Теперь они работали еще более напряженно, засыпая за машинкой и раскроечным столом. Свое маленькое ателье они зарегистрировали под многообещающим названием «Триумф».
Однако завоевать место под солнцем в Париже оказалось очень непросто. Конкуренция в сфере моды была высока.
Соня очень старалась понравиться критикам и потенциальным заказчикам: изучала опыт «звезд» индустрии, придумывала новые модели платьев и аксессуаров, посещала модные показы, чтобы познакомиться с клиентами и… раз за разом терпела неудачи. В конце концов она сделалась болезненно мнительной и замкнулась в себе. Проблема Сони заключалась в том, что ее воображение не было способно преодолевать привычные границы. Она всегда работала с оглядкой на общепринятые каноны.
Сергей же попал в свою стихию! Иррациональное начало его личности вырвалось на свободу. Как только новая возбуждающая информация попадала в его голову, он тут же старался воплотить ее в рисунке и в материале.
Однажды в детстве услышав от отца об изобретении парашюта, он тут же по образцу, созданному его пылким воображением, смастерил такой аппарат из отцовского зонта. И сразу, не колеблясь, решил его испытать, выпрыгнув в открытое окно третьего этажа своей гимназии, благо что приземлился в саду в навозную кучу. Это был лишь один из многочисленных творческих экспериментов. Под впечатлением библейских рассказов маленький Сережа пробовал ходить по воде. После уроков истории заново изобретал порох (и довольно успешно, к ужасу педагогов), искал философский камень и пр. Уже тогда его учителя в своих прогнозах на будущее необычного воспитанника разделились на два лагеря — одни были уверены «что непоседа плохо кончит», другие же пророчили пытливому мальчику мировую славу…
Между тем дела нового ателье шли все хуже. Вскоре у начинающих кутюрье не осталось денег даже на покупку нужных профессиональных материалов. Из-за накопившихся долгов за аренду хозяин дома, в котором они снимали небольшое помещение, пригрозил выселить неудачливых портных.
И вот на пороге полного краха судьба послала им шанс в лице богатой дамы в умопомрачительной шляпе, которая посетила их загибающийся салон. Это была чистая случайность. Ее водитель заблудился и заехал в район, куда богатые и знаменитые никогда не наведывались. Как раз напротив входа в никому не известное ателье у автомобиля вдруг сломался мотор. Пока ее личный водитель копался в моторе, дама решила заглянуть в ателье. Ее привлекло необычное платье, которое было надето на выставленный в витрине манекен.
Гостья пожелала его примерить. Но в жалкой конуре, куда она пожаловала, даже не было примерочной! С внутренним содроганием Сергей предложил гостье пройти за старенькую ширму, ожидая, что сейчас она возмутится и выйдет вон. Но даме так хотелось надеть понравившееся платье, что она промолчала. И не зря. Платье удивительно ей шло. Гостья сразу купила его, после чего попросила показать ей что-нибудь еще. Готовых моделей, которые не стыдно было бы показать понимающей толк в хорошей одежде ценительнице, у почти прогоревших модельеров не оказалось. Часть коллекции была арестована за долги, часть продана барышникам по цене тканей, чтобы купить хлеб и молоко.
Тогда Сергей принес почетной гостье альбом с некоторыми своими рисунками античных силуэтов, облаченных в необычные футуристические одежды. Будучи фейерверком идей, он постоянно что-то придумывал, не слишком заботясь об отсутствии нужных тканей и фурнитуры. Экспериментировал, придумывая коллекции то в японском стиле, то в египетском.
От одного из рисунков модница пришла в неописуемый восторг. Но так как готового платья у молодых художников не оказалось, Сергей нашел в кладовой чудом уцелевший темно-синий крепдешин и к нему лоскут оранжевого шелка и быстро соорудил наряд. Где-то он сшил материал, а где-то просто сколол ткань булавками. Вертясь перед зеркалом, дама не скрывала своего восторга. Она пообещала хорошо заплатить талантливому мастеру, если он изготовит за два дня полноценное платье на основе данной модели. А в качестве аванса визитерша вручила Сергею пятьсот франков. Сапогов почувствовал себя чуть ли не миллионером, ведь уже несколько дней у них вообще не было денег.
В платье, изготовленном никому не известным модельером, клиентка, которая оказалась женой крупного финансового магната, появилась на аристократическом балу. Там ее элегантный необычный наряд произвел фурор. Все были поражены своеобразием творческого замысла. Уже на следующий день рядом с маленьким ателье в бедном квартале остановился белоснежный лимузин — длинный и изящный, как быстроходный крейсер. Прикатившую на «крейсере» супругу министра привело желание иметь еще более потрясающее платье, чем у ставшей звездой недавнего бала жены известного финансиста. Фешенебельный Париж заинтересованно приглядывался к тем, кого недавно отказывался замечать. Через три месяца пара переехала в новое помещение и взяла на работу двух девушек. Теперь им предстояло побороться за признание у коллег-профессионалов.
С трепетом Сергей и Соня ожидали своей премьеры — на первую серьезную демонстрацию их коллекции приехало много авторитетных лиц, от чьего мнения зависело очень многое.
Три с половиной часа длилось дефиле в придуманных Сергеем туалетах. Успех превзошел все его ожидания. Это был настоящий триумф! Стоя за кулисами, Сергей видел, что публика благожелательно принимает каждую выходящую на подиум манекенщицу. После этого показа на молодую фирму обрушилась лавина заказов, самые рафинированные дамы спешили обзавестись платьями от «Триумфа», модели Сергея замелькали на страницах модных журналов. Высокая парижская мода наконец распахнула свои роскошные двери перед русскими талантами.
Но удивительное дело! С каждым днем Сергей чувствовал растущее отчуждение со стороны Сони. Нет, она не завидовала ему. Просто Соня была очень откровенным, эмоциональным и требовательным к себе человеком, не умеющим лицемерить. Необходимость лгать могла довести ее до болезни. Поэтому однажды подруга откровенно заявила Сергею.
— Прости, но я решила вернуться домой. Я не хочу быть обузой, мешающей твоему взлету. Ты талантлив и заслужил успех, к которому я не хочу примазываться. Ты легко найдешь мне действительно талантливую замену. Самые знаменитые мастера посчитают за честь работать с тобой.
Сергей долго пытался уговорить Соню остаться, но не смог повлиять на ее решение. Девушка вернулась домой к родителям, ибо разочаровалась в себе как в художнице. Тогда Сергей был очень расстроен и даже рассержен на подругу. И только спустя примерно полгода стал понимать, насколько благороден был ее поступок. Не многие в этом мире способны так строго судить себя.
После отъезда любимой Сергей продолжил покорять модный Олимп. Жизнь звездной парижской богемы стала его жизнью, Сапогов свел знакомство со многими знаменитостями. Правда, с компаньонами ему не везло. Партнеры, с которыми он пробовал вести дело, непременно желали превратить фирму в фабрику для зарабатывания денег. В конце концов Сергей решил работать один, однако тоже был вынужден больше думать о финансовой стороне дела, нежели заниматься чистым искусством.
В конце концов ему наскучила вечная гонка за коммерческой коньюктурой. Сергей никогда не был бизнесменом. Его интересовало прежде всего творчество. А без учета требований рынка и ежедневного отслеживания потребительского спроса ни одна фирма не способна долго удерживаться на гребне успеха.
Незадолго до начала войны Сергей продал за хорошие деньги свое предприятие и стал работать вольным художником на частных заказах. Когда началась война и Сапогов решил вступить в армию, то рассудил, что на святое дело надо идти с таким настроем, словно принимаешь монашеский обет, то есть освободившись от всего, что связывает тебя с мирной жизнью. Он продал свою квартиру на бульваре Осман, а все деньги передал в фонд обороны…
Все эти воспоминания вихрем пронеслись в голове Сергея, стоило только Соне заговорить об их прошлом.
— А я потом жалела, что мы расстались, — призналась ему бывшая подруга. — Поэтому очень рада, что снова встретила тебя. Мне хочется попросить у тебя прощения и, может быть, как-то помочь…
Девушка ненадолго задумалась и предложила:
— Если хочешь, я могу представить тебя самой Князевой. Варвара Дмитриевна любит талантливых людей и наверняка будет рада твоему обществу.
Глава 11
Именно Соне пришла в голову гениальная идея, как прорваться на пассажирский перрон через кордон во главе со строгим комендантом-кавказцем.
— Не зря мои младшие сестры называли тебя за ангельскую внешность херувимчиком с чертовыми глазами или падшим ангелом, — шутливо напомнила Стешнева Сергею. — С твоей внешностью ты запросто сойдешь за барышню!
— Не зря мои младшие сестры называли тебя за ангельскую внешность херувимчиком с чертовыми глазами или падшим ангелом, — шутливо напомнила Стешнева Сергею. — С твоей внешностью ты запросто сойдешь за барышню!
На бледных щеках девушки появился легкий румянец. Она окинула приятеля придирчивым взглядом и, кажется, осталась довольна увиденным.
— Слава Богу, фигура у тебя осталась прежней.
После этого она схватила мужчину за руку и, ничего более не объясняя, потащила куда-то за собой.
— Быстрее, у нас мало времени!
Они остановились возле женской уборной. Соня попросила его подождать, а сама скрылась за дверью. Через пару секунд она выглянула и жестом позвала Сергея за собой. Сапогов смущенно оглянулся по сторонам, однако все же вошел в дамскую комнату. Они заперлись в одной из кабинок. Соня поставила свой небольшой походный чемоданчик на унитаз и извлекла из него второй комплект выходной формы сестры милосердия.
— Одевайся. Живо!
Сергей наконец смог оценить гениальный расчет приятельницы:
— Ты умница!
— Потом, потом! — отмахнулась она от преждевременных комплиментов. — Мы должны спешить, до отхода поезда осталось совсем немного времени.
Сапогов без труда влез в достаточно узкое платье, надел передник, а на голову повязал белоснежную косынку с вышитым красным крестиком на лбу.
Сонечка наряжала его очень умело, а чтобы Сергей не слишком смущался, посоветовала:
— Представь, что ты на костюмированном балу.
Она сама отнеслась к этой своей затее, как к забавной детской шалости, невинной шутке, игре.
Но в итоге придуманный Соней фокус сработал просто блестяще. Когда две барышни в форме сестер милосердия, минуя длинную очередь, направились к шлагбауму контрольно-пропускного пункта, никто не попытался их остановить. При виде девушек строгое усталое лицо коменданта расплылось в улыбке, и он принялся напропалую флиртовать с красавицей, чьи светло-голубые глаза его сразу покорили. Ее подружка — бледненькая и худенькая, казавшаяся прозрачной, явно недавняя институточка, пылкого восточного мужчину не слишком интересовала. Наговорив понравившейся красотке кучу комплиментов, комендант едва взглянул в документы «сестричек» и сразу пропустил их на перрон. Но перед этим сообщил:
— Можете не спешить. Поезд, на который вы идете, задерживается.
Затем, указывая взглядом на гитару за спиной понравившейся ему барышни, комендант многозначительно подмигнул ей:
— Мадемуазель, если позволите, я приду проводить вас.
Соня ответила за приятеля, поблагодарив галантного военного, и чуть ли не силой заставила Сергея сунуть пылкому южанину руку для поцелуя.
Когда КПП осталось за спиной, забывшая на время о своей болезни и даже порозовевшая лицом Соня весело ткнула свою «спутницу» локотком в бок.
— Поздравляю, подружка. Ты пользуешься бешеной популярностью у мужчин.
В это время Сергей изо всех сил старался изображать женственную походку, что было самой настоящей пыткой с его больными ногами в тесных женских башмачках, да еще и на каблучках. Но надо было терпеть, ибо он чувствовал спиной внимательный взгляд коменданта. Чертыхаясь, Сергей сердито ответил Соне:
— По-моему, этот абрек недавно спустился с гор, и ему хоть наряженную в платье козу покажи, он начнет объясняться ей в любви.
Некоторое время они шли вдоль пассажирского поезда, состоящего из вагонов 1–4-го классов. В состав были включены даже двухцветные вагоны «микс», одна половинка которых была выкрашена в синий цвет и предназначалась для пассажиров дорогого первого класса, а другая — в зеленый или желтый — для менее богатой и привередливой публики, вполне довольствующейся 2-м или 3-м классом. Правда, на войне все вагоны обычно перекрашивали в зеленый цвет, но эти, видимо, еще не успели подровнять под общий безликий стандарт.
Война вообще многое изменила, в том числе и на «чугунке». Пассажирские поезда стали большой редкостью, и ходили они не по расписанию, а по особым графикам, которые составляли военную тайну, покидая перрон без предупреждающего сигнала станционного колокола.
Вскоре молодые люди подошли к отливающему зеркальным блеском салон-вагону красивого темно-синего цвета. Вагон источал аромат изысканной кухни и был длинный и тяжелый. Он был прицеплен в самый хвост состава. Это было сделано намеренно, чтобы его высокопоставленные пассажиры имели возможность обозревать местность из большого торцевого окна. Кроме того, дым из паровозной трубы достигал последнего вагона заметно поредевшим. И в конце состава не так сильно болтало, как вблизи локомотива.
Очень долго этот вагон служил квартирой и передвижным кабинетом энергичному командующему Юго-Западным фронтом. Вагон постоянно находился в движении: Брусилов работал, жил, спал и ел в нем. Неутомимый и горячий, генерал не любил где-то подолгу задерживаться, с одного места он переносился в другое, чтобы лично все проконтролировать, выслушать просьбы людей и зарядить их своим энтузиазмом. Из этого вагона Брусилов диктовал машинистке телеграммы, в нем он собирал совещания, прямо рядом с ним часто награждал отличившихся солдат и офицеров. Не раз вагон попадал под обстрел, не раз разорванные снарядами рельсы и разбитые семафоры преграждали ему путь, но тотчас же из соседних вагонов выскакивали военные железнодорожники — быстро все приводили в порядок, и мобильный штаб катился дальше.
Однако, даже сделанные из клепаных стальных листов, вагоны устают от такой жизни. Однажды вагон заболел, как болеют переутомившиеся на работе люди. Его загнали в депо для починки, а его пассажир пересел в новый вагон.
Правда, вскоре вагон отремонтировали. И он стал даже лучше прежнего: в нем сменили внутреннюю обивку, перетянули кожаные диваны и кресла, переменили гардины и занавески, навели блеск на все медные части, растянули новые ковры и ковровые дорожки. В зале для совещаний даже появился рояль, ибо окончивший пажеский корпус Брусилов любил хорошую музыку и иногда сам садился за рояль.
Одним словом, после ремонта спецвагон преобразился, став краше и удобней прежнего. Снаружи он ласкал взгляд новенькой полировкой, а внутри напоминал апартаменты богатого отеля с тропическими растениями в кадках и дорогой мебелью. Однако к этому времени прежний владелец успел привыкнуть к своему новому дому на колесах.
Отремонтированный вагон в качестве резервного загнали на запасные пути. Генерал вспомнил о нем, когда познакомился со знаменитой на всю Россию певицей. Брусилов предоставил свой запасной салон-вагон в ее полное распоряжение. На нем примадонна совершила несколько агитационных туров по частям фронта. И везде ее принимали восторженно. Князева была одновременно популярна и в среде чопорных офицеров-аристократов, и в солдатских землянках. В народе говорили, что она поднялась из самых низов, добившись всего талантом и удивительным трудолюбием. В газетах много раз описывали историю, которая поставила Князеву в один ряд героев войны вместе с пилотом штабс-капитаном Нестеровым, совершившим первый в мировой истории воздушный таран неприятельского самолета, телефонистом Алексеем Манухой, так же как и Нестеров, пожертвовавшим собственной жизнью во имя Родины, рядовым Василием Рябовым и героиней сестрой милосердия Риммой Ивановой, которая, увидев во время боя, что рота осталась без офицера, сумела поднять солдат в атаку… и первой ворвалась во вражескую траншею, где, будучи тяжело раненной, погибла славной смертью храбрых…
Подвиг, совершенный Князевой стал не менее знаменит. А случилось с ней вот что… В начале войны знаменитая певица на собственные средства сформировала госпиталь и выехала с ним на фронт. При разгроме 2-й русской армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии госпиталь попал в окружение. Вместе с другими разбитыми частями немцы загнали его в болота. Однако именно благодаря мужеству и удивительному самообладанию Князевой, медицинскому обозу удалось в последний момент вырваться из мешка. Однако через некоторое время на их пути появился разъезд немецких улан. Их командир объявил военнопленными несколько раненых офицеров и главного врача госпиталя. Тогда Князева отважно вступилась за товарищей и даже дала пощечину, как писали в газетах, «рыжему и шершавому германскому лейтенанту». Этот мужественный поступок дорого ей обошелся. Хотя Князева считалась сестрой милосердия (и носила соответствующую форму), то есть не являлась военнослужащей и находилась под защитой Красного Креста, немцы обвинили ее в участии в боевых действиях наравне с фельдшерами и санитарами госпиталя, которые выносили раненых с поля боя и перевязывали их (они-то как раз считались военнослужащими), и на этом основании объявили военнопленной. Князева попала в лагерь для пленных офицеров, расположенный в районе Кёнигсберга. Но через месяц сумела сбежать из-под стражи.