Позевывая и потягиваясь, я огляделась и невольно рассмеялась: Икас сидел рядом с Накаром, и они внимательно следили за поплавками, всеми тремя поочередно, и даже голову поворачивали синхронно. А позади этой неординарной рыбацкой парочки в небольшом надувном водоемчике плавала уже выловленная рыба, короче, я так поняла, что Икасик наелся.
Еще немного полежав на матрасе, я решила, что погода вполне располагает к купанию, и начала раздеваться.
— Ты куда собралась? — заметив мое пробуждение, спросил Накар.
— Купаться, — позевывая, ответила я.
— Жить надоело? — лениво поинтересовался мужчина. — Тут ядовитые водоросли, Кир.
И купаться расхотелось вмиг.
— Ладно. — Накар начал поочередно вытаскивать и складывать удочки. — Раз ты проснулась, пошли назад. Рыбу жарить будем. Ты чистить умеешь?
— Не-а, — поспешно ответила я.
— Правда? — искренне удивился Накар. — Неправильно это — на Иристане женщина обязана уметь освежевать дичь и почистить рыбу.
Мама все это умела. А еще умела охотиться, но я предпочитала без всех этих жестокостей и грязно-стей обходиться и, несмотря на все мамины старания, готовить не умела, не умею и уметь не желаю.
— Удочки понесешь, — скомандовал Накар мне, а Икасу: — Ты несешь матрас.
И как ни странно, мы послушались, в смысле и я, и мой шерстюсик, так и возвращались в наше убежище, когда у Накара тревожно зазвенел сейр.
Осторожно поставив надувное ведро на пол, Накар достал сейр, ответил на входящий и почти сразу перевел в режим громкой связи.
— Подземелья обыскивают, — произнес незнакомый мне мужик. — Дьяр МакВаррас и его люди.
— Усердствуют? — бледнея, спросил Накар.
— Задета его честь, — ответил собеседник.
Я почему-то вспомнила слова мамы про то, что нельзя становиться между воином и его честью. Кажется, и этот мамулин запрет я умудрилась нарушить.
Тихо выругавшись, Накар принял решение:
— Концы в воду по всем операциям. Уводи людей в хассарат Этра, немедленно.
— Мы не успеем собрать всех, — возразил мужик.
— Немедленно, — повторил Накар. — Дьяр МакВаррас — будущий глава клана, это я тебе говорю, так что прикинь возможности.
— Да, шеф, — отрапортовал тот, — сворачиваемся.
— Нижние уровни временно прикроем.
— Ясно.
Накар вернул сейр на место, подхватил ведро, и мы пошли дальше. Лично я решилась спросить, только когда пришли на кухню:
— Все так плохо?
— Относительно, — уклончиво ответил Накар.
Я забралась на стол, села, болтая ногами и глядя, как он начинает чистить рыбу в раковине. Потом не выдержала и попыталась извиниться:
— Накар, я не хотела.
— При чем здесь ты, — не оборачиваясь, произнес мужчина. — Дело в Штофе — не сунься мы к МакОратам, воины не сунулись бы в подземелья, потому как ранее они просто не интересовались нашими делами. Знали, несомненно, но не трогали.
— А почему ты так уверен, что знали? — Я даже ногами болтать перестала.
— Понимаешь. — Он обернулся, подмигнул и продолжил: — Тар-эны — это нечто среднее между сверхчеловеком и искусственным интеллектом. Они странные, Кир, и мы с ними не связываемся. Мы просто занимаем те ареалы обитания, которые им не интересны. Вот и все. А о том, что мы есть и что мы делаем, воины знают. На Иристане вообще практически невозможно что-то скрыть. И когда ты сунулась к МакОратам и помогла мне со Штофом, воины хассара мгновенно сообразили, где тебя искать. Но если бы ты не сунулась, последствия лично для меня были бы значительно печальнее, а так… Когда все утихомирится, мы вернемся к тому, с чего начали, а Иристан очень быстро окупает все потери.
— Ну-у, — протянула я, — не выкаблучивайся я с Дьяром… не затронь я его честь…
— Ты продукт нашей цивилизации, Кира. — Накар приподнял уже почищенную рыбу за жабры, придирчиво осмотрел результат своей работы и бросил тушку в соседнюю мойку. Затем занялся второй хвостатой. — И для тебя отношения между родственниками противоестественны, для меня тоже, так что осуждение — это последнее, чего ты можешь от меня ожидать.
Хотелось обнять его от благодарности. Благодарности за все: за то, что помогает, и за то, что понимает, и за Икасика моя огромная благодарность.
Тихий перезвон над нашими головами.
Накар прислушался и бросил мне через плечо:
— Топай в переговорную, мать звонит.
Я спрыгнула со стола, подбежала к нему, порывисто обняла со спины и сорвалась на бег.
Икас, решив, что это очередная игра, бросился за мной, радостно повизгивая и помахивая хвостом. Он меня обогнал три раза, потом попытался не пустить в дверь, довольный, что с ним играют. Обманный бросок — и я, освободив путь, вбежала и сразу ответила на вызов.
Экран развернулся, мигнул и отобразил мою любимую мамочку в черной летной форме, с черными волосами и уже без седины и на фоне кабины управления малого крейсера YS 200, а таковые корабли уже лет двести как никто не выпускал!
Мамуль засекла мой неприятно удивленный взгляд, оглянулась, рассмеялась и успокоила:
— Это корабль контрабандистов, не суди о нем по обертке.
— Да при чем тут обертка? — Я все еще осматривала кабину управления. — Ма-а-ам, у тебя система охлаждения накрывается. Вон тот сине-оранжевый датчик на панели 3889.
Мамуль оглянулась, принялась считать панели, пытаясь понять, о чем вообще речь. Вот она, разница в образовании — мама летчик, а я будущий капитан, и потому в отличие от мамы у меня более широкая специализация.
— Правее, еще правее, ниже, чуть левее, ага, он. Запусти систему очистки, не-а, ниже, ага, это, — руководила я мамиными поисками нужных датчиков. — На сорок процентов запускай, больше этот утиль не потянет. И вот, мам, вот чем ты думала, когда брала этот корабль, а? Ну, поменяли они двигатель и, возможно, систему обороны, и что? Остальное-то рухлядь!
Мама не спорила, потому как знала — конкретно в данной области я соображаю лучше, а родительский авторитет не та величина, что фигурировала в наших отношениях.
— Так? — внося данные, спросила мам.
— Ага, и заодно запусти систему диагностики неисправностей.
— Кирюсь, а она не запускается автоматически?
— На этих моделях — нет, крейсер YS 200 рассчитан на команду в двенадцать человек.
И мама заметалась по кабине управления, быстрая, стремительная, красивая. Я всегда мамочкой восхищалась, она для меня как эталон идеальной женщины была… если бы не любовь к папандру. А так, какое-то разочарование появилось в моем отношении к мамочке. И вроде люблю, а как-то… не ожидала я от нее такой глупости. А потом припомнились мне синие-синие глаза, революция моих гормонов…
короче, все мы имеем право на свое маленькое сумасшествие, вот.
Мамуль, отбегавшись, снова села в кресло, выдохнула, лучезарно мне улыбнулась и, скрывая страх за улыбкой, спросила:
— Пантеренок, ты как?
Хороший вопрос, я даже задумалась, что на это ответить. Потом тоже решила спросить:
— А ты про что знаешь?
— Начинается! — правильно поняла мой вопрос мамуля.
С улыбкой смотрю на маму и понимаю, как сильно соскучилась.
— Ты где? — спрашиваю без лишних слов.
— На подлете к астероиду. — Она отвлеклась на панель управления. — Буду ждать вас с Демоном здесь. Не знаю, кто это, но Исинхай заверил, что доверять ему можно. У тебя что? Исинхай только глаза отводит, Ашары нет на связи, Наска тоже исчез. — Моя мать выдала такую тираду на элате, что мне плохо стало. — Но… ты у людей Исинхая, значит, проблема решаема. Рассказывай, Пантеренок.
— Мм… это долгая история, — протянула я.
Мама на меня так глянула, что стало кристально
ясно — тема обсуждению не подлежит.
— Я жду, Кира, — уже нервно потребовала мамочка.
Не на ту нарвалась. Просто в свете всего сообщенного Дьяром и вообще у меня наконец была возможность нормально пообщаться с мамой, и этот шанс я упускать не собиралась.
— А знаешь, — я руки на груди скрестила, — начнем с тебя, мамуль! Рассказывай!
Мама напряглась, узрела мой возмущенный взгляд, глазки опустила и грустно спросила:
— Что тебе уже известно, Кирюш?
— Много чего, — нервно передернула плечами и все же не сдержалась: — Мам, тут планета сплошного идиотизма! Меня папандр сначала под Нрого подсунул, а потом… Дьяру отдал! Я от него едва смылась, и то тени Нрого помогли.
У мамули глаза увеличились, пальцы вцепились в панель управления, лицо побелело, и посиневшими губами она прошептала:
— Так, значит, Нрого…
— Да, мам, — подтвердила я ее невысказанное предположение, — меня отдали Нрого исключительно чтобы ты прилетела! А по идее, папандр сразу хотел кому-то из сыновей всучить.
Мама застонала, закрыла лицо руками и простонала громче. А потом я расслышала приглушенное:
Мама застонала, закрыла лицо руками и простонала громче. А потом я расслышала приглушенное:
— Он отпустил меня, чтобы ты не досталась правящему клану! Он все просчитал! Он все… — Далее ругательство на странном языке, который я уже слышала… от папика.
Дверь приоткрылась, вошел Накар, кивнул среагировавшей на звук маме, потом подошел и поставил передо мной поднос с рыбкой, поджаренной до золотистой корочки. Следом вошел шерстюсик, приветственно ткнулся носом в мое плечо и сел рядом, голодным взором поглядывая на рыбу. Со стороны экрана раздался сдавленный стон, а после тирада, причем опять непереводимая.
— Снежная смерть! — в результате выдала мама.
— Мой Икасик, — довольная и счастливая, ответила я. — Моя радость. Единственный нормальный мужик на всем Иристане, ну, кроме Накара, а главное — понимающий.
Подчиненный шефа хмыкнул и потрепал меня по голове. Как маленькую. Икас на это дело глянул и ткнул Накара носом в живот. Я потянулась и почесала Икасика, тот заурчал от удовольствия и полез облизывать меня. Идиллия, в общем, причем сплошная.
Некоторое время от мамы не доносилось ни звука, только глаза такие огромные и удивленные. А потом последовал вопрос:
— Ты что сделала с Нрого?
Теперь я на маму удивленно смотрю, а Икас тем временем нагло стянул рыбу и проглотил ее моментом. Накар узрел это и ушел явно за новой порцией. И вот тогда я маме ответила:
— Да ничего я с ним не сделала. Ну, выпили, ну, поговорили за жизнь, ну, он выдал, что его никто не понимает. И все.
По мере моего повествования мамины глаза все увеличивались. В итоге и рот приоткрылся.
— Что? — переспросила мать.
Ну уж нет!
— Мама! Ты опять стрелки переводишь? А ну живо про себя рассказывай!
— Ты как с матерью разговариваешь?! — вспылила мамуль.
— Ты почему от дочери свое героическое прошлое скрываешь?! — Мы все-таки родственники, так что я тоже возмущаться умею.
Мама нахмурилась, потом пальцы сцепила и лишь затем ответила:
— Кира, доченька, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы все рассказать! Потому что ты, Пантереночек, начнешь мстить в своем извечном стиле! А передо мной сейчас главная задача — вытащить тебя с этого, нестабильной рулевой тягой его, Иристана!
Так-так, а вот это уже интересно. Теперь и я села, сцепив пальцы. Счастливый и довольный Икасик стащил еще и булочку и теперь радостно скалился и облизывался, выразительно глядя на опустевший поднос. Мол, хозяйка, а что еще есть вкусненького? Но мне сейчас не до него было.
— Мам, — подозрительно протянула я, — почему отец сказал, что очень сильно любил тебя? И Дьяр на это намекал? И как ты вообще с папандром связалась, если у тебя, как я поняла, нормальный отец был… или есть. Мам, а у меня деда есть?
Опустила глаза, отрицательно покачала головой.
— А… дядя?
В ответ судорожный вздох и снова отрицательный жест.
— Жаль, — мне действительно было очень жаль. — Так правда, что папандр тебя любил?
Мама тяжело вздохнула и призналась:
— Он меня очень сильно любил, Кира. Он словно дышал мной, и в какой-то момент мне показалось, что и в моей душе что-то просыпается… А потом меня обвинили в нарушении закона. Эйтна-хассаш потребовала наказания, а он… он поверил другой, Кирюсь. Десять ударов кнутом, и этот кнут был в его руках. Позже, значительно позже, когда выяснилась правда, он молил о прощении. Я не простила. Не смогла. Вот и вся история.
Сижу, пытаюсь понять. Не понимаю.
— Мам, ты мне сейчас очень недоговариваешь или сильно недоговариваешь, а?
Мамуля улыбнулась, посмотрела на меня своими огромными, зелеными и полными слез глазами и тихо ответила:
— Я клянусь рассказать все, но только когда ты будешь далеко от Иристана.
— Что, до сих пор больно? — догадалась я.
Она молча кивнула.
— И ты в курсе, кто тебя подставил?
Мама снова кивнула.
Я нахмурилась и откровенно спросила:
— И что? Так и будем всю жизнь молчать в тряпочку и скрываться? Да?
— Начинается… — прошипела мама. — Вот в этом ты вся в своего отца — пусть я сдохну, но мои враги сдохнут раньше!
— А что в этом плохого? — удивилась я.
— Да ничего, Кирюсь. Совсем ничего! Разве что такой подход к жизни значительно эту самую жизнь сокращает!
— Но мам! Это… — Я вдруг задумалась. Бегемота вспомнила. И как-то проснулись во мне подозрения. — Мам, это ведь бегемот была, да?
— Кто?!
— Ну эта, бочка сала… тьфу ты, которая его единственная, да?
И вот как это часто бывает — ответ сразу в глазах собеседника видишь. И я сразу поняла, что таки да!
— Та-а-ак, — протянула я. — То есть, в то время как мы скрывались по мирам, тебя избили и вообще несправедливо обвинили, эта наглая туша пользовалась уважением и почитанием, да? — Чувствую, как в душе гнев закипает. — То есть она единственная, а тебя чуть не убили, да?
— Киран!
— Я уже восемнадцать лет Киран!
Мама подскочила и как рявкнет:
— А ну, живо угомонилась!
Я нахмурилась, руки на груди скрестила, на родительницу смотрю исподлобья, и в общем… злая я.
— Кира, не смей!
А я что? У меня тут имеется Снежная смерть, поддержка Исинхая и собственно мой паршивый характер! А еще счет… огромный такой счет, который я собиралась предъявить папандру!
— Киран! — Мамуль попыталась призвать меня к порядку.
Она могла сколько угодно орать на меня, но ситуация была не из лучших, это первое. И вряд ли наш побег что-либо решит — нашли один раз, сумеют найти и второй. Нет, с этой планеткой стоит разобраться.
— Кира, прекрати! — Мама явно была в отчаянии.
— А я и не начинала! — Пока не начинала, но клянусь бракованным двигателем, я начну!
— Кирюсик, пожалуйста! — Мама опять села в кресло, и взгляд такой испуганный.
Вошел Накар, принес второй поднос с ужином, недовольно посмотрел на Икасика и раздраженно сообщил:
— Я его уже покормил.
Шерстюсик сладко зевнул, продемонстрировав внушительный оскал… Накар треснул зверюгу по носу и вышел со словами:
— Пойду приготовлю ему мясо.
— Обжора. — Я укоризненно посмотрела на Икасика.
Тому хватило двух виляний хвостом, чтобы я ласково произнесла:
— Кушай, мой хороший, — и отдала ему половину своей новой рыбины.
А затем снова повернулась к маме, прихлебывая кофе.
— Нрого назовет тебя единственной, — вдруг сказала мама. — Его подарок — прямое тому доказательство. Не удивлюсь, если отец взбесится и запретит ему даже приближаться к тебе.
— Уже взбесился, — попивая кофе, сообщила я, — уже запретил.
Мама ослабила ворот, нервно сглотнула, прошептала:
— Тогда тебя попытаются выкрасть.
— Уже пытались. — Я просто само спокойствие.
— Кира-а-а…
— А?
— Подробнее, будь добра.
Нагло улыбаюсь и повторяю с ее интонациями:
— Мама-а-а, подробнее, будь добра!
Явно психует сейчас и постукивает ногой по полу. Она всегда так делает, когда нервничает. Потом мамуль резко спросила:
— Ты сейчас имеешь достаточно времени, так?
— Ага, — невозмутимо протянула я.
— Ладно, слушай. — Мама чего-то там понажимала, затем откинулась в кресле, сцепила пальцы и начала: — Я родилась в семье МакЭдл. Это воины первой руки, то есть элита, выше только хассары, еще выше правящий клан, то есть Аэ. Но речь не об этом. Я родилась от воина и вместе с воином. Близнецы на Иристане редкость, двойняшка-девочка, родившаяся с будущим воином, просто нонсенс. И с самого моего рождения я была чем-то большим, чем женщина, и чем-то меньшим, чем тар-эн.
— Э-э, мам, а в чем отличие между тар-энами и не тар-энами? — попутно спросила я.
Нахмурилась и отрицательно покачала головой, демонстрируя, что не скажет.
— Тени? — Я и сама догадливая.
Мамусь губу закусила.
— Да-да, я их вижу, — насмешливо заметила я, — и ты в курсе этого.
— Не смей афишировать эту особенность! — неожиданно резко приказала моя мама. — Видящих на Иристане мало, и таких забирают даже из семьи. Я лишилась матери в семь лет!
— Ой… — вспоминаю представление с Дьяром… а он догадливый же.
— Ай, Кирюш. Думаешь, я сама решила покинуть Иристан? Или я просто так скрывала тебя от всех и вся? Никто, Кира, совсем никто не должен знать! Но даже если узнают… есть второй путь, Киран. У моей матери его не было, у меня был — я стала воином.
— А я могу? — вопрос-то заинтересовал.
Мама грустно улыбнулась и печально сказала:
— Ты все можешь, только учти, Пантеренок, воину могут бросить вызов, а если победитель вместо твоей смерти выберет твою жизнь, эту самую жизнь придется провести, абсолютно и полностью ему подчиняясь.
Я «кофием» подавилась. Закашлялась, поняла, что путь воина — это не дорога к райским кущам, и решила напомнить о сути разговора: