– О господи! – вскрикнула Ив и швырнула вилку на стол. – Ты хоть саму себя послушай!
– Не говори про Иисуса, мамочка, – прошептал Бен.
– Мальчишки, пошли, – сказал Линкольн, – пошли на улицу, в футбол поиграем.
– Ты очень плохо играешь, – сказал Джейк.
– Знаю, – ответил Линкольн. – Вот ты и поучи.
Окна кухни были открыты. Даже во дворе, с племянниками, Линкольн слышал, как сестра и мать орали друг на друга.
– Еда перемешана, ты подумай! – кричала мать. – Да в мире все перемешано!
Минут через двадцать Ив выглянула из задней двери и велела мальчишкам пойти попрощаться с бабушкой. Вид у нее был раздраженный, сердитый, она плакала.
– Мы к Венди, – заявила она Линкольну. – Поедешь с нами?
– Нет, я наелся.
– Я не жалею о том, что наговорила, – сказала она. – Все правда. Ты здесь гниешь.
– Может быть, – ответил Линкольн. – А может быть, и созреваю.
Ив с грохотом захлопнула дверь.
Глава 32
Когда в понедельник Линкольн появился на работе, Грег отвел его в сторонку и заговорил о проекте тысячелетия.
– Похоже, работают ребятишки, да? – спросил Грег, глядя в детский уголок, где сидели участники «Проблемы 2000». – Я имею в виду – времени не жалеют.
Линкольн решил не посвящать Грега в то, что его международная ударная бригада, бывало, до поздней ночи резалась в Doom, сидя как раз напротив Линкольна. Можно было подумать, что они и его приглашали сыграть.
– Такие тихие, – заметил Грег. Линкольн кивнул. – Иногда смотрю, у них на экранах одни коды, и вспоминаю, как мне вырезали аппендикс и я проснулся на операционном столе… Я хочу сказать, они ведь здесь что-то делают.
– По-моему, коды пишут, вот и все, – сказал Линкольн.
– Как же достал этот миллениум! – досадливо бросил Грег.
Глава 33
От: Дженнифер Скрибнер-Снайдер
Кому: Бет Фремонт
Дата: Среда, 10.11.1999, 10:13
Тема: Позитив
Ну что… Вчера вечером я сделала тест и сразу почувствовала, что меня как будто мутит… Не в смысле, что по утрам тошнит, нет – для этого еще, наверное, рановато.
‹‹Бет – Дженнифер›› Какая радость! ПОЗДРАВЛЯЮ!!! Поздравляю, поздравляю! ВОТ РАДОСТЬ-ТО!!!
‹‹Дженнифер – Бет›› Мне сейчас не до поздравлений. Я же говорю: меня как будто мутит. Боюсь, уж не сделала ли я огромную ошибку. Только увидела эту синюю полоску – сразу вспомнила, как мне не хочется детей, как мне противно их укачивать и т. д. и т. п.
‹‹Бет – Дженнифер›› Про «укачивать» – мы это в прямом или в переносном смысле?
‹‹Дженнифер – Бет›› Потенциально. Что, не похожа я на этот тип?
‹‹Бет – Дженнифер›› Ерунду какую-то пишешь. Все у тебя получится. Ты будешь просто чудо. Митч знает?
‹‹Дженнифер – Бет›› Вчера вечером сказала. Он прямо с ума сошел от счастья. Серьезно, чуть не разрыдался. Без конца обнимал меня и обнимал. Так было страшно – прямо мурашки побежали.
‹‹Бет – Дженнифер›› Не похоже, что страшно. Приятно, наверное, было.
‹‹Дженнифер – Бет›› Слова женщины, которая не вынашивает паразитирующий организм.
‹‹Бет – Дженнифер›› Ты как будто о ленточном черве.
‹‹Дженнифер – Бет›› Подожди, пока толкаться начнет.
‹‹Бет – Дженнифер›› Родителям сказала?
‹‹Дженнифер – Бет›› Митч своим позвонил. Они разволновались прямо до мурашек. А матери я пока не говорю, нет.
‹‹Бет – Дженнифер›› Может, заметит, когда ты начнешь у нее показываться.
‹‹Дженнифер – Бет›› Скажет, что я жирная, и все.
‹‹Бет – Дженнифер›› Я так рада за тебя. Прямо до мурашек. Обязуюсь организовать подарочную вечеринку «Беби-шауэр»[4].
‹‹Дженнифер – Бет›› Кошмарно!
‹‹Бет – Дженнифер›› Кошмарно здорово! Когда у тебя появится ребенок, я стану настоящим специалистом по таким вечеринкам. В ближайшие полтора месяца у меня их будет аж три штуки – сестра замуж выходит, – и одну я даже принимаю у себя.
‹‹Дженнифер – Бет›› Три? А не многовато?
‹‹Бет – Дженнифер›› Одна – личная.
‹‹Дженнифер – Бет›› Ой, я такие терпеть не могу. Если личная, значит надо без подарков. Кому охота разворачивать ночную сорочку на глазах у родных и знакомых?
‹‹Бет – Дженнифер›› Сорочка – это еще что. Вот моя двоюродная сестра получила в подарок секс-игрушки. А подружки уговорили ее примерить новое, очень откровенное белье и устроить нам модный показ. Моя тетя все повторяла: «Как сексуально, как сексуально!»
‹‹Дженнифер – Бет›› Зачем только ты мне это написала? Теперь до конца дня у меня на лице будет написано «ой».
‹‹Бет – Дженнифер›› На вечере, который я организую для нее, все будет проще и элегантнее. Мы будем пить чай. Я делаю сэндвичи.
‹‹Дженнифер – Бет›› Как же я люблю сэндвичи к чаю!
‹‹Бет – Дженнифер›› А кто не любит? Знаешь что… я могу организовать тебе подарочный детский чай.
‹‹Дженнифер – Бет›› Без игр?
‹‹Бет – Дженнифер›› Без игр нельзя. Это даже не обсуждается. Но что сексуального белья не будет – это я обещаю.
‹‹Дженнифер – Бет›› Подумаю.
Хватит обо мне и моем ленточном черве. Ты-то как?
‹‹Бет – Дженнифер›› Нельзя же так – объявить мне о том, что ждешь ребенка, а потом вдруг взять и поменять тему!
‹‹Дженнифер – Бет›› В ближайшие девять месяцев ни о чем другом со мной говорить никто не будет. До конца жизни со мной теперь будут говорить только об этом. Пожалуйста, ну давай о чем-нибудь другом! Как ты? Как Крис?
‹‹Бет – Дженнифер›› Крис как Крис. По-моему… он сейчас в своей дальней фазе. Далеко-далеко, а когда дома, врубает стерео так, что говорить невозможно. Или сидит у себя, бренчит на гитаре. Я его спрашиваю, выйдет или нет, он отвечает, что ему не хочется. Но как только я прихожу домой, его как ветром сдувает.
‹‹Дженнифер – Бет›› Тебя это волнует?
‹‹Бет – Дженнифер›› Да нет.
‹‹Дженнифер – Бет›› Не думаешь, что у него кто-то есть?
‹‹Бет – Дженнифер›› Нет. Хотя, может, и стоит подумать.
Мне кажется, это на него просто находит. Ему как будто нужно отодвинуться. Это как зима – не значит ведь, что солнце перестает светить или что оно обманывает тебя с какой-то другой планетой. Оно все там же, в небе. Только чуть подальше.
‹‹Дженнифер – Бет›› Я бы от такого точно тронулась. Устроила бы скандал – или забеременела, – лишь бы только встряхнуться.
‹‹Бет – Дженнифер›› Скандал тут не поможет. Не могу представить, что будет, если я забеременею. Вот тогда уж он точно уйдет!
‹‹Дженнифер – Бет›› Да ладно тебе… Куда он денется?
‹‹Бет – Дженнифер›› Может деться. Когда ему надоест все это терпеть. Вряд ли он захочет, чтобы я ее сохранила.
‹‹Дженнифер – Бет›› Ужас!
‹‹Бет – Дженнифер›› Ты и правда так думаешь? Знаешь же, что это такое – не хотеть детей, желать, чтобы все у вас осталось так, как есть. Не думаю, чтобы Крис чувствовал ответственность за то, что я жду ребенка. Для него это – моя жизнь, мой выбор. Да так оно и есть, правда?
‹‹Дженнифер – Бет›› Давай опять сменим тему.
‹‹Бет – Дженнифер›› С удовольствием. Поздравляю!!!
Глава 34
Линкольн уже раз пять видел друга Бет. После того концерта Джастин прямо-таки подсел на «Сакагавею». Теперь, как только группа играла где-нибудь, Джастин звонил и зазывал Линкольна на концерт. Дена, подруга Джастина, тоже ходила с ними. Потом они обычно заваливались в «Вилладж Инн», заказывали пиццу и слушали, как Джастин по косточкам разбирает концерт.
– Почему эти ребята до сих пор не рок-звезды? – задался своим вечным вопросом Джастин. – Почему они играют во всяких дырах, а не светятся на MTV?
Линкольн пожал плечами.
– Смотрите, – Дена мотнула головой в сторону зала для курящих, – а гитарист-то снова там.
Крис, сидя в отдельной кабинке, ел со сковородки завтрак и читал.
– Ну вот как это – у такого парня и нет девушки? – спросила Дена.
– А может, есть, – возразил Линкольн.
– Нет, конечно, – покачала головой Дена. – Парни, у которых есть девушки, не едят по пятницам в одиночестве в «Вилладж Инн».
– Может, он тут поклонниц клеит, – предположил Джастин.
– Он всегда один, – возразила Дена.
– Если бы я выглядел, как он, то каждый вечер бы девчонок менял, – промычал Джастин, жуя меренгу.
– С твоей внешностью ты именно так и делал, – ответила Дена, закатив глаза.
– С твоей внешностью ты именно так и делал, – ответила Дена, закатив глаза.
– Правильно говоришь, – поддержал Джастин. – Если бы выглядел, как он, у меня бы по две новые девчонки каждый вечер было.
– Может, у него есть девушка, – улыбнулся Линкольн.
– Тогда мне жалко его девушку, – сказала Дена.
– Может, у него есть парень, – предположил Джастин.
– Тогда мне жалко его парня, – ответила Дена.
– У них завтра еще один концерт, – вспомнил Джастин. – Надо бы сходить.
– Завтра у меня «Подземелья и драконы», – возразил Линкольн.
– Ага, давай говори о том, что делать, если у тебя нет девушки, – хмыкнул Джастин.
Джастин все время подзуживал Линкольна не сидеть дома. Знакомиться с женщинами. Пробовать. Может, потому, что Джастин познакомился с Сэм в старших классах. Потому что он помнил времена, когда Линкольн всегда и везде появлялся под руку с очередной красоткой. «На мой вкус, пожалуй, болтает много, – сказал однажды Джастин за игрой в гольф. – Но погорячее, чем молочный коктейль с халапеньо».
После Калифорнии, когда Линкольн вернулся в университет, на год отстав от всех, Джастин ни разу не спросил, что случилось с Сэм. Линкольн, правда, попробовал рассказать ему, когда они как-то раз сидели за пиццей «Папа Джонс», запивая ее газировкой «Доктор Дьябло», но Джастин его обрубил:
– Чувак, да отпусти ты это все. Счастливого ей пути!
Глава 35
В конце концов Линкольн так никому и не сказал, что случилось с Сэм в Калифорнии. Хотя мать приставала-приставала к нему с расспросами и разузнала все, только когда в магазине случайно налетела на мать Сэм.
Линкольн молчал, потому что заговорить об этом значило бы признать, что это правда. Значило бы признать: да, так и есть. Потому что он знал: стоит начать рассказывать, и покажется, что все не так уж плохо. Что это было всего лишь крушение обычного подросткового романа. Но самое печальное, что он пропустил целый семестр в университете и потерял все свои стипендии. Для постороннего это было бы самое грустное.
С матерью Линкольн не говорил об этом никогда, ни разу, потому что понимал: она очень обрадуется, что оказалась права.
Когда он уехал в колледж, мать звонила ему по два раза в неделю.
– Никогда в Калифорнии не бывала, – говорила она.
– Мам, здесь хорошо. Кампус отличный. И безопасно.
– Не знаю даже, как там все выглядит, – продолжала мать. – Не могу представить тебя там. Стараюсь о тебе думать, посылать тебе положительную энергию, вот только куда посылать – не знаю.
– На запад.
– Я не об этом, Линкольн. Как я могу представить, что у тебя все в порядке, когда я даже тебя не могу себе представить?
Линкольн тоже скучал по ней, да. И по Среднему Западу скучал. От антуража, которого так жаждала Сэм, у него начинало остро колоть в голове. Северная Калифорния была до невозможности красива. Куда ни кинешь взгляд – деревья, ручьи, водопады, горы, океан. Не на что было просто так посмотреть, чтобы просто так подумать. Он часами просиживал в библиотеке кампуса – в ней не было окон.
Сэм пропадала в школьном театре. Она еще не начала ходить на занятия театрального отделения, но в маленьких ролях уже выходила на сцену. В старших классах, когда Сэм бегала на репетиции, Линкольн увязывался за ней. Он брал с собой домашние задания и устраивался где-нибудь в задних рядах. И, надо сказать, учиться в такой обстановке получалось у него неплохо. Он умел отключаться от разговоров, от шума. Иногда, посреди раздумий над задачкой по химии, ему нравилось слышать голос Сэм.
Линкольн с великой радостью так и занимался бы в театре колледжа, пока Сэм репетировала, но ей казалось, что этим он привлекает к ней слишком много внимания.
– Ты им напоминаешь, что я чужая, – говорила она, – что я новенькая, не местная. Мне нужно, чтобы они смотрели на меня и видели мою роль. Видели мой талант, и больше ничего. А ты им напоминаешь, что у меня такой слащавый деревенский романчик.
– Как понимать – слащавый?
– Ну, когда тебя любит деревенский мальчик немецкого такого типа.
– Но я не деревенский мальчик.
– Для них – деревенский, – ответила она. – Для них мы только что с грузовика с помидорами рухнули. Им кажется – так смешно, что мы из Небраски. Им само название Небраска кажется смешным – обхохочешься. Говорят, это все равно что Тимбукту или Хобокен какой-нибудь.
– Или Панксатони?
– Вот-вот. Им кажется, прикольно, что мы вместе приехали учиться.
– А чего тут прикольного?
– Слишком слащаво, – ответила Сэм. – Именно так и должны поступить детишки, которые только что рухнули с грузовика с помидорами. Если ты так и будешь торчать на репетициях, мне хорошей роли не видать.
– Может, здесь «Поллианну» будут ставить.
– Линкольн, хватит!
– Но я хочу остаться с тобой. Если ты все время будешь на репетициях, я тебя вообще не увижу.
– Увидишь, – возразила она.
А он не видел.
Только за завтраком в кафетерии общежития. Только когда она приходила к нему после репетиций, чтобы он помог ей с домашней работой или поплакаться, что делается в театре. Сэм ни за что не соглашалась остаться, даже если в комнате был его сосед. Линкольн все время чувствовал, до чего изголодался по ней.
– Когда мы жили с родителями, и то чаще вместе бывали, – пожаловался он в один из тех редких вечеров пятницы, когда Сэм сидела у него и даже разрешала обнять себя.
– В школе у нас свободного времени полно было, – ответила она.
– Так почему же здесь у всех времени полно? – спросил он.
– У кого это – у всех?
– У всех, кроме тебя. Куда ни пойду – везде вижу, что люди вместе. И в общаге, и в комнате отдыха, и в Студенческом союзе. Гуляют…
Именно так Линкольн и представлял себе их совместную жизнь в колледже. Он воображал, как они с Сэм лежат рядом на узких казенных матрасах, как, взявшись за руки, торопятся на занятия, беззаботно болтают, сидя где-нибудь на скамейке или на диване в кофейне.
– У меня время на это есть, – сказал Линкольн.
– Тогда, может, тебе лучше проводить его с кем-то еще! – вспыхнула Сэм и, отстранившись от него, застегнула пуговицы на черном кардигане, забрала волосы под берет.
– А я хочу с тобой.
– Я и так с тобой, – ответила она.
– Чудесно. Но почему нельзя побольше? Даже раз в неделю?
– Потому что нельзя, Линкольн.
– Да почему нельзя-то? – Он начинал самого себя ненавидеть за то, что канючит, точно маленький мальчик.
– Потому что я приехала сюда не за тем, чтобы все время проводить со старым школьным другом. Я приехала, чтобы начать свою карьеру.
– Я не старый школьный друг, – поправил он. – Я твой приятель.
– Да на одном этом этаже полно девчонок, которые будут счастливы все четыре года не отлипать от тебя. Ты ведь этого хочешь.
– Я тебя хочу.
– Тогда будь счастлив со мной!
Сэм не хотела ехать домой на зимние каникулы. Она хотела остаться в кампусе и играть в постановке «Рождественской песни», почти не сомневаясь, что ей дадут роль Крошки Тима. Но ее отец перевел в деньги мили, накопленные в какой-то авиакомпании, и прислал ей билет в первый класс. «Никогда еще первым классом не летала! – взволнованно сказала она Линкольну. – Надо одеться под Бетти Грейбл[5], натянуть белые перчатки до локтя и весь полет заказывать джин с тоником!» Линкольн ехал на автобусе компании «Грейхаунд», а Сэм повторяла, что это будет просто здорово: «Так по-американски! Я тебе в дорогу сэндвичей нарежу!»
Не нарезала. Она сказала, что Линкольна на автобус проводить никак не может: в театре как раз сегодня вечером собрание. Он ответил, что ничего страшного, он и так не хотел, чтобы она приходила. Девушка, которая могла бы сойти за Крошку Тима, не должна одна поздно вечером возвращаться с автовокзала.
Но Линкольну очень не нравилось, что между поездкой на автобусе и Рождеством лежит целая неделя без Сэм. По крайней мере, оба были бы дома. И для обоих было бы неплохо встретиться в привычной обстановке. Перед тем как идти на автобус, Линкольн решил оставить Сэм записочку о том, как будет скучать по ней. Он купил недорогой букет в ночном магазине напротив общежития и черкнул на листе бумаги в линейку:
Сэм!
Ну и ну! Бывает же! Хотя я и еду через Долину смерти, мое сердце летит первым классом.
Люблю, целую, Линкольн.«Романтично получилось», – подумал он, подходя к зданию, где она жила. И с географией связано. И намеки на Библию. Он остановился на ее этаже, у лифта, и приписал: «Люблю, и люблю, и люблю». И только он дописал последнее «люблю», как дверь одного из лифтов открылась.