Переулок был залит солнцем, от быстро подсыхающего асфальта поднимался прозрачный дрожащий пар. Фигура удаляющейся женщины казалась в этом мареве еще более легкой, почти призрачной. Не доходя нескольких шагов до двери подъезда, Ирина вдруг остановилась, словно наткнувшись на невидимое препятствие. Через мгновение она медленно, будто с огромным усилием, преодолела оставшееся расстояние. Пискнувшая дверь отворилась и скрыла за собой женщину, а художница все смотрела на серый фасад дома, словно ожидая от камней ответа, которого не пожелала дать их строптивая пленница.
Глава 5
Александра не помнила толком, где располагается мастерская Игоря, и, созвонившись с ним, с удивлением выяснила, что скульптор обитает неподалеку.
– Вроде ты жил где-то в Измайлово? – уточнила она.
– До развода, – небрежно ответил Игорь. – Теперь занимаю квартиру на Сухаревской. Так что, заходи, я как раз над твоим заказом работаю.
Александра, помня обещание клиентки оплатить заказ, ставший теперь бесполезным, не собиралась торопить скульптора. Художнице лишь хотелось посоветоваться с ним относительно одной мысли, пришедшей ей вчера вечером, после разговора с Ниной.
«Ирина, судя по всему, далека от любого искусства, кроме своего собственного. Она танцовщица, а не художник, не искусствовед. Откуда же у нее детальные познания в том, как именно должны располагаться фигуры в такой тематической композиции, как “Бегство в Египет”? Даже я слышала об этом лишь однажды, давным-давно. Забыла напрочь, и вот, она мне напомнила. Стас, профессионал, годами учившийся ремеслу, человек, при всем своем буйстве и бесшабашности, далеко не глупый и не темный, – и тот не придал никакого значения направлению фигур на барельефе! Она же сразу заметила. Танцовщица… И будь это только неверное направление фигур, которое мог заметить любой внимательный человек! Нет, она ведь истолковала композицию, все мне объяснила, как будто для нее эти сведения лежали на поверхности!»
…Игорь занимал большую квартиру на первом этаже, в старинном особняке неподалеку от Сухаревской площади. Еще во дворе, набирая номер квартиры на табло домофона, Александра отметила взглядом ряд чисто вымытых окон, закрытых изнутри плотно сомкнутыми жалюзи. Это напоминало некий офис и представляло разительный контраст с запущенными мастерскими в заброшенном доме на Китай-городе.
– Роскошно живешь! – отметила она, переступая порог квартиры. – Даже не буду спрашивать, сколько стоит аренда!
– Спроси, чего там. – Игорь помог ей снять пальто. – Нисколько не стоит, приятель уступил помещение на три месяца. Сдавать так ненадолго, да еще без мебели, не стал. Когда он вернется, мне придется выметаться. Обычная история после развода…
– Я даже не знала, что ты был женат!
Александра прошла вслед за хозяином в комнату, с любопытством оглядывая обстановку.
Помещение было обширное, в четыре окна, явно переделанное из нескольких комнат, ранее шедших анфиладой. Светлые стены, дубовый паркет – все было чисто и безлико. Мебели мало, и та нелепая, разрозненная – бамбуковая этажерка, составленные друг на друга сундуки, старинный трельяж, на тумбочке которого высилась стопка тарелок. В самом дальнем углу виднелась двуспальная кровать, криво застеленная второпях пестрым лоскутным одеялом. Игорь иронично развел руками:
– Вот так роскошно я устроился… А это все, что осталось хозяину, остальную обстановку забрала его бывшая супруга. Представь, он тоже развелся!
– Эпидемия какая-то! – Александра продолжала оглядывать комнату, ища рабочее место скульптора и не находя его. – Что это с вами, мужчинами, по весне творится… А где ты работаешь? Здесь так чисто!
Игорь рассмеялся:
– Верно, грязищу тут боязно разводить! Да я и инструменты большей частью на прежней квартире оставил. Привожу, по мере надобности. А работаю в кладовке.
Пройдя вслед за скульптором в комнату, которую он называл кладовкой и которая оказалась довольно просторной, хотя и с узким окном, Александра увидела наконец нишу.
Внутренняя, вогнутая стенка, где прежде размещался барельеф, опустела. Видя растерянность гостьи, оторопевшей при виде таких перемен, Игорь поторопился пояснить:
– Я просто спилил барельеф, чтобы не возиться с заливкой новой ниши, – это сутки заняло бы, если не больше. Уж пусть Стас не взыщет! Контррельеф для заливки уже готов. Всю ночь просидел, в глине ковырялся. Будет то же самое шествие, но направленное в противоположную сторону. Сегодня формую фигурки. Завтра обработаю нагрубо, послезавтра вклею в нишу и доведу до ума, потом отлакирую бесцветным лаком. День на сушку, всего четверо суток. Я слово держу! А ты что ты такая скучная?
– Так… – неопределенно ответила Александра. – Странная история со мной приключилась. Дожила, понимаешь, до сорока трех лет, всю жизнь угробила на одно-единственное занятие, а простых вещей не знаю, оказывается! Вот скажи, для тебя была чем-то удивительным подробность, что Святое Семейство во время бегства в Египет движется слева направо, а во время возвращения справа налево? Я еле вспомнила…
– Да и я, собственно, совсем забыл! – легко откликнулся скульптор.
Он смотрел на Александру, потирая ладонью округлую щеку, поросшую русой седоватой щетиной. Женщина вдруг заметила, что у него зеленые глаза. «Надо же, какого редкого оттенка! Голубовато-зеленые, цвета молодой поросли полыни. Сколько лет его знаю, а впервые обратила внимание!» Игорь вопросительно улыбнулся:
– А в чем дело-то? Ну, забыла и забыла. Я не то еще забываю! По мне, так все равно, бегут они в Египет или возвращаются.
– Мне странно, что эту подробность знала женщина, никакого отношения к истории искусства не имеющая, – пояснила Александра, отводя взгляд. – Она с ходу увидела несообразность… А я – нет!
– Может, человек подробно изучал вопрос, – предположил Игорь. – Бывает. Если захотеть, можно в какой-нибудь узкой области такие глубины и высоты открыть, что профессионал закачается. Потому что профессионалу незачем во все это так яростно вникать. Он вникает по мере необходимости, так сказать… А все вместить невозможно, недолго с ума сойти! Хочешь посмотреть матрицу? Я утром залил на пробу, посмотреть, что выйдет.
Не дожидаясь ответа, он склонился над столом, взял форму и перевернул ее вверх дном. Постукивая по днищу деревянного ящика, заключавшего в себе глиняную форму, Игорь выбил на плоскую испачканную подушку гипс, любовно протер поверхность оттиска тряпкой и пригласил женщину полюбоваться:
– Взгляни-ка!
Александра оценила точность отпечатка: перед нею лежала выпуклая форма, плоско срезанная с оборотной стороны. Фигуры процессии, хотя имевшие еще приблизительные очертания, в совершенстве повторяли прежний барельеф, куски которого лежали в коробке рядом со столом.
– Недурно, да? – спросил Игорь, любуясь делом своих рук. – Пожалуй, я с этой отливкой и буду работать. Зачем время тратить? От добра добра не ищут. Хорошо схватилось, и ни одной раковинки нет, ни одного пузырька. Да! Ведь этот шедевр имеет другое, авторское название! Это никакое не «Бегство в Египет», если на то пошло, и тем более не «Возвращение»! Ты знала?
Повернувшись к стене, на которой булавками к обоям были прикреплены три переданные Александрой старые фотографии ниши, скульптор снял одну и протянул гостье обратной стороной вверх:
– Вот, прошу.
И Александра прочла два слова, заключенные в кавычки: «Алтарь тристана». Надпись была сделана синей шариковой ручкой, наискось, словно второпях, имя «Тристан» написано со строчной буквы. Даты не значилось.
– Странно, – повернув фотографию лицом, она всмотрелась в изображение. – Почему «Алтарь Тристана»? Ведь это, несомненно, «Бегство в Египет»?
– Кто же знает! – качнул головой Игорь. – Надо у автора спрашивать. Кстати, кто изготовил оригинал?
– Театральный художник, декоратор. Она давно умерла.
– Вот как, – скульптор сощурился, глядя на лежавшие на столе гипсовые заготовки. – В таком случае это наверняка название спектакля, для которого делалась ниша. Знаешь, когда готовишь серию работ к одному проекту, то и маркируешь их одинаково.
– Она делала нишу для себя, а не для театра, – возразила Александра. – Кстати, а вот ты делаешь ее уже совсем неизвестно для кого… Надобность отпала, но, к счастью, заказчица не отказывается платить. Так что особенно не надрывайся. Дело неспешное.
– Дамочка передумала? – Игорь озадаченно потер тыльной стороной руки заросшую щеку. – Да мне-то все едино. Сделаю, как обещал, в срок, тянуть нечего, другие заказы есть. Саша, а как ты смотришь на то, чтобы поужинать вместе?
Александра не удержалась от улыбки – ее насмешил внезапно изменившийся тон собеседника, делано беспечный, призванный скрыть неуверенность.
– Когда ты говоришь «поужинать», то имеешь в виду ужин? – уточнила она. – Я согласна, конечно! Давно не ела по-человечески. Все перекусываю на бегу.
– Когда ты говоришь «поужинать», то имеешь в виду ужин? – уточнила она. – Я согласна, конечно! Давно не ела по-человечески. Все перекусываю на бегу.
– Ну, разумеется, ужин! – с явным облегчением воскликнул Игорь. – И потом, сто лет тебя не видел, хочется поболтать… Знаешь, ты всегда меня очень интересовала, но не находилось времени пообщаться!
– Кто бы мог подумать, что я еще кого-то интересую, да притом очень! – Теперь Александра засмеялась в голос. – Сижу вот на своем чердаке, среди паутины и мышей, всеми забытая, и ничего-то не знаю…
Игорь, видя ее веселое расположение духа, ободрился еще больше:
– Так к черту этот алтарь, сегодня отдыхаю, тем более дело не срочное! Присядь, я быстро переоденусь, и пойдем.
Дожидаясь его возвращения, Александра посерьезнела. Она шутила через силу. В другое время ее, возможно, больше бы заняло неожиданное приглашение на ужин. Ничего загадочного в поведении Игоря для нее не было: Александра понимала, что он пытается начать ухаживания, но боится получить отпор. И так же ясно ей было собственное настроение: вдохновлять скульптора на серьезные подвиги она не собиралась. Художница даже не могла всерьез задуматься о возможном романе – ее мысли были заняты совсем иным.
«Почему “Алтарь Тристана”? – твердила про себя Александра. – Тристан – это герой средневекового рыцарского романа, помню, когда-то читала. Он не имеет ничего общего с библейским эпизодом бегства Святого Семейства в Египет, или… Или я и тут окажусь некомпетентной?!»
Александра уже не доверяла своим знаниям, настолько ее удивила и задела неожиданная осведомленность заказчицы в таком вопросе, в котором следовало бы разбираться как раз художнику или эксперту в области живописи и антиквариата.
«Вот и Стас не задумался, так ли важно направление фигур! Стас, опытный мастер. Игорь говорит, что знал эту подробность, но забыл. То есть для него совершенно неважно, как он сам сказал, куда двигаются фигуры! Может, я потому и не могу так легко все это бросить, что не нахожу ответа на вопрос: как могла это навскидку определить Ирина? Такое впечатление, что она осведомлена о нише куда больше, чем рассказывала. Взять снимки из семейного альбома, передать их скульптору… Тут неоткуда взяться таким детальным познаниям. А еще этот “Алтарь Тристана”. Неуместное название, но значится на этом снимке, стало быть, связь есть… Должна быть. Это ведь и есть домашний маленький алтарь. Но не Тристана, не средневекового рыцаря, погибшего из-за роковой любви, ни в коей мере! Ни Тристана, ни его возлюбленной Изольды тут нет, только Иосиф и Мария на ослике…»
Они сидели в кафе, одном из тех, где посетители словно выставлены напоказ в огромных стеклянных витринах. Как живые куклы, втиснутые за маленькие столики, придвинутые почти к самому стеклу, люди ели, пили, болтали на виду у всей оживленной улицы, под взглядами прохожих. Игорь был явно разочарован тем, что его спутница сделала такой скромный заказ – салат, бифштекс и бокал вина. Он пытался соблазнить ее другими блюдами из меню, но Александра с улыбкой отказалась:
– Не стоит меня сразу баловать, в другой раз закажу больше!
– Ну, буду надеяться на другой раз, – смирился мужчина, отдавая меню официанту. – У тебя такой вид, словно ты совсем ничего не ешь. Тень-тенью!
– Все логично! – кивнула женщина. – Я ведь обитаю в заброшенном доме, так что должна быть похожа на тень!
– Так и живешь на том чердаке? – сочувственно поморщился Игорь. – Это же самая худшая мастерская во всем вашем доме! Неужели нельзя было ее поменять?
– А зачем? – пожала плечами Александра. – Пол пока не провалился, стены есть, крыша почти цела. Да и привыкла я там, ко всему ведь можно привыкнуть. И потом, ты ведь не бывал у меня, а ужасаешься!
Игорь и впрямь никогда не переступал порога ее мастерской. Женщина встречала скульптора несколько раз у Стаса, но причин приглашать его к себе у нее не было, да и сам он ни разу не изъявил желания зайти в гости. Интерес, который внезапно проявил к ней Игорь, удивлял художницу. «Весна? – не без иронии спрашивала она себя, отрывая взгляд от тарелки и украдкой поглядывая на сотрапезника. – Или развод на него подействовал?»
Скульптор, разделавшись с заказанным куском мяса, долил в свой опустевший бокал вино, закурил и, блаженно щурясь, откинулся на высокую резную спинку стула.
– Ты отличный собеседник! Так загадочно молчишь, что говорить даже как-то неудобно!
– «Молчаливая женщина неуязвима», так было написано в дореволюционной рекламе рисовой пудры, – подхватила шутку Александра. – Я вообще не болтлива. Может, потому у меня до сих пор есть работа. Хотя по нынешним временам техническая отсталость может выбросить из профессии, а уж на что я отсталая… Интернет вот только начала осваивать, виртуальных сделок не заключаю, в дистанционных аукционах участия не принимаю… Веду дела по старинке, все при личной встрече, с глазу на глаз…
– Многие до сих пор держатся старинного метода, – заметил Игорь, которого ужин привел в благостное состояние духа. – Виртуальные сделки часто бывают сомнительны. Сама понимаешь, нарваться на подделку в наше время проще простого. Чем верить снимкам и описаниям на виртуальных аукционах, конечно, лучше оценить вещь своими глазами, без ретуши…
Александра радостно подняла бокал:
– О чем и я всегда твержу клиентам! Вещь надо лично осмотреть перед покупкой… И даже осязать, понюхать и попробовать на вкус, если потребуется! Иногда можно подделать все, кроме, скажем, характерного запаха старого холста, масляного слоя… И даже запаха старинного серебра!
Они чокнулись. Слушая тонкий стеклянный звон, на миг повисший в воздухе, Александра спросила себя, как давно она была в кафе с мужчиной, который, совершенно очевидно, к ней неравнодушен? «Давно, очень давно… И странно, я совсем не соскучилась по этому переживанию. Скорее, наоборот, оно мне кажется чуждым, искусственным… Как будто меня вдруг попросили заменить в спектакле известную актрису, а я играть-то не умею, роли не знаю и всячески не соответствую партнеру… А ведь партнер вовсе не плох! И на данный момент, кажется, свободен…»
Александра никогда не считала себя красавицей, хотя и комплексами по поводу своей внешности не страдала. Но все немногочисленные романтические переживания остались в прошлом. Вспоминала она их с горечью. Не было ни одной истории, которая окончилась бы благополучно, если понимать благополучие в общепринятом смысле. «Мама считает, что я всегда неверно выбирала человека, неверно себя вела, и вот оказалась одна в сорок три года, без детей, без иллюзий, без перспектив… Я-то сама думаю иначе… Каждый раз это был опыт, лично мой, дорогой для меня, ни для кого другого. Но мне он был нужен, этот опыт, и я ничего не хочу отменять и забывать. Я хочу остаться собой, со всеми своими ошибками… Жить жизнью, которая многим кажется невозможной, непонятной; зато своей, только своей!»
От раздумий ее оторвал голос Игоря. Он с нажимом повторил:
– Так ты идешь или остаешься?
– Как? – очнулась женщина. – Ты уходишь?
– Да. – Игорь взглянул на часы, досадливо кривя рот. – Представь, забыл, совершенно из головы вон! У меня ведь назначена встреча с заказчиком, надо показать один эскиз. Таскаю его с собой неделю, а сегодня как раз четверг, он будет на месте. Идешь со мной?
– Зачем? – недоуменно взглянула на него Александра. – Я уж лучше о своих заказчиках позабочусь, есть работа несделанная…
– Я подумал, тебе будет любопытно, – пояснил Игорь. – Работа для церкви, для католического храма. Помнишь, мы после новогодних праздников столкнулись и ты мне рассказывала, что искала реликвию какой-то правнучки Людовика Святого?[3] Так вот, в церкви его статуя есть!
– Занятно. – Александра тоже взглянула на часы. Время близилось к шести вечера. – Не поздновато ли в церковь?
– Напротив! – оживился Игорь. – Через полчаса начнется вечерняя месса. Здесь рядом, десять минут ходу переулками, как раз успеем!
Свернув на Мясницкую, он взял Александру под руку: женщина отставала, спутник был намного выше ее ростом и шагал широко. Подстраиваясь под ее походку, он объяснял на ходу, наклонясь к художнице:
– Это церковь Святого Людовика Французского… Заказ не для нее, конечно. Я проектирую малую алтарную нишу для другой церкви, в Германии… Мне заказали, потому что я уже работал в этой области.
– К католикам решил переметнуться? – шутливо поинтересовалась Александра.
– Да я атеист вообще. – Игорь едва не приподнял ее над землей, рывком помогая преодолеть лужу. – Мне религия не интересна. Мне интересны заказы.
– Здравая позиция! – Александра продолжала улыбаться, но теперь говорила серьезно: – Мне всегда недоставало такого отношения к делу. Я увлекаюсь… Захожу слишком далеко, в такие дебри, где нечего ждать заработка… А каких только неприятностей у меня не было за то время, пока я занимаюсь антиквариатом! Меня стало преследовать странное ощущение… Даже неудобно о нем говорить, но, знаешь…