– Чего бы мне действительно хотелось, так это подняться на самый верх маяка, – сказал он, показывая на башню. – Это так здорово, то, как ступени ведут нас прямо в небо. Там безопасно? Можно туда подняться?
– Конечно. – Она встала, и Саша радостно завертелся у ее ног. – Сиди здесь, Саша – приказала она, и собака, тяжело вздохнув, улеглась снова на крыльцо.
Лейси и Бобби спустились с крыльца и молча направились к маяку.
Прилив был сильным, и Лейси закатала свои брюки выше колен, прежде чем пускаться вброд по неспокойной воде, чтобы добраться до ступеней. Джинсы Бобби были узкими, и он смог закатать их лишь немного, тем более что они и так уже были подмокшими от его предыдущего похода к маяку. Впрочем, вода его не смутила.
Когда они поднимались по лестнице, Лейси рассказала ему о линзах Френеля, которые были частью маяка.
– Их подняли со дна океана прошлым летом, – сказала она. – Их выставят рядом с домом смотрителя в маленьком коттедже, похожем на фонарную комнату старого маяка.
– Только прошлым летом? – спросил он. – Линзы слишком долго покоились на морском дне.
– Так оно и есть, но ни у кого не было намерения спасти их, пока Джина, моя невестка, не переехала сюда. Это долгая история, но именно она причастна к тому, что их подняли.
– Ты тренируешься, а? – неожиданно спросил Бобби. Видимо, голова его была занята чем-то другим, явно не маяком. Лейси стояла на несколько ступеней выше его. Она со смущением подумала о своей фигуре. Как она выглядит с этого ракурса? И какая часть ее тела выдала тот факт, что она тренируется?
– Да, много лет, – призналась она. – Хотя приезд Маккензи внес изменения в мое расписание. А почему ты спрашиваешь?
– Ты не задыхаешься, поднимаясь по этой лестнице, – просто сказал он.
– Ты тоже. – Она это заметила. Большинство людей останавливалось хотя бы один раз, чтобы отдышаться на этой винтовой лестнице.
– Я стараюсь быть в форме, – равнодушно бросил он, как будто его накачанные руки не демонстрировали этого. – Здесь где-нибудь есть спортивный клуб?
– Я могу достать тебе гостевой пропуск в мой спортивный зал, – предложила она.
– Это будет здорово.
Они поднялись на ближайшую к вершине маяка площадку.
– Вот где я нашел Маккензи, – показал он рукой, когда они пересекали площадку перед следующим лестничным пролетом.
– Ничего себе! – Лейси была поражена. – Не могу поверить, что она поднялась на такую высоту.
Еще через минуту они добрались до вершины лестницы.
– Будь здесь осторожнее, – предупредила она. – Держись за перила, когда поворачиваешься.
– Ух ты, – выдохнул он, быстро хватаясь за перила. – Я думаю, и у меня что-то вроде гидрофобии началось. – Он осторожно присел рядом с Лейси на верхней ступеньке в нескольких футах от зазубренных краев башни. – О господи, – сказал он. – Как будто висишь в воздухе.
– Я знаю.
Он повернул голову вправо, а потом влево, чтобы охватить панораму в триста шестьдесят градусов.
– Ты можешь наблюдать за лошадьми отсюда? – спросил Бобби.
– О, должна сообщить тебе с большим сожалением, что лошади покинули эти места. – Она объяснила ему, что мустангов перегнали дальше на север, чтобы оградить от возросшего в последние годы автомобильного движения. – Их можно увидеть, только купив тур по окрестностям на внедорожнике.
– Ты, должно быть, шутишь, – он покачал головой.
– Увы.
– Я не помешаю, если закурю?
Она отрицательно покачала головой.
– На воздухе – нет. Но, пожалуйста, не в доме смотрителя. Это как-никак будущий музей.
Рику тоже не захочется, чтобы в его коттедже курили, но пусть он сам устанавливает правила.
Бобби полез в задний карман джинсов и достал смятую пачку «Мальборо» и коробок спичек. Ему пришлось спуститься на несколько ступенек, чтобы зажечь сигарету и не дать ветру загасить спичку. Снова устроившись рядом с ней, он выдохнул облачко дыма.
– Я пытался бросить, – он усмехнулся. – Я пытался бросить в течение пяти лет, но так до конца и не смог.
Ей хотелось поднять рукав его майки, чтобы посмотреть на татуировку. Та часть, которая выглядывала из-под рукава, напоминала маленькие синие квадратики.
– Спасибо, что нашла мне место для проживания, – улыбнулся он. – Я думал, мне придется спать в машине. Мне это было бы не впервой.
Она вспомнила, что в фургоне у него был матрац. Он обычно парковал свой «Фольксваген» на стоянке у пляжа, и его друзья устраивались на этом матраце и курили. В конце Бобби вышвыривал всех, кроме Джессики, и Лейси пыталась не думать о том, что происходило в машине, пока она и остальные приятели сидели на песке. Если у Бобби все еще есть матрац в фургоне, она надеялась, что это по крайней мере не тот же самый, что был у него в 1991 году.
– Ну, – бодро произнесла она, – надеюсь, все получится. У Рика довольно легкий характер, но коттедж у него крошечный.
– Он, кажется, неплохой парень. – Бобби затянулся сигаретой. – Как давно ты с ним встречаешься?
– Всего месяц, и это несерьезно. Я сейчас избегаю серьезных отношений.
– Почему?
Она пожала плечами:
– Он… у меня к нему нет чувств, по крайней мере пока нет. – Она рассмеялась, вытянув руки перед собой. – Думаю, я все еще сохранила романтические представления о том, что смогу найти человека, которого полюблю так сильно, что больше ничего не будет иметь значения. Парня типа «пока смерть не разлучит вас». Кого-то, за кого бы я отдала жизнь.
– А ты когда-нибудь испытывала такие чувства к мужчине?
– Даже близко нет, – поспешно ответила она. Ее отношения с мужчинами включали в себя минимум эмоциональной близости и слишком много секса. Но она не стала откровенничать об этом с Бобби. – Ну а как у тебя? А ты испытывал подобные чувства с кем-либо?
Он медленно кивнул:
– У меня так было с моей бывшей подружкой Клодией. И до сих пор так.
– Ты все еще влюблен в нее?
– Не влюблен. Я просто люблю ее. Она особенная.
– Тебе повезло.
– Ну, кто его знает. – Он проследил, как пепел от сигареты упал в глубину маяка. – Может, и у тебя с Риком получится.
– Да, – кивнула она, хотя и сомневалась в этом.
– Какое освещение у него в коттедже? – неожиданно поинтересовался Бобби.
– Освещение?
– Да. Там хорошее естественное освещение? Я захватил с собой работу, так как не знал, сколько здесь пробуду.
– А-а, – сообразила она. – Освещение может быть не очень подходящим. Коттедж стоит в лесу.
– Что-нибудь придумаю.
– Мне бы хотелось посмотреть на твою резьбу. – Образ трехмачтовой шхуны, вырезанной по слоновой кости снова возник в ее воображении.
– Я захватил часть своих работ. – Он еще раз затянулся сигаретой. Лейси даже не успела увидеть дым, так быстро ветер унес его прочь. – В это время года я обычно выставляюсь на ремесленных ярмарках, но, видимо, не успею на некоторые из них. Поэтому я надумал захватить изделия с собой на случай, если смогу продать что-нибудь здесь.
– На следующей неделе в Мантео будет ремесленная ярмарка, – вспомнила Лейси. – Записаться на участие надо было за месяц, но я уверена, что смогу выбить для тебя местечко.
– Это было бы здорово, Лейси. А ты будешь там выставляться?
– Да.
– Я тоже хочу посмотреть твои работы, – сказал он. – Помню изделия твоей матери. Знаешь, я всегда думал, что это безумно несправедливо и печально… она, такая талантливая, исчезла из этого мира со всеми своими идеями и замыслами. Я рад, что ты продолжила традицию.
– Но я не так хороша, как она, – отозвалась Лейси, тут же рассердившись на себя за умаление собственных достижений. – Или, точнее, я другая. Я часто работаю в ее старой студии, но иногда пользуюсь и застекленной террасой в доме. Ты помнишь студию?
Он еще раз затянулся сигаретой.
– Помню, – сказал Бобби. – Парень с хвостиком, да?
– Том Нестор. – Она не была готова сообщить Бобби, что Том оказался ее отцом.
– Думаю, это классно, что мы оба стали в конце концов художниками, – сказал Бобби. Он улыбался, глядя на горизонт. Он снова закатал одну из намокших штанин своих джинсов и теперь пытался проделать то же самое со второй. – Итак, каково тебе с Маккензи? – спросил он.
– Я не люблю ее. – Слова слетели с ее губ прежде, чем она подумала. – Господи, это звучит ужасно, не правда ли?
– Это звучит честно, – спокойно отреагировал он.
– Так странно. – Лейси наблюдала, как вдалеке прыгает по волнам быстроходный катер. – Мне обычно несложно понравиться, но она… маленькая колючка. Я, честно говоря, подумываю позволить Ноле забрать ее. Нола хотела заполучить внучку, собиралась оспаривать решение об опекунстве в суде. Что ж, это ее право. Но, боюсь, у Нолы ненамного удачнее складываются отношения с Маккензи. Девочка ее и вовсе игнорирует.
– Нола, б-р-р. – Бобби передернулся с поддельным ужасом, и Лейси невольно рассмеялась. – Хотел бы я забыть о милой мамочке Джессики, – хмыкнул он.
– Она не такая уж плохая.
Лейси было странно выступать в роли защитницы Нолы, но она начинала жалеть эту женщину. Они обе теперь были в одной связке.
– А отчего Маккензи такая необщительная? – спросил Бобби. Он задумчиво вертел сигарету между пальцами, давая ей выгореть до конца, вместо того чтобы затоптать ее на ступеньках. – По телефону ты сказала, что она упрямая и что она крадет у тебя деньги. Что еще?
– Как будто этого не достаточно! – возмутилась Лейси.
Он пожал плечами:
– Какие еще у вас проблемы?
– Она во всем перечит мне. – Лейси не станет рассказывать о последней выходке Маккензи; только сегодня утром она обнаружила свой вибратор в центре кухонного стола направленным вверх к потолку и поняла, что девочка копалась в ее ночном столике. Она была рада, что первая обнаружила его там, а не Клей или Джина.
– Я поймала ее на краже искусственных ресниц в магазине, и кто знает, что еще она украла.
– Искусственные ресницы? – Бобби рассмеялся. – По крайней мере, она оригинальна.
– Сейчас ты думаешь, что это смешно, но подожди, пока тебе самому не придется иметь с ней дело.
– Ты никогда не крала в магазинах, когда была ребенком?
– Нет, никогда! – воскликнула она с негодованием. – Но я знаю, что ты крал.
Он улыбнулся ей этой своей кривой улыбочкой, на которую она не могла смотреть дольше секунды без того, чтобы у нее не начали подкашиваться ноги.
– Ты была порядочным ребенком, правда? – спросил он. – Я имею в виду глубоко внутри. Ты была именно такой. Вот почему…
– Вот почему – что?
Он провел ладонями по бедрам.
– Ты мне очень нравилась тогда, – признался он. – Больше, чем Джессика, сначала. Но в тебе было что-то легкоранимое. Такое доверчивое. Мне казалось, что ты была слишком юной и невинной, чтобы тебя совращать.
Она нравилась ему больше, чем Джессика? Ей хотелось расспросить его поподробнее о его чувствах, но она остановила себя. Какое это имеет теперь значение?
– Ты был прав в отношении меня, – сказала Лейси. – Я старалась вести себя жестко, но при этом внутри была мягкотелой.
Он вдруг посерьезнел, отвернулся в сторону, и Лейси обратила внимание на его крепко сжатые челюсти.
– Что? – спросила она, понимая, что Бобби на ум пришло что-то мрачное.
Он быстро, как бы извиняясь, улыбнулся ей.
– Я должен сказать тебе правду, Лейси, – вздохнул он. – Я не уверен, что я – отец Маккензи.
Она почувствовала, что Бобби решил отступить. Вряд ли она могла винить его. Она бы и сама отступила, если бы могла.
– Джессика говорила, что это ты, – упрямо заявила она.
– Я понимаю, – не стал возражать Бобби. – Но моя подружка – моя бывшая подружка – Клодия… и я… мы хотели иметь ребенка. Пару лет мы очень старались и проверялись и всякое такое. У меня ленивая сперма. Так сказали врачи. Меня это огорчило больше, чем ее, я думаю. Я очень хотел ребенка.
– Ну, может, твоя сперма была не такая ленивая, когда тебе было семнадцать.
– Возможно, – признал он.
У него неожиданно зазвонил телефон простым, классическим рингтоном, раздавшимся из кармана рубашки. Но он не стал отвечать.
– Они могут оставить сообщение – пояснил он.
Она дождалась, пока телефон не перестанет звонить, потом заговорила снова.
– Так что ты хочешь сказать? – спросила она. – Ты хочешь сделать анализ на ДНК?
– Нет. Если только ты не будешь настаивать.
– Не понимаю, – прищурилась она. – Почему нет?
– Боюсь, что тест на ДНК покажет, что она действительно не моя, а я не хочу этого знать. Бред?
– А-а… да. – Лейси улыбнулась. – Она такая трудная. Ты говорил с ней несколько минут. Ты не знаешь. Зачем брать на себя проблемного ребенка, если можно не делать этого?
– Ты знаешь, кого она мне напоминает? – спросил Бобби, не ответив на вопрос.
– Кого?
– Тебя. Такой, какой я знал тебя тогда.
Лейси нахмурилась:
– Она ничуть не похожа на меня.
Теперь его улыбка стала многозначительной, как будто Бобби знал что-то, чего не знала она, и ей от этого было немного досадно.
– Как ты думаешь, почему она такая, как есть? – спросил он. – Агрессивная, как ты говоришь. Упрямая и непокладистая?
– Я думаю, Джессика… не была идеальной матерью. – Лейси сожалела, что очерняет подругу, но она начинала понимать, что это было правдой. – По телефону всегда казалось, что она хорошая мама, но теперь, когда я узнала Маккензи… – Лейси тряхнула головой. – Я думаю, что она испортила ее, слишком многое ей спускала.
Бобби вздохнул и зажмурился, глядя на горизонт, как будто закат был для него чересчур ярким.
– Я думаю, ты найдешь причину посолиднее, Лейси.
– Что ты имеешь в виду?
Она почувствовала, что Бобби повернулся посмотреть на нее, но она не решилась на ответный взгляд. Он стоял слишком близко. И глаза его были такими голубыми.
– Ты помнишь, как это было, когда у тебя умерла мать?
– Слишком хорошо, – кивнула она.
– Так вот, какой ты была тогда?
– Одинокой. Невероятно печальной. Напуганной.
– Чего ты боялась?
Она помедлила, вспоминая.
– Того, что мир ненадежен и небезопасен, – сказала Лейси. – Того, что случилось с моей семьей. Того, что случится теперь, когда за меня отвечал отец, который, казалось, не замечал моего существования.
– И если бы кто-то, кто не знал тебя, не знал настоящей Лейси, стал бы свидетелем твоего поведения, как бы он описал тебя?
– Как я уже сказала, я притворялась жесткой и непокорной, чтобы никто не видел испуганного ребенка, которым я была внутри.
Лейси вдруг поняла. Все было так просто, что осознание этого вызвало слезы сочувствия на ее глазах.
– Маккензи напугана, – прошептала она, осмелившись посмотреть на Бобби.
Лицо его было серьезным и печальным, когда он кивнул.
– Она ужасно напугана, – подтвердил он. – И ее состояние сложнее, чем было у тебя. У тебя все-таки были отец и брат, и друзья, и дом, и соседи, и школа, а у нее нет ничего знакомого вокруг, совсем. Только ты… то есть незнакомка – практически чужая, как ни крути, – которая увезла ее прочь.
– Так что же мне делать?
– Я не силен в этом, как и ты, Лейси, – сказал Бобби, покачав головой. – Я сам еще не во всем разобрался. Но, когда мне не нравится чье-то поведение, я стараюсь думать о мотивах этих поступков и обычно вижу, что почти все они сводились к страху. Это помогает мне с большим сочувствием относиться к людям.
– Что ж, я могу попробовать следовать той же стратегии. – Но при этом Лейси подумала о вибраторе, выставленном на кухонном столе, и поняла, что ей будет нелегко свести вызывающее поведение Маккензи к одному лишь страху.
Сигарета Бобби погасла, и он достал пачку «Мальборо» и засунул окурок под пластиковую обертку, прежде чем вновь положить пачку в карман.
– Мне надо сказать тебе кое-что еще, – склонил голову набок он.
– Что? – Из-за сильного порыва ветра ей пришлось подхватить волосы рукой и прижать к плечу.
– Когда мне было двадцать четыре, – начал он, – я попал в аварию. По своей вине. Я был пьян в стельку и сбил насмерть родителей двух маленьких детей.
– О господи, Бобби! – Лейси испытывала и отвращение, и симпатию к нему в равной мере.
– Я провел некоторое время в заключении, что пошло мне на пользу, потому что заставило меня отрезветь не только физически, но и морально и поразмыслить за решеткой. Когда я вышел на свободу, я попытался связаться с бабушками и дедушками тех детей, чтобы предложить помощь, но они и слышать меня не пожелали. Поэтому, когда ты позвонила и сказала, что Джессику сбил пьяный водитель, я почувствовал, будто… будто это мой шанс. Понимаешь? Мне действительно все равно, моя Маккензи или не моя. Мне все равно, даже если она настоящая паршивка. Я просто хочу помочь.
Лейси медленно кивнула, позволив себе впервые по-настоящему посмотреть ему в лицо с тех пор, как они поднялись на маяк. Бобби теперь был совсем другим человеком, и изменения эти заключались вовсе не в отсутствии длинных спутанных волос или новой крепкой, мускулистой фигуре.
– Ты так сильно изменился…
– На самом деле нет, – отмахнулся он. – Я просто повзрослел. А ты?
– Даже не знаю.
Бобби посмотрел на часы:
– Солнце садится.
За то время, что они сидели на вершине маяка, полдень плавно сменился вечером.
– Я люблю наблюдать за закатом отсюда. – Лейси обхватила колени руками. Хотя солнце садилось у них за спиной, с этой позиции было видно, что оно окрасило в багряные тона всю округу.
Он посмотрел снова за горизонт, там облака становились багровыми.
– Мне пора идти.
– Да. – Лейси встала.
Она почувствовала, как от ветра разметались ее волосы, и снова подхватила их руками.
– Сиди, – Бобби слегка нажал ей на плечо и поднялся на ноги. – Останься и любуйся закатом. Я найду дорогу.
– Хорошо. – Она снова села. – Спасибо, что приехал, Бобби.