В его чемоданчике следователь нашел свежие донесения в зашифрованном виде, причем использовался числовой код. Он также получил в свое распоряжение и незашифрованные сообщения на немецком. В одном из них имелся полный берлинский адрес. Другие явно содержали подробную информацию, касающуюся предстоящих немецких боевых операций под Сталинградом и на Кавказе – операций, которые, кстати, начались лишь в конце следующего месяца. На этих бумагах была пометка, что они ни в коем случае не должны попасть в руки немцев, ибо только четыре человека на высших германских военных должностях знали об этих планах, так что утрата этих документов должна немедленно скомпрометировать источник.
Захваченные документы отправили самолетом в Берлин. На коротком совещании у адмирала Канариса было решено информировать командующих видами вооруженных сил. Выяснилось, что берлинский адрес принадлежал одному офицеру люфтваффе. Это был лейтенант Шульце-Бойзен, работавший в оперативной группе штаба в департаменте атташе при OKW.
Незадолго до прихода нацистов к власти Шульце-Бойзен связался со стенографистом, который находился под подозрением полиции по политическим мотивам. Однако ничего существенного против него не было найдено. Потом через свою невесту, внучку принца Ойленбурга, ему удалось установить контакт с Герингом, на которого способности лейтенанта произвели впечатление. Он стал лектором по политическим вопросам. Это позволило ему знакомиться со многими молодыми людьми, попадавшими в плен его привлекательных и приятных манер. Его необычный образ жизни привлекал других. Когда началась война, ему удалось устроить двух своих молодых людей в шифровальную часть. По долгу своей службы эти двое получали из первых рук сведения о работе иностранных секретных служб. Они передавали Шульце-Бойзену все интересное, а он переправлял всю приобретенную таким образом жизненно важную информацию русским.
Когда эти двое молодых людей узнали о разоблачениях в Брюсселе, один из них немедленно сообщил об этом Шульце-Бойзену по телефону. Тот сразу же собрал весь компрометирующий материал, какой смог, и успешно устроил его пересылку в безопасное место в Стокгольме. Он поддерживал контакт со своими людьми по секретной линии в шифровальную часть. Эта линия была соединена с телефоном в пустом кабинете. Не зная, что этот кабинет недавно занял какой-то офицер, Шульце-Бойзен позвонил по этому номеру. Офицер ответил, Шульце-Бойзен немедленно извинился, сказав, что набрал неверный номер, но у офицера пробудились подозрения. Он написал рапорт: тень пала на молодых людей, и они были арестованы, когда в следующий раз встретились с Шульце-Бойзеном, как и он.
Также был выявлен и арестован один из сотрудников министерства иностранных дел, активно работавший на советскую разведку. Наконец, в различных германских городах было найдено значительное количество коротковолновых передатчиков.
Через информацию, поставляемую Верой в Брюссель, абвер вышел на след фирмы, которой управлял Маленький шеф и которая вела дела с немецкими сервисными организациями. Утверждали, что Маленький шеф – португалец по имени Винценц Корелла. Он занимался импортно-экспортным бизнесом, имел контракты на поставку товаров для вермахта в Бельгии и, таким образом, имел право пользоваться международным телефоном, телеграфом и почтовыми услугами. Поэтому он мог звонить абонентам в нейтральных странах. Также он был облечен правом посещать Данию и Чехословакию «по делам». Впоследствии обнаружилось, что Маленький шеф был советским капитаном.
Тем временем продолжались поиски Большого шефа. С помощью Веры были арестованы мастер по подделке документов и его любовница; как предполагалось, мастер был в контакте с Большим шефом. Этот подделыцик, известный как «изготовитель», оказался преступником. Его единственный интерес состоял в том, чтобы заработать как можно больше денег своим мастерством, независимо от цели, на которую требовались его подделки. Поэтому полевая полиция предложила ему неплохую сумму за предательство его бывшего нанимателя. Он без колебаний принял предложение. Первым его действием было письмо одному якобы торговцу резиной, с которым у него ранее была связь. В этом письме он приносил извинения за отсутствие на последней встрече и предлагал встретиться вновь. Это письмо передали любовнице «изготовителя». Два дня спустя пришел ответ с предложением встретиться на рынке в Брюсселе, но ни на эту, ни на следующую встречу торговец резиной не пришел.
Бельгийский полицейский, которому абвер доверял, также пользовался доверием советских шпионов. Однажды «изготовитель» подошел к этому полицейскому с просьбой снабдить его чистыми бланками удостоверений личности, которые у него есть на работе. Полицейский, посоветовавшись с абвером, согласился выполнить просьбу, но настоял на том, чтобы ему дали фотографии лиц, для кого намечались эти удостоверения личности. Первая фотография была вручена сразу же. Он отнес ее в абвер, где ее пересняли перед тем, как вернуть поддельное удостоверение полицейскому. На ней был изображен до сего времени неизвестный светловолосый молодой человек лет двадцати пяти – тридцати. Хотя это лицо также не было известно другим германским полицейским органам, «изготовитель» утверждал, что это новый руководитель советской шпионской организации в Брюсселе. Теперь бельгийский полицейский проинформировал «изготовителя», что отдаст фальшивое удостоверение только подлинному человеку, которому оно принадлежит, и предложил место для встречи. Как ни странно, «изготовитель» на это согласился. Молодой человек появился в назначенном месте и в назначенное время и был арестован. Но наотрез отказался отвечать на вопросы как о себе, так и о своих контактах. Радист Шварц, однако, утверждал, что этот молодой человек действительно является брюссельским руководителем советской секретной службы.
А в это время продолжались поиски Большого шефа и раскручивалась новая ниточка. «Изготовитель» сообщил, что встревоженные брюссельские шпионы бежали в Париж. Тогда абвер начал наблюдение за лицами, которые посещали германские учреждения в этом городе. Скоро их внимание привлекло здание на Елисейских Полях, в котором располагался административный штаб организации Тодта. Люди сюда входили и выходили отсюда без какой-либо эффективной проверки в целях безопасности. Была найдена фирма в Брюсселе, имеющая регулярные сделки с организацией Тодта. Офицер связи вермахта знал по внешнему виду главу этой фирмы. Когда ему показали фотографию разыскиваемого человека, считавшегося Большим шефом, он подтвердил, что этот человек – действительно глава фирмы. Таким образом, абвер уже шел по пятам Большого шефа. Однако быстро выяснилось, что у офицера связи не был записан адрес этого человека. Все попытки выяснить адрес были безуспешными, и дело не двигалось вперед до тех пор, пока один сотрудник брюссельской фирмы вдруг не рассказал, что его босс попросил его несколько дней назад порекомендовать дантиста и собирался пойти к нему лечиться. Расспросы дантиста подтвердили: у этого человека был назначен сеанс лечения через несколько дней. Его действительно арестовали в кресле у зубного врача. Но на допросах он отказывался сообщить свое настоящее имя и, упорствуя в своем отказе, так и оставался неизвестен, и к нему обращались как к Большому шефу. Он признал, что родился в российской части Польши. Он великолепно говорил на немецком, английском и французском языках в дополнение к своему родному языку и выполнял секретные задания за границей от русских с 1925 или 1926 года. Со временем через него стали постепенно выясняться данные о некоторых из его активных коллег-шпионов. Это было достигнуто тем, что его более-менее быстро отпустили на свободу и дали возможность передвигаться без помех, но под постоянным наблюдением двух агентов. Из-за халатности его охранников ему удалось сбежать. Им было приказано все время неотступно быть рядом с ним, и как-то раз один охранник согласился пойти с ним в аптеку, где он хотел что-то купить. Заведение было полно народу, и Большой шеф вдруг исчез в толпе. Все попытки поймать его не принесли успеха.
Благодаря захваченным передатчикам и уже взломанным кодам абверу удалось какое-то время поддерживать контакт с Москвой. Это оказалось самым полезным источником информации. Абверу даже посчастливилось попросить у Москвы денег в английской валюте якобы для уплаты агентам, и в назначенное время деньги поступили через Софию. Но, конечно, в эту игру невозможно было играть долго. Тем временем продолжалась борьба с целью уничтожения «Красной капеллы» с ее многими щупальцами, расползшимися по всей Европе. Она так и не завершилась до конца, и не может быть сомнений, что та же самая организация, возможно в некоторых случаях использовавшая тех же людей, действует и по сей день.
Глава 8
Дальний Восток
В первой главе этой книги я вел речь о попытках Германии в то время, пока русские были их союзниками, посеять вражду между Советами и Британией с Францией в западной части Азии. Из этого ничего не вышло. Но в тот же период с ними обсуждались перспективы причинить британцам неприятности в Индии и Афганистане. И тут русские оказались более готовыми к сотрудничеству; однако, одобряя немецкую идею, сами отказывались играть какую бы то ни было роль в планах разжигания беспорядков в этих районах.
Первой целью был Афганистан, давнишняя «заноза в боку» британского раджи, и целью было свержение пробританского короля и восстановление Амануллы, в то время находившегося в изгнании в Риме, на его утраченном троне. Если бы такой план удался, это, несомненно, привело бы к серьезным волнениям в Индии, особенно среди жителей Вазиристана, Мохманда, афридиев и других племен северо-западной пограничной провинции. Первые шаги к осуществлению этих планов должен был сделать Хаджи Мирза Али Хан – Факир из Ипи. Национал-социалистическая партия поначалу с энтузиазмом поддержала эту идею, и ее представителем в аппарате планирования абвера был в то время некий Хабихт, игравший заметную роль в австрийских делах.
Однако скоро стали ощущаться политические трудности. Молотов переосмыслил ситуацию. Он решил, что афганская авантюра не встраивается в советскую политику, особенно когда подумал, что Советский Союз, возможно, попросят поставлять оружие и боеприпасы – а этого делать не следует. С германской стороны Розенберг также рассматривал советско-германское сближение с плохими предчувствиями, и, поскольку министерство иностранных дел и Канарис тоже с большей долей скепсиса относились к «индийским сказкам» Хабихта, от первоначального крупномасштабного замысла отказались.
Но план разжигания волнений среди антибритански настроенных племен в Северо-Западной пограничной провинции продолжал выполняться абвером, невзирая на афганский вопрос. В 1938 году Факир из Ипи доставил британцам немало головной боли. Англичане бомбили деревни, в которых, как они подозревали, проживали он и его сторонники, и направили против него две карательные экспедиции. С помощью искусственно вызванных оползней, засад в недоступных скалах и тому подобного, в чем эти горцы были большими специалистами, они смогли успешно защититься от британцев. Во время войны контакт с Факиром из Ипи поддерживался через итальянского консула в Кабуле; но сейчас абвер был заинтересован в установлении с ним прямой связи. Был послан один ученый с международной известностью, хорошо знакомый с предыдущими экспедициями в эту страну и с ее народом. Однако эта экспедиция завершилась трагически, потому что немецкий эмиссар был застрелен афганскими жандармами, а его компаньон пропал, тяжело раненный, еще до того, как они достигли своего пункта назначения. Потом афганцы объявили, что приняли этих иностранцев, одетых на местный манер, за эмиссаров Амануллы.
Индийские планы вступили в новую фазу, когда индийский националистический лидер Субхас Чандра Бозе прибыл в Берлин в 1941 году. Весной 1941 года он перешел советско-афганскую границу, сопровождаемый германским дорожным инженером, работавшим в Афганистане и прежде занимавшим важный пост в организации Тодта. В Москве его присутствию не было придано никакой гласности, но русские сделали все, что могли, чтобы его пребывание было приятным. Революция в Индии прекрасно совпадала с их планами.
Находясь в Москве, Бозе беседовал с германским послом графом фон дер Шуленбургом, чье глубокое знание Азии произвело на него огромное впечатление; он постоянно возвращался к этой беседе во время своих последующих разговоров с адмиралом Канарисом.
В Германии Бозе с огромной энергией отдался пропаганде и вербовке сторонников среди индийских военнопленных, большинство которых были либо схвачены, либо дезертировали с африканского театра военных действий. Удалось убедить значительное число их взять в руки оружие против Британии; из них был сформирован Индийский легион под германским руководством, и они прошли многостороннюю подготовку. Этим индийским легионерам была выдана германская военная форма с наручной повязкой с изображением индийских национальных цветов. Сикхи, эта строго отчужденная каста, сохранили при себе свои тюрбаны. Различие в религии и кастовых обычаях причиняло германской службе снабжения бесконечную головную боль как в расквартировании, так и в питании этих людей. Надо было отдельно готовить пищу для индуистов и мусульман; нельзя и подумать об общем пользовании источниками воды; а если вдруг тень мусульманина пала на котелок индийского сипая, где он варит пищу, то последний вынужден бросить свою пищу, даже не притронувшись к ней.
Однажды один сикх, решив поступить в духе современности, позволил остричь свои длинные волосы и бороду; в ту же ночь его застрелили во сне его братья сикхи. Германский командир, австриец по происхождению, утверждал, что надо согласиться с объяснением этого несчастного случая как самоубийства, поскольку осознал, что любое расследование этого преступления, вызванного религиозным фанатизмом, будет неправильно понято сикхами.
Во время военной подготовки команды отдавались на немецком, но наставления давались на английском – языке общения всех индийских солдат Британской индийской армии. Индийские солдаты особенно были искусны в рукопашном бою и как разведчики, а воинственные сикхи, которым британцы всегда отдавали предпочтение как в армии, так и на полицейской службе, обладали всеми чудесными качествами, требуемыми для того, чтобы они вписались в систему германских вооруженных сил.
Субхас Чандра Бозе проявил максимальный интерес к военной подготовке своих сторонников. Отобранные люди были прикреплены к абверу для обучения подрывному делу и диверсиям. Пока немцы все еще лелеяли мечты о прорыве на Кавказ и даже к Персидскому заливу, у них было намерение отправить Индийский легион по воздуху, чтобы инициировать повсеместное восстание в Индии. Но Бозе настоял на том, что его сотрудничество в деле освобождения Индии должно зависеть от мировой ситуации. В своем трезвом анализе возможностей он напоминал адмирала Канариса; последнему было известно, что Бозе никогда не высказывался необдуманно, и он ценил его больше всего за это качество. Бозе не был никаким коллаборационистом в том дурном смысле этого слова, какой оно приобрело за последние годы; скорее он был истинным индийским патриотом с единственной идеей, который не собирался ничего делать ради Германии, а все и вся, включая содействие германским интересам, ради Индии.
В конце осени 1942 года он сказал Канарису: «Вы так же, как и я, знаете, что Германия не может победить в этой войне. Но на этот раз победоносная Британия потеряет Индию. Даже британцы не смогут нарушить свое обещание отказаться от своего господства над Индией, которое они по собственной воле дали в 1940 году». Когда Бозе осознал, что Германии больше нечего ему предложить в виде передовой базы на любом из ее театров военных действий в рамках его борьбы за освобождение Индии, он вошел в контакт с японцами, которые могли оказать ему больше содействия в осуществлении его политических планов. Японский посол Осима получил от германских властей неохотное согласие на отъезд Бозе. В феврале 1943 года он поднялся на борт немецкой подводной лодки U-190 и перебрался на японскую субмарину посреди Индийского океана. Из Японии он отправился в Бирму, а в июне 1943 года перешел индо-бирманскую границу с небольшой индийской армией освобождения и несколькими японскими частями; после краха Германии он все еще вел войну в джунглях против британцев.
Согласно официальному сообщению, он разбился, летя над Формозой в Японию на японском военном самолете. Позднее были сообщения, что он сейчас находится в Китае, но они, скорее всего, не заслуживают доверия.
После его отбытия сторонники Бозе в Германии оказались без лидера. В 1944—1945 годах их использовали в частях противовоздушной обороны и в качестве береговых патрулей на спокойных участках Западного фронта. Некоторым из них в конце концов удалось вернуться в Индию, а когда индийский премьер-министр Пандит (Джавахарлал) Неру торжественно поднял флаг независимой Индии в Дели в августе 1947 года, среди множества присутствовавших индийских солдат было несколько бывших товарищей по оружию националистического лидера Субхаса Чандры Бозе.
Все возрастающая интенсивность экономической войны в Атлантике и ее распространение на все моря, включая Антарктику, привели весной 1940 года к исследованию возможности атаки на вражескую военную экономику в Тихом океане.
Из японских источников поступали сообщения, что вольфрам и другие стратегически важные сырьевые материалы в растущих объемах отгружаются из восточноазиатских портов на суда Британии и нейтральных стран, направляющиеся в Британию. К наиболее активным портам были отнесены Шанхай, Кантон, Манила и те, что находятся в британских владениях на полуострове Малакка. Попытки нанести удары по этой торговле с помощью подводных лодок, действующих у африканского побережья, в целом оказались безуспешными. Добраться до китайских морей было за пределами возможностей немецких субмарин, так как их радиус действия был недостаточен для таких удаленных операций.