– Не знаю.
– А меня за говна моток! – в сердцах признался тот громко, чтоб слышали милиционеры. – За то, что я моток медного электропровода со старой опоры ЛЭП домой принес. За это вот у нас и сажают! Из поселка Бежеляк я его, понимаешь, стащил. Он там никому не нужный висел. А я его для дела приспособить думал.
– Так, я не понял. Че это за базар! – огрызнулся дежурный на входе в ОВД.
– Люди у нас, понимаешь, гибнут за металл! – сказал «кабельных дел мастер» упавшим голосом и спросил новичка: – Тебя как зовут?
– Николай.
– А я Володька. Володька Нардинов. Тоже за ерунду?
– Я даже не знаю, за что.
– Вот-вот. Это их, ментов, дело: поймать, швырнуть в «обезьянник», а там трясти, пока чего-нибудь не вытрясут. Эй, начальник, ну когда меня это… освободят?
– Не знаю когда. Чины пусть решают. Я что? – нарочито лениво ответил дежурный и даже зевнул для убедительности. А потом как бы между прочим сообщил: – Только вот тот, кто твое дело ведет, он дня на два в отпуск к теще уезжает – в Каменск-Уральск. Значит, коптиться тебе здесь еще долго.
– Слышал, что он сказал? А? – завелся Нардинов. – Слышал? Можно год тут выть, а песня у них одна и та же. Это у них называется взятку выманивать. У меня дело плевое. В худшем случае подписка о невыезде, а после разборки – административное нарушение в приговоре, а они… Жлобье ментовское! Да я в следующий раз не кабель, я банный котел стащу…
2
В комнате для допросов их было двое: милиционер помоложе бесстрастно завел протокол, записав самые общие данные, а тот, что посолиднее, покрупнее, будто знал приговор, но смотрел на Николая с сочувствием. Когда занесли данные, пожилого позвали к телефону в дежурку, и майор Бабун величаво вышел.
Задержанный остался с мрачным капитаном Соловухой. Тот предложил закурить, а сам, примостившись на подоконнике, принялся буравить взглядом подозреваемого, сидевшего перед столом.
Выбритая, круглая, немного приплюснутая сверху голова милиционера блестела биллиардным шаром, кожа имела какой-то зеленоватый отлив, а глазки были маленькие, колючие. Капитан был не в духе и не скрывал этого.
– Знаешь что, Коля, у нас тут, в глухомани, жизнь не та, что в больших городах. Здесь не до любезностей. На земле работаем – в территориальном отделе. Работа трудная, опасная, неблагодарная. Сегодня, например, случай – есть у меня молодой, сообразительный подчиненный. Надежный, непьющий кадр, а у меня вдруг вакансия образовалась. Я его агитирую. Говорю – может, попробуешь пойти на должность завотделения? По званию повысят, летюхой станешь, зарплата будет приличная. К отпуску дней пять добавим… А он мне: нет, говорит, не пойду. И правильно решил, между прочим: рабочий день не нормирован, подъем по телефонному звонку, геморрой за геморроем, а благодарности… А благодарности у нас не бывает.
И тут Соловуха вдруг дико завопил: «А ты знаешь, что такое уголовный розыск?! Там, как мы с тобой, церемониться не будут! Как врежут по зубам или, знаешь, заставят сесть на корточки и голову руками обхватить! Да. А между сгибами локтей и колен просунут крепкую такую палку – древко от совковой лопаты. И подвесят тебя на этой палке между двух большущих сейфов. А потом как начнут шарашить по голым пяткам. Больно, очень больно. Поэтому лучше ты уж нам все расскажи – и тогда просто камера, урки. Зато никаких физических нагрузок. А? Соображаешь? Да что ты уперся-то, мудило грешный?!»
– Толик, ну зачем ты так? Не интеллигентно! – осудил коллегу вернувшийся пожилой напарник.
– Жалко мне пацана! – рявкнул Толик. – Там такие звери, а он собрался к ним для личной беседы. Думает, бодрячком у них пройти?! Отлично придумал! А знаешь, чем все закончится? Сейчас у тебя одно дело, а у них тебе из нераскрытых кое-что добавят. И поедешь ты в колонию не голубым фраером, а с кучей статей, репутацией серийного маньяка и мокрой задницей! Да тебя в первой же камере зэки опустят, и ты нас с Палычем будешь вспоминать, как папу с мамой. Я тебя спасти хочу, а ты к петухам на зону рвешься!
– Ну вот, парень сейчас решит, что в милиции без грубости не могут, – вмешался Палыч. – Это плохо, Толя, никуда не годится. Надо человека понять, расположить, найти ключик. Тут другим методом надо до истины докопаться.
Раздраженный Толик вышел в коридор, но дверь не закрыл. Стал маячить в щели, с ненавистью наблюдая за Николаем.
– Николай, будьте добры, скажите – вам эта девушка нравилась? – спросил пожилой милиционер, стараясь, чтобы беседа приобрела характер доверительного разговора. – Красивая, правда. Мы ориентировку на нее неделю назад получили. Мачеха ее заявляла – пропала, мол, девушка, из дома ушла, беспокоилась. А та, оказывается, путешествовала. Фото нам прислали. Девица анашой баловалась. Потом мачехе с ее мобильного позвонил ее парень и сказал, чтоб не волновалась. Воспитанный мальчик. По нашим данным, этот парень наркоман и бисексуал – гамак, в общем.
Бабун подошел к шкафчику и из самой гущи дел вынул фотографию Оли. Повертел снимок в руках и, положив его на стол перед Николаем, продолжил свою проповедь.
– Молодая, красивая, понимаю. – Бабун взял фото и принялся рассматривать его через лупу. – А бывает так – от грубой шоферской жизни хочется чего-нибудь мягкого, пушистого. Естественная человеческая тяга. Девица просто сиськами потрясла, а человек думает – влюбилась. И решает ее, свою мечту, юную, красивую, отвести в лесопосадку… И так увлекается, что случайно ударяет ее головой об ствол. Даже не важно, чем и как. В деле обычно пишется: «Удар тупым предметом по голове». У нас такие случаи были. Десяток дел таких могу показать – и тех, что в архиве, и тех, что в производстве, – Бабун указал на шкафчик, но Николай никак не прореагировал.
– Послушай, Коля, бессмысленно отпираться – дело-то ерундовое. Мы тут их лузгаем как семечки. Убийство по неосторожности. Знаешь, сколько тебе дадут? Пять лет! Правда. Ну, так же, как за сбитого человека. Даже изнасилование не будем тебе инкриминировать. Зачем? Просто дашь признательные показания – явка с повинной! На суде расплачешься: «В первый раз, гражданин судья, разве я думал?!» Найдешь, чего сказать. Год тебе спилят. И через четыре года опять на свободе! Да они пролетят – не заметишь как. И то, что ты у нас уже сидишь, зачтут в общий срок. Тебе сейчас тридцать пять? Через пять лет будет только сорок, вся жизнь впереди. Зачем тебе наматывать срок, когда простое признание даст тебе куда больше, чем все эти бессмысленные «нет», «не знаю», «не помню»? Главное, распорядиться собой по-умному. Может, сам здесь в протоколе все и напишешь?
Николай молчал, понуро уставясь в пол.
– Да все ты помнишь! Ведь помнишь, в подробностях! К чему эта игра? А мы этих игр с Толиком, знаешь, сколько насмотрелись? Сказать?
– Я ничего не помню, – начал было Николай, но милиционер не дал ему договорить:
– Да что ты? Я огорчен, как школьник после двойки…
– Это правда. Мы с ней познакомились, с Олей. А потом, когда вышли из машины, вечером… Что тогда было – не помню.
– Правильно, не помнишь, зато мы помним, потому что нам по должности помнить положено все, что ты не помнишь. Судмедэксперт тебе в подробностях расскажет, что у вас там с ней было. Сперму у тебя возьмут на пробу, кровь из вены. Если у нее обнаружат твою сперму, будет уже трудно тебя вытащить. Это уже не пять лет. Тебе это нужно? Не думаю.
– Да что ты как лошок какой-то! – закричал, ворвавшись в комнату, Толик и, схватив за плечи Николая, стал трясти, а потом резко ударил кулаком в челюсть, повалил и стал колошматить ногами в живот, от ярости подвывая.
Шофер едва сдержался, чтоб не ответить и вмазать ему в пятак. В обычной ситуации он бы его перешиб как соплю, а здесь не мог: человек в форме, к тому же при свидетелях. Мусора сбегутся всей стаей – тогда не выживешь.
– Толик, ты чего!? – рявкнул на коллегу Бабун и принялся оттаскивать его от Николая. – Не надо, он сам все расскажет, я же вижу, он хочет сказать, а ты… Уходи лучше.
Когда дверь за Толиком затворилась, Палыч помог Николаю встать.
– Ну, жив? Ты на него не сердись – у Толика на прошлой неделе друга бандиты убили, вот он и лютует. Не надо его раздражать. И, скажу откровенно, Коля, у нас тут что-то часто в последнее время люди пропадают. Смотри, как бы к тебе все эти истории не прилипли. Понимаешь – о чем я говорю?
3
В проеме дверей возник крупный милицейский чин. За его спиной Николай разглядел… полковника, того, из леса. Того, что рассказывал Пантюхину из спецназа про поездку в Москву и про НЛО. Военный что-то шептал чину, тот кивал. Палыч обернулся и вскочил. Подошел к начальнику, поздоровался. Чин что-то шепнул и ему. Бабун кивнул.
Чин сухо заметил:
– Нет больше этой улики. Ушла.
– Ушла?! – переспросил Палыч. – Да как же так?
– А вот так – встала и ушла, – серьезно подтвердил чин.
– Трупы не встают… – начал было Палыч.
– А вот так – встала и ушла, – серьезно подтвердил чин.
– Трупы не встают… – начал было Палыч.
– Знаешь, дорогой мой старичок, слишком в народную мудрость веришь, – нервно заметил начальник. – Трупы не встают, дыма без огня не бывает, кашу маслом не испортишь. Так вот, товарищ Бабун, трупы встают. Дымовая шашка чадит без огня – это ты и без меня знаешь. А каша… Попробуй кашу и масло пятьдесят на пятьдесят. Да ты такую кашу жрать не сможешь!
Палыч задумался.
– А человека этого, – чин кивнул на Николая, – нужно полковнику передать. Пусть он с ним что хочет, то и делает.
– Без санкции?
– Без санкции. Протокол можешь составить, но такой, чтоб никого ни к чему не обязывал. Что я тебе объясняю? Исполняй.
4
Выйдя из ОВД, полковник предложил растерянному Николаю сесть в черную «Волгу» с армейскими номерами. И вскоре они уже неслись по шоссе.
– Куда мы едем? – еще не успев прийти в себя, спросил Николай.
– Увидишь, – ответил полковник. – Ну, давай познакомимся. Шершень Георгий Иванович. Будем считать, что так меня зовут.
– Николай…
Они уже прилично отъехали, но полковник молчал, лишь изредка бросая короткие взгляды на пассажира. Потом, когда встали на светофоре, военный наконец-то сказал:
– Николай, послушай, дело у нас к тебе важное. Как ты видел, милиция нам сообщает о разных странных историях. Есть у них такой приказ. А сейчас мы заедем в одно учреждение… Там тебе придется сдать кровь. А потом, если ты не против, мы тебе восстановим память. Идет?
– Память восстановите? – насторожился Николай.
– Это нужно и тебе и нам. Уверен – у тебя есть провалы. Мы тебе вернем все, что забыл.
– А кто это «мы»?
Полковник помрачнел и задумался, а поразмыслив, сказал:
– Разведка ВВС, спецгруппа «Лотос». Надеюсь, ты об этом потом никому не расскажешь? – Полковник повернулся к нему и загадочно подмигнул.
Николай смотрел на проносящиеся встречные автомобили. Он был еще в ступоре, но, собравшись с мыслями, все же спросил:
– А почему они меня отпустили?
– Ах, да! – спохватился военный. – Конечно, тебе нужно это знать. Ты помнишь, в чем тебе обвиняли? В изнасиловании и убийстве девушки. Ее, кажется, звали Оля? Ольга Лазарева?
Николай продолжал сосредоточенно изучать дорогу.
– Так вот, ты не мог ее убить. Хотя нашли ее тело, и даже привезли в морг… Короче, в морге она ожила и устроила переполох – судмедэксперт умер от разрыва сердца, а молодой патологоанатом потерял сознание. Сейчас он в порядке, но в полной прострации. Девушка исчезла.
Николай взглянул на полковника и снова погрузился в себя.
– Но я знаю, что произошло на самом деле, – интриговал его освободитель.
– А чем же я вас заинтересовал? – насторожился Николай.
– Позавчера ты был на борту НЛО, а мы их изучаем.
– Да откуда вы это взяли? Нет никаких НЛО. Я в них не верю!
– Ты этого просто не помнишь. Они тебе мозги промыли.
– Кто они? Менты? – рассмеялся Николай.
– Да менты – это ерунда. Они, – загадочно сказал полковник и указал глазами вверх. – Мы сбили их корабль, – продолжал военный. – А в обломках адской машины найдена видеозапись. Там ты и та девушка из морга. Стали мы искать вас по спецбазе МВД и, слава богу, быстро нашли тебя. Это удача. А запись из аппарата была коротенькая – пострадала при крушении.
– Вы не шутите? Это не розыгрыш? Мне это не снится?
– Нет. С ними возможно все, что не противоречит законам физики. И то, что противоречит, тоже. И вот еще одна неприятная для тебя новость – у тебя в голове находится маленький металлический паразит. Они таким образом шпионят за нами. И я почти уверен к тому же, что ты стал для них ходячим маяком. Понимаешь?
– ?
– Сеанс ретрогипноза – и тебе, и нам станет понятно, чего хотели эти гады.
– В чем же ваш интерес?
– Интерес простой – мы сбили их объект на подлете к Кыштыму, нашли тела двух гуманоидов. А должны были найти трех. Понимаешь? Из штаба ВВС пришел приказ – найти третьего. То, что он похищен либо живым, либо мертвым, сомнений уже нет. На кладбище были следы – не армейские. Так вот, у всех гуманоидов всегда при себе специальный прибор – маленькая металлическая капсула. В случае опасности она подает сигнал SOS. Даже после смерти. Но если поблизости нет своих кораблей, им на помощь приходят люди, у которых в носовую пазуху вшиты электронные паразиты. Люди осуществляют и спасательные операции. Можно, конечно, паразита не вынимать, однако через год он начинает выделять ядовитое вещество, которое приводит к интоксикации, и человек умирает. Думаю, выбора у тебя нет.
Глава пятнадцатая Мятежный дом
«Строго секретно.
В штаб ВВС.
24 июня
Время – 11.47
Наблюдаю объект линзообразной формы. Траектория полета зигзагообразная. Высота полета около 2 километров. Радар воздушного движения показал выбросы сигналов. Сечение объекта в поперечнике 50 метров.
Неизвестное устройство находилось в поле внимания несколько минут, затем объект ушел в южном направлении.
Лейтенант К.АйвазовСверено с рапортом дежурного.
Начальник в/ч 25840 полковник
Г.Шершень».1
В жару на балконе была благодать.
Тамара Васильевна вытащила туда старую раскладушку с уже ржавым ободом и удобно развалилась в ней в давнишнем купальнике. Дверь в комнату Лехи была открыта, и она краем глаза поглядывала – не закричит ли малыш, не позовет ли? Но найденыш, наевшись карамели со сгущенкой, мирно спал.
Вспоминая болтовню со снохой, что приходила давеча, бабушка подумала: «Хорошо б эта повариха опять забурилась в свою Чердынь к нефтяникам и не совалась сюда с советами. Ну и дурная эта Зинка! И ребенок ей не тот, и давай бабка обратно его на кладбище неси. Сейчас, разбежалась! Совсем уже дура-баба. Вот до чего водка доводит. А ведь неглупая была, когда в техникуме-то училась на кулинаршу. Да что поделаешь, если пить начала?»
С балкона Тамара Васильевна заметила, как к дому грузно ковыляет соседка – Нинка Глазырина. Та несла в обеих руках плотно набитые продуктами сумки. А еще две немалые были перевязаны ручками и висели на правом плече. На Нинку было страшно смотреть – ей так отполировали мордочку, что она стала похожа на кровавую чушку.
– Что с тобой, Нин?! – крикнула Тамара Васильевна с балкона.
Заливаясь слезами, соседка сразу же ошарашила ее:
– Беги в магазин, Тамара Васильевна! Скорее беги! Там люди людей убивают! Директор пытался народ к порядку призвать, так его связали, повалили да выпороли всем миром. Бабы-то у магазина судачат, что Украина уже повернула на нас нашу же трубу и теперь начала травить нас точильным газом! Под Курском уже столько народу передохло! А по телевизору пока молчат. Не знают, что делать.
И Нинка принялась дотошно рассказывать, что вся пожилая Россия готовится к войне с Украиной, что толпы штурмуют продуктовый магазин, зубами вырывая друг у друга пачки соли, сахара, спичек и рулоны туалетной бумаги.
Тамара Васильевна заметила, что и вправду покупки соседки напоминают военные трофеи, так густо они перемазаны в крови.
– Нет, не побегу. Так помру. Да и зачем это? Зачем? – твердо отказалась бабушка и вдруг, словно только что вспомнив, призналась: – А у меня, Нин, радость большая – подкидыша я на кладбище нашла…
Соседка даже не удивилась, а с подковыркой заметила:
– Смотри, бабка, завтра, может, кого серьезней найдешь. Кладбище-то у нас большое.
– Это ты про что? – удивилась Тамара Васильевна.
– Не знаешь? – рассмеялась соседка и вдруг запела:
– Подкузьмила так подкузьмила! – согласилась Тамара Васильевна. – А ведь и найду! Какие мои годы? Ты не гляди – у меня еще кровь-то играет и щеки румянить не надо. Они у меня от природы всегда красные, как вареная свекла…
Но вдруг раздался знакомый писк – Леха проснулся.
Она подошла к кровати, где лежал найденыш, и умиленно спросила: «Ну что, нямки? Дя? А может, ты того… Сделал а-а-ашки?»
Она развернула его тельце и поразилась – то, что могло быть а-а-ашками, выделилось у него не через попу, а через кожу – странными, похожими на носовые козявки комочками. Тамара Васильевна стряхнула их на тряпицу, на ту – в которую завернула «сыночка» еще ночью, когда нашла его на кладбище. И вдруг из складки вывалилось на пол небольшое металлическое яичко.
Оно глухо ударилось об паркет и несколько раз качнулось.
– Откуда у тебя эта погремушечка? – удивилась бабушка и, подобрав, поднесла ее к глазам. Приглядевшись к металлическому яйцу, она даже подумала: «Может, мамка тебе медальон оставила? Что ж, посмотрим твое наследство. Может, тут тайна твоей судьбы?»