На том берегу никого нет: ни черного джипа, ни парней в сюртуках. Похоже, что они уехали.
Я разворачиваюсь, подползаю к Ирине, несколько мгновений смотрю на нее и ложусь рядом, перевернувшись на спину. Мы лежим рядом и смотрим в небо. Вернее, в его кусочки, не закрытые ветвями деревьев. Осознаю, что всего этого могло не быть.
Потом Ирина тихо спрашивает:
– Что это было?
– В нас стреляли из автоматов, – отвечаю я и добавляю: – Двое парней в сюртуках. Я их хорошо рассмотрел.
– В сюртуках? – переспрашивает Ирина.
– Ага, – отвечаю я.
– А сейчас они где? – спрашивает Ирина.
– Уехали, – говорю я.
Мы замолкаем. Где-то слышится шум автомобильного мотора.
– Может, поедем домой?
– Ага, – снова отвечаю я. – Пожалуй, что так будет лучше.
Я опять высовываю из овражка голову. Противоположный берег пустынен, но звук автомобильного мотора все ближе.
Я прячусь в овражке. Если это едут по нашу душу, то надо бежать сломя голову и не оглядываясь.
– Ты как? – шепотом спрашиваю я Ирину.
– Нормально, – отвечает она.
– Приготовься, – говорю я ей снова шепотом. – Сейчас, возможно, нам придется дать деру.
Я смотрю в сторону, откуда доносится шум машины. Через пару минут на полянку, откуда приехали и мы, въезжает полицейский «уазик» и становится рядом с Ирининым «Жуком». Из него выходит человек в форме майора. Только вот настоящий ли это майор? С ним сержант в точности с таким же короткоствольным, какие были у тех парней из черного джипа с тонированными стеклами. И еще есть водитель, который остается сидеть в машине.
Майор внимательно осматривает машину Ирины, смотрит на изрешеченную палатку. Похоже, что блюстители настоящие.
– Эй, – кричит майор. – Есть кто живой?
– Есть, – отвечаю я и поднимаюсь. За мной поднимается Ирина.
Мы выходим из овражка и осматриваемся.
– ОВД «Кузьминки», оперуполномоченный майор Калиниченко, – представляется майор. – Кто стрелял?
Мне не нравится, что полицейские так быстро приехали. Причем на этот берег, прямо к нам. А не на тот, где стоял черный джип. К тому же полицейских мы не вызывали…
– Как вы оперативно приехали, товарищ майор, – говорю я и смотрю в глаза майора, стараясь подметить перемены.
– Были неподалеку, услышали выстрелы, – неопределенно отвечает полицейский.
– А неподалеку – это за ближайшим углом? – интересуюсь я не без ехидной нотки в голосе.
– Так кто стрелял? – хмурится майор, не сочтя нужным отвечать на мой вопрос.
– Мы бы тоже хотели это знать, – отвечаю я, поглядывая на Ирину.
– Ваши документы, будьте добры, – строже произносит майор.
– А на ваши документы, товарищ майор, позвольте взглянуть? – в свою очередь, спрашиваю я.
– Пожалуйста, – примирительно произносит полицейский, представившийся майором Калиниченко, и сует мне под нос удостоверение сотрудника МВД России. Удостоверение не новое, карточка вклеена, как и положено, правый нижний угол захвачен печатью с гербом, срок действия не просрочен. Калиниченко Владлен Семенович…
– Вы удовлетворены? – спрашивает майор Калиниченко, захлопывая корочку и пряча ее в карман.
– Вполне, – отвечаю я.
Со мной всегда мое удостоверение сотрудника телекомпании. Я достаю его и протягиваю майору. Ирина достает из кармана джинсов портмоне с правами и документами на машину.
– Интересная получается штуковина, – говорю я громко, обращаясь к Ирине и наблюдая, как майор рассматривает наши документы. – На «уазике» написано пэпээс, а в нем оперативник, да еще со званием майор. Вполне возможно, что товарищ майор Калиниченко Владлен Семенович пребывает еще и в должности заместителя начальника полиции по оперативной работе. Какая, однако, нам высокая честь. Интересно, правда? – смотрю я уже на Ирину.
– Интересно, – кивает Ирина.
Документы нам не возвращаются. Я не переживаю, поскольку выписать новое удостоверение для меня не проблема, а вот Ирина становится печальной: права просто так, в одно движение, не восстановишь…
– Товарищ майор, а документики наши верните, – говорю я.
– В отделении вам все вернут, не переживайте, – тоном, не терпящим возражения, говорит майор. – А сейчас прошу вас проследовать с нами.
– А как же моя машина? – спрашивает Ирина.
– На ней поедет, – майор оглядывается, – вот, сержант.
– А он умеет? – снова спрашивает Ирина.
– Не беспокойтесь, умеет, – заверяет ее Владлен Семенович.
Мы начинаем собирать вещи. Сложить в «Жука» нам их не дают. Все загружается в «уазик».
– Их что, будут досматривать?
Ответа я не получил. Мы садимся в «уазик» и выезжаем с полянки. За нами начинает движение Иринин «Жук»…
Мы с Иркой молча переглядываемся. Ничего себе, устроили отдых на природе. Удался нам пикничок, ничего не скажешь: нас с Ириной едва не порешили, а вот теперь задержали и везут в полицейское отделение. Наверное, станут нас допрашивать: не каждый же день на людей совершаются такие покушения…
В отделении майор Калиниченко сдал нас с рук на руки другому майору, на двери кабинета которого было написано:
Начальник следственного отдела Волосюк Александр Викторович
Майор Волосюк, несмотря на фамилию, оказался почти лысым мужчиной сорока с небольшим лет, с пытливым взглядом и большими крестьянскими широкими ладонями. Такими руками хорошо душить жертв, допрашивать с пристрастием: схватил – и уже больше не выпустил. Или рубить дрова и копать траншеи. Шариковая ручка в огромной ладони майора Волосюка, которой он писал протокол допроса, казалась соломинкой, которая вот-вот хрустнет и сломается…
А чего это нами занимаются сугубо майоры? Да еще и заместители начальника полиции, поскольку начальник следствия автоматически заместитель начальника отдела полиции? Ужель мы с Ириной такие большие шишки? Или в их районе давно не палили по людям из автоматов? А может, капитаны повывелись. Странная, однако, тенденция. Хоть бы подполковник какой-нибудь примешался.
После того как майор представился и попросил представиться меня и назвать место работы, – а Ирина осталась пока по просьбе начальника следственного отдела сидеть в коридоре, – начался настоящий допрос. Мне это крайне не нравилось. И тон майора Волосюка, вкрадчивый такой, недоверчивый и в максимальной степени дотошно-вежливый, не нравился тоже. Нас с Иркой, что, в чем-то подозревают?
МАЙОР ВОЛОСЮК. Что вы делали на берегу речки Чурилихи?
Я. Это что, допрос?
МАЙОР ВОЛОСЮК. Это вопросы, на которые вам следует ответить, чтобы я мог заполнить протокол задержания.
Я. Задержания?
МАЙОР ВОЛОСЮК. Именно.
Я. Вот это новость! А за что нас задержали, позвольте полюбопытствовать?
МАЙОР ВОЛОСЮК. На вас и вашу… подругу покушались.
Я. Но ведь покушались на нас, а не мы… Хотелось бы вам заметить.
МАЙОР ВОЛОСЮК. Мне все равно нужно вас допросить.
Я. Так все-таки это допрос…
МАЙОР ВОЛОСЮК. Допросу подвергаются все: и подозреваемые, и потерпевшие, и свидетели.
Я. А нас как вы классифицируете?
МАЙОР ВОЛОСЮК (как учитель ученику). На ваши жизни покушались. Значит, вы потерпевшие.
Я. А мне показалось, что нас в чем-то подозревают…
МАЙОР ВОЛОСЮК. Ну что вы. Этот допрос – простая формальность… Итак: что вы делали на берегу речки Чурилихи?
Я. Мы только приехали, хотели поставить палатку и порыбачить.
МАЙОР ВОЛОСЮК. Вы собирались ночевать там?
Я. Да.
МАЙОР ВОЛОСЮК. А кто знал, что у вас запланирована вылазка на природу?
Я. Я никому не говорил.
МАЙОР ВОЛОСЮК. А место кто выбирал?
Я. На это место меня привезла Ирина.
МАЙОР ВОЛОСЮК. Так зовут девушку, что была вместе с вами?
Я. Да.
МАЙОР ВОЛОСЮК. Как давно вы знакомы?
Я. Два с половиной года.
МАЙОР ВОЛОСЮК. Как вы считаете, это покушались на вас или на вашу девушку?
Я. Думаю, что на меня.
МАЙОР ВОЛОСЮК. Почему вы так думаете?
Я. Время от времени я веду журналистские расследования, которые потом освещаю в своих программах на телевидении. Возможно, это месть за дела, которые я раскрыл…
МАЙОР ВОЛОСЮК (и насмешливо, и недоверчиво). Так вы раскрываете дела…
Я. Ага.
МАЙОР ВОЛОСЮК. И как, получается?
Я. Случается и такое…
МАЙОР ВОЛОСЮК. А в данный момент вы занимаетесь каким-нибудь расследованием?
Что ж, Александр Викторович. Вы своим вопросом попали в самое яблочко. Только если я вам скажу, чем сейчас занят и кто входит в круг моих подозреваемых, это решительно ничего не даст, а мне лишь усложнит жизнь. К тому же охрану вы ко мне не приставите; дело об убийстве Геннадия Павловича Нехватова раскручивать не станете, поскольку автобусная остановка, где взорвали бывшего главного редактора газеты «Московский репортер», находится не в вашем районе, и уж тем паче не станете заниматься загадочным убийством трехлетней давности некой Анны Чекулаевой, которую убили опять-таки не в вашем районе. Да и убийство это является загадочным только для меня. А вам на него наплевать. Вы и не такое видывали. Ну и на хрена тогда мне вам рассказывать про то, чем я сейчас занимаюсь? Для лишнего геморроя? Так его мне по жизни и так хватает с избытком.
Поэтому на вопрос Александра Викторовича я ответил бесхитростно и просто:
– Нет.
– А как насчет врагов? – посмотрел на меня майор Волосюк. – Они у вас имеются?
– Враги вполне могут и быть, – искренне ответил я, добавив: – Но вот кто именно мои враги, я вам ответить не смогу. Поскольку конкретно таковых не знаю…
– Значит, вы и предположить не можете, кто в вас стрелял? – задал уточняющий вопрос руководитель местного районного сыска и заместитель начальника полиции.
– Нет, не могу, – пожал я плечами.
– Гм, – сказал Александр Викторович и замолчал. Молчал он минуты полторы. А потом спросил: – А вы что-нибудь успели разглядеть?
– Да, – ответил я. – Двое молодых парней. Приехали на черном джипе с тонированными стеклами. Был ли среди них водитель или водитель остался в машине, я не знаю, поскольку через окна ничего не было видно. Одеты были молодые люди в плащи или в сюртуки…
– Во что, простите? – переспросил майор Волосюк.
– В сюртуки, – ответил я. И пояснил: – это такие длинные пиджаки, похожие на пальто. Но не пальто.
– А-а, – протянул Александр Викторович, чуть улыбнулся и понимающе кивнул. Дескать, сразу-то я не понял, а чуть позже – понял. Еще до ваших, мол, объяснений…
– Я даже успел удивиться: что это они в такую жару, у речки, да в такой неподходящей одежде, – продолжил я. – Оказалось, одежда-то как раз самая подходящая. Для того чтобы не видно было автоматов… Потом они их достали, и в это время мы нырнули в овражек. А если бы чуть замешкались, – я натурально вздохнул, и по спине у меня пробежали шустрой стайкой холодные мурашки. Поскольку мне тотчас представилась картина того, что было бы, если бы мы замешкались… – нам бы с Ириной пришел полный кирдык.
– Это точно, – с каким-то непонятным мне удовлетворением сказал майор Волосюк. – Свободны. Да, скажите своей подруге…
– Ирине, – подсказал я.
– Да, Ирине, – кивнул Александр Викторович. – Что я ее жду.
– Хорошо, – ответил я и вышел из кабинета.
– Ну что? – спросила меня Ирина.
– Ничего особенного. Допросили, – сказал я. – Теперь тебя ждут.
– Мне идти? – посмотрела она на меня.
– Иди, – ответил я.
Ирина поднялась со стула, какие раньше стояли в залах кинотеатров. Ну такие, знаете, из клееной фанеры, покрытые лаком, и с откидывающимся сиденьем. То есть когда хочешь сесть, то сиденье надо опустить. А когда встаешь с такого стула, сиденье само принимает вертикальную позицию. Иногда со стуком…
Конечно, о чем расспрашивал майор Волосюк Ирину, я слышать не мог. Надо полагать, что вопросы Александр Викторович задавал примерно такие же, какие и мне. Только Ирина ни черного джипа, ни стрелявших в нас парней в сюртуках не видела. А видела она мою перекошенную рожу, когда я, ничего ей не объясняя, кинулся к ней и, схватив в охапку, бросил ее на дно оврага, после чего вбросился туда сам.
Ее держали меньше моего.
Вышла она крайне задумчивая. Возможно, майор Волосюк задавал ей какие-то иные вопросы, нежели мне. Но расспрашивать ее я не стал. Хотелось поскорее домой. Побыть одному…
Нам вернули документы. Признаться, я так и не понял, как это следак Калиниченко оказался так быстро возле нас. Может, он знал о покушении? И приехал на нашу полянку, чтобы удостовериться, расстреляли ли нас те ребята из черного джипа в плащах (сюртуках) или нам все-таки удалось выжить? А может, он и правда находился поблизости и приехал на выстрелы?
Пожалуй, что мне этого никогда не узнать. А это значит, нечего и голову попусту ломать…
Мы вышли во двор. «Жук» Ирины стоял между почти новым «Рено» и крепко поношенной «восьмеркой». Не знал, что сотрудники полиции еще ездят на таких автомобилях. И это уж точно не майор Калиниченко…
– Ну что, к тебе? – спросила Ирина, открывая дверцу своего «Жука».
– Не сегодня, – решительно ответил я.
– То есть? – вскинула аккуратные бровки Ирка.
– Ты поедешь к себе домой, – очень строго сказал я и сдвинул брови к переносице.
– А ты? – все еще не понимала сути разговора Ирина.
– А я… У меня еще есть дела, – ответил я и к сдвинутым бровям добавил сжатие губ и мрачность во взгляде.
– Какие еще дела? – обиженным тоном спросила Ирина. – Откуда они взялись? Не было же никаких дел?
– Вот, теперь появились, – пояснил я деловым тоном. – И вообще давай-ка ты с этого момента будешь держаться от меня подальше, – перестал я ломать комедию перед своей девушкой.
– Это с какой стати? – возразила мне Ирина.
– С такой, – буркнул я. – Тебе что, дорогая, сегодняшнего пикника показалось мало?
– Ага, мало, – последовал ответ.
Я не нашелся ничего более, как сказать:
– Ладно. Все. Езжай!
– Нет, – последовал новый ответ. Уже довольно резкий.
– Ты что, не понимаешь? – Я взял ее за руку и потянул к машине: – Езжай домой. Рядом со мной опасно.
– Ну и что, – отдернула руку Ирина.
– Могут убить, вот что…
Я смотрю в глаза Ирине. Она вначале отвечает мне гневным взором. Но я смотрю и смотрю, как бы уговаривая ее послушаться меня. И она в конце концов сдается…
– Хорошо, – соглашается она. – Как долго это продлится?
– Не знаю, – отвечаю я. И добавляю: – Думаю, что недолго. Несколько дней. Может, неделю, не больше.
– Точно? – спрашивает она с надеждой.
– Точно, – твердо говорю я.
– У тебя что, есть какой-то план? – интересуется она и, слава богу, садится в машину.
– Появился, – отвечаю я.
– Когда ты успел? – задает Ирка новый вопрос.
– Когда лежал на тебе в овраге, – говорю я.
Она улыбается и говорит с легким смешком:
– Значит, лежа на мне, ты думаешь о своем расследовании и создаешь разные планы?
Ну вот. Слава богу, прежняя Ирина…
– Ага, – отвечаю я. – Обычно так и происходит. Особенно когда я лежу на тебе в оврагах…
– Каков наглец, – говорит Ирина и заводит движок своего авто. – А я-то раньше думала, что ты, когда лежишь на мне, думаешь о чем-то другом. Какая же я была… недальновидная.
– Глупая, хочешь сказать? – ухмыляюсь я.
– Знаешь что? – уже улыбается она.
– Что? – спрашиваю я.
– Иди-ка ты… домой, – слышу я в ответ.
– Иду, – говорю я и делаю шаг в сторону от автомобиля.
– И будь осторожен, – добавляет Ирина. – Пожалуйста.
Лицо ее делается серьезным, она какое-то время смотрит на меня, а потом резко трогается с места…
Глава 15 Замечательный план, или Осталось его поймать
Дома я первым делом бросаюсь на диван. Я чертовски устал… Впрочем, нет, это не усталость. Просто не держат ноги, и в голове гудит и постреливает. Такие короткие очереди, похожие на автоматные, правда, слышны они мне одному.
А Ирка молодчина. Не испугалась. Или не успела испугаться, поскольку я ее просто кинул в овраг без всяких объяснений. Но все равно она молодец…
Что-то гнетет меня, словно я что-то забыл сделать. Что-то важное, о чем нельзя было забывать.
Ах да, надо звонить капитану Ермакову. И докладывать ему о том, что я узнал в университете, беседуя с женщиной-доцентом, безответно влюбленной в профессора и писателя Валентина Чекулаева.
Интересно, стоит ли Ермакову говорить о покушении? Наверное, нужно. В плане того, что он должен принять мой план. Поскольку я очень близко подобрался к истинному убийце. И медлить никак нельзя…
Я набираю номер Ермакова. И говорю:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – отвечает Вячеслав Всеволодович. И добавляет с едва заметной тревогой в голосе: – Что-то случилось?
– А вы где? – спрашиваю я в ответ.
– На работе, где же мне еще быть, – говорит капитан Ермаков. – Так что же все-таки случилось?
– Кое-что, – отвечаю я.
– Тогда приезжай, – переходит он на «ты». – Прямо сейчас. Сможешь?
– Смогу, – говорю я.
– Тогда жду, – произносит Ермаков и кладет трубку.
* * *Когда хочется быть убедительным, не надо никаких лишних телодвижений, жестов и мимики. Просто надо сказать информацию и посмотреть собеседнику в глаза. И тот поймет, что вы говорите правду.
Когда я пришел в отделение к Ермакову, тот, несмотря на субботу, был загружен по уши. Ему все время кто-то названивал, потом его вызывали к начальнику полиции, а ведь ему надлежало еще и дежурить. Основательно поговорить не удавалось: то он говорил по телефону, то покидал кабинет и просил подождать «пять минуточек».
Суматоха кончилась где-то часам к семи вечера. Вячеслав Всеволодович наконец прочно обосновался за своим столом, сделал растворимый кофе; одну чашечку поставил передо мной, вторую взял в руки и стал прихлебывать из нее, явно пребывая в блаженстве.
– Прости, что… все так, – неопределенно сказал он. И добавил: – Ну, что случилось?
– Во-первых, в меня сегодня стреляли, – сказал я.
Ермаков поперхнулся, закашлялся и поставил чашку.
– Из чего? – выдавил он из себя.
– Из автомата, – сказал я. – Вернее, из двух автоматов. А во-вторых, я знаю, кто взорвал Геннадия Павловича Нехватова. И за что его убили…