Но это не мешало ему регулярно наведываться в публичные дома, расположенные в районе «красных фонарей». Всего несколько лет назад появляться здесь представителю королевской династии было крайне опасно – жестокий маньяк по прозвищу Вулк Сердцеед убивал дам легкого поведения и, оправдывая свою кличку, вырезал у них сердца и поедал их. Самое ужасное, что, по слухам, убийцей был не кто иной, как принц Венцеслав, чуть не ставший королем Герцословакии и находившийся уже несколько лет в закрытой психиатрической лечебнице под строгим надзором медиков[2].
Времена изменились, на дворе стояло позднее лето 1931 года, и об истории с кровожадным убийцей успели позабыть. Европу, как и весь мир, охватил экономический кризис, в Герцословакии сотни тысяч людей в одночасье потеряли работу, банки лопались один за другим, и каждый был занят только одним – стремился выжить. Георгию до всего этого не было дела: все его прихоти удовлетворялись. Несмотря на то, что казна Герцословакии была пуста, двор по-прежнему вел чрезвычайно пышный и расточительный образ жизни...
Великий князь перецеловал всех девушек, и его шаловливые руки обшарили их пышные телеса. Нет, что ни говори, а его Мария не могла сравниться с этими красотками! Жена относилась к интимной стороне супружеской жизни с нескрываемым омерзением, считая ее гадостью и свинством. В постели она лежала, закрыв глаза, закусив тонкую губу, и желала, чтобы «это» завершилось в течение минуты, от силы двух. Георгий в последние годы проводил в спальне жены (они квартировали в разных концах королевского дворца) не больше одного или двух раз в месяц. Мария не жаловалась, а, наоборот, кажется, была очень довольна – она родила троих сыновей, и два раза у нее случился выкидыш. Сейчас Мария была снова беременна.
Девушки в борделе были настоящими волшебницами, выполняли все прихоти великого князя и знали такие трюки и приемы в постели, что, расскажи Георгий о них своей жене, у той бы случился очередной истерический припадок.
– Ах, Жоржик, хи-хи-хи... Какой же ты нетерпеливый! – смеялась рыжеволосая девица, которой великий князь пощипывал бока.
Полноватая брюнетка повисла на его другой руке, а тонкая, как тростинка, блондинка, прикрыв гостю ладошками глаза, вопрошала:
– Угадай, кто я?
– Матильда? Минерва? Мадлен? – притворно тужился Георгий, и красотки вовсю заливались смехом, потому что за каждое неправильно названное имя великий князь был обязан что-то снять с себя. Скоро он остался только в исподнем и наконец «вспомнил» имя девицы – Мануэла.
Вместе с тремя развеселыми обитательницами борделя, повисшими на нем, как обезьянки на лиане, раздетый Георгий поднялся по мраморной лестнице на второй этаж, в отдельный будуар, чтобы предаться изнурительным любовным играм. Великий князь не испытывал ни малейших угрызений совести – он получал здесь всего лишь то, что ему не могла дать супруга.
Эротические экзерсисы были в самом разгаре, из будуара доносились стоны наслаждения и женское повизгивание, как внезапно в двери публичного дома кто-то грубо заколотил. Мадам де Шуазель приказала своим «воспитанницам» притихнуть, а сама направилась к порогу. Так стучала полиция, которая время от времени устраивала облавы. Все заканчивалось тем, что мадам де Шуазель предлагала полицейским услуги своих красоток, и те, получив желаемое, делали внушение, приказывали вести себя не так громко, а затем удалялись.
Хозяйка открыла дверь и узрела нескольких офицеров, а также почтенного господина со старомодными бакенбардами и большой проплешиной, которого сразу же узнала – то был гофмаршал королевского дворца барон Чучель. Мадам де Шуазель отлично разбиралась в генеалогических хитросплетениях герцословацкой знати и в придворной иерархии. Многие аристократы частенько бывали у нее, и великий князь Георгий был далеко не единственным представителем правящей династии, который пользовался услугами ее заведения. А вот гофмаршал у нее никогда не появлялся, зато заглядывал, как было известно мадам де Шуазель, в соседние притоны, где можно было предаться содомскому греху.
– Господин барон, какая честь для нашего скромного пансиона… – Содержательница борделя присела в глубоком реверансе. – Прошу вас, проходите! Чем могу служить?
Напыщенный гофмаршал выглядел взволнованным, более того, шокированным. Нет, не тем, что оказался в публичном доме, он ведь бывал в заведениях намного более порочных, а чем-то совершенно иным.
– Я желаю видеть его королевское высочество! – заявил мужчина неприятным высоким голосом. – И не пытайтесь морочить мне голову, уважаемая, мне хорошо известно, что великий князь Георгий находится в вашем вертепе!
Мадам де Шуазель тотчас поняла, что перечить гофмаршалу и сопровождавшим его военным очень опасно. Видимо, при дворе что-то случилось. Причем событие было государственной важности.
– Господа, прошу вас! – сказала она, проводя незваных гостей в салон.
Мадам заметила, как презрительно поморщился барон, увидев ее воспитанниц. Ну конечно, ведь старый лицемер, который в церкви стоял на коленях и бил головой о пол, предпочитал молоденьких парнишек. И такие люди правят несчастной Герцословакией!
Зато офицеры, плотоядно облизнувшись, сумели оценить красоту и грацию девиц по достоинству. Барон рявкнул:
– Проводите меня к его королевскому высочеству! И учтите: о том, что сейчас вы увидите или услышите, вы будете молчать до гробовой доски. Стоит хотя бы одной из вас проговориться, как вы все окажетесь в тюрьме, а ваше греховное заведение немедленно закроют.
– Господин барон, мы будем немы как рыбы, – уверила его содержательница злачного заведения. – Его высочество сейчас… отдыхает, поэтому, думаю, мне стоит предупредить его…
– Я сам это сделаю! – ответил властно гофмаршал. – Где великий князь?
Мадам де Шуазель провела его на второй этаж и указала на дверь будуара, из-за которой доносились визги и постанывания. Барон Чучель постучал в дверь и нетерпеливым жестом отослал мадам прочь. Та сделала вид, что уходит, а сама притаилась за колонной. Ее снедало любопытство – что же такого приключилось, раз гофмаршал притащился за Георгием в публичный дом?
Дверь будуара никто открыть не соизволил. Тогда барон кивнул офицерам, и двое из них, разбежавшись, снесли дверь с петель. Мадам де Шуазель тихонько охнула – они так все ее заведение разнесут по кирпичику!
Барон, велев военным оставаться в коридоре, проследовал в будуар. Великий князь и три девицы были до такой степени увлечены друг другом, что не обратили внимания на вторжение. Наконец одна из шлюх, подняв взор и увидев насупленного гофмаршала, взвизгнула и отпрянула от распаленного похотью великого князя.
Георгий, откинув со лба потные волосы, зло произнес:
– Барон, что вы, скажите на милость, делаете здесь? Решили на старости лет все же попробовать женских прелестей?
– Ваше королевское высочество, вы должны немедленно проследовать за мной! – произнес гофмаршал почтительным, но в то же время не терпящим возражения голосом.
Великий князь хмыкнул, а девицы захихикали.
– Барон, вы что, сбрендили окончательно? За то, что вы сейчас отчебучили, вы потеряете свое место! Кто дал вам право врываться сюда и мешать… мешать моему сеансу массажа?
Гофмаршал хлопнул в ладоши и заявил:
– Дамы, покиньте немедленно будуар! Это дело государственной важности!
Девицы, галдя и хихикая, упорхнули. Великий князь, прикрывшись шелковой простыней, закурил терпкую сигарету, вздохнул и поинтересовался:
– Ну, что еще такое, Чучель? Что стряслось? Дворец, что ли, загорелся? Так тушите! Но без меня. Я всего лишь брат короля!
– Ваше высочество, – перешел на проникновенный шепот гофмаршал, – полчаса назад на жизнь вашего венценосного брата и его супруги, королевы Александры, было совершено покушение. Во время антракта в опере в них выстрелил террорист!
Великий князь поперхнулся дымом и сипло спросил:
– Что с братом? И что с Александрой? Она же на сносях!
Гофмаршал еще больше понизил голос:
– Ваше высочество, королева скончалась на месте. Вместе с ней и плод. Потому как одна пуля угодила ее величеству в шею, а другая – в живот. Его величество тяжело ранен, одна из пуль засела в легком, другая в печени. Его пытаются спасти, но… Если с королем что-то приключится, то именно вы, ваше высочество, смените его на престоле. Король Кароль желает видеть вас!
Георгий, лицо которого вытянулось, пробормотал:
– Барон, что мне делать? Ведь если Кароль скончается… Я не могу стать королем! Я не хочу!
Гофмаршал подал великому князю штаны со словами:
– Ваше высочество, вы должны исполнить свой долг перед нашей страной. Богу и судьбе угодно, чтобы именно вы стали нашим новым монархом. Медики намекнули мне, что надежды нет и его величество скончается еще до рассвета. Вам необходимо тотчас прибыть во дворец!
Георгий, лицо которого вытянулось, пробормотал:
– Барон, что мне делать? Ведь если Кароль скончается… Я не могу стать королем! Я не хочу!
Гофмаршал подал великому князю штаны со словами:
– Ваше высочество, вы должны исполнить свой долг перед нашей страной. Богу и судьбе угодно, чтобы именно вы стали нашим новым монархом. Медики намекнули мне, что надежды нет и его величество скончается еще до рассвета. Вам необходимо тотчас прибыть во дворец!
Георгий затрясся. Сигарета выпала из его руки и упала на волосатую грудь. Великий князь взвыл от боли.
– Чучель, ну какой из меня, к лешему, король? Меня никто не готовил к этому! Я не знаю, что говорить и что делать!
Гофмаршал, на глазах надуваясь от осознания собственной значимости (еще бы, ведь ему выпало служить четырем монархам, а если Господу будет угодно, то он послужит и этому, пятому), заявил:
– Ваше высочество, не извольте ни о чем беспокоиться! Вы справитесь! Потому что всегда можете положиться на верных своих слуг. И в первую очередь – на меня!
Георгий долго не мог попасть ногой в штанину, и гофмаршалу пришлось ему помочь. Он же натянул на великого князя сорочку, а потом и мундир.
– Ваше высочество, позвольте дать вам совет: если не знаете, как себя вести и что говорить, лучше молчите и надувайте щеки. Это всегда производит впечатление. Вот ваша шинель! И заправьтесь, прошу вас!
Великий князь механически сделал то, что приказал ему гофмаршал. А тот нахлобучил Георгию на голову фуражку и заявил:
– Так-то лучше!
– Барон, я никогда не забуду того, что вы сделали для меня в сегодняшнюю судьбоносную ночь! – произнес слезливо великий князь.
А Чучель подумал: надо будет, когда Георгий взойдет на престол, тактично напомнить его величеству о теперешнем обещании и намекнуть, что неплохо бы выразить свою благодарность звонкой монетой.
Спустя полчаса великий князь торопливо шел по блестящему паркету королевских покоев. Он не замечал, как низко ему кланялись придворные, но это не ускользнуло от внимания великой княгини Марии, высокой, сутуловатой дамы с бледным лицом и тонкими нервными губами, которые постоянно кривила судорога.
– Георгий, где ты был? – спросила она по-английски, узрев супруга. – Опять у девок? Какой же ты распутный и мерзкий! Твой брат агонизирует, а ты удовлетворяешь свою животную похоть!
Барон Чучель, наблюдая за некрасивой семейной сценой, подумал, что Мария, если она станет королевой, будет не подарком. Зато ее супруг безволен и слаб, и им можно будет крутить и вертеть, как хочешь. Что перспективы открываются большие…
– Маша, прошу тебя! – ответил испуганно по-герцословацки Георгий.
Мария ткнула его в грудь длинным костлявым пальцем, на котором сиял редкостной красоты драгоценный перстень, и заявила:
– Перед тем как ты посетишь своего брата, нашего доброго короля, ты должен очиститься от скверны! На колени!
Появился бородатый священник в рясе, и Георгий послушно бухнулся на драгоценный паркет. Священник, какой-то старец или монах, один из тех, которые вечно роились вокруг великой княгини, забормотал нараспев что-то на старогерцословацком. Наконец, перекрестив великого князя три раза, он отошел в сторону. Мария, из рьяной лютеранки превратившаяся в еще более рьяную православную, заявила мужу:
– Теперь ты чист, аки младенец! Ступай к королю, а я отправлюсь в домовую церковь, чтобы молиться за его выздоровление.
Георгий распахнул двери в покои брата и увидел его, бледного, с искаженным болью лицом, лежащим на кушетке в окровавленном белом мундире, расстегнутом на груди. Около короля толпились министры и врачи. При виде великого князя Георгия они все почтительно расступились.
– Брат, хорошо, что ты пришел, – произнес тихо король. – Подойди, прошу тебя!
Георгий, рыдая, приблизился к Каролю и опустился перед кушеткой на колени.
– Ваше величество… брат… любимый Кароль… – забормотал он, тряся головой. – Как же так… Александра… ваш ребенок…
Король слабо улыбнулся:
– Георгий, все в руках божьих! Значит, так мне на роду написано. Я ведь считал, что являюсь самым счастливым человеком в мире! И вот – плата за мою гордыню. Я умираю, Георгий…
– Ваше величество, все будет хорошо, мы делаем все возможное… – вмешался в разговор один из врачей. Но король на мгновение прикрыл глаза и, тут же открыв их, продолжил:
– Я умираю. И чувствую это. Жизнь вытекает из меня все быстрее и быстрее. Мне не больно, а даже отчасти приятно. Георгий…
Он положил руку на голову брата.
– Ты мой наследник. Ты станешь королем. У тебя три сына. Значит, преемственность династии обеспечена. Господь не хочет, чтобы правил я и мои дети. Сначала он забрал Зою. Теперь Александру. И меня самого призывает к себе. Сквозь облака я слышу его трубный глас. Прошу тебя об одном…
Георгий, целуя руку брата и обильно орошая ее слезами, твердил:
– Доктора же говорят, что все будет хорошо! Ты поправишься, Кароль! И снова женишься! У тебя у самого будет три сына!
– Георгий, участь монарха тяжела, – говорил, словно не слыша его, король, – и я не знаю, сумеешь ли ты справиться с ней. Надеюсь, что да. Помирись с Марией. Не ходи больше по девкам. Обещай мне!
– Клянусь Богородицей! – воскликнул Георгий. – Кароль, мой милый брат, ты страдаешь за мои грехи! Я во всем виноват! Господь наказывает тебя за то, что я изменял жене со шлюхами! И за то, что испытывал при этом наслаждение! Но больше такого не будет!
С трудом Кароль снял с руки королевский перстень, одну из регалий монарха, старинный, золотой, с плоским рубином, на котором был вырезан герб династии – змееголовый дракон с тремя лучистыми звездами, и насильно надел его Георгию на палец. Затем прошептал:
– Я вижу, у тебя есть все задатки, дабы стать хорошим и даже великим королем, брат! Люби нашу страну и ее народ. И не допусти, чтобы ею завладели черные силы! А глупого мальчишку, студента, который стрелял в Александру и в меня, помилуй. Не надо крови. Обещай мне, что будешь милостивым и…
Король потерял сознание. Георгий, рыдая, целовал поникшую руку брата, но великого князя уже оттеснили медики, принявшиеся приводить раненого в чувство.
– Ваше высочество, вам лучше выйти! – произнес почтительно премьер-министр и за руку вывел Георгия из залы.
Великий князь рыдал, как ребенок. К нему подошла его младшая сестра, Зоя, высокая нескладная девочка.
– Зоя, милая моя, Кароль умирает! – провозгласил Георгий.
Зоя сопроводила брата в один из пустых залов, закрыла дверь – и дала Георгию звонкую пощечину. Несмотря на то что была младше его почти на двадцать лет, Зоя была чрезвычайно расчетливой и сметливой.
– Георгий, перестань рыдать! – заявила она. – Мне тоже очень тяжело, я не меньше твоего люблю Кароля, но такова его судьба. Мы должны проявить силу духа. Потому что мы – Любомировичи! Ты обязан продемонстрировать приближенным и народу, что ты – сильный, мудрый, великий. Только таких боятся!
– Зоечка, – зашептал Георгий, срывая с пальца королевский перстень и пытаясь надеть его на руку сестре, – я не могу стать королем. Это я виноват в смерти Кароля, Господь карает его за мои многочисленные грехи. Я отрекусь, уйду в монастырь... Трон займешь ты…
Глаза Зои вспыхнули адским огнем. Девочка, не по летам умная, любовалась королевским перстнем, украшавшим ее руку.
– Георгий, что ты такое мелешь? – раздался властный окрик, и великий князь вздрогнул, будто его огрели хлыстом.
В салон ворвалась Мария. Она подскочила к Зое, сорвала с ее руки перстень и напялила снова на палец мужа.
– Девчонке двенадцать! Ты думаешь, она сможет лучше править страной, чем ты? – затараторила великая княгиня по-английски, потому что по-герцословацки она говорила не очень хорошо. – Зоя, оставь нас наедине!
Зоя, присев в книксене, произнесла:
– Разумеется, ваше высочество…
Едва девочка скрылась за дверью, Мария грубо тряхнула супруга и заявила:
– Королем станешь ты! А потом наш старший сын Феликс! Бог выбрал тебя, Георгий, и ты должен с честью принять этот крест! Ну-ка, живо соберись!
В этот момент двери зала распахнулись, и влетевший гофмаршал провозгласил:
– Его величество славный наш монарх Кароль Восьмой только что соизволил почить в бозе! Король умер – да здравствует король! Да здравствует его величество Георгий Третий! Виват!
Георгий икнул, а Мария толкнула его в бок острым локтем и прошептала:
– Теперь ты король. Ну, вставай же!
Георгий – уже более не великий князь, а полновластный правитель горной Герцословакии – с трудом встал с кресла и, пошатываясь, вышел в коридор. Придворные, министры и челядь склонились до земли, повторяя одно и то же:
– Виват королю Георгию Третьему!
Георгий обернулся в поисках моральной поддержки. Жена с торжествующей улыбкой на тонких устах стояла чуть поодаль. Сестра Зоя со злым и опечаленным лицом, не в состоянии скрыть разочарование, замерла около премьер-министра. Барон Чучель возвел глаза к потолку и, казалось, молился.