Последняя капля терпения - Кирилл Казанцев 7 стр.


– Значит, плохой мусульманин был, – покачал головой старик-кавказец, – Аллах никогда не спит. Он все слышит, все видит и все помнит.

– Не знаю, как мусульманин, а офицер он толковый был. И мужик классный… – Краснощекий плеснул в стаканчик на донце, глотнул и блаженно прижмурился.

Бутылку водки он умудрился растягивать от самого Владикавказа. Вероятно, собирался прикончить ее перед самой Москвой. Изредка прикладывался к ней даже ночью, когда просыпался на очередной станции.

– Я же пью, как видите, уважаемый, не для того, чтобы напиться, просто дорога так быстрей проходит. Вроде как километр за два идет. Традиция у меня... у нас такая.

Старик не ответил, лишь согласно кивнул, вроде как давал понять, что с уважением относится к чужим привычками и предрассудкам, даже если их и не разделяет.

– Вот, потому киевский князь Владимир не мусульманство принял, а христианство. Так и сказал: «веселие на Руси питие есть». А мусульман я уважаю, вы не думайте.

– У каждого народа свои обычаи, – согласился старик. – И их нужно держаться.

– Извините, конечно, но вот у вас на Кавказе от местных мне приходилось слышать: мол, русские и ленивые, и пьют, а вот ваши будто бы все работящие и трезвые. А я вам так скажу: которые из ваших не пьют водку – и таких много, это правда, – так зато всякую дрянь курят. А насчет того, что работящие, так посмотрите, кто лучше живет. Мы или вы? Что заработаешь, то и имеешь. Вот я по строительству сейчас работаю. Заместитель директора фирмы – у меня должность такая: мотаться по стране, заказы искать. Так в вашу же республику столько денег федеральный центр уже вбухал, что можно было десять раз все заново отстроить и жить припеваючи. А приедешь, заказов – раз-два и обчелся. Разворовывают все, честно вам скажу. Если бы эти деньги в дело пустить, да с толком, рабочие места создать, то и бандиты бы все исчезли. Если деньги людям станет легче заработать, чем украсть или разбоем добыть, тогда и порядок в стране будет. Верно я говорю?

– Верно, потому в Москву и еду, – согласился несловоохотливый старик и прижал ладонями к столику плотно застегнутую пухлую кожаную папку, которая по возрасту была немногим моложе своего хозяина.

– А в остальном ваш президент – молодец. Все-таки порядок в республике есть, и мир со стабильностью обеспечил...

Кавказец пропустил это замечание мимо ушей, словно и не слышал, тряхнул головой, как бы вновь возвращался от своих раздумий в реальный мир:

– Можно, я еще раз вашим мобильником воспользуюсь?

Попутчик с готовностью придвинул дорогую трубку.

– Конечно.

Старик нацепил очки и, сверяясь с визитной карточкой, которую вытащил из потрепанной записной книжки, набрал федеральный номер. В трубке прозвучало:

«В данный момент абонент не может вам ответить. После сигнала оставьте голосовое сообщение».

Старик поцокал языком, вернул трубку владельцу.

– А ведь сам мне номер дал и говорил – звоните, если что важное, в любое время, – старик постучал ногтем по визитной карточке.

Собеседник с сомнением смотрел на старика. У людей с возрастом иногда появляются затейливые причуды. Слабо верилось отставному военному, что подобный тип хоть раз в жизни общался с первыми лицами государства, да еще имел к одному из них телефон прямого доступа. Однако высказывать свои сомнения вслух не стал, а полусерьезно-полушутливо предположил:

– Может, все из-за того, что вы с моего номера звоните. Я-то человек неприметный. Мой потолок – краевое начальство второго эшелона. В этой мобильной связи можно настроить кучу заморочек. На незнакомый номер – вот такой ответ, как у вас сейчас, придет. Может, там для реального ответа, чтобы сам трубку взял, только ваш номер и забит. Вы же ему свой номер давали?

– Ну, не ему самому, конечно. Он человек важный. Это его помощник визитку у меня попросил, я и дал, – с достоинством ответил старик.

– Если у вас батарея села или зарядку забыли, то, может, моя подойдет? – оживился попутчик, ситуация его уже забавляла. – У вас какая модель?

– Не забыл я зарядку, и батарея работает, – старик смотрел в окно. – Может, вы и правы, все дело в настройках. И на мой номер он ответит.

Свободная размеренная речь, то, что кавказец не коверкал русских слов, не подыскивал их, свидетельствовали – он не просто «с гор в бурке спустился», а достаточно долгое время вращался в высших сферах.

– Тогда в чем же дело?

– Есть причины…

Старик поколебался и запустил руку в карман, извлек старомодный мобильник, протер носовым платком клавиатуру, длинный отросток антенны, включил и еще раз старательно набрал номер, уже по памяти. И вновь ему ответил автоответчик, да так громко, что слышал и попутчик.

– Мало ли что. Человек он очень важный, занятой; может, снова в каком автопробеге участвует, – мягко улыбнулся бывший военный.

– Дело у меня к нему важное, – старик вздохнул, отключил трубку и, не снимая папахи, прилег отдохнуть.

Лежал он ровно и чинно, словно покойник в гробу, только очки поблескивали. А русский отставник хотел было налить себе водки, но передумал. Как-то неудобно стало ему пить в одиночестве. Он взял в руки газету, но читать так и не начал. Стал гадать – кто же такой этот старик, и в самом ли деле он удостоился личной встречи и разговора с такой важной персоной. Ему даже хотелось привстать и запомнить телефонный номер, отпечатанный типографским способом на визитной карточке прямо под двуглавым орлом и российским триколором. Но воспитание и здравый смысл удержали бизнесмена по строительству от этого. Ну, даже запомнишь, даже дозвонишься, и тебе ответят. А дальше-то что? Ведь, кроме заветного телефонного номера, нужно еще иметь что сказать. Обитающих на таком верху интересуют вещи глобальные, к ним с вопросами мелких строительных заказов не сунешься, не тот уровень...

Сегодняшний мир устроен так, что многое связано в нем десятками невидимых нитей. В одном конце земного шара прозвучит, а в другом аукнется. Бездействовавший с самого Владикавказа старомодный мобильный телефон ожил в руках старика всего на какую-то минуту. Через него прошел бесполезный звонок по заветному номеру, которым во всей стране располагали чуть больше сотни человек. Телефон ожил и через минуту был вновь отключен. Но этого оказалось достаточно, чтобы сидевший в полутемном помещении оператор, уже второй день не спавший, застывший в ожидании, тоже оживился.

– Есть, – засек он на экране возникшую и продержавшуюся всего минуту мерцающую точку, – отозвался. Эй, слышишь, я нашел его.

Из соседней комнаты тут же выбежал заспанный здоровяк с глубоким шрамом на левой щеке и тоже склонился над монитором.

– Ты уверен, что это наш Ахмед Ходжа Масудов?

– Не знаю, как насчет его самого. Разговора-то не было – и слова не прозвучало. А вот, что включалась его трубка – это точно. И еще я тебе скажу: во время разговора трубка двигалась на север, со скоростью где-то километров шестьдесят в час.

– По какой дороге? Куда он едет?

– По направлению к Москве, как мы и предполагали. Там только железная дорога проходит. Автомобиль я исключаю.

– Значит, поездом. Быстро пробей мне расписание, какой именно поезд проходит сейчас в этой точке. Узнаешь, позвони.

Здоровяк со шрамом на щеке сунул в подмышечную кобуру пистолет и резко застегнул молнию на скрипучей кожаной куртке.

– Эй! Отдых кончился. Быстро в машину!..

Поезд Владикавказ – Москва замедлил ход. За окнами поплыли старые кирпичные здания пакгаузов и лабазов. Мелькнула водонапорная башня, эстакада надземного перехода. Колеса еще несколько раз стукнули, глухо звякнули буфера, и поезд замер возле перрона. Когда русский отставник открыл глаза, старик уже стоял у отодвинутой двери купе, собираясь выйти. Кожаную папку держал под мышкой. Он с ней не расставался всю дорогу. Вот и теперь прихватил.

– Может, вам купить что-нибудь надо? – поинтересовался пожилой кавказец. – Сигареты там или минералку?

– Нет, спасибо. Я человек запасливый. Все необходимое вожу с собой. А если вы на водку намекаете, то мне ее до конечной станции хватит.

Старик, не торопясь, спустился из вагона на выложенный бетонной плиткой перрон. У осветительной мачты виднелся киоск. Отсчитывая на ходу деньги, кавказец двинулся к нему. Но дойти не успел. Перед ним, прямо как из-под земли, вырос здоровяк-соплеменник со шрамом, пролегшим через всю левую щеку. Кожаная куртка была расстегнута.

– Ну, что, Ахмед, твой «Ходж» в Москву не удался? Нашли мы тебя. Возвращайся назад. Хозяин поговорить с тобой прислал. Сказал, что зла не держит.

– Отойди. Я все равно сделаю, что задумал. – Старик властно протянул руку, словно был уверен, что сумеет отодвинуть со своей дороги молодого мужчину, бывшего на голову выше его.

Здоровяка он видел до сегодняшнего дня не раз, но говорить с ним не говорил. Охрана президента автономии, как и всякая другая охрана первых лиц, в присутствии хозяина всегда немногословна.

Здоровяка он видел до сегодняшнего дня не раз, но говорить с ним не говорил. Охрана президента автономии, как и всякая другая охрана первых лиц, в присутствии хозяина всегда немногословна.

Взгляд здоровяка на мгновение задержался на кожаной папке. Улыбка чуть заметно исказила его губы.

– Значит, с собой носишь, – и он потянулся, чтобы завладеть папкой.

Старик хотел было отступить на шаг, но тут же уперся спиной еще в одного типа в кожаной куртке. Тот уже что-то сжимал в руке, держал наготове. Тонкая игла почти без боли вошла через пиджак в предплечье старого человека. Препарат подействовал практически мгновенно. Закружилась голова. Седой старейшина качнулся. Папаха, а следом за ней и очки упали на бетонную плитку.

– Человеку плохо! – опомнилась продавщица киоска, вышедшая на платформу покурить. – «Скорую» быстрей вызовите.

– Да вызвали уже. Все в порядке, гражданка, – обернулся к ней обладатель шрама.

Смотрел он недобро, словно говорил не те слова, которые срывались с его губ. Что-то вроде: «заткнись, дура, если жить хочешь». Киоскерша бросила в урну недокуренную сигарету и на всякий случай закрылась в киоске на замок.

Как-то уж очень подозрительно быстро появилась «Скорая помощь». С включенными мигалками она выехала прямо на платформу. Здоровяк резко расстегнул папку, пролистал бумаги и остановил метнувшегося было к вагону напарника:

– Все здесь, тебе туда уже не надо. Быстрей.

Старый Ходжа Масудов ощущал странное в своем теле. Мысли оставались чистыми, незамутненными, а вот тело не хотело слушаться. Колени подгибались, он попытался крикнуть, но язык еле повернулся в пересохшем рту. Двое соплеменников в кожаных куртках подхватили его под руки и поволокли в машину.

Попутчик кавказца воспользовался отсутствием соседа – плеснул в стаканчик граммов пятьдесят водки и, растягивая удовольствие, выпил спиртное. На перроне послышалась какая-то возня, прозвучал женский крик. Отставной военный приподнял голову, глянул в окно.

– Блин, и кто б мог подумать? Такой крепкий с виду был… Эх, возраст, возраст! – воскликнул он и растерянно осмотрелся.

Первым желанием было помочь старику. Но как? Ведь не доктор же он, в конце концов. Со старыми людьми такое случается. Переволнуется в дороге, вот сердце и прихватывает. Попутчик схватил небольшой чемодан старика и побежал к выходу.

– Эй, чемодан возьмите!

Но было уже поздно. Дверцы захлопнулись, и «Скорая помощь», взвыв сиреной, помчалась прочь от железнодорожной станции.

Старик на какое-то время потерял сознание, а потом почувствовал, что лежит на носилках, а его руки и ноги туго притянуты к ним медицинскими ремнями.

– Что ж ты так, Ходжа, заставляешь меня свою старость не уважать? – оскалился здоровяк и постучал ладонью по чужой папке. – Надо было по-хорошему соглашаться.

Попутчик старика вернулся в вагон, поставил чемодан на опустевшую полку. Поезд тронулся. Отставной военный принялся вертеть в пальцах картонку визитки с поблескивающим золотом и серебром государственным гербом Российской Федерации.

* * *

Ларин чувствовал себя некомфортно в качестве пассажира. Последнее время он всегда сидел за рулем; теперь же, с поступлением на службу к Александру Глотову, от многих привычек пришлось отказаться. Угрожающих размеров внедорожник «Шевроле» ехал по московским улицам. Более мелкие машины старались уступить ему дорогу.

Водитель – один из охранников члена Совета безопасности с многообещающей фамилией Чудилов, – казалось, даже не смотрит на дорогу.

– Ты, Андрюха, особо не удивляйся, – басил здоровенный охранник, уверенно ведя машину в плотном потоке. – С нашим боссом и не такое бывает. То пару месяцев полная лафа, можно даже на пару деньков на службу не выходить, если с начальством договоришься. А потом вдруг – стоп, лафа кончается. И все чуть ли не на казарменном положении...

Удивляться было чему. Принимая Ларина к себе на работу, Глотов выставил странные условия – в течение месяца Ларину следовало жить в его имении. Любая отлучка – только с разрешения начальника охраны. А ведь Андрею кровь из носу следовало встретиться с Дугиным для получения инструкций. Странно вел себя и сам Дугин. В последний раз, когда они виделись, на вопрос Ларина о том, каким образом они будут встречаться, его благодетель коротко сообщил:

«Не парься. Понадобишься, я сам тебя найду».

Эти слова могли означать лишь то, что за Лариным плотно следят люди Дугина.

«Он меня найдет. А как? Ведь Глотов мне и шага не позволяет ступить в одиночестве. Вот и теперь отпросился, чтобы взять кое-какие вещи с квартиры. Одного не отпустили. Вроде бы для удобства машину с водителем дали. А на самом деле этого амбала просто-напросто приставили следить за мной в оба», – рассуждал Ларин.

Охранник лениво посмотрел на мигавший впереди светофор.

– Тут вроде налево лучше свернуть.

– Правильно ориентируешься.

– Не первый год в Москве. Наш босс без хорошего знания города в охрану к себе не принимает. Не поверишь, мне экзамен по полной программе устроили. Полдня колесил словно таксист какой-то. Адрес назовут, и всё. А я должен туда не позже назначенного времени приехать. И автонавигатором пользоваться запретили. Представляешь? Справился, однако.

«И все же вряд ли меня в чем-то заподозрили. У Глотова ко всем такое отношение. Перестраховывается».

– И у меня все планы прахом пошли, – откровенничал Чудилов. – Договорился со своей телкой в одно интересное место съездить. А теперь все, пришлось ей отбой дать. С другим теперь, небось, крутит. Она заводная. Тяжело, но не возразишь. За «казарменное положение» Глотов хорошо платит. Он тебе сколько предложил?

– Достаточное количество, чтобы я согласился, – ответил Ларин.

– Правильно осторожничаешь, – усмехнулся водила-охранник. – Если к Александру Филипповичу на службу подался, лучше лишнего не болтать. Многие из наших ребят ему все о сослуживцах докладывают. Но со мной можешь быть откровенным. Я не из их числа. Ты у любого спроси, скажут, Чудилов парень мировой. Никого еще не сдал.

Огромный внедорожник вкатил во двор двенадцатиэтажного панельного дома. Ларину уже приходилось жить в этой квартире в начале года. Потом Дугин сменил ему адрес, а вот теперь вновь «прописал» Ларина здесь.

Свободного места для машины во дворе не нашлось. Водитель покрутил головой, а затем махнул рукой.

– Иди. Я здесь подожду. Хоть начохраны и сказал тебя одного не оставлять.

– Спасибо за откровенность, – Ларин звякнул связкой ключей и направился к подъезду.

Чудилов смотрел ему вслед.

Ключ легко вошел в замок. Стальная дверь открылась без всякого звука. За время отсутствия Ларина в квартире успели сделать ремонт, завезли новую мебель.

В комнате послышалось негромкое покашливание. Ларин облегченно вздохнул. Предупредительно покашливать мог только «свой». И Андрей не ошибся. В комнате в вертящемся офисном кресле перед письменным столом с компьютером восседал Дугин. По его легкой улыбке можно было догадаться, что он ждет реакции Ларина на сюрприз.

– Обещали сами найти. Вот и случилось, – Андрей пожал шефу руку. – Времени-то у меня немного. Внизу дуболом глотовский ждет.

– Знаю, видел, – ответил Дугин. – Ты пока вещички свои собирай, а я тебе кое-что интересное расскажу.

Кто-то заботливо успел перебазировать с прошлой квартиры его личные вещи и аккуратно разложил их по полкам. Квартира выглядела так, будто в ней постоянно живут. Но появились в ней и новые – уже не ларинские вещи. Пару полок в зеркальном шкафу занимала женская одежда, да и в прихожей Андрей заприметил женскую косметику. В воздухе витал невыветрившийся запах парфюмерии.

Дугин откатился в кресле к окну и произнес:

– Нам удалось-таки узнать, что было в пивном кеге. Пришлось для этого провести эксгумацию погибших подростков. Содержимое кега – иприт.

– Отравляющий газ времен Первой мировой войны?

– Он самый.

– Я-то думал, что его уже нигде не используют. И его не отыскать даже на военных складах.

– Получить доступ к иприту на сегодняшний день так же легко, как купить пачку сигарет в магазине, – усмехнулся Дугин. – Меня самого поразила эта легкость. Оказывается, этот смертоносный газ из бывших запасов химического оружия вовсю и абсолютно легально используют в нашем сельском хозяйстве. Им протравливают зерно, предназначенное для посева, чтобы убить насекомых-вредителей и прожорливых грызунов. Так что запасы иприта есть чуть ли не на каждом сельхозпредприятии. И контроль за его использованием минимальный.

– Надо полагать, кег с таким содержимым существует не в единственном числе.

– Скорее всего. И как-то мне не хочется думать, что они очутились в Москве. Но в свете последних событий думать так приходится.

Ларин быстро сбрасывал в спортивную сумку вещи.

– А теперь отвлекись на минутку. – Дугин извлек из-под стола небольшой коричневый чемоданчик и открыл крышку. – Нам удалось установить, кто написал письмо в Генпрокуратуру, – Ахмед Ходжа Масудов, 1932 года рождения, – он держал в руках раскрытый паспорт. – К сожалению, мы узнали об этом слишком поздно. Масудов до последнего времени занимал пост советника при президенте проблемной северокавказской республики. Пользовался непререкаемым авторитетом как у сторонников новой власти, так и у сепаратистов. А потому и отвечал за контакты с полевыми командирами и бывшими руководителями автономии, оказавшимися за границей. Масудов направился в Москву втайне от своего президента. По моим сведениям, он вез с собой важные документы, которые пролили бы свет на истинные намерения главы республики. По дороге из поезда пропал и сам Масудов, и документы, которые он вез. Его похитили люди из окружения главы автономии.

Назад Дальше