Тереза Тур
Чкори путешествуют между мирами, их можно встретить повсюду. Но магия перехода очень отличается от большинства других. Чкори не режут ткать мира, не рвут ее, не выжигают. К материи Стихий надо относиться бережней, иначе она может истощиться и образуется дыра. Дыры заделывать тяжело — нужна сила нескольких магов.
Чкори попадают на обратную сторону — изнанку мира. Можно войти в зеркало и попасть в другой мир, выйдя из того же зеркала, но с обратной стороны. Нырнуть в озеро и вынырнуть с обратной стороны. Залезть в дупло и вылезти в лесу другого мира.
Книга Магии рода Ре
Младшая Ори — Милена Ре
Ори Маду смотрит на Анук-Чи Дарины. Золотисты песок принимает разные формы. Вот конь. Не такой большой и сильный, как огненный красавец самой Маду, но на две головы выше, чем у Милены. Вот юркая змейка, а вот — галстУк. Дарина уже битый час меняет свой Чи, — а бабушка Маду не останавливает занятие. Дарина не устала, — но ей уже скучно. Поэтому она решается спросить:
— Ори Маду, — что-то не так?
— Ты устала, Дарина?
— Нет…Но мне надоело! — Ори улыбнулась широко и весело, но лишь на мгновение.
— Ты должна быть прилежной и терпеливой, если хочешь стать хорошей колдуньей. А тебе обязательно нужно стать сильной и мудрой. Ты — будущая герцогиня Реймская. Много…Много придется пережить тебе, девочка — взгляд карих глаз стал грустным, и Дарине вдруг стало очень страшно
— Бабушка Маду… — но Ори тут же снова улыбнулась, достала два румяных яблока — для нее и Милены. Обняла обеих, поцеловала одну в макушку, другую — в нос.
— Лошадка у тебя крупнее змеи…А галстУк по размеру — что-то между ними…Нам надо с тобой подумать, — почему так? — сказала Маду.
Дарина чуть яблоком не подавилась! Да как же бабушка не понимает, — это же так просто!
— Потому что я так хочу! — девочка весело рассмеялась, выкинула огрызок яблока в кусты лимарры, вскинула руки вверх, закрыла глаза, про себя прошептала:
— Анук-Чи, расти! — и галстУк закрыл песчаными крыльями полнеба!
— Анук-Чи, обратно! — и в ладошках Дарины птенец галстУка сидит, пылит золотым облачком. Облачко песчаной струйкой осыпалось — маленькой, тоненькой змейкой спряталось под юбкой.
— Анук-Чи, расти! — и вокруг ног Дарины свилась золотыми кольцами огромная песчаная змея — не меньше, чем Чи мамы! Милена и Ори стоят, как громом пораженные — неужели они так не могут? Это же легко! Ори достает мешочек для сбора трав — протягивает Милене:
— Собери лимарры, внучка. Мы с Дариной пройдемся немного. — Милена губы поджала, но спорить с бабушкой не могла — пошла собирать сладкие ягоды. Дарина удивлялась ее покорности и выдержке, — она бы так не смогла.
— Дарина… — они шли по склону вверх, в горы, — туда, где начиналась гекатовая роща.
— А что тебе еще легко делать? Расскажи мне. Расскажи, даже если это секрет. Никто не будет тебя ругать. — карие глаза Ори смотрят пристально, видят насквозь. Обманывать Ори нельзя — Дарина это знала. Но тайну свою раскрывать не хотелось. Если она расскажет — это уже будет не тайна. Она хотела рассказать Милене — вместе они могли бы поиграть. А вдруг Ори Маду не разрешить играть, если узнает? Вдруг Дарине сильно-сильно захотелось все рассказать Ори Маду. А бабушка только улыбалась и шептала что-то тихо-тихо…
И Дарина рассказала, что если залезть в дупло старого геката, можно вылезти совсем не в Реймском лесу, а в другом месте…В том месте деревья с белыми стволами в черных пятнах, в том месте течет река, сверкая на солнце и маня желтыми цветами, растущими прямо в воде….
Засиделась она во сне. Здесь магия сильна, но и силы убывают быстрее. Комната заставленная свечами, шкатулками и сундучками. Стол, старое кресло. Ее колдовское логово между мирами, между сном и явью, везде и нигде., доверху набитое воспоминаниями. Их можно просто смотреть, расслабившись в кресле… Дарина понимала, что ей уже давно пора вернуться, но осталось последнее…Самое сладкое, самое горькое. Руки потянулись к шкатулке из темного, отполированного множеством прикосновений геката. Крышка открылась сама, — достаточно было одного влажного взгляда карих глаз. Тонкие пальцы потянули полоску черной ткани. Галстук…
Как же она тогда хохотала! Чи стал галстУком, и летал над кроватью, а он ей повязал вокруг шеи смешной длинный узкий платок — гАлстук. И поцеловал. Долго, нежно…
Сегодня она выплачет все, — наполнит зеленое стекло до краев. А завтра обо всем забудет, и будет бороться дальше. За сына. За герцогство Реймское. За камни, покрытые алым мхом, будто кровью. За огромные, величественные гекаты. За мохнатых золотых ажанов над кустами сладкой лимарры. За серые стены замка, за стрельчатые окна, за свежие могилы тех, кто в нем жил. Еще недавно жил. Так беззаботно и счастливо…
Ей было почти двадцать, когда она попробовала это сделать. Войти в их старинные, почти в ее рост часы, и выйти в полуосвещенную залу. Это был дворец — красивый. Большие окна, старинные часы. Она вышла из залы. Длинный узкий проход, и по бокам — двери. Странный дворец…Дарина ступала по ковру мягко, бесшумно. Только одна дверь была приоткрыта. Девушка заглянула в щелку. Какие некрасивые столы — из дерева, а не из камня, без резьбы…Нигде не вырезан герб…
За столом сидел мужчина. Копна светлых, золотисто-рыжеватых волос, ярко-синие глаза. Нос с горбинкой. Одет очень странно, но красиво. Он прижимал к уху какую-то дощечку, и что-то говорил на незнакомом языке густым, бархатным голосом.
Потом она выучила язык. В ее мире это просто. А как он обрадовался, когда стал ее понимать! Он подарил ей дощечку с гладкой поверхностью — нажмешь пальцем в определенном месте — и услышишь голос. Его голос! Магия того мира — очень странная магия. Почти вся магия — в таких вот штуках. Но она была и в нем. Странная, непонятная. Магия, которой он ее позвал, а она не успела…
Машина взорвалась — и она не успела. Но она знает. Последнее, что произнес Роман Эдуардович Мироян — было ее имя. Дарина…
Вероника… У нее та же магия, что была у Романа. И она смогла. Смогла ее позвать, а она, Дарина — услышать. Она услышала, и успела! Если бы не успела — не простила бы себе никогда.
Вероника, ее сын Павел и ее сын — они будут жить! Во имя тех, кого больше нет…В память о нем. О Романе.
Когда мы с Фредериком вернулись к остальной компании, то выяснили, что Ричард предложил отправиться в Академию и покончить со всеми съемками за один день.
— Просто у всех есть, чем еще заняться, — ворчал он.
В результате мы бодро и резво выступили порталами вперед, заре навстречу. Что характерно, воздушно-зефирные девицы были оставлены во дворце. А в Академии нас встречал полковник Гилмор, тот самый, что позволил мне поговорить с Рэмом, когда тот затеял побег.
— Добрый день! — радостно поприветствовала я его. И, вспомнив о хороших манерах, сказала. — Госпожа Блер, позвольте вам представить милорда Гилмора, ныне исполняющего должность начальника Имперской военной Академии. Это замечательный человек и очень добрый.
— Только не говорите кадетам, — добродушно усмехнулся военный. — Это приведет к хаосу. Госпожа Блер, очень приятно.
— Мне тоже, — искренне улыбнулась ему художница.
Следом за нами в Академии оказались и принц с друзьями. Троубридж по-прежнему отсутствовал.
— Его величество просил передать, что появится чуть позже, — сообщил нам Брэндон.
— Тогда мы можем пока пообедать, — предложил милорд Гилмор.
И все требовательно посмотрели в мою сторону, ожидая, что именно я дам отмашку.
— Это было бы замечательно, — не стала я обманывать ожидания окружающих. — А почему в Академии так тихо? Где все?
— Отбыли на сборы, — ответил мне милорд Гилмор. — Палатки, костер, свежий воздух.
— Задания по командам. Предгорья Южной провинции, — мечтательно протянул командующий Тигверд. А его бывшие кадеты скривились.
— Как на сборы? — поразилась я. — Как палатки? Дети же простудятся!
— Миледи Вероника, — насмешливо протянул Ричард. — Не дети, — молодые мужчины. И мы с вами это уже несколько раз обсуждали.
Я посмотрела на него с негодованием.
— К тому же их отправили на юг Империи, — поспешил успокоить меня милорд Гилмор. — Там днем до плюс шестнадцати. Ночью, правда, до плюс одного. Но с ними целители и вся необходимая походная амуниция. Все в отличном состоянии — палатки, обмундирование. Вы можете не волноваться, — мое слово!
— Благодарю, милорд. Вы меня успокоили — и я постаралась улыбнуться полковнику как можно обворожительнее. Пусть Ричард видит, и учится! Можно же успокоить женщину, заверить ее, что все в порядке, а не рычать, воспитывая, как своих кадетов! Да еще и при всех…
Мы прошли в небольшую уютную столовую — явно для преподавательского состава. Все было накрыто, из чего можно было сделать вывод, что нас ждали. Надеюсь, во взоре, которым я одарила Ричарда, он прочитал свой приговор, который немедленно будет приведен в исполнение, если мальчишки вернуться с насморком или простудой.
После обеда принца Брэндона и группу, с которой он заканчивал Академию, отправили разминаться на полосу препятствий. Вестовой доложил, что фотограф прибыл, и уже приступил к работе.
Джулиана крутилась на стуле, всем своим видом показывая, что так дело не пойдет: там, на неведомой полосе препятствий что-то происходит…с кем-то, а она чинной барышней сидит на стульчике, и пьет чай с пирожными. Возмутительно!
— Надо же работать! — гордо сказала она.
— Император Фредерик просил дождаться, — нейтрально ответил ей Ричард.
— Но мы же не можем…
— Увы, госпожа Блер, — абсолютно серьезно проговорил Ричард. — Приказ есть приказ.
Художница, она же журналистка, на минуту насупилась, потом что-то сообразила. И перевела прояснившийся взгляд на заместителя ректора.
— Милорд Гилмор, — задумчиво протянула она, а в глазах загорелся огонек азарта. — Герой, организовавший блестящую оборону степного вала в прошлую компанию против Османской Империи. А можно будет взять у вас интервью?
— Зачем? — у героя обороны получилось как-то испуганно.
— Страна должна знать своих героев! — решительно ответила девушка. Видимо, ей понравилась фраза моего школьного детства, которую я использовала накануне.
Ричард беззвучно смеялся.
— Вы представляете, Гилмор, как нас — и меня, и Брэндона, и даже императора, измучили эти дамы. Теперь и до вас добрались! — сказал он печально. — И ничего не поделать — приказ.
— А отдельный номер журнала мы посвятим учебным заведениям, — мстительно сказала я. — Надо объехать все, сфотографировать красоты.
— Вот так, Гилмор, — пожаловался командующий Тигверд другу.
— Гражданам надо все время повторять, что жизнь в Империи — замечательная, армия — образцово-показательная — защитники и герои. Дети — прилежные ученики. и вообще, красавцы. Император, его сыновья и вельможи — просто прелесть — ночи не спят, радеют за родное государство…
— Понятно, — вздохнул военный. — Надо — значит, надо.
— Так-то лучше! — рассмеялась я.
— Я свяжусь с Императором и попрошу его разрешения начать без него, — поднялся Ричард, который, видимо, решил, что нас с Джулианой надо занять чем-то полезным, пока мы не выдумали еще что-нибудь.
Таким образом, буквально через несколько минут мы отправились к группе выпускников Академии.
Джулиана рванула вперед, как породистая гончая, вставшая на след. Милорд Гилмор только успевал показывать ей дорогу. А меня задержал Ричард.
Миледи Вероника, можно вас?
— Да? — обернулась я. Ричард отвел меня чуть в сторону и вдруг резко распахнул какую-то дверь.
— Прошу.
— Надеюсь, это ненадолго, — проворчала я. — Мне работать надо.
Мы шли темным коридором, потом куда-то свернули, прошли сквозную аудиторию, и так шли, пока Ричард, наконец, не распахнул передо мной дверь. И получилось у него это как-то…торжественно-воровато.
Я захожу — и понимаю, что попала в лекционную аудиторию. Парты, расположенные одна над другой, стол преподавателя. На стенах — портреты, с которых строго смотрели мужчины в парадных мундирах. Наверное, великие полководцы империи. За преподавательским столом висела — доска! Кто-то не стер до конца какую-то схему. Доска была черная, круглой формы, немного выпуклая — как полусфера. В тяжелой резной раме и изящной полочкой для мела. Это было красиво и очень необычно, но все-таки это была самая настоящая грифельная доска, что почему-то привело меня в неописуемый восторг. А еще я сразу почувствовала себя, что называется, в своей тарелке. Вспомнила о любимой работе…
— И что мы здесь делаем? — я, наконец, вспомнила что не одна, и что мне как можно скорее необходимо вернуться обратно.
— Как что? — серьезно, даже как-то надменно ответил он мне. — Будем отрабатывать долги по нашим занятиям.
— Какие долги? — я даже зажмурилась, а потом и помотала головой. Может, у меня глюки от бессонной ночи?
— Как это какие, Вероника? — Ричард обошел меня и направился к столу преподавателя. — Все, что были за эту учебную неделю.
Он уселся. Строго и недовольно поглядел на меня.
— Что вы там застыли? Идите сюда.
…О! Так милорд изволит заняться ролевыми играми? Как-то во мне все запело… Сейчас-сейчас…
И я нерешительно, даже робко, едва переставляя ноги, направилась к властному преподавателю.
— И что же я должна вам отвечать, милорд? — испуганно спросила я.
— К чему вы готовились? — требовательно спросил ректор.
— К такому точно не готовилась, — усмехнулась я, но тут же включилась в игру.
Снесло крышу у нас одновременно. А потом он сорвал с меня жакет и платье. Обнаружил вместо парашютных панталон с кружавчиками вполне себе земные трусики. Весьма развратного свойства — не то, чтобы я что-то эдакое планировала… Так, на всякий случай.
Даже если у кого-то в какой-то момент и были остатки совести и здравого смысла — все рухнуло…
Но стол устоял.
Появились мы на полосе препятствий не скоро. С радостью обнаружили, что всем не до нас. Император наблюдал за наследником и его группой. Молодые люди беседовали с Джулианой. Что мне понравилось — без высокомерия или кокетства. Журналистка улыбалась всем сразу — и никому конкретно — и строчила, строчила, строчила. Пчелка!
— Мне только что доложили, что завтра с утра выйдет специальный выпуск об убийствах женщин в синем, — недовольно посмотрел на меня император.
Обычно спокойный, ироничный владыка Империи был сегодня какой-то дерганный. Словно что-то грызло его изнутри. Что-то, с чем он никак не мог справиться.
«Да что же с ним происходит?!» — подумала я, но вслух сказала:
— Я же не вмешиваюсь в расследование, ваше величество.
Ричард хмыкнул, его отец злобно дернул головой.
— А ты о чем думал, когда передавал секретные материалы дела? — рявкнул на него император.
— Я думал о том, что этой женщине безопаснее сидеть дома с папками, чем носиться по империи, пытаясь отыскать тех, кто это сделал.
— А вот позволь задать тебе вопрос: почему до сих пор никто не арестован?
— Мы можем поговорить наедине? — спросил Ричард императора.
Зря он это сделал, зря…Во мне поднялось…не описать словами! Этот …ректор военной Академии решил поделиться секретной информацией так, чтобы я этого не слышала? Нет, ну может быть мне только так показалось, может быть вовсе дело и не в этом…Да нет, не показалось! Меня, знаете ли не проведешь. И это после всего, что было между нами в аудитории?! Весь этот внутренний монолог я выдала возлюбленному одним лишь взглядом. Ну, во всяком случае, старалась. Видимо, получилось неплохо, потому что Ричард вздохнул, бросил на меня счувственно-виноватый взгляд и тихо заговорил:
— Для убийств наняли двух наркоманов из мира Вероники. Опустившиеся, отчаявшиеся люди. Последняя стадия, когда за дозу этого зелья человек готов на все. На все, лишь бы получить желаемое.
— Что им мешает его получить? — уточнил император.
— Деньги. Эта жидкость, которую вводят через иглу прямо в вену стоит очень дорого. На этих одержимых было наложено заклятие — странное, с отсроченным действием. Сделано не просто профессионально, сделано искусно, с поразительной временной точностью. Как только мы приближались — получали труп. За вторым мы ходили следом десять часов — я, Швангау и Милфорд. Пытались сделать так, чтобы убийца достался нам живым.
Я замерла, стараясь даже дышать через раз. Впитывала информацию, стараясь все запомнить, до зуда в пальцах жалея, что у меня нет блокнота и карандаша, как у Джулианы.
— И что в результате? — снова заговорил император.
— Мужчина обезумел, напал еще на одну женщину. Пришлось вмешаться — он погиб.
— Замечательно! Три самых сильных мага десять часов бродили за каким-то отбросом. И ничего!
Командующий Тигверд склонил голову.
— Миледи Вероника, — даже не думайте, что сможете опубликовать хоть что-то из того, что услышали, — вспомнил обо мне император.
— Странно, — посмотрела я на него повнимательнее, — я вас в таком настроении еще не видела. Я могу вам помочь?
Он рассмеялся. Невесело, но рассмеялся.
— Что? — обиженно посмотрела я на него.
— Этот вопрос обычно задаю я. Но никак не мне…
— Вас это оскорбляет?
— Нет. Нисколько. Просто… Не обычно. Но приятно. Тем не менее, это не отменяет моего решения — информация секретная.
— Вот и зря! — не промолчала я.
— Почему?