– Будет ожог, осторожно! – истерил очкарик.
Лицо инструктора было покрыто сизыми язвочками…
Теперь же в Калиновом и Новогорном были замечены как раз «жиганские» аппараты. НЛО почему-то барражировали возле местной психиатрической больницы. Третий был где-то рядом.
«Не в дурдоме же?» – заводился Шершень.
Группа спецов обследовала кустарник у линии ЛЭП, возле которой кружили НЛО, еще раз прошерстила данные пеленгации, но это ничего не прояснило.
Перед полковником стояла задача проведения боевой операции. Надо было привлекать спецназ, спецтехников и через Николая ловить киборга-связного, который ходит где-то рядом и наводит НЛО на место укрытия сбитого инопланетного аса.
2
Просмотрев видеозапись ретрогипноза, Николай испугался – череда мрачных событий захватила его, вырваться за очерченную ею границу было невозможно. Нужно было только подчиняться и кивать головой, двигаясь туда, куда тебя направляли.
Едва он подумал об этом, в голове раздался голос: «Мы улучшили алгоритм связи… Теперь ты в зоне приема».
Николай насторожился, но волевой голос тут же успокоил: «С тобой все в порядке. Ты абсолютно нормален, и звук передается тебе через техническое устройство».
Николай вспылил и мысленно обратился к этому голосу: «Зачем вы вмешиваетесь в мою голову, в мой мозг»?
– Это не игра, – бесстрастно ответил ему невидимка, – но если ты хочешь, я проявлюсь на стене.
– Даже так? Ну, хорошо, конечно, хочу, – согласился Николай с интересом.
В мгновение на белой стене вспыхнул экран, на нем возникло волевое мужское лицо – широко расставленные глаза без ресниц и бровей. Николай обратил внимание и на яркие губы, явно нарисованные.
Шофер вспомнил, что уже видел этого типа в черном костюме незадолго до знакомства с автостопщицей Ольгой. Конечно, это был тот самый человек, который тогда исчез.
– Да, это я был там, – признался незнакомец, угадав возникший вопрос. – Но сейчас разговор не об этом. Патрульный в беде, и теперь ты должен помочь мне его спасти.
– А кто это – патрульный? – поинтересовался Николай.
– Это не просьба, а приказ. Тебе должно быть достаточно приказа, – холодно диктовал неизвестный.
– А если я все-таки откажусь? – упорствовал Николай.
Острая боль пронзила голову, он застонал, едва не потеряв сознание.
– Это предупреждение, – с угрозой произнес незнакомец. – Или сотрудничество – или тупая головная боль, после которой мозг превращается в мочалку.
– Хорошо-хорошо! Что мне надо сделать? – взмолился Николай.
– Тебе нужно добраться до Кыштыма и быть там через три часа – это в твоих силах. Встреча на территории завода железобетонных изделий возле водонапорной башни, где растет береза.
Лицо человека в черном исчезло со стены.
3
Дверь приоткрылась – полковник жестом пригласил Николая в соседнюю комнату.
– Теперь ты можешь оценить их возможности, – мрачно произнес офицер, защелкнув замок.
Николай с подозрением взглянул на полковника. Тот, подтверждая его опасения, добавил:
– Я видел весь разговор с этим ублюдком по трансляции.
– Значит, вы все подстроили и специально меня туда запустили?
– Я вынужден был так поступить – так диктуют события, а они сильнее меня, – развел руками Шершень и продолжал как ни в чем не бывало: – Я предупреждал тебя, что на метеостанции помещения обладают специальной изоляцией – радиосигналы сюда не проникают, но в той комнате, где ты посматривал запись, намеренно создали прореху, мы называем ее «радиоштольня» – здесь сигнал поймать можно. Поэтому их связной и смог тебя обнаружить. Как видишь, я был прав, и когда сказал, что они тебя посадили на цепь с помощью паразита в голове. Значит, он назначил тебе встречу на заводе? Теперь следующий ход неизбежен.
4
– Может, он и киборг, но пули и он боится, – сказал полковник, проверяя обойму в табельном пистолете. Открыв ящик стола, он вынул две плоских круглых шайбочки зеленого цвета с серебристыми проводками и этим букетиком помахал Николаю.
– Ну-ка, дай-ка свой ботинок, – Шершень умело снял с помощью ножичка каблук с протянутого Николаем башмака и вставил в полость одну из шайбочек. Затем ловко приладил каблук на прежнее место и подбил молотком.
– Один трейсер стоит – это для навигации. А второй «жучок» мы поставим для звука в складку рубахи, – полковник ловко подсунул шайбочку в маленькую прореху на воротнике и пропихнул ее поглубже. – Теперь мы всегда будем видеть тебя и слышать. Трейсеры – это «жучки», работающие на волне специальной радиостанции…
Они выехали в Кыштым на той же «Волге», на какой военный вызволял Николая из милиции, а БТР спецназа отправился туда чуть раньше.
– Значит, киборг может знать, что я двигаюсь к нему навстречу? – спросил Николай.
– Специальный радар, вмонтированный в его голову, такой же, как у тебя, но позаковыристее, уже сообщает ему параметры твоего движения… – пояснил Шершень. – У этих тараканов зверская техника.
5
На большой площадке, окруженной полуразвалившимися корпусами бывшего железобетонного завода, Николай легко обнаружил березу, стоявшую напротив водонапорной башни. Металлическая дверь башни отворилась, и оттуда вышел тот самый шатен в черном.
Он направился прямо к Николаю, не подозревая, что на крыше соседних корпусов уже затаились снайперы.
– Почему для встречи выбрали именно это место? – поинтересовался Николай.
– Здесь правильный настрой – вот и вся причина, – объяснил связной. – Нам нужно добраться до поселка Калиновый.
– Зачем? Зачем это нужно сделать?
– Местоположение предположительно известно. Несколько дней назад поступили сигналы со специального радиомаяка. Один пришел из поселка Калиновый, второй из областной психоневрологической больницы – здесь, в Новогорном. Сигнал подавал не патрульный, а, видимо, спасшая его сумасшедшая. Я добился, чтобы ее освободили, но по пути домой она погибла. Вскроем ее квартиру – ты будешь меня страховать.
Человек в черном не замечал, что по его костюму уже снуют две красные точки от оптических прицелов. Но Николай видел их отчетливо.
– Скажите, а у вас есть имя? Как мне вас звать? – поинтересовался шофер.
– Имя? Тебя интересует мое имя? Когда-то оно было. Теперь нет. Успокоился? Хорошо, зови меня «Васильев», – человек в черном хлопнул Николая по плечу.
В этот момент красные точки начали одновременное движение от груди связного к его лицу и замерли на глазах. «Васильев» с испугом воскликнул: «Что это? Что? Я слепну?»
Раздалось два синхронных выстрела, и две струи брызнули из головы.
«Васильев» отклонился назад, судорожно дернулся, теряя равновесие, и повалился.
Глава двадцать третья Конь в пальто
«Строго секретно.
В штаб ВВС.
26 июня
Время – 02.49
Докладываю. В районе передающего центра и базы ликвидации вновь наблюдаются неизвестные летающие устройства. Они имеют шарообразную форму и в целом соответствуют описаниям, которые мы ранее уже высылали. Появление их совпало с моментом испытания – пуском тяжелых изделий.
Пульсирующие огни на корпусе и другие факторы заставляют предположить, что объект вращался вокруг своей оси.
Лейтенант П.СоболевСверено с рапортом дежурного.
Начальник в/ч 25840 майор
Г. Шершень».1
Уж как ни хотелось, а пришлось Володьке Нардинову все-таки отбашлять милиционерам, и утром его выпустили из обезьянника, а дело об украденном кабеле закрыли «за отсутствием свидетелей». Вернули ему и отобранный мобильник, и документы, и с этого мига Володька опять ощутил себя вольной птицей.
На радостях он позвонил Зине, у которой снимал комнату, когда приезжал по делам в Кыштым.
– Зин, ты чего, уже налакалась? – спросил он с досадой и хотел было бросить трубку, как та призналась ему:
– Горе у меня, Володя, горькое, беда у меня большая.
– Иди ты?!
– Да, такая беда… Тамару Васильевну, свекровь мою, когда она из дурдома-то домой шла, машина сшибла.
– Поймали шоферюгу-то? – поинтересовался Володька.
– Да где там. Ищи ветра в поле… – жаловалась Зина. – Теперь ее хоронить надо, а квартиру прибрать. И проверить – вдруг санитары, когда ее забирали, свет или газ не выключили или дверь неплотно захлопнули. Я замоталась и только сегодня об этом вспомнила. Может, ты проверишь и приберешь? А?
– А ты что? – поинтересовался Нардинов.
– Да я совсем расклеилась, что-то болею, – стала оправдываться Зина. – Да мне и страшно туда идти.
– С чего это ты перепугалась? С перепоя? – загоготал Володька. – Мертвые не встают.
– А ты что? – поинтересовался Нардинов.
– Да я совсем расклеилась, что-то болею, – стала оправдываться Зина. – Да мне и страшно туда идти.
– С чего это ты перепугалась? С перепоя? – загоготал Володька. – Мертвые не встают.
– Да сам увидишь, когда войдешь. Там же ее сынок лежит, думаю, дохлый.
– Сережка? Из тюрьмы пришел? И помер? – встрепенулся Володька.
– Типун тебе на язык. Не Серега, а тот, кого она на кладбище нашла, перед тем как ее в дурдом отвезли. На ребенка похож, только это…
Зина вздохнула и замолчала. Было слышно, как она часто дышит на том конце провода.
– Ну, чего? Не томи? Колись, что там? – заинтересовался постоялец.
– Только не человек это.
– Не человек? А кто? Пушкин? Да что ты все тупишь? – рассмеялся Володька.
– Кто-кто? Конь в пальто. Я-то откуда знаю кто? Это ж ученые должны разбираться, кто там у нее лежит. А у меня только один профессор-то был знакомый: мужик мой Серега. Да ты знаешь, он профессор-то в основном по денатуратам и стеклоочистителям. Так что ты ко мне домой забеги, ключ возьми от квартиры, приберись там и поживи – не жалко. А я сама, потрезвее буду, проведаю и тебя, и квартиру.
Через двадцать минут Нардинов уже стоял перед дверью Зинкиной квартиры. Когда позвонил, то никто долго не подходил к двери. И только потом, после повторного звонка, раздались шаркающие шаги, копошение, кряхтение, лязгнул замок – на пороге возникла сама «принцесса» в мятом-перемятом халате. Накануне Зина вмазала по-серьезному – опухла, и глаза сузились, как у китайчонка.
– Ну, заходи, металлист, заходи, – предложила Зина.
Они прошли в кухню. Стол был заставлен стаканами, под ним стояла целая батарея порожних бутылок, а на стене висела карточка покойной свекрови.
Володька не почувствовал особого траура и спросил:
– Зиночка, птичка моя, знаешь, что я думаю, когда на тебя смотрю?
– Ну?
– Я думаю: цирк уехал, а клоуны остались.
Зинка то ли закашляла, то ли засмеялась, а потом со слезой промямлила:
– Так я ж не в борделе работаю, а на нефтянке стряпухой, а там сквозняки зимой знаешь какие? Такие, что на жопе чирьи с наперсток выскакивают! Посмотрел бы ты, в каком я там скворечнике кукую!
Она вздохнула и вдруг принялась голосить низким голосом:
– Разве ж я думала, что бабусю-то свою хоронить буду? Она шустрее меня по этажам бегала. Здоровехонькая была, только вот с мозгами кирдык. На учете стояла… Она мне последнее время все говорила: «Я тебя, Зина, так люблю, так люблю, что и после смерти тебе являться буду. Стану тебе ангелом хранителем за твои добрые дела. За то, что ухаживала за мной, когда сына посадили…»
Зина молчала, потупив взгляд, и вдруг выдала уже без всякого пафоса:
– Ты не гляди, что я такая стремная да мятая: просто свекровь жалко. Она же человек была. Вчера, когда известно стало, под вечер Славка Ноговский пришел и принес, то есть где-то добыл бутыль этилового спирта, кажется? По-моему, он туда для крепости карбид, что ли, добавляет. Ну, мы и накатили с ним. Хряпали всю ночь. Пили-пили, пили-пили. А потом он на меня набросился и так драл, так прессовал, что я еле выжила. С утра ни свет ни заря куда-то уже убежал.
Зина, кряхтя, поднялась, подошла к буфету и, открыв дверь, принялась копаться в наваленном там хламе, выискивая позабытые бирюльки.
– Ох, лоб твою мать, да вот они! – обернувшись к Володьке, сказала хозяюшка. – Вот ключики-то. Этот, смотри, от верха, а этот уже нижний, тугой, не меняла бабка, а надо бы…
Когда Зина хотела проводить постояльца до двери, Володька с иронией предложил: «Иди спать, завтра елка».
2
Как и предупреждала Зина, с нижним замком пришлось повозиться. Дверь, конечно, просела, но после Володькиных настырных приемов со скрипом, туго, но поддалась.
Осмотрев прихожую, квартирант двинулся на кухню с единственной мыслью: «Посмотрим, кого же это бабка Тамара приютила».
На кухне все говорило о том, что хозяйка уехала в спешке – просыпанная соль, кусок подсохшего сыра на тарелке, а на полу немалый след, видимо, оставленный ботинком санитара.
Володька открыл холодильник – еды там было негусто.
Затем он вошел в большую комнату, а оттуда и в бабкину спальню. Вот тут он и почуял запах, похожий на тот, который обычно бывает у старого синтетического тряпья или новой пластмассы.
Володька двинулся на запах и вдруг на кровати увидел то, о чем предупреждала Зина, – это был тонкий подозрительный сверток. Нардинов осторожно взял его, развернул и обомлел.
Ничего такого он тут, конечно, увидеть не рассчитывал! А это было черт знает что – головка тыковкой, нос не нос, на пальчиках длинненькие коготочки, тело покрыто пушком и едва заметный, похожий на щель ротик.
Трупик подгнивал, и по нему уже ползали маленькие беленькие червячки, а кое-где в складках пеленки повисли липучие мушиные куколки. Володьку чуть не вывернуло наизнанку, комок тошноты плотно встал в горле.
– Ничего себе гостинец приготовила бабка! И правда чертовщина какая-то, – пробормотал Володька.
Поборов дрожь и отвращение, Нардинов осторожно взял не тельце, а ту пеленку, в которую было завернуто существо.
Тряпица была необычной, стеклоподобной, но при этом мягкой, и, в принципе, если бы не непонятные надписи на неизвестном языке, он бы подумал, что это карта звездного неба – кое-где на ней были заметны странные линии, указатели, трапеции и пунктиры.
– А ну… Ба! Да тут какая-то навигация, – проговорил жилец с удивлением. – Надо же! Неужели бабка пришельца здесь выхаживала? Тут дело нечистое, – размышлял жилец, – но если толково к нему подойти, то этого гибрида можно продать, если, конечно, правильно высушить».
От этих мыслей его оторвал телефонный звонок. Володька снял трубку с аппарата, стоявшего тут же на тумбочке возле кровати. Звонила, конечно же, Зина.
– Нашел? – сразу спросила та.
– Да.
– Ну, теперь-то все понял?
– Ой, не знаю, – откровенно ответил Владимир.
– И я не знаю, – согласилась Зинаида. – А что делать?
Володька мигом нашелся.
– Давай так: я его сейчас одеколоном обработаю, а потом на солнце просушу. Надо мумию сохранить и продать тем, кто это собирает…
– А такие есть? – засомневалась Зина, но, видимо, рассудив здраво, приняла решение: – Конечно, надо его сохранить. Ты его помажь «Красной Москвой», в тумбочке найдешь. Я этот флакон бабке-покойнице на 8 Марта в девяносто первом году подарила, но она ими не пользовалась… А я буду в течение часа.
3
На бальзамирование пришлось потратить весь флакон духов «Красная Москва», но уж после никаких козявок и куколок на тельце не осталось. Гибрид был вылизан до лакового блеска. Настолько ладно выглядел теперь бабкин уродец, что Володька подумал: «Хоть на выставку неси».
Под кухонной раковиной обнаружился ящик из-под марокканских апельсинов. Пробив дырки для вентиляции, Нардинов приспособил его для сушки, потом положил туда тельце мумии, предварительно обернув загадочное существо старыми газетами. А под конец гвоздями прибил крышку.
– Ну, вот теперь другой разговор! – с этими словами Володька взял ящик, вышел из квартиры и направился с ним к сараям и гаражам.
Один из них он арендовал у старика-инвалида из соседнего подъезда и обычно складывал там свои металлы да всякий хлам, что удавалось скоммуниздить. Не гнушался даже крышками канализационных люков – скупка брала все.
С помощью стремянки Нардинов водрузил ящик на крышу гаража.
Погода стояла жаркая, и при такой температуре тельце могло усохнуть уже до вечера. Так, по крайней мере, он рассчитывал.
После этой процедуры Володька возвратился в квартиру, развалился на софе, но отдохнуть не удалось – раздался звонок в дверь.
– Ну что – разобрался? – прямо с порога спросила Зина.
– Почистил я его, одеколончиком прошелся пару-тройку раз. И стал он как игрушечка.
Зина прошла в спальню и поинтересовалась:
– А где он?
– Отнес в гараж, положил на крышу сушиться. Вечерком заберу. Знаешь, ему все-таки подсохнуть надо, а то он едва не сопрел. В червях весь был, а без товарного вида кому он нужен. Я б его даже для достоверности подкрасил.
– Смотри, как бы вороны или крысы им не закусили, – предупредила Зина.
– Да я же к ящику крышку приделал и гвоздями прибил. А когда бабку хоронить будут?
– Послезавтра, – буднично ответила Зина и вдруг разгорячилась: – Ой, да не напоминай ты мне об этом! Живу на одних нервах, так эта смерть не в кассу.
Потоптавшись чуток, хозяйка все-таки сказала Володьке: «Ладно, на-ка», – и поставила на стол бутылку с жидкостью подозрительно желтого химического цвета. На этикетке значилось: «Водка Лимонница. 45 градусов».
– Помянем бабуську нашу. Жизнь у нее была трудная – Царствие ей небесное!
Так они просидели часа два. Но когда Володька, уже предчувствуя поживу, пустился в рассуждения о коммерческом успехе предприятия по продаже гуманоида и даже сказал: «А теперь сама себе представь, как бы могло бы все быть, если бы все было зашибись», – Зина вдруг резко встала, закурила и принялась в волнении ходить из угла в угол.