– Спасибо, отец, – сказал сын хана и, пожелав старику здоровья, поехал дальше.
Долго ли, близко ли ехал, – неизвестно, но только миновал он и все реки, и башни и на вечерней заре очутился у волшебного сада.
Только он тронул железным прутом ворота, как они заскрежетали.
– Хозяйка, проснись! Нас толкает железо! Железо сильнее нас.
– Молчите, дайте мне спать! – сказала хозяйка волшебного сада. – Что же может толкать вас, как не железо.
Она подумала, что одна половинка ворот придавила другую.
Сын хана между тем обернул ноги травой и вошёл в сад.
– Проснись, хозяйка, проснись! – зашелестели цветы. – Нас давит трава!
– Замолчите, дайте мне спать! – сказала хозяйка. – Кто же может давить вас, как не трава?
А сын хана расщепил палку, начал срывать плоды.
– Проснись, хозяйка, проснись! – зашумели плоды. – Нас касается дерево, нас срывает дерево!
– Молчите, не мешайте мне спать! – пробормотала хозяйка. – Что же может касаться вас, как не дерево!
Наполнив дорожные сумки, сын хана хотел было уже возвращаться домой, но подумал: как же это я, побывав в волшебном саду, не увижу его хозяйки? Пойду-ка взгляну на неё! Сказал так, вошёл в золотую башню и ахнул – такая там была красота. Вокруг светло, всюду просторно, а на столах такое кушанье и питье, что разве только соловьиного молока не хватает. Сын хана покушал в своё удовольствие и пошёл дальше. Увидел он хозяйку волшебного сада и замер, – царевна спит, а вся так и светится, это от неё светло по всей башне.
Не удержался юноша и поцеловал девушку в щеку, цвета занимающейся утренней зари. Там, где поцеловал, разлилась сейчас же вечерняя заря, а царевна так и не проснулась – ведь губы юноши легки – они для девушки, что цветы для травы.
Не хотелось ханскому сыну покидать такую красавицу, но дома ждал больной отец. Вот он и предстал перед ним.
– Здравствуй, сын, – сказал отец, – приехал ты не рано. Видно не близок был твой путь.
– Не близок, отец, – ответил младший сын хана и печально добавил: – Вот и побывал я в волшебном саду, а теперь никак не могу забыть его хозяйку.
Хозяйка волшебного сада между тем, встав поутру, подошла к столу и заметила, что пища и питьё её кем-то тронуты. Посмотрела в зеркало и заметила цвет вечерней зари на щеке.
– Говори, кто у нас был этой ночью? – спросила она своё зеркальце.
Зеркало рассказало. Тогда царевна собрала свои войска и пришла во владения умного и старого хана. Окружив его ханство, она велела, чтобы к ней явился герой, осмелившийся рвать плоды в волшебном саду.
«Это ведь я первый рвал», – подумал старший из трёх братьев и пошёл к царевне.
– Так это ты рвал плоды в моём саду? – спросила царевна.
– Я рвал, – ответил старший брат.
– А как ты их рвал?
– Как? – удивился юноша. – Да руками рвал.
– Вернись домой, – рассмеялась царевна, – это не ты был в моем саду?
Тогда к хозяйке волшебного сада решил пойти средний брат. И с ним вышло все так же, как и со старшим. Наконец, пошел младший брат.
– Ага, значит, это ты, добрый молодец, рвал плоды в моём саду? – встретила его царевна.
– Я рвал, а кому же больше, – ответил юноша.
– А как ты их рвал?
Юноша рассказал, как он перехитрил волшебных сторожей ее сада – и ворота, и цветы, и плоды.
Тогда хозяйка волшебного сада поднялась с места и перед всем народом трижды поцеловала юношу – три раза в одну щеку и три раза в другую.
– Это в отместку, – засмеялась она. – По нашему обычаю украденное следует взыскивать вдвое и втрое.
Младший сын хана на радостях повёл свою царевну к отцу. Во дворце стало светлей. Царевна провела руками по своему лицу цвета утренней зари, а потом по лицу старика, и он сразу прозрел. Потом девушка провела руками по груди хана, и болезнь сейчас же вышла из его тела.
Младший сын хана женился на хозяйке волшебного сада.
У них были сыновья, похожие на отца, и дочери, похожие на мать, и они и сейчас живут в счастье и радости.
Табунщик и дочь падишаха (Даргинская сказка)
Жил-был табунщик, и было у него сорок кобылиц. Наступила весна, и кобылицы ожеребились. Вот один жеребчик и просит табунщика:
– Зарежь жеребят,– дай мне вволю попить молочко всех сорока кобылиц!
Табунщик удивился, но сделал, как просил жеребчик. Попил он вдоволь молока всех кобылиц и стал здоровый да ладный.
На следующий год сорок кобылиц снова принесли сорок жеребят, и жеребец-однолеток снова попросил табунщика оставить ему все молоко. На третий год произошло то же самое.
Табунщик соглашался, а жеребец рос да креп.
Но когда и на четвертый год жеребец снова попросил дать ему попить молоко всех кобылиц, табунщик очень рассердился.
– В твои годы,– закричал он, – добрый конь уже целое лето ходит в упряжи, – служит людям.
– И я послужу тебе, когда настанет время, – сказал конь, – но пока сделай мне в скале конюшню попросторнее да почище и корми меня вволю.
Оставим теперь табунщика и его коня, а сами расскажем о хане.
Полюбил хан дочь падишаха из далекой страны, а засватать ее не смог, – кого ни пошлет, никто не может туда доскакать. Хан спрашивает визира:
– Есть ли в моем ханстве еще кто, кого не посылали бы за дочерью падишаха?
– Есть, – отвечает визир, – это – табунщик, который пасет своих кобылиц.
– Позовите его ко мне! – сказал хан.
Только он так сказал, а конь заржал и позвал своего хозяина:
– За тобой послал людей хан этой страны. Скажи им, что ты согласен ехать за дочерью падишаха.
Когда пришли гонцы от хана, табунщик им так и сказал.
Наутро табунщик сел на своего коня и поехал к хану. Только он стал подъезжать к дворцу, как вдруг его ладный конь превратился в самую тощую клячу.
Все стали смеяться над табунщиком и не пустили его к хану, – где уж на такой дохлятине доехать до страны падишаха!
Повернул табунщик назад. Только скрылись из глаз, как кляча снова превратилась в доброго коня:
– Ну, хозяин, – покрепче держись в седле! Поедем добывать невесту!
Помчался конь над горами, да так быстро, что и стреле не догнать. Только над одной горой зацепил конь за скалу копытом, – чуть табунщик с седла не слетел.
– Эх, – говорит конь, – нет еще у меня полной силы! Это потому, что ты для меня молока кобылиц пожалел.
Но табунщик не знал страха, и конь мигом домчал его куда надо. Прыгнул конь через высокий забор и очутился перед дворцом падишаха.
Табунщик привязал лошадь к столбу и вошел во дворец.
Оставим теперь табунщика и расскажем о дочери падишаха.
Она была такая красавица, что ни в сказке рассказать, ни в песне спеть. Когда она увидела в окно, как молодой табунщик летел на коне, то сразу поняла, что это настоящий храбрец. А когда падишах сказал ей, с какой целью он приехал от хана, она позвала табунщика и спросила:
– Скажи, богатырь, ты от себя пришёл ко мне или от других?
– Ох, если бы от себя, – вздохнул табунщик.
– Ну, если не от себя, то я сперва поговорю с другими, – сказала дочь падишаха.
Села она вместе с табунщиком на его коня и помчались они так, что и орлам не догнать. Только когда пролетели над морем, конь задел копытом воду, – чуть все не утонули.
– Эх, – говорит конь, – нет еще у меня полной силы, – это потому, что ты для меня молока кобылиц пожалел!
Но табунщик и дочь падишаха не знали страха, и конь домчал их до владений хана.
Только стали подъезжать, как конь превратился в самую тощую клячу. Слуги хана стали смеяться над табунщиком. Они отняли у него дочь падишаха и отвели ее к хану.
– Это мы ее привезли, – сказали они.
Хан наградил слуг и стал просить дочь падишаха, чтобы она как можно скорей дала свое согласие на свадебный кебин.
– Нет, – говорит дочь падишаха, – сначала привезите мне тот золотой котел, который есть в доме моего батюшки.
Сколько ни искал хан гонцов в землю падишаха, – никто не брался привезти золотой котел. Хан позвал визира и спрашивает:
– Есть ли в моем ханстве ещё кто, кого не посылали за золотым котлом?
– Есть, – отвечает визир, – это табунщик, который пасёт кобылиц.
Хан велел позвать табунщика, но перед дворцом его конь снова превратился в самую тощую клячу и слуги хана прогнали табунщика. И снова случилось всё так, как в первый раз. Конь домчал своего хозяина до владений падишаха, а падишах, догадавшись о затеях своей дочери, с радостью отдал свой золотой котёл. Он был такой большой, что конь задел копытом и за гору, и за воду, но табунщик ничего не боялся и привёз-таки золотой котёл. Перед самым дворцом падишаха его конь снова превратился в самую тощую клячу, слуги отняли у табунщика золотой котёл и еле дотащили его к хану.
– Это мы, – говорят, – добыли тебе золотой котёл!
Хан наградил слуг, а дочь падишаха велела поставить котёл на огонь, налила в него молока кобылиц и сказала хану:
– Окунись!
– Ну, нет, – засмеялся хан, – пусть сперва окунутся те, кто добыли этот котёл.
– Окунись!
– Ну, нет, – засмеялся хан, – пусть сперва окунутся те, кто добыли этот котёл.
Позвали ханских слуг.
– Нет, – закричали слуги, – это не мы привезли, это табунщик.
Позвали табунщика.
Он явился на своей кляче, привязал её к кольцу золотого котла и, когда кляча фыркнула и молоко остыло, окунулся в котёл и стал вдруг таким ладным да красивым, что все удивились.
– Э-э, – говорит хан, – ведь я не для других, а для себя посылал за золотым котлом! Дай-ка окунусь. Только отвяжите сперва эту противную клячу.
Отвязали клячу, хан прыгнул в котёл и сварился.
Тогда табунщик пришёл к дочери падишаха уже не от других, а от себя. Дочь падишаха с радостью приняла его, сыграли свадьбу и был такой пир, что плясали даже безногие, а бой барабанов был слышен даже в стране падишаха. Был на этой свадьбе и я, и так наплясался, что ничего уже больше не помню.
Братья-разбойники и их брат (Даргинская сказка)
Вдалёком ханстве, в близком селении жила-была одна вдова. Была у неё одна дочь и трижды по семь сыновей. Семь сыновей были пахарями, семь муталимами, семь разбойниками.
Братья-разбойники ушли на дорогу, братья-муталимы пошли к мулле, а братья-пахари собрались в поле.
– Дорогая наша мать, – попросили они, – когда солнце склонится к горе и мулла позовёт на молитву, пошли в поле нашу сестру, пусть она принесёт нам молока и хлеба.
– А как же я найду поле, если оно далеко за лесом? – спросила сестра.
– Мы оставим зарубки на деревьях, – сказали братья.
Когда солнце склонилось к горе, сестра захватила молока и хлеба и пошла в лес. Сперва она шла по зарубкам, которые сделали на деревьях её братья, а потом увидела короткую тропинку и заблудилась. Долго она блуждала по тёмному лесу и очутилась на поляне, на которой стоял дом ведьмы Бяжук.
Ведьма схватила девушку и бросила в глубокую яму. Братья-пахари вернулись голодные домой и спрашивают мать:
– Где же наша сестра? Почему она не принесла нам молока и хлеба?
Тут мать догадалась, что с её дочкой случилось что-то недоброе, и сказала своим сыновьям:
– Уже ночь! Пошли бы вы поискали, – может, случилось что с вашей сестрой.
– Ночью у нас дела поважнее, чем искать того, кто не смог найти дорогу днём, – сказали братья-разбойники.
– А мы не посылали нашу сестру в лес, – сказали братья-муталимы.
Пришлось отправляться братьям-пахарям.
Пошли они в лес, нашли короткую тропинку и подумали: «А не свернула ли наша сестра сюда?»
Глубокой ночью попали они на поляну в лесной чаще и увидели дом ведьмы Бяжук.
Ведьма схватила их и бросила в яму.
Наутро братья-пахари не пошли в поле, вечером не вернулись домой, и мать догадалась, что с ними тоже случилось что-то недоброе.
– Уже ночь, – сказала она своим сыновьям, – пошли бы вы поискали, – может, случилось что с вашей сестрой и братьями.
– Ночью у нас дела поважнее, чем искать тех, кто заблудился днём, – сказали братья-разбойники.
– Ну, а мы с нашими книгами найдём дорогу и днём и ночью, – сказали братья-муталимы.
Пошли они в лес, нашли короткую тропинку и подумали: «А не свернули ли наши сестра и братья сюда?»
Так они попали к дому Бяжук.
Ведьма схватила их и бросила в яму.
Наутро братья-муталимы не пошли с книгами к мулле, вечером не вернулись домой, и мать догадалась, что и с ними случилось что-то недоброе.
Говорит она братьям-разбойникам:
– Вам ночь – родная мать! Не разыщите ли вы вашу сестру и братьев?
– Что ж, – сказали братья-разбойники, – то, что братья-муталимы не нашли с книгами, нам нипочём разыскать и без книг!
Пошли они в лес, попали на поляну в лесной чаще и, хоть тёмная ночь была им как родная мать, но и они оказались не ловчей своих братьев, – все угодили в яму к Бяжук.
Пусть они пока остаются в этой яме, а мы расскажем о другом.
Расскажем, как росло в лесу зелёное лесное яблоко. Росло оно, росло, ветер сорвал его с дерева и закатил в яму, в которой сидели сестра и братья. Лесная мышь хотела взять яблоко, но сестра попросила:
– Милая мышка, не трогай яблоко. Лучше покати его к нашей матушке, – пусть ей будет память о детях.
Мышка покатила яблоко из леса, закатила на крышу и сбросила во двор.
Мать увидела, что с неба упало яблоко, подняла его и откусила половину.
– Нет, – говорит, – это лесное яблоко, кислое, – и бросила его на землю.
Кобылица подхватила половину яблока и съела.
Прошло время, и у матери появился сын, а у кобылицы жеребёнок. Мальчик рос, как дубок растёт, и стал юношей крепким и ладным, как дуб.
Жеребёнок рос ещё быстрее и стал сильным и быстрым, как ветер.
Однажды, когда юноша в ссоре разбросал всех своих сверстников, они обиделись и сказали:
– Эй ты, сын вдовы! Если бы мы были такими сильными, как ты, мы бы не тратили зря свою силу, а разыскали бы братьев и сестру.
Сын вдовы печальный пошел домой и спросил:
– Милая моя мать, разве у меня были сестра и братья?
Не хотелось матери вспоминать о Бяжук, но пришлось рассказать все, как было.
– Что ж, – сказал сын вдовы, – я рассчитаюсь с Бяжук!
Оседлал он своего коня и отправился в лес. Шел по зарубкам на деревьях, которые оставили его братья, а потом увидел короткую тропинку и подумал: «А не свернули ли мои сестра и братья сюда?»
С трудом пробрался он на коне по этой тропинке и очутился перед домом Бяжук.
Бяжук вышла из дома, стащила юношу с коня и хотела кинуть его в яму. Тут конь стукнул Бяжук копытом, юноша поднял её выше коня и так бросил вниз, что Бяжук по колена увязла в земле. Ведьма схватилась за свои космы, вытащила себя из земли, подняла юношу выше деревьев и так бросила вниз, что он по пояс застрял в земле. Сын вдовы схватился за хвост коня, вскочил, подхватил Бяжук и так сильно бросил её вниз, что она вошла в землю по самую шею.
Тут уж Бяжук, как ни пыталась, не могла освободиться сама и стала просить сына вдовы, чтобы он вытащил её из земли.
– Скажи сперва, где моя сестра и братья, – сказал сын вдовы.
Ведьма рассказала о яме, и младший брат освободил своих старших братьев, а сестру не нашёл, – Бяжук её уже съела!
– Ну, Бяжук, – сказал сын вдовы, – за братьев я бы тебя ещё простил, но за сестру – никогда не прощу! – Ударил по голове ведьмы ногой, и полетела голова в сторону.
Братья-пахари и братья-муталимы поспешили домой, а братья-разбойники уговорили младшего брата захватить с собой всё добро Бяжук. Погрузили они богатство на коня своего младшего брата, а самого его коварно сбросили в яму.
– Где же ваш младший брат? – опросила мать, когда они вернулись домой.
– На охоту ушёл, – отвечают братья-разбойники, – не скоро вернётся.
Оставим теперь братьев-разбойников на дороге, на которую они вышли к ночи, а расскажем о том, что случилось с младшим братом.
Сидел, сидел он в яме и подумал: если кто-то прокопал в яму ход сверху вниз, почему бы не сделать ход снизу вверх?
Долго ли, мало ли он копал, но только очутился на краю горы и увидел селение. Вошёл он в крайний дом и нашёл старушку.
– Лёгкого тебе отдыха, бабушка, – сказал сын вдовы. – Что нового в вашем краю?
– Что может быть нового, – сказала старуха, – если погибают люди в нашем краю. Засел у родника аждаха, никому воды не даёт.
– Где твой кувшин, бабушка, – говорит сын вдовы, – я принесу воды!
Только набрал воды, как показался аждаха. Сын вдовы взмахнул медным кувшином, отшиб все семь голов аждахи. Приходит в селение и говорит:
– Ваш аждаха оказался слабее Бяжук.
Люди этого селения обрадовались и подарили сыну вдовы богатырский лук. Поохотился вволю юноша, погостил ещё в этом селении, попросил раздобыть ему нищенское тряпьё и вернулся домой.
А дома братья-разбойники справляли свадьбу. Увидели они у нищего богатырский лук и стали смеяться:
– Тебе ли, заморыш, этот лук носить? Попробовали они натянуть тетиву, но как ни старались, ничего не смогли сделать.
– Это, – говорят, – вовсе и не лук. К чему он тебе, нищий?
Нищий взял лук, в один миг натянул тетиву, вставил стрелу и спросил:
– В кого бить – в петухов или в курицу?
– Курица яйца несет, – закричали гости, – бей в петухов!
Нищий пустил одну за другой семь стрел и убил братьев-разбойников. А когда снял он нищенское тряпьё, все узнали его и обрадовались.
Братья-пахари научили его пахать, братья-муталимы научили читать книги, а мать выбрала ему невесту, да такую, какой в наших краях ещё никогда не видали.
Семь дней и семь ночей веселились братья на свадьбе.
Был там и я, и так веселился, что даже не заметил, хороша ли невеста.
Мир бедняков и феодалов в сказочном вымысле
Воображение создает то, что ему подсказывает действительность
Максим ГорькийДубинка сильных (Аварская сказка)
Жил-был охотник. Ничего у него не было, кроме покосившегося дома, оставшегося от отца, и старого ткацкого станка, оставшегося от матушки.