– Милый, какой ужас, – причитает она.
Ну вот, не хватало только, чтобы она прямо здесь начала зализывать ему рану. Стыд-то какой!
– Ладно, Иви, ничего страшного. Пойду в туалет, приведу себя в порядок, – Бози едва не отпихивает ее.
– Что с тобой стряслось? – спрашивает Линда, подойдя к нему.
– Так, ничего, – Бози изо всех сил сдерживается. – Ну же, Иви, встань.
Он берет Иванку за плечо.
– Архитектор, рад приветствовать! – кивает Бози Алессандро и обходит парочку. Потом обращается вполголоса к Линде: – Ну и тип этот твой начальник. И ты еще позволяешь ему собой командовать?
Алессандро ехидно хихикает.
– Але, я никому не позволяю собой командовать. Тебе бы следовало это знать… Я просто умиляюсь, когда слышу, как он орет у себя в кабинете, бедняжечка!
– Готов поспорить, что тебе легко удается его перекрикивать.
– Это уж точно. Я бы сделала отличную карьеру сопрано, да вот только выбрала дизайн. Придется сцене обойтись без меня! – заявляет Линда, издав что-то вроде хриплой трели.
– Дурочка!
На входной лестнице стоят другие светильники – немного меньше тех, что на аллее, по два на каждой ступеньке. Из большого зала виллы доносится какая-то африканская музыка, как будто сильные удары по барабану, отчего теплый воздух содрогается. У входа два охранника в черном с наушниками проверяют гостей по iPad. Надин организовала все по высшему разряду. Когда Линда называет свое имя, они здороваются с ней чрезвычайно вежливо и даже не проверяют по списку – как будто знают, кто она. Должно быть, их предупредили, но это уж точно не Надин постаралась. Линда хитро улыбается Алессандро, берет его под руку, и они артистично поднимаются по ступенькам.
Войдя в зал, они смешиваются с толпой, которая движется по многочисленным залам, пересекаясь в замысловатых геометрических линиях. Стайка официанток в серебристых сари снует среди приглашенных: одни с подносами, наполненными бокалами с шампанским, другие предлагают канапе с крабами, лангустами, креветками, белыми грибами, красной и черной икрой, кефалевой боттаргой, маслом и белым трюфелем. Все стандартные блюда высокой кухни, сервированные красиво и элегантно.
Алессандро и Линда берут по бокалу шампанского и по канапе, садятся на диванчик и наблюдают за толпой. Среди посетителей они узнают трех известных политиков, держащих под ручку своих подруг или любовниц, французскую актрису (по всей вероятности, подругу Надин), которая разговаривает с известным предпринимателем в сфере строительства, и автора ужастиков. Две девушки держатся по разные стороны комнаты и бросают друг на друга ненавидящие взгляды: обе пришли на вечеринку в одинаковых платьях цвета электрик.
Линда взглядом ищет Томмазо. После того как они занимались любовью в зимнем саду, она его не видела. По правде говоря, она даже не знает, что ему сказать. И дело не в чувстве неловкости, просто оказаться в одной комнате с Надин – ситуация не из приятных. Совсем недавно она переспала с ее мужчиной. До сих пор Линда не думала об этом, готовясь к празднику, но здесь, на вилле, она испытывает волнение.
Неожиданно за ними в дверном проеме появляется Томмазо.
– Добро пожаловать, – он говорит как гостеприимный хозяин дома.
Он приветственно целует Линду в обе щеки. Алессандро замечает, что щечки у нее мгновенно вспыхнули. Он ничего не говорит, а лишь про себя делает пометку. По всей вероятности, его подруга не все рассказала ему о Томмазо.
– Это Алессандро, мой друг, – представляет его Линда, осматривая Томмазо: он так обаятелен в своем черном смокинге с золотыми пуговицами.
– Томмазо Белли, – представляется он и пожимает Алессандро руку.
– Вроде пока все идет хорошо, да? – Томмазо ждет у Линды подтверждения.
– Замечательно! – кивает Линда.
Затем к Томмазо подошел один из гостей – по вероятности, важная шишка.
– Депутат Галли, весьма рад вас видеть. – Он обращается к Линде и Алессандро: – Прошу прощения, увидимся позже, – и исчезает вместе с этим странным типом.
Они направляются через зал к Надин. Она прекрасна – платье-годе кремового цвета подчеркивает ее безупречные формы. Линда смотрит на нее, пытаясь понять, что за чувства ее терзают. Зависть? Ревность?
Когда она видит Надин и Томмазо в центре всеобщего внимания, таких элегантных и безупречных, желудок у нее неприятно сжимается. Она не хочет на них смотреть и переключается на Алессандро. Линда пока не хочет рассказывать ему о Томмазо, но Алессандро прекрасно понимает, что между ними что-то есть.
– Тут где-то должен быть и мой дядя, – говорит ему Линда.
– Джорджо?
– Да, но я его не вижу.
Алессандро вытягивает шею, пытаясь найти ее дядю.
– А вон там – не он?
Линда видит Джорджо, не скрывая удивления:
– Он и Фаусто привел! – она узнает его по взъерошенной шевелюре до плеч.
– Пианист, – произносит Алессандро.
– Ты его знаешь?
– Конечно, он же знаменитость! – говорит он, словно его поклонник. – Он что, друг Джорджо?
– Да. Я бы даже сказала, не просто друг, – отвечает Линда шепотом. – Но если проболтаешься, клянусь, я тебя убью! – угрожает она, сдерживая улыбку.
– Ну что ты, разве я похож на сплетника?
– Нет, конечно… но ты же знаешь, как я люблю своего дядю.
Линда жестом подзывает Джорджо и Фаусто. Томмазо из центра зала бросает на нее жгучий взгляд. И все ее эмоции, которые она сдерживала, вырываются наружу. Линда страстно смотрит на него. Пронзительная встреча взглядом – и их охватывает горячая волна.
Алессандро все это видит.
– Он тебе нравится, да? – спрашивает он без обиняков.
Линда удивленно смотрит на него.
– Кто – он, прости?
– Как это – кто? Томмазо, конечно. Даже слепой бы это понял.
Щеки у нее вспыхивают. Когда они учились в лицее, то всегда рассказывали друг другу о своих сердечных переживаниях. Но почему-то сейчас ей нелегко это сделать.
– Мне-то ты можешь сказать! – Алессандро шутливо тычет ее в бок.
– Ну хорошо, – сдается Линда. – Да, немного нравится.
– И судя по тому, как он на тебя смотрит, ты ему – тоже, – замечает Алессандро, глядя то на Томмазо, то на Линду.
Вдруг его осеняет:
– Скажи, вы ведь с ним не?..
Он ухмыляется так, будто поймал ребенка, тайком лопающего варенье. Линда пожимает плечами и отводит глаза, отчаянно пытаясь спастись. И помощь приходит.
– Дядя! – она бросается в объятия Джорджо.
Она еще никогда не была так рада видеть его. В двубортном пиджаке и галстуке-бабочке он выглядит необычно и элегантно, как и все, что он делает своими руками.
– Алессандро?
Джорджо смотрит на молодого человека, стоящего рядом с его племянницей.
– Он самый.
Алессандро пожимает ему руку и легонько хлопает по плечу.
– Сколько лет, сколько зим…
– Очень рад тебя видеть. Линда постоянно рассказывает о твоих путешествиях.
Джорджо светится от радости.
– Это Фаусто, – он представляет его как своего давнего друга.
Они вчетвером общаются, смеются, пьют вино. Потом Фаусто выступает с предложением:
– А что, если и нам потанцевать?
– Отлично! Оторвемся! – с энтузиазмом соглашается Линда.
Она оставляет палантин на диванчике, мужчины тем временем снимают пиджаки, и все присоединяются к танцующим. В центре зала вокруг Иванки уже собралась кучка самых отчаянных танцоров. По просьбе Надин, была приглашена известная диджей из Австрии Доминик Жардан, которой Томмазо щедро заплатил. Она машет рукой со своего подиума, приглашая всех танцевать.
И вот под ремикс Panjabi MC «Mundian to Bach Ke» Надин врывается в толпу и призывно танцует перед Алессандро. Джорджо и Фаусто присоединились к «паровозику» вокруг Иванки. Линда отошла в сторону, а ливанская пантера на высоченных каблуках тем временем исполняет танец живота.
Линда чувствует к Надин отвращение. Лицо ее горит, у нее слабость – отчасти в этом виноват алкоголь, а еще – чувство конкуренции. Так бывало всегда, когда она сталкивалась с достойной соперницей. Ей хочется сорвать с нее платье и оттащить Алессандро, но вместо этого она садится в кресло и наблюдает за ними. Ничего не поделаешь, битва против Надин проиграна.
Между тем Алессандро с наслаждением танцует с этой леди из высшего общества; все, что ему остается, – вторить ее движениям, пытаясь двигаться в такт. Он совершенно забыл про Линду и не прочь поразвлечься с прекрасной хозяйкой дома. Красивые орехово‑карие глаза Надин с подводкой и черными тенями делают ее взгляд магнетическим. А эти гладкие, блестящие волосы – ему хочется гладить их и вдыхать фантастический запах.
– Ты хорошо танцуешь. Но тебе, наверное, это все говорят, – шепчет ей Алессандро.
– Спасибо. Я знаю, – Надин проводит пальчиком по его щеке. – Но из твоих уст это звучит совершенно по-иному.
– Ты хорошо танцуешь. Но тебе, наверное, это все говорят, – шепчет ей Алессандро.
– Спасибо. Я знаю, – Надин проводит пальчиком по его щеке. – Но из твоих уст это звучит совершенно по-иному.
Линда чувствует к Надин отвращение. Лицо ее горит, у нее слабость – отчасти в этом виноват алкоголь, а еще – чувство конкуренции.
Ее губы так и зовут. Алессандро улыбается, и ему кажется, что в ушах звенит. Он танцует, плохо попадая в ритм – только чтобы поддержать ее игру. Медленно вытягивает руки перед собой, будто указывая на нее, но смотрит куда-то в пустоту; потом заводит руки за голову, проводит ими по торсу до бедер, останавливается, делая призывное движение, перед которым трудно устоять.
Во всяком случае, так ему кажется. Не такой уж он и эксперт по обольщению – ему не очень удается делать это естественно.
Сработало.
Музыка продолжается, а Надин хватает его за запястье и что-то говорит на ухо. Линду распирает любопытство: она видела эту сцену от начала до конца и не верит своим глазам. Надин тащит Алессандро к двери, ведущей к заднему двору виллы. Он на мгновение оборачивается, ища глазами Линду, и скрывается в кромешной тьме.
Линда видит, как они выбегают на улицу и исчезают за деревьями.
– Вот стерва! – не сдерживается она.
Но не следует раздражаться. Это бессмысленно – как и в тот день, когда он был с Валентиной. В это время к ней сзади подошел Томмазо:
– Ты прекрасна сегодня, – он нежно дотрагивается до ее шеи. – Даже красивее, чем обычно.
Линда поворачивается – от неожиданности у нее перехватило дыхание. Должно быть, он тоже видел эту сцену – когда Надин набросилась на Алессандро, как тигрица.
– Спасибо… А больше ты ничего не хочешь сказать?
Томмазо улыбается немного устало. Берет два бокала с шампанским и протягивает один Линде.
– О чем?
– Ну, ты ведь тоже их видел, не притворяйся, – Линда берет бокал, но не пьет.
Томмазо делает маленький глоток.
– У нас с Надин негласный уговор, – объясняет он с каким-то неопределенным выражением лица.
– То есть? – Линда непонимающе мотает головой. – Объясни, пожалуйста.
Он делает большой глоток шампанского. Оно бежит по горлу, холодное, сухое.
– Я не из ревнивых. И уж тем более не представляю, что мог бы встречаться с ревнивой женщиной, – говорит Томмазо с каменным взглядом. – Из всех человеческих страстей ревность наносит самый большой вред. Надин – взрослая женщина, она все понимает и вольна делать со своим телом все, что хочет.
И все же, когда он увидел Линду вместе с Алессандро, у него внутри шевельнулось нечто похожее на ревность – хотя бы самому себе он должен в этом признаться.
– Вот уж не поверю, что тебя нисколько не волнует, что она уединилась с моим другом, – спрашивает Линда, зондируя почву.
– А зря. Я совершенно спокоен. Главное – чтобы она вела себя прилично и не ставила меня в неловкое положение. А на этот счет я могу не волноваться, – отвечает холодно Томмазо.
Но сейчас он думает не о Надин, а о Линде. Томмазо не понимает, что в ней его притягивает: ироничные глаза или наивная манера поведения? Ее присутствие? А может, волшебная аура?
– И тебя это устраивает? – огорченно говорит Линда.
– Мы раньше уже изменяли друг другу, но все осталось между нами.
Линда прислоняется к стене, глядя в пол, – она не знает, как реагировать на такое откровение. Может быть, она только что это поняла. Но не так уж это и неожиданно, учитывая, кто такой Томмазо? «Значит, я всего лишь одна из множества твоих любовниц?» – так и хочется спросить Линде.
Он нежно дотрагивается до ее подбородка и поднимает его двумя пальцами.
– Но сейчас я не хочу об этом говорить, – произносит он глубоким голосом.
Линда смотрит ему в глаза, по спине ее пробегают мурашки. Проклятье, он ей нравится, и она не знает, что с этим делать.
– Я тоже не хочу.
Она притягивает его за ремень. И в этом прикосновении – все: желание быть вместе здесь и сейчас. Они хотят обладать друг другом снова и снова.
Томмазо прижимает ее к колонне и проникает рукой под юбку, между ног.
– Я хочу тебя, – шепчет он ей на ухо и, не давая ей опомниться, запечатывает рот поцелуем. Они в главном зале, где проходит церемония и полно гостей. Два ряда колонн недостаточно широкие, чтобы их скрыть. Хотя они даже не пытаются спрятаться.
* * *Алессандро пьян, но замечает обстановку того места, куда его притащила Надин. В чуланчике рядом с хозяйской спальней довольно комфортно. Уютное помещение освещают синие напольные светильники. В воздухе стоит возбуждающий аромат цветов, сахара и мирры. Из скрытых динамиков приглушенно льются арабские мотивы. На стеллажах аккуратно расставлены флакончики с кремами, стеклянные вазы, изящные баночки с лосьонами для тела, лопаточки из кедра. Он будто очутился в миниатюрном салоне красоты.
Мгновенно они оказались у кровати с балдахином, среди бескрайнего моря темно-синего шелка. Надин раздевает его, расстегивает одну за другой пуговицы красной рубашки, потом толкает на кровать, наклоняется и легонько лижет его левый сосок, описывая кончиком языка концентрические круги.
У Алессандро еще не было такой шикарной женщины, возможно, подобного случая больше не представится.
Алессандро закрывает глаза, возбужденный невероятным эротизмом происходящего. Через несколько секунд он замечает, что Надин прекратила свою игру. Теперь она стоит перед ним и смотрит с голодной настойчивостью. Медленно стягивает свое платье от Armani, бросая его на пол; сбрасывает атласные босоножки и остается в изящном нижнем белье цвета слоновой кости со вставками из макраме янтарного цвета. Тонкая цепочка, обвивающая ее талию, заканчивается изумрудом прямо в пупке. Живот у нее плоский, тело точеное – результат бесконечных тренировок в фитнес-центре и дорогостоящих косметических процедур.
Алессандро возбуждает ее до неприличия идеальное тело, экзотический цвет кожи, пропорции, будто нарисованные художником. Он снимает рубашку и расстегивает брюки. Надин подходит к нему, чтобы помочь; руки у нее нежные и уверенные. У Алессандро еще не было такой шикарной женщины, возможно, подобного случая больше не представится. Но Надин не оставляет ему времени на размышления: стягивает с него брюки, черные хлопковые трусы, взбирается на него, как кошка, берет его член в руку, погружает в рот набухшую головку и начинает ее лизать. Да, эта женщина знает, как доставить мужчине удовольствие. Какое-то мгновение Алессандро хочет положить ей руку на голову и двигать ею в такт движениям, но понимает, что для этого они еще недостаточно близки. Надин погружает его член в рот целиком, посасывая долгими и медленными движениями, а рукой гладит ему живот.
– Мне нравятся такие мужчины, как ты, – шепчет она.
Она проводит языком от члена до его груди. Алессандро не делает депиляцию, как Томмазо, поэтому она испытывает новые ощущения. Потом она снова спускается, несколько раз дотрагиваясь до его члена грудью, сосет его, обвивая языком древко.
Глаза Алессандро прикрыты, он испытывает наслаждение, превосходящее все его ожидания. Он понимает, что пора принять активное участие в игре, когда видит, что она запускает левую руку между ног и страстно желает наслаждения. Он резко поднимается, берет ее за затылок и целует в губы. Надин страстно смотрит на него. Алессандро укладывает ее на кровать, наклоняется, разводит в стороны ее гладкие ноги, языком проводит по внутренней части упругих бедер. Она заводит руки за голову и выгибает таз, издавая возбужденный стон, когда Алессандро опускается ниже, отодвигая край трусиков, и исследует ее красивое, гладко выбритый лобок. Он приближает свой язык и чувствует, как влагалище раскрывается, теплое и влажное. Надин еще сильнее выгибается. Алессандро срывает с нее трусики, погружает язык еще глубже и одним пальцем начинает ласкать клитор. Надин стонет. Он чувствует, что внутри становится все теплее, еще более влажно; он продолжает ласкать ее до тех пор, пока она не поднимает его голову, потянув его мягко, но решительно, за волосы. Надин сильнее раздвигает ноги и позволяет ему прижаться кончиком твердого члена к ее влажным губам. Алессандро мягко входит в нее. Надин отодвигается с улыбкой, протягивает руку к тумбочке, где сразу же находит презерватив, с такой уверенностью, что его это обескураживает. Она распаковывает его и протягивает ему. Воздух наполняется ароматом манго. Она немного медлит, наклоняется вперед и снова берет его член в рот, затем надевает презерватив, языком спускаясь к яичкам и продолжая его возбуждать. Она смотрит ему в глаза провоцирующим взглядом, потом переворачивается, не говоря ни слова.
Алессандро видит ее выгнутую спину и понимает, чего хочет синьора: чтобы он взял ее сзади.