– Я же говорил, что не воспринимал его как будущего тестя, – поморщился Марк. – Это была всего лишь игра. Чтобы выйти на цель.
– Спокойно, не надо нервничать. Чувства к Насте остались?
– Не было никаких чувств.
Не нравился Марку этот разговор.
– А может, все-таки?.. Она сейчас богатая невеста. Можешь вернуться к ней, жениться. Вдруг у тебя возникнет мысль покаяться? – Жук с улыбкой, но жестко и пронзительно смотрел на него.
– Не вернусь я к ней. И мысли не возникнет.
– Ну а вдруг?
– Исключено.
– Значит, не было чувств?
– Даже если бы и были, это бы ничего не изменило.
– Ты настолько предан Организации?
– Нельзя быть преданным тому, о чем имеешь смутное представление. Просто у меня есть определенные правила, через которые я не переступаю. Прежде всего я предан самому себе. И себя не предам.
– А правило у тебя одно – исполнить заказ.
– Абсолютно верно.
Марк не совсем был уверен в том, в чем убеждал посредника. Но иначе говорить нельзя: если его вдруг запишут в число ненадежных, то его просто-напросто зачистят. Возможно, уже близко к этому, если Жук завел такой разговор. Выуживает чувства по крупицам.
– А заказ поступил.
– На кого? – похолодел Марк.
– На твою Настю.
Предчувствие не обмануло. То ли Организация сама выставила такой заказ, чтобы проверить его на прочность, то ли кто-то со стороны очень хочет избавиться от нее. Может, враги ее отца или кто-то свой.
Ему пришлось напрячься, чтобы сдержать поток эмоций.
– Ну что ж, значит, так кому-то нужно.
– Нужно.
– Не буду спрашивать, кто ее исполнит.
– Ты не спрашивай, но я отвечу. Ее исполнишь ты.
– Исключено.
– Почему?
– Я не работаю с женщинами и детьми. А она и женщина, и дитё.
– Что ж, придется сделать исключение. Считай, что это проверка на прочность. Ты должен доказать, скажем так, свою профпригодность.
– Ну, если это экзамен...
– Понимай как хочешь, но заказ должен быть исполнен. Жертву ты знаешь, тебе нетрудно будет войти с ней в контакт.
– Да, но тогда на меня падет подозрение. Сначала погибает отец, затем дочь.
– Не думай, что ты один такой умный. Не падет на тебя подозрение. Если, конечно, не напортачишь. Нужно сработать под несчастный случай. Это обязательное условие. В черноморских горах крутые дороги, она может свалиться с обрыва на машине. А море, как говорится, мокрое, в нем можно утонуть. В общем, тебе решать, что да как. Оплата по высшему уровню.
– Кто ж за нее, интересно, так хорошо заплатил? – не выдержал Марк.
– А это не наше с тобой дело! – полоснул по нему взглядом гость.
– Не спорю. И заказ исполню в лучшем виде. Сколько у меня времени?
– Увы, но срок ограничен. Всего две недели.
– Я справлюсь.
– Не сомневаюсь. Кстати, девочку ты выбрал знатную. Чего прогнал? Дорого берет?
– Да нет, как раз наоборот. Плечевая, самый дешевый вариант.
– Не похожа на плечевую.
Жук говорил об Альбине как о чем-то второстепенном, но Марк видел похотливый огонек в его глазах. И азарт охотника, уже взявшего добычу на прицел.
– Я думал, она элитная. Ну да ладно, пойду я. Удачи!
– И тебе не хворать.
Гость ушел, а Марк выглянул в окно через жалюзи. Жук сел в свою не первой молодости, неприметную на вид иномарку, выехал со двора, но не исчез из виду. Он остановился у выезда на шоссе, возле цветочного киоска, из-за которого вышла девушка в красной юбке. Острый глаз позволил Марку распознать в ней Альбину. И кто после этого теряет квалификацию?
3
Белое пышное платье, марш Мендельсона, охапки цветов, золотые кольца на лимузине, цветные ленты. Вроде бы все как представляла, но все не так. Марка не хватает. Он должен стоять рядом, его Настя должна держать под локоток. А на его месте белозубо улыбается Алексей. Он счастлив: и жена-миллионерша у него, и должность директора нефтяного терминала в кармане. А Настя лишь изображает счастливую невесту. А в душе бездна.
Хорошо, что Инга рядом. Свидетельницу-дружку она отодвинула в сторону, сама подбадривает Настю, поддерживает добрым советом. Все правильно, если ей с Алексеем станет невмоготу, она всегда может с ним развестись. И эта мысль утешает. Только вот никакого брачного контракта не было. Настя ждала, но бумага так и не появилась. Но говорить об этом с Ингой она постеснялась. Глупо показывать перед ней свою меркантильность в такой, может, и не самый счастливый, но уж точно знаменательный день. Да и не сможет Алексей претендовать на половину ее состояния, ведь это же не совместно нажитое имущество.
– Ты на шампанское не налегай, – подсказала Инга.
– Поздно, – грустно улыбнулась Настя. – Мне уже нехорошо.
– А чего молчишь? – забеспокоилась та.
– Так домой отправишь, а рано еще.
Начало девятого вечера, свадьба в самом разгаре, и рано еще ехать домой.
– Да нет, не рано. Для тебя не рано. Вместе домой поедем. И Солончук приедет.
Настя не хотела, чтобы живот выпирал из-под платья. Поэтому и наряд выбрали свободный, пышный, и еще врач скрепя сердце прописал ей специальный корсет – слабенький, но все же ощутимый. И его уже пора было снимать. Поэтому Инга и подумала о враче, который должен был осмотреть ее на дому – мало ли что, вдруг переборщили с утяжкой.
– Что, дорогая, тебе плохо? – запоздало вмешался в разговор Алексей.
– Нормально все.
Он интересовался ее здоровьем на правах законного мужа, но все равно Настю возмутил его вопрос. Чужой он для нее человек. Теперь ее муж, но чужой!
Корсет Настя сняла в ресторане, в помещении, отведенном для жениха и невесты. Алексей хотел помочь, но она его к себе не подпустила. И без него можно обойтись, и раздеваться перед ним не хотелось.
Свидетели остались в ресторане, Настя заняла место в лимузине. Рядом с ней, обняв за плечи, сел Алексей, а возле него примостилась Инга. Места в машине много, а она жмется к чужому мужу. Впрочем, Настя не ревновала. Да и нет у Инги к Алексею никакого интереса. Во-первых, он ее родственник, а во-вторых, она не очень высокого о нем мнения.
Дома было непривычно тихо. Пункт охраны открыт, парень в униформе за монитором. И все, больше ни единой живой души. Правда, вскоре подъехал доктор Солончук. К тому времени Настя разделась, приняла душ. Так не хотелось, чтобы он лез к ней, но делать нечего. Инга бы возмутилась, если бы она его прогнала. А она так много для Насти сделала, что не хотелось ее огорчать.
Врач остался доволен и даже позволил ей выпить бокал шампанского в узком семейном кругу, как выразилась Инга. Она сама принесла с кухни сырную тарелку и фрукты, Алексей же подал вино.
– Ну, горько! – не очень весело улыбнулась Инга.
Настя пожала плечами, но к Алексею повернулась.
Приятно с ним целоваться. Дыхание у него чистое, освеженное, губы мягкие. Но все это не то. С Марком было гораздо вкусней.
– Теперь сладко? – спросил Алексей, с дружеской иронией глянув на нее.
– Терпимо.
– Еще подсластить?
– Не обязательно, – покачала головой Инга.
– Не надо, – повторила за ней Настя. И, немного подумав, добавила: – Шампанское и так сладкое. И вообще, что-то меня в сон клонит.
– Это от радости. Радоваться устала, – подсказала Инга.
– Я пойду, – поднимаясь, вяло махнула рукой Настя.
Действительно, ей хотелось спать. И желательно одной.
Но Алексей, похоже, не собирался оставлять ее в одиночестве. Только она легла под одеяло, как появился он.
– Можно? – с загадочной улыбкой спросил он.
– Ну, если только на ночь поцеловать, – виновато улыбнулась она. – В щечку.
– И все?
– Ну ты же знаешь, я в положении. Поэтому быстро устаю.
– А рядом полежать?
– Я еще к тебе не совсем привыкла.
Она вспомнила свою первую и единственную ночь с Марком. Вроде бы она и настроилась тогда на секс, но потом вдруг передумала. Женская интуиция остановила. Но Марк сам все сделал. Лег рядом с ней, дал волю рукам, и так вдруг стало здорово, приятно... И хорошо, что все так случилось. Хорошо, что он, а не кто-то другой стал ее первым мужчиной. И малыш от него родится.
Настю мало волновало, что обо всем этом думает Алексей. Ему она точно даст отпор, если он вдруг полезет. Ну неинтересна ей первая брачная ночь. Да и перспектива последующих не привлекала.
– Привыкнешь?
– Обязательно. И скоро. Но не сегодня.
– Понимаю.
– Спокойной ночи.
Похоже, Алексей пожелал ей того же, но его слова утонули в патоке наползающего сна.
Проснулась Настя среди ночи. Голова чугунная, спать охота, но почему-то не спится. Какой-то нерв тихонько дребезжит внутри, не дает покоя. Где, интересно, Алексей? Где он лег? Все-таки он ей муж.
Инга могла отправить его в гостевую спальню на втором этаже, в другой половине дома. Или он мог лечь в Настиной учебной, в крайнем случае – в гостиной. А вдруг Инга постелила ему в своей спальне?
Настя вышла из комнаты, локтем коснувшись атласной шторы, обрамляющей входную дверь. Со сна ей показалось, что кто-то несильно взял ее за руку, чтобы удержать. Неприятное ощущение.
Учебная комната пустовала. В гостиной никого, только ночник синеет под потолком. Арка в отцовские покои немного зловеще темнеет, в Насте просыпается детский страх. И все-таки она идет к спальне Инги.
Дверь наглухо закрыта, за ней что-то скрипит и постукивает. И еще слышны чьи-то сдавленные рыдания. Инга плачет? Наверное, сильно злится на кого-то, если бьет рукой по спинке кровати.
Настя тихонько открыла дверь, и в мягком красном свете увидела голый мужской зад, беспокойно вздымающийся вверх и резко падающий вниз. Женские ноги широко раздвинуты и высоко подняты, они качаются в такт подозрительным движениям. И не так уж трудно понять, что происходит.
– Я вам не помешала? – холодно спросила Настя.
Не похоже, что Инга сопротивляется. Скорее наоборот.
– Алексей, ты! Да как ты посмел?! Пошел вон отсюда! – завизжала Инга.
Кажется, она возмущена не меньше, чем Настя. И сила в ней вдруг взыграла – она играючи оттолкнула от себя Алексея, и тот, пряча от Насти лицо, скатился на пол. Его рубашка висела на резной спинке стула, на самом краешке; он схватил ее, опоясался и, не поднимая головы, выбежал из спальни.
– Тварь! – крикнула ему вслед Инга. – Убирайся отсюда, чтобы я тебя больше в доме не видела!
Она сидела на кровати, подобрав под себя голые ноги, одной рукой закрывала обнаженную грудь, другой метала молнии в его сторону.
– Тебя на части порвут, козел!.. Нет, но ты видела, какая сволочь! – в праведном гневе уставилась она на Настю.
Но та ответила ей укоризненным взглядом.
– Видела. И тебя видела. И его.
– Да я спала, понимаешь!.. Ты же прогнала его, а он ко мне, ему же весело после свадьбы... – Но и в глазах Инги стоял укор. – Ты невеста, и ты его прогнала. А мне за тебя шампанское пить пришлось. А от шампанского я быстро пьянею. И в сон клонит. Ушла в спальню, снится мне, что Кирилл ко мне пристает, обрадовалась, раздвинулась. А потом ты закричала.
– Я не кричала, – уточнила Настя. – Я просто спросила.
– Так просто, что я проснулась. Смотрю, а на мне этот козел качается!.. Вот и как мне теперь быть?
– Не знаю, – пожала плечами Настя.
Она не ревновала мужа. И, в принципе, ей все равно, что он залез на Ингу. Другой вопрос, как мачеха себя после всего этого чувствует? Ведь он фактически опозорил ее. И Настю, кстати говоря, тоже.
– И я не знаю. Со мной это впервые, – пальцами взлохматив на голове волосы, чуть не плача, выдохнула Инга. – То есть было. Но с твоим отцом. Из ресторана пришли, я спать легла, просыпаюсь, а он уже на мне. Думаю, подробности тебе неинтересны.
– Правильно думаешь.
– Вот и сейчас так же. Думала, что Кирилл, а оказалось... Если бы ты знала, девочка, как я соскучилась по твоему отцу.
– Я тоже по нему скучаю.
– Бедные мы, бедные... И еще этот козел. И тебя обидел, и меня. Ты не стой, в ногах правды нет, ко мне иди. Ложись. Я тебя укрою, обниму. Что ты сирота, что я, – тихонько всхлипнула Инга.
– Обнимешь? – задумалась Настя.
Инга была пьяна. Может, потому и потянуло ее на развлечения. А тут Алексей под боком... Может, и не спала она, как уверяла. Может, врет, пытается выкрутиться. И Настю к себе приглашает, чтобы хоть как-то утолить свою разбуженную страсть. Бывает же такое, что женщина с женщиной. Особенно по пьяному делу.
Сейчас Инга обнимет ее, начнет ласкать. С одной стороны, это интересно, но с другой – просто отвратительно. А есть еще и третий момент. Если у Инги нездоровые наклонности, то сейчас они проявятся, и станет ясно, что в ней резвятся черти. Значит, она сама совратила Алексея. Значит, она шлюха. А вырваться Настя всегда успеет.
– Легонько обниму, – кивнула Инга. – Как сестру. Или не хочешь?
– Не знаю.
Настя легла в постель, Инга накрыла ее легким одеялом, пальцами нежно провела по животу.
– Тебе хорошо, у тебя ребенок будет, – снова всхлипнула она. – У тебя есть будущее, а у меня... У меня только память о прошлом. Память о твоем отце. Сухая память.
– Почему сухая?
– Потому что ребенка его потеряла. Ребенок – это живая память, а без ребенка память быстро усохнет. Этого я и боюсь. Потеряла я ребенка. И найти не смогу. Потому что нельзя. Потому что Кирилл поставил мне условие. Я его, конечно, понимаю, но так тоскливо иногда становится, что хоть волком вой, – тяжко вздохнула Инга.
Ее рука покоилась у Насти на животе. Мягко лежала, совсем не тяжело, но бесчувственно. Похоже, Инга совсем забыла о ней.
– А страшно становится из-за таких скотов, как твой Леша. Я же не хотела, он сам ко мне вломился. И наказать я его не могу.
– Почему?
– А потому что шум поднимется. Все узнают, что я спала с ним. А кто разбираться будет, как это все случилось, кто виноват? Никому это не интересно. Зато на каждом углу кричать будут, что я ребенка зачать пыталась. Вопреки воле покойного мужа. Ну, может, и не на каждом углу, но все же. И ты меня в измене обвинишь. Ты же, считай, душеприказчица своего отца, ты можешь начать процесс. И останусь я с голой памятью.
– Не останешься. И не начну я процесс. Потому что знаю, как все было, – мотнула головой Настя.
Инга мягко провела рукой по ее животу, ладонь скользнула вниз, к бедру, но там и замерла.
– Ты у меня умница, никто меня не понимает так, как ты. Но люди злые, и они такой шум поднимут, что хоть на улицу не выходи. А если я делами заниматься не стану, то совсем с тоски загнусь.
– Не поднимут. Мы никому ничего не скажем.
– Леша твой скажет. Мы его из дома выгоним, с должности снимем, и тогда он примется сочинять небылицы. Поверь, я знаю эту породу людей. Тихие они с виду, но такие черти в них водятся, что святых выноси.
– Мы по-умному поступили. Пусть живет с нами, пусть работает. Только я его к себе и на пушечный выстрел не подпущу.
– Не любишь ты его, – скорее утверждая, чем спрашивая, отозвалась Инга.
– Думала, что стерпится. Может, и стерпится. Но не слюбится.
– Жаль, что я его тебе навязала. Никогда себе этого не прощу.
– Наоборот, все хорошо. Он теперь виноватым себя передо мной чувствовать будет. Теперь я могу с полным правом не пускать его к себе.
– С полным правом, – подтвердила Инга.
– Пошел он к черту!
– Пусть идет. А меня не пошлешь?
– Нет, ты хорошая.
– И ты хорошая. И как здорово, что ты меня понимаешь.
Инга повела рукой вверх, вдоль по внутренней стороне бедра, коснувшись низа живота. Настя зажмурилась. Кажется, началось.
Но ей так только казалось. Инга зарылась носом в ее грудь, фыркнула как ежик и затихла. Настя прислушалась к дыханию и поняла, что она заснула. Никакая она не шлюха. Просто она любит Настю как сестру. Поэтому и захотела обнять ее и приласкать без всякой задней мысли. И Алексея она точно не соблазняла.
Глава шестая
1
С горной высоты Тепломорск казался железобетонным наростом на прибрежной холмистой равнине. Улицы, кварталы, серые здания, деревья, парки, огромные башенные краны в порту, корабли в море. Железная дорога, трубопроводы, линии электропередачи – стальная кровеносная система, питающая это образование, живущее своей, отдельной от природы жизнью. Образование, представляющее собой гигантский муравейник, где каждый человек-мураш занят своим делом.
Машина быстро и плавно катила под уклон, подныривая под сизую дымку, парившую над городом. Утро, небо чистое, высокое, солнце только начинает накаляться, чтобы затем весь день палить с высоты. В Москве холодно и промозгло, а здесь уже почти лето. Только настроение совсем не летнее.
Марк вел машину по крайней правой полосе. Устал он за ночь, нет свежести восприятия, значит, лучше не гнать, ехать спокойно, без суеты. Тем более что долгий путь уже на исходе.
Слева, впереди, метрах в пяти-шести, шел грузовик с той же примерно скоростью, что и у него. И вдруг откуда-то сзади появился черный крупногабаритный джип «Лексус» с включенными фарами; не снижая хода, машина резко взяла вправо. Марк успел нажать на педаль тормоза, чтобы уйти от столкновения, но этого, увы, оказалось, мало. Джип все-таки стукнул его «БМВ» задним крылом.
Удар несильный, но все-таки «Лексус» сошел на обочину и, подняв пыль, остановился. Марк припарковался неподалеку. Не хватало еще, чтобы водитель внедорожника вызвал милицию и его признали виновным, хотя не он был причиной столкновения.
Ветер сдул клубы пыли в сторону, и Марк увидел, как из джипа разом вышли трое. Крепкие ребята, высокие, с угрожающими лицами, а приближались они к «БМВ» так стремительно, что Марк едва успел выскочить из машины.
– Ты, мурло! Ты где права купил? – заорал на него красномордый щекастый детина в черном костюме.
– Штраф с тебя, козлина! – гаркнул другой, круглолицый, плосконосый, с брешью в передних зубах.
Парень так рьяно поигрывал плечами, изображая непреодолимое желание наброситься на Марка, что пиджак на нем трещал по швам.
– Но я не виноват, – мотнул головой он.
Как же не хотелось ему ввязываться в драку! Только приключений сейчас не хватало.