– Пошли, – сказал Линкольн Джастину, так и не поняв, зачем он, собственно, сюда пришел. Из-за этой группы он сегодня пропустил «Подземелья и драконов».
– Ну уж нет! – отозвался Джастин. – Классный у них рок.
Рок был и правда классный – Линкольн не спорил. Для тех, конечно, кому такой стиль нравится – потный, сексуальный, бурный, кислотный рок. Они с Джастином так и простояли до конца концерта. Потом Джастин затащил его в ресторан «Вилладж Инн», прямо напротив клуба. Двадцать минут он разбирал концерт, а два часа рассказывал о девушке – той, которую повел к себе в тот вечер, когда они ходили в «Стальную гитару». Ее звали Дена, и она была специалистом по гигиене полости рта. С тех пор они каждый день то выбирались куда-нибудь, то коротали время у него, а теперь Дена хотела быть самой-самой, что, как выражался Джастин, очень глупо, ведь все равно у него просто нет времени на кого-то еще.
Но быть самой-самой на практике и быть самой-самой официально – это две большие разницы, как выражалась Дена. Она утверждала, будто первое значит, что Джастину пока разрешалось заняться сексом с кем угодно – лишь бы нашлось пятнадцать минут свободного времени и сговорчивая партнерша. И это совершенно правильно – так говорил Джастин. Ему не хотелось подруги. Он содрогался при мысли провести всю жизнь с одним человеком и точно так же содрогался от мысли разделить Дену с кем-нибудь.
Слушая его, Линкольн умял два куска пирога «Французский шелк».
– Если бы ты и правда хотел быть с другой девушкой, – произнес он, доканчивая третий кусок, – то ты бы с ней и был. А не сидел бы здесь и не говорил бы о Дене.
Джастин призадумался.
– Слушай, ты гений! – Он хлопнул Линкольна по руке и выскочил из кабинки. – Чувак… Спасибо… Я позвоню.
Линкольн остался допивать кофе и размышлять, уж не наградила ли Вселенная Джастина настоящей любовью в «Стальной гитаре» только затем, чтобы наказать Линкольна за его слова, что Купидон сюда и не залетал.
«Вилладж Инн» достиг своей точки закрытия – трех часов ночи, – когда Линкольн собрался-таки уходить. В ресторане не осталось ни души, только в угловой кабинке сидел молодой человек в наушниках, слушал музыку и читал книжку в бумажной обложке. Даже в неверном утреннем свете цвета сала на беконе Крис все равно выглядел безупречно. Официантка подливала кетчуп в бутылочки и просто не сводила с него глаз, но он, казалось, ничего вокруг не замечал.
Глава 27
– В новостном отделе бывал? – спросил Грег Линкольна, когда тот в понедельник вечером явился на работу.
– Нет.
Как Грег узнал? Откуда? Нет, спокойно, спокойно… Нечего тут узнавать.
– Извините, а в чем дело? – спросил Линкольн.
– В чем? В новостном отделе, – ответил Грег. – Так бывал в новостном отделе?
– Бывал, – ответил Линкольн.
– Бывал, значит. И знаешь, где сидят редакторы?
– Да, по-моему.
– Установи-ка вот эти новые корпуса кое на какие станции. – С этими словами Грег указал на упакованные в коробки компьютеры и вручил лист бумаги.
– Сейчас?
– Да. Они знают, что ты придешь. Кое-кого пока на другие места пересадили.
Линкольн погрузил компьютеры на тележку и на лифте поехал в новостной отдел. В четыре часа дня здесь все выглядело совсем иначе. Все было занято – кто печатал, кто говорил, кто расхаживал между столами. Никто бы не подумал, что писать и редактировать можно в таком шуме. Звонки телефонов, бубнеж телевизоров, плач детей.
Детей? В углу, у стола какого-то редактора, небольшая толпа стояла вокруг прогулочной коляски. На столе сидел маленький мальчик и играл со степлером.
Линкольн принялся разъединять кабели, расплетать провода и старался не особенно пристально смотреть на окружающих. Дженнифер должна быть где-то здесь, с другими редакторами. Она, наверное, еще не ушла. Может даже, вот именно этот стол – ее. Нет… если только она не бешеный фанат баскетбольной команды из Канзаса. Что он знал о ней? Замужем. А выглядит как – замужней? Думает, что толстая… Так на любую можно подумать. И Бет, может, тоже здесь. Ходит. Говорит с редактором. Воркует над ребенком.
«Не смотри», – велел он себе.
Новые компьютеры Линкольн устанавливал часа три. Пока он работал, новостной отдел принял свой привычный ночной вид. Он стал спокойнее, темнее. Люди в галстуках уступили место людям в мятых майках и шортах. Одна из ночных редакторов – девушка с пышным светлым хвостом и красивыми голубыми глазами – принесла с собой банановый хлеб и угостила его.
Он поблагодарил и, не оглядываясь, пошел в свой пустой кабинет.
Глава 28
От: Дженнифер Скрибнер-Снайдер
Кому: Бет Фремонт
Дата: Понедельник, 18.10.1999, 16:08
Тема: Здесь не детский сад, знаешь ли!
Здесь новостной отдел.
‹‹Бет – Дженнифер›› Ты о чем это – мне теперь и вздремнуть нельзя? И из чашки-непроливайки пить тоже нельзя? Это все входит в мой метод.
‹‹Дженнифер – Бет›› Я о том, что не должна слушать детскую болтовню и взрослый лепет, когда редактирую колонку «Дорогая Эбби».
‹‹Бет – Дженнифер›› А почему это ты редактируешь «Дорогую Эбби»? Разве тебе не присылают ее готовую от и до?
‹‹Дженнифер – Бет›› Заголовок же надо придумать. Просмотреть как следует надо, проверить, не пропущено ли слово или целый абзац. Содержание в газете не по волшебству ведь появляется. Для чего у нас целая комната редакторов?
‹‹Бет – Дженнифер›› Редакторов, говоришь? Но вообще, хм, да… ты права. Они везде и всюду. А что это за место такое? Рай?
‹‹Дженнифер – Бет›› Ха-ха!
‹‹Бет – Дженнифер›› Ты хочешь сказать – «Айова».
‹‹Дженнифер – Бет›› Может, в следующий раз.
И зачем только люди тащат своих маленьких детей на работу? Детям здесь не место. Игрушек нет. Переодеть негде. Питьевые фонтанчики рассчитаны только на взрослых.
Здесь работают. Сюда приходят, чтобы не заниматься детьми и чтобы не говорить ни слова о детях. Если бы мечтали о работе с детьми, нам нужно было бы устраиваться в начальную школу или в кукольный театр. И во всех карманах таскать мятные леденцы.
У нас новостной отдел. Хоть один леденец ты где-нибудь видишь?
‹‹Бет – Дженнифер›› Ты рассердилась и начала писать ритмической прозой. Очень мило.
‹‹Дженнифер – Бет›› Тебя сегодня прямо подмывает похихикать.
‹‹Бет – Дженнифер›› Кстати, о приятном… На той неделе я снова видела своего милого мальчика.
‹‹Дженнифер – Бет›› А ты не ошибаешься? Я не слышала, что сигнализация сработала. И потом, с каких это пор это твой милый мальчик?
‹‹Бет – Дженнифер›› На него никто еще не предъявлял прав. Он точно работает в рекламном. Я видела, что он там сидит.
‹‹Дженнифер – Бет›› Каким это ветром тебя занесло в рекламный? Он же совсем в другом конце.
‹‹Бет – Дженнифер›› Охотилась за милыми мальчиками. Только в рекламном стоит автомат, где продают рутбир. Он сидел за своим милым столиком, писал на компьютере и выглядел суперсупермило.
‹‹Дженнифер – Бет›› Рекламный, говоришь? Не сомневаюсь, что им платят больше нашего.
‹‹Бет – Дженнифер›› Может, они просто выглядят, будто получают больше.
И необязательно ему выглядеть так, будто он продает рекламные места. Он не из тех, кто носит костюмы и сияет, как герой «Американцев». Не похоже, чтобы он чем-нибудь укладывал волосы.
‹‹Дженнифер – Бет›› Я хочу на него посмотреть. Может, нам стоит сделать перерыв на рутбир.
‹‹Бет – Дженнифер›› Как рутбир может нравиться детоненавистнице?
Глава 29
Бет сидела там. За своим столом. В одном кабинете с ним, в одно и то же время. Думала о каком-то человеке. О том, кто работает в рекламном, не меньше. Как только WebFence отлавливал какую-нибудь грязную шуточку, можно было не сомневаться – это парень из рекламного отдела. Торгаши. Линкольн терпеть не мог торгашей. Всех, кроме Джастина. Да честно сказать, если бы он не был знаком с Джастином, то и его тоже не переваривал бы.
Как-то раз ему понадобилось переустановить в рекламном отделе жесткий диск, на это ушло несколько часов. И на следующий день, когда Линкольн с утра натянул свою толстовку, от нее так и несло одеколоном «Драккар нуар». «Чего удивляться, что мама думает, будто я гей?»
«Ревную, – думал Линкольн, проходя вечером мимо стола Бет с кофейными чашками, конфеткой к Хеллоуину, CD-плеером, – я ревную». И даже не к другу. Он чувствовал себя таким бесконечно далеким от лиги Криса, что просто не мог ревновать его. Но парень, который работает в рекламном, убеждает купить товар подороже, смело, без предварительной договоренности, названивает клиентам.
Линкольн взял маленькую плитку шоколада «Мистер Гудбар», развернул ее. Вот здесь сидела Бет, пока он работал за своим столом. Если поднять глаза, он мог бы даже видеть ее.
Глава 30
От: Дженнифер Скрибнер-Снайдер
Кому: Бет Фремонт
Дата: Вторник, 26.10.1999, 9:45
Тема: По-моему, я забеременела
В этот раз – кроме шуток.
‹‹Бет – Дженнифер›› Ты что, попала под облучение? Объелась тунца? Накололась героином?
‹‹Дженнифер – Бет›› Нет, честно, это совсем не паранойя. По-моему, я забеременела.
‹‹Бет – Дженнифер›› Потому что у тебя месячные задержались на три минуты. Потому что за последний час ты два раз бегала в туалет. Потому что чувствуешь, что у тебя в матке что-то есть.
‹‹Дженнифер – Бет›› Потому что у меня был незащищенный секс в период овуляции.
‹‹Бет – Дженнифер›› Шутишь, что ли? Или я смотрю «Скрытую камеру»? Ты кто такая, что ты наделала с моей лучшей подругой?
Дженнифер Скрибнер-Снайдер, которую я знаю и люблю, ни за что не признается, что у нее вообще был секс, и уж конечно, не перетрудит свои пальцы, чтобы печатать такое.
И никогда она не начнет предложение с союза «потому что». Где моя подруга строгих нравов? Что ты с ней наделала?
‹‹Дженнифер – Бет›› Мне некогда выбирать слова.
‹‹Бет – Дженнифер›› Почему это? Какой у тебя срок?
‹‹Дженнифер – Бет›› Четыре дня.
‹‹Бет – Дженнифер›› Какая точность. Суперточность. Откуда ты знаешь? И откуда знаешь, что у тебя была овуляция? Ты что, из тех женщин, которые чувствуют, как в них яйцеклетки шевелятся?
‹‹Дженнифер – Бет›› Об овуляции я знаю, потому что купила монитор фертильности.
‹‹Бет – Дженнифер›› Можешь не сомневаться – мой ответ на все твои 12 заповедей один: «Чего-чего?»
‹‹Дженнифер – Бет›› Я решила: если я знаю, когда у меня овуляция, то в это время могу избегать интимных контактов. Честно сказать, в последнее время я об этом как-то не думала.
Ну вот… четыре дня назад я знала, что у меня овуляция. В тот день я с Митчем почти не разговаривала. Он ушел на занятия, когда я еще спала. Когда я вернулась с работы, он наверху репетировал на тубе. Я могла бы подняться и сказать ему, что пришла, но не стала этого делать. Я могла бы крикнуть, не хочет ли он поджаренный сэндвич с сыром, но и этого не стала делать.
Когда он собрался ложиться, я была уже в постели и смотрела сериал «Фрейзер». Я смотрела, как он молча раздевается. Нет, он не сердился, скорее я была для него чем-то вроде железяки на дороге, которую надо аккуратно объехать.
Я подумала: «Самое важное для меня в жизни – это мой брак. Счастливую семью я предпочла бы всему – хорошей работе, хорошему дому, всему, что мне нравится, праву голоса, всему-всему. Если мой брак может разрушиться из-за того, что я не хочу ребенка, так у меня будет ребенок. Десять детей у меня будет. Буду делать, что требуется».
‹‹Бет – Дженнифер›› А Митч что думал?
‹‹Дженнифер – Бет›› Не знаю. Я об овуляции ему ничего не говорила. Его удивил незащищенный секс. Не знаю.
‹‹Бет – Дженнифер›› Ну так ты, может, забеременела, а может, и нет.
‹‹Дженнифер – Бет›› Ты хочешь сказать – бесплодна?
‹‹Бет – Дженнифер›› Да нет же! Я хочу сказать, что у тебя в запасе не меньше месяца – успеешь как следует поразмыслить, хочешь ли ты забеременеть. Вряд ли четыре дня назад ты решила свою участь.
‹‹Дженнифер – Бет›› Надеюсь, что решила. Очень уж хочу поскорее покончить с этим делом.
‹‹Бет – Дженнифер›› Ты это запиши, чтобы потом вставить в книжку для детей.
Когда точно узнаешь?
‹‹Дженнифер – Бет›› Скоро. Эти новые суперчувствительные тесты на беременность рано определяют – и ахнуть не успеешь.
Глава 31
– Давно не слышала, чтобы ты жаловался на работу, – сказала Ив. – Что, входишь во вкус?
После воскресной службы она привезла к ним своих мальчишек. Мать сделала картофельную запеканку с яйцами, индейкой, помидорами, грибами, листьями одуванчиков и тремя сортами сыра.
– Нормальная работа, – ответил Линкольн, накладывая порцию себе на тарелку.
– Не скучаешь? – продолжила Ив.
– Втягиваюсь, – ответил он, прикрыв рот.
– Ищешь еще расписание поудобней?
Он пожал плечами:
– Если решу снова пойти учиться, такое расписание – самое то.
Ив нахмурилась. Она сегодня была какая-то особенно колючая. Когда она с мальчишками появилась на пороге, мать спросила, хорошо ли они поговорили с высшей силой.
– Мы называем его Иисус! – отрубила Ив.
– Это одно из имен, на которое Он откликается, – сказала мать.
– Так ты, наверное, накопил денег, чтобы снять жилье поближе к кампусу? – спросила Ив и подцепила вилкой гриб.
– Отсюда ездить тоже неплохо, – ровным голосом ответил он.
Мать начала подкладывать всем еще по порции запеканки. Линкольн заметил, что она разрывалась. Ей все так же не нравилось, что он подумывал о возвращении к занятиям, но было и не по нутру, что Ив так задирает его.
– Что это они делают? – спросила мать, строго глядя на внуков. Мальчишки на своих тарелках сооружали горки из запеканки.
– Как – что? – не поняла Ив.
– Почему не едят?
– Им не нравится, когда все перемешано.
– Что – все? – не поняла теперь мать.
– Еда. Им не нравится, когда разная еда перемешивается.
– И как же ты подаешь обед? В отдельных формочках, как для льда?
– Баб, мы только две еды едим, – пояснил старший сын Ив, шестилетний Джейк-младший.
– Какие еще две еды? – спросила бабушка.
– Например, хот-доги и макароны, – ответил Джейк. – Или гамбургеры и попкорн.
– Мне кетчуп с гамбургером не нравится, – сказал четырехлетний Бен.
– А мне нравится, но сбоку, – сказал Джейк.
– Вот и отлично. – Бабушка отобрала у них тарелки и положила все к себе. – Вы обедать-то хотите? У меня фрукты есть, бананы – бананы любите?
– Ты никуда не собираешься? – почти свирепо произнесла Ив, повернувшись к брату. – Так и будешь здесь жить?
– Пока да, – ответил Линкольн.
– Линкольна отсюда никто не гонит, – сказала мать.
– Конечно не гонит, – проворчала Ив. – Так и будет здесь торчать до конца жизни.
Линкольн положил вилку.
– Баб, а банан-то грязный, – сказал Бен.
– Не грязный он, – возразила бабушка.
– Коричневый, – не сдавался внук.
– Бананы все такие.
– Нет, они желтые, – вставил Джейк.
– Линкольну здесь неплохо живется, – заметила мать.
– Он не живет, – сказала Ив.
– Не указывай, как мне воспитывать сына.
– Ему двадцать восемь лет! – воскликнула Ив. – Все, ты сделала свое дело. Он встал.
– Как Иисус, – сказал Джейк.
– Не как Иисус, – возразила Ив.
Линкольн вышел из-за стола и спросил:
– Сок будет кто-нибудь? Бен? Джейк?
Племянники не удостоили его ответом.
– Ты своих детей никогда не перестанешь воспитывать, – покачала головой мать. – Вот увидишь. До самой смерти будешь.
– Иисус умер в тридцать три года, – сказал Джейк.
– Хватит про Иисуса! – оборвала Ив.
– Иисус! – повторил Бен.
– Я пока еще мать Линкольна. И пока еще твоя мать. Нравится вам, не нравится, я никогда не перестану вас воспитывать.
– Ты никогда и не начинала, – брякнула Ив.
– Ив… – вздрогнул Линкольн.
– Извиняю вас, мальчишки, – сказала Ив.
– Я не наелся! – пискнул Бен.
– Может, к Венди зайдем? – предложил Джейк.
– Ну, поделись опытом, как быть хорошей матерью, – произнесла мать Ив.
– Я тебе вот что скажу, – ответила Ив. – Мои мальчишки будут жить своей жизнью. Будут бегать на свидания, женятся, уйдут из дома. Я сделаю все, чтобы они могли вовремя сказать мне «до свидания».
– Я тебя так не воспитывала.
– Когда я пошла в детский сад, первый месяц ты ходила со мной.
– Ты сама меня просила.
– Мне было пять лет, ты должна была сказать мне «нет».
– Ты боялась.
– Мне было уже пять лет!
– Я Линкольна только в семь лет туда повела и очень была довольна. Он был гораздо лучше готов.
Линкольн был готов пойти в детсад. Он умел читать, мог решать простые задачи на сложение и вычитание. Кончилось тем, что он пропустил первый класс.
– О господи! – вскрикнула Ив и швырнула вилку на стол. – Ты хоть саму себя послушай!
– Не говори про Иисуса, мамочка, – прошептал Бен.
– Мальчишки, пошли, – сказал Линкольн, – пошли на улицу, в футбол поиграем.
– Ты очень плохо играешь, – сказал Джейк.
– Знаю, – ответил Линкольн. – Вот ты и поучи.