— Зачем мы вообще затрудняем себя арестом подобных мерзавцев? — Стил недовольно поддернула брюки. — Ладно, я хочу, чтобы ты…
— Прошу прощения. — По коридору, обнимая пыльную коробку, доверху набитую папками с делами, шел констебль Ренни.
Инспектор посторонилась, пропуская его.
Пройдя пару шагов, констебль остановился.
— Вы придете на вечеринку? — спросил он.
— Не знаю, не знаю, — кокетливо ответила Стил. — Вот если сержант познакомит меня с начальником полиции…
— Да, кстати, тебя искал Фолдс, — сказал констебль, поудобнее перехватывая коробку.
— Да что ты? — ядовито прищурилась Стил. — Можешь поцеловать мою…
— Нет, не вас. Он искал сержанта Макрайя. Что-то насчет необходимости покопаться в старом расследовании.
Логан закрыл глаза:
— О боже…
Стил по-свойски хлопнула его по спине:
— Крепись, дружок, получишь свою награду на небесах. Но прежде чем ты туда попадешь, мне бы хотелось получить отчет по вандализму… или вместо рая ты окажешься ровно в противоположном месте.
Заходящее солнце подкрасило серые здания в нежный, абрикосовый с золотом, цвет. Логан запер полицейскую машину и теперь стоял, слушая, как Фолдс со вкусом рассказывал анекдот про семидесятидвухлетнюю проститутку, арестованную им в центре Бирмингема; на ней якобы не было ничего, кроме монашеского апостольника и грыжевого бандажа. Алек терпеливо ждал, пока он доберется до сути, затем подтвердил, что уровень звука идеальный.
— Отлично.
Фолдс провел рукой по волосам, откашлялся, взглянул на жилой дом, к которому они подъехали, и уверенно зашагал к двери.
Логан наклонился и прошептал в ухо оператору:
— Спорим, Инш еще раз сказал тебе, чтобы ты убирался?
Алек скорчил гримасу:
— Этот ваш Инш — сплошной кошмар. Сегодня утром даже подумал, что он меня ударит. А я всего лишь спросил, как у него дела с диетой.
Они прошли вслед за Фолдсом. Внутри было темно. Коврик у дверей в грязи и попахивал собачьим дерьмом; к перилам цепью прикручен горный велосипед; стопка рекламных листовок мокла в луже на кафельном полу. Фолдс начал подниматься по лестнице.
— В любом случае, — сказал Алек, — это будет в жилу для специального выпуска о Мяснике: посещение места преступления, беседа со свидетелями, разбор старого дела.
Фолдс перегнулся через перила и крикнул вниз:
— Что-то не так?
— Присоединимся к вам через секунду. — Алек понизил голос: — Только между нами: что ты думаешь о Фолдсе?
Логан пожал плечами:
— Да он ничего вроде. Немного выпендривается. Я ожидал, что он будет большей задницей, будет пользоваться тем, что старший по званию… ну ты знаешь, какими обычно бывают начальники полиции.
— Ты помнишь то дело о бирмингемском взрывателе? Так именно Фолдс…
— Вы там оба заснули?
Логан вздохнул:
— Глас хозяина… — И стал подниматься.
Шестая квартира находилась на последнем этаже, дверь была выкрашена в темно-красный цвет, на ней небольшая бронзовая табличка, аккурат над прорезью для почты. На табличке значилось: Джеймс Маклафлин, кандидат наук. И ниже: Церберус, Медуза и миссис Пу. Логан нажал на кнопку звонка.
Через пару минут дверь открыл молодой человек с бородкой, на вид лет двадцати пяти; он был в пижаме, халате и тапках. В одной руке он держал чашку с чаем, в другой — тост. Очки сдвинуты на кончик носа.
Хозяин бросил на троицу, стоящую в холле, беглый взгляд, увидел Алека с камерой и сказал:
— Десять минут. Я всё подготовлю. Идет? — Сунув тост в рот, он протянул в дверь руку для пожатия. Рука была испачкана джемом.
Логан руку пожимать не стал:
— Мы не с телевидения, мистер Маклафлин. — Он показал ему ордер. — Я сержант Макрай, полиция Грампиана; это начальник полиции Фолдс, Уэст Мидлендс. Мы пришли, чтобы задать вам несколько вопросов о той ночи, когда исчезли ваши родители.
— Так уже двадцать лет прошло! — Маклафлин закатил глаза. — Слушайте, прочитайте книгу, ладно? Там всё. Я больше ничего не помню.
— Мы постараемся не отнимать у вас слишком много времени, сэр. Но это важно.
Глубокий вздох.
— Ладно, ладно. Можете войти. Но смотрите под ноги. Я почти уверен, что Медузу вырвало, но пока не нашел где именно…
Гостиная Джеймса Маклафлина была завалена книгами. У окна в эркере стоял компьютерный стол, заваленный грудой бумаг и книг. Около него — кресло, с сиденья которого за ними наблюдал пушистый серый кот, явно чувствовавший себя главным.
Маклафлин согнал его:
— Уходи, Церберус, это папочкино место.
Логан не нашел, куда бы сесть, поэтому снял стопку книг с диванчика на пол.
— Извините, что подняли вас с постели.
Маклафлин пожал плечами:
— Ничего страшного, я работал. — Он провел ладонью по своей пижаме. — Стандартная писательская униформа.
Фолдс разглядывал развешенные по стенам фотографии в рамках.
— Я прочитал вашу книгу, — наконец сказал он. — Здорово. Мне особенно понравилась та часть, где вы пишете обо всех этих важных полицейских, накативших сюда с юга.
Маклафлин просиял:
— Рад, что вам понравилось. А вы… — Он нахмурился. — Старший детектив! Думаю, я вас узнал. Господи, вы почти не изменились!
— Теперь начальник полиции. Видимо, за мои грехи. — Фолдс взял в руки маленькую деревянную табличку, повертел и снова положил на место. — Я и в самом деле рад, что вы пробились в жизни, Джейми. Многие на вашем месте свернулись бы в клубок и так остались.
— Да, конечно. У меня всегда дела хорошо шли с языком, и мой психиатр подумал, что если я обо всем этом напишу… это будет иметь терапевтический эффект. А теперь взгляните. — Он улыбнулся и показал на четыре обложки в рамках, висящие на стене. — Все бестселлеры для детей, наш ответ Джоан Роулинг, только их автор не такой богатый. Но вы же пришли не за тем, чтобы поговорить про «Симона и гоблинов».
— Вы новости читали?
Маклафлин содрогнулся и показал на экземпляр «Дейли Мейл», лежащий на стопке энциклопедий. Заголовок на первой полосе гласил: «Убийца-людоед все еще на свободе».
— Трудно пропустить. Постоянно снятся кошмары, после того как увидел все эти куски в порту… Сегодня ночью приснилось, будто Вайзмен пришел прикончить меня… Потребовалось полбутылки вина, чтобы заставить его убраться. — Он поплотнее запахнул халат и туже затянул пояс.
Логан вытащил блокнот и полистал его, добираясь до данных о родителях Маклафлина.
— Мы сейчас просматриваем старые дела. Здесь не все ясно… Что, к примеру, произошло до того, как вы попали в дом.
Фолдс кивнул:
— И в книге вы об этом пишите весьма туманно…
Маклафлин открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал:
— Кто-нибудь выпить хочет? У меня есть джин, и у меня есть виски. Вино все вчера выдул.
— Извините, сэр, но мы на работе. От чая бы не отказались.
— Хорошо, пусть будет чай. — Хозяин встал и скрылся в кухне.
Начальник полиции прекратил кружить по комнате, остановился и выбрал книгу с нижней полки: «Кровавые дрызги. Охота на Мясника». На обложке фотография: человек в фартуке мясника и маске Маргарет Тэтчер. Ничего удивительного, что такой обложке не место на стене — кому понравится каждый день смотреть на человека, убившего твоих родителей?
К моменту возвращения Маклафлина Фолдс уже читал вслух:
— По непонятной причине это одно из самых ранних моих воспоминаний: я иду по темной улице под дождем со своим лучшим другом, возвращаюсь домой. Всё, что случилось до того, стерлось из памяти, как будто пяти лет моей жизни просто не существовало. Как будто я появился на свет именно в тот момент. За несколько минут до смерти моих родителей…
Маклафлин покраснел:
— Да, конечно… Я в то время зачитывался Диккенсом. Вот и получилось столь претенциозно.
— А что случилось с Кэтрин Дэвидсон? Предположительно, она провожала вас домой…
Молодой человек передал Логану чай, затем налил себе солидную порцию «Хайленд Парк» восемнадцатилетней выдержки:
— Сам хотел бы знать. Когда я писал книгу, я перепробовал всё: словесные ассоциации, гипноз — по полной программе. Понимаю, что это звучит неубедительно, но все до прогулки домой — сплошная пустота. Как будто детства у меня и не было. — Он отпил еще виски, но, прежде чем проглотить, подержал его во рту несколько секунд.
— А как насчет вашего друга, Ричарда Дэвидсона?
— А, да… Ричард. Наши пути разошлись. Когда я в последний раз слышал о нем, он сидел в Крейджинчес: был осужден на три года за наркотики, лжесвидетельство и нападение с тяжелыми последствиями. Как вы верно заметили, старший детектив, некоторым людям так и не удается выплыть. Вайзмен украл у меня не только родителей, но и прошлое. А у Ричарда он забрал маму и… будущее. — Еще один глоток виски. — Не знаю, что хуже.
— А, да… Ричард. Наши пути разошлись. Когда я в последний раз слышал о нем, он сидел в Крейджинчес: был осужден на три года за наркотики, лжесвидетельство и нападение с тяжелыми последствиями. Как вы верно заметили, старший детектив, некоторым людям так и не удается выплыть. Вайзмен украл у меня не только родителей, но и прошлое. А у Ричарда он забрал маму и… будущее. — Еще один глоток виски. — Не знаю, что хуже.
— А потом он приготовил вам обоим ужин.
— Да. Блины с жареным луком, картофельное пюре и горошек. А мне хотелось рыбных палочек. — Он негромко рассмеялся. — Здорово, не правда ли? Моих родителей расчленили на кухне, а я ною, прошу, чтобы мне дали «Бёрдс Ай»… Никогда не видел столько крови… — Маклафлин допил виски. — Кому-нибудь налить?
Возвращаться в участок пришлось в час пик — улицы забиты машинами, стоящими в пробках под желтым светом уличных фонарей. С заднего сиденья доносились приглушенные ругательства: Алек проверял послания на своем мобильном телефоне.
— Черт бы всех побрал, почему никто не в состоянии сделать все путем? Стереть… Плевать… Стереть… Срань Господня! — Внезапно оператор просунул голову между передними сиденьями: — Ты не поверишь…
Мобильный Фолдса начал наигрывать мелодию Фила Коллинса «Сегодня в эфире».
— Слушаю?
— Мне только что позвонили из новостного отдела Би-би-си, — выпалил Алек.
— Алло? — Начальник полиции заткнул второе ухо пальцем. — Да… Нет, мы немедленно приедем!
— …Вайзмен позвонил!
Логан на секунду отвел глаза от дороги, но тут же был вынужден нажать на тормоз, чтобы не вмазать в зад «порше».
— Шутишь!
— Хочет, чтобы устроили интервью, как этому парню, Ипсвичу.
Фолдс повесил трубку:
— Ты никак быстрее ехать не можешь? Нам надо успеть на брифинг. Вайзмен…
— Звонил по телефону на Би-би-си. Да, сэр. Алек только что сказал.
Фолдс нахмурился:
— Нет. Он захватил кого-то еще.
10
— Давайте рассаживайтесь. — В комнате для брифингов наступила внезапная тишина. В помещении собралось много полицейских в форме, сотрудников поддерживающих подразделений и Управления детективных расследований. Алек со своим напарником и огромной камерой устроились так, что один мог снимать зал, а второй — инспектора Инша, который рассказывал о последнем исчезновении.
— Валери Лейт.
Клик. На экране возникло лицо женщины: тридцать с хвостиком, полноватая, темные волосы, уложенные в не идущую ей прическу, красивые зеленые глаза.
— Примерно в половине пятого утра ее муж услышал внизу какие-то звуки. Он пошел проверить, и на него напали. Когда он пришел в сознание, жена исчезла, вся кухня была залита кровью.
Клик. На экране появилась обложка книги Маклафлина «Кровавые дрызги». Заглавие написано белыми буквами на вызывающе красном фоне с фотографией кого-то, одетого, как Мясник.
— Мистер Лейт сказал, что на него напал именно такой человек. — Инш сделал многозначительную паузу. — Таким образом, Уильям Лейт является первым, кому удалось остаться живым после столкновения с Вайзменом.
Констебль Ренни наклонился к Логану и прошептал на ухо:
— Что значит дрызги? Может быть, брызги?
— Понятия не имею. Заткнись.
— Я только спросил…
Клик. На экране возникло мужское лицо со следами побоев, половина головы скрыта под марлевой повязкой.
— Тридцать четыре шва, — доложил Инш, — триста граммов крови. Сейчас мистер Лейт находится под охраной в Королевском изоляторе Абердина — и у меня нет ни малейшего желания, чтобы Вайзмен вернулся и закончил начатую работу.
Клик. Кен Вайзмен лыбится с экрана. Время и тюрьма наложили на него свой отпечаток: те немногие волосы, что остались, поседели и теперь были коротко подстрижены, бородка почти белая. Большие уши, большие руки, все большое. Он набрал лишний вес, но по-прежнему выглядит сильным. С левой стороны лба бежит длинный шрам, через бровь он спускается на правую щеку, уродуя глаз. Красивым его не назовешь.
— Вайзмен в бегах с утра вторника, но сегодня днем он позвонил на Би-би-си. — Инш кивнул, и полицейский включил магнитофон.
Женский голос, дружелюбный:
— Привет, вы позвонили в шотландское отделение Би-би-си. Чем я могу вам помочь?
Какой-то треск. Пауза. Затем мужской голос, низкий, с едва заметным акцентом жителя Абердина:
— Я хотел бы поговорить с кем-нибудь насчет Мясника.
— Одну минуту, я выясню, кто свободен…
На линии тишина, затем музыка, потом снова тишина, потом другой женский голос:
— Отдел новостей. Я могу вам помочь?
— Вы знаете, кто я такой?
Еще одна пауза, наверняка заполненная закатыванием глаз и неслышными театральными вздохами.
— Вы хотите сообщить что-то важное?
— С вами говорит Кен Вайзмен. Они меня ищут. Они обо мне врут.
Какая-то суета, затем куда более заинтересованный женский голос:
— Понятно. Вы хотите все исправить? Сами рассказать людям свою историю?
— Один раз они это уже сделали — еще раз у них не получится. Они не смогут снова отправить меня в эту долбаную тюрьму!
Диалог продолжается, Вайзмен долго говорит по поводу того, какие придурки полицейские Грампиана, и эти самые полицейские, собравшиеся в зале для брифингов, молча слушают запись.
Затем Инш кивком велел остановить пленку.
— Вот так, — сказал он, рассеянно шаря по карманам в поисках отсутствующих там сладостей. — Мы дали послушать эту пленку его социальному работнику и двум его сослуживцам. Все они подтверждают, что это определенно голос Вайзмена. Звонил он из телефона-автомата в Тиллидроне, так что мы знаем, что он до сих пор в городе. Но дальше пойдет интереснее…
Снова включили запись.
Еще ругань, затем женщина спросила:
— Вы не хотели бы лично выступить в свою защиту? В телевизионном интервью? Рассказать всей стране?
На этот раз пауза затянулась, и можно было предположить, что Вайзмен повесил трубку. Но наконец низкий голос произнес:
— Всей стране?
— Да, и в наших силах организовать это сегодня же! Вы можете приехать на студию, мы находимся в Беллгрейв-террас, и…
— Думаешь, я дурак? Если надо, сам скажу, где и когда, ясно?
— Ладно, ладно, сам так сам. Вы говорите куда, и мы к вам приезжаем. Никаких проблем. Командуете вы. Я вовсе не хотела…
— Я с вами свяжусь.
И дальше легкое жужжание отключенной линии.
— Алло? Алло? Срань Господня… Стив! Стив, ты ни за что не догадаешься, с кем я только что…
Клик. Запись закончилась.
— Вот так, — сказал Инш. — Вопросы будут?
— Милостивый Боже… — Фолдс остановился как вкопанный и медленно обвел глазами кухню Лейтов. — Совсем как в «Бешеных псах»…
Узкая металлическая дорожка, которую проложили эксперты, чтобы улики не затоптали, скрипела под его ногами, когда он шел к раковине.
Кровь была повсюду: на полу, на дверцах шкафчиков, на столешницах, на стенах и даже на потолке. Кто-то здорово украсил помещение с помощью восьми пинт крови Валери Лейт.
Начальник полиции посмотрел на липкий кафель:
— Первые впечатления?
Логан в ступоре уставился на сталактит из свернувшегося гемоглобина, свисающий с вытяжки над плитой.
— Крови значительно больше, чем в последний раз.
Фолдс кивнул:
— Двадцать лет назад то же самое. Иногда Вайзмен разделывает их на месте, иногда увозит и убивает где-то в другом месте. Что-нибудь еще?
— Ну… У них явно не было проблем с деньгами.
Валери и Уильям Лейт ездили на «Порше-911», машина стояла в гараже, у дома был припаркован огромный «лексус» четыре на четыре. Жили они в одном из тех перестроенных поместий на окраине Абердина, которые всегда стоили чертову прорву фунтов: полуразрушенная ферма, некогда купленная ловким строителем и превращенная в «роскошное загородное жилье для удачливого чиновника» — эксклюзивное и дорогое.
Фолдс рассеянно положил руку на гранитную черную столешницу, поморщился и тут же отдернул. Его латексная перчатка взвизгнула, отдираясь от липкой крови.
— Черт!.. — Он вытер руку о полу защитного халата, оставив длинное смазанное пятно.
Логан открыл дверь на патио и вышел. Снаружи было темно, хоть глаз выколи, соседние дома представляли собой серо-коричневые бледные силуэты на фоне ночного Абердина. По шоссе двигались маленькие пятна света. Тишина нарушалась лишь редким лаем полицейской собаки.
Вид был потрясающий: по другую сторону шоссе устраивали фейерверк. Хвостатые ракеты прорезали ночное небо и взрывались дождем красных звезд. Через четыре секунды доносился приглушенный звук — БЭНГ, но к тому времени красные искры уже успевали погаснуть.