Постоянная нехватка электроэнергии, продуктов, одежды, вечный холод и близость Столпов Власти делала свое дело. Люди бросались друг на друга, выдавливали глаза, откусывали носы и уши, вырывали кадыки - делали все что угодно, лишь бы добраться до еды, керосина или тряпок. В некоторых районах каннибализм даже стал привычным явлением.
И во всем были виноваты эти проклятые ракеты…
…так считали уцелевшие в бесконечной борьбе за существование, жители.
И во всем были виноваты эти играющие в "монополию" бездумные уроды, по чьим приказам и были нажаты символичные красные кнопки…
…так считал сам Алекс.
Забравшись в автобус, он показал охраннику заветный пропуск - проштампованную со всех сторон ламинированную бумажку. Последняя указывала на то, что ее обладатель работает в передовом госучереждении и имеет право не только на поезд до места работы, но и необходимую защиту.
Алекс дошел до середины просторного салона и с наслаждением опустился на холодное сидение у покрытого инеем окна. Народу в автобусе было еще меньше, чем обычно - всего около двух десятков человек. Что случилось с остальными, Алекс старался даже не думать…
В размышлении он помял в руках пропуск "Международной Организации по Устранению Ядерной Угрозы" и безразлично закинул его во внутренний карман. Вот уже пятнадцать лет как Земля получила второй шанс, эта так называемая "Организация" все старается решить, как избавиться от закованной в лед угрозы.
Надо заметить, - не решили до сих пор…
Все страны мира вливают в нее последние оставшиеся деньги, а, единственное, на что хватило международной идеи - это удерживающие и защищающие опоры…
Под пристальным оком затеявшего эту смертельную игру, государства, вокруг ледяных столбов были установлены конструкции из металла и бетона, которые упирались в четырехугольный бокс со вставками из термопрочного стекла. Внутри конструкции сделали небольшую узенькую лестницу, чтобы можно было попасть в бокс и исследовать объект напрямую. За пятнадцать лет эта идея оказалась единственной наиболее здравой. Не только из-за того, что члены организации пришли к выводу, будто любые поспешные действия с боеголовками приведут к неминуемой детонации. Да и не потому, что запросто могла произойти резкая смена температурного режима…
Просто, слишком много объявилось в последнее время сект и культов, которые вопили о неправильности сложившейся ситуации. И силой пытались взять контроль над Столпами Творцов. Зачем? Вряд ли это нужно объяснять. Как они сами выражались: "…дабы выпустить на свободу очищающее пламя Господне, которое одним прикосновением испепелит не только все наши неблагие поступки, но, даже память о них. И через пылающую геенну, - пройдя весь путь страданий, что прошел ради нас сын Божий - мы сможем обрести благодать и силу небесную…"
Безумные фанатики. У которых, однако, осталась хотя бы вера…
Отсюда и караулы с патрулями. От таких одержимых даже бетон не спасет - будут зубами грызть, пустыми головами проламывать, но все равно доберутся до своего идола…
Алекс подышал на стекло, затем, снял перчатку и провел пальцем вертикальную линию. На ней нарисовал накренившуюся вниз ракету, а около основания столба, несколько палочных человечков. Один был с автоматом. Остальные подтаскивали под ракету Белый Дом, из крыши которого, как из люка танка, высовывался еще один человечек, выставивший в протестующем жесте руки. Но остальным было абсолютно на это наплевать. Они, словно, говорили…
Человечек с автоматом выстрелил по ракете и на ее верхушке заплясало кривое пламя.
Отвлекшись от своего занятия, Алекс заметил, как с соседних мест за ним с ужасом и опаской наблюдало несколько человек. Смахнув пятерней всю картину, Алекс развел руки в стороны и смущенно пробормотал:
- А раньше надо было думать.
Да, именно так говорили и палочные человечки…
Скелла остановился неподалеку от метро и тяжело вздохнул. Он поднял голову и нашел взглядом Столп. Скелла улыбнулся…
Он вообще очень любил улыбался - делал это часто и с наслаждением. Равно, как и любил подолгу смотреть на неподвижную и безмолвную ракету. Когда он зачарованно наблюдал за ее обманчиво медленным, а, вместе с тем и стремительным, падением, он уже простился со всем, что было ему так дорого в этом мире. С немногими родными, знакомыми, с прочитанными книгами, авторами, с которыми он искренне хотел познакомиться, со всеми прелестями цивилизации…
С жизнью…
Однако, последняя так великодушно подарила еще один шанс…
В тот момент, как из-под земли, сминая и кроша фундаменты и пласты асфальта, вырвался ледяной щуп, Скелла уже изменился. Неуловимо - едва-едва…
А в тот момент, когда ледяное оружие неизвестного героя оплело спускающуюся и щедро дарующую смерть ракету, он уже стал другим.
"Как же мало, оказывается, человеку нужно, чтобы научиться ценить жизнь…" - думал Скелла, - "Для этого, ему надо всего лишь испугаться ее потерять…"
Однако, на удивление, не все были одного мнения с молодым человеком. Безумные фанатики множились со скоростью мух в выгребных ямах, и все хотели лишь одного - уничтожить Столпы. И этого стремления Скелла не понимал.
Жить - здесь и сейчас! - вот каким был его лозунг. Почему этого не понимали остальные, для него было загадкой. Неужели внезапно растянувшаяся в вечность, зима заставила людей забыть о том, что взамен они получили нечто большее? Или, виной тому какой-то голод? Выжили же люди в осажденном Сталинграде, так почему бы и сейчас не цепляться за жизнь всем, чем только можно. Благо, в обоих случаях у людей оставались две самые важные вещи - жизнь и вера.
Да, он стал другим…
И все вокруг тоже изменилось - оно просто не могло оставаться прежним…
В неясном лунном свете едва заметно бликовали скрывающие от неблагодарных взглядов сердце Столпа, толстые стекла. Если вот так стоять и долго-долго, не отрывая взгляда смотреть туда, надеясь пробить взглядом термостойкое стекло, можно было увидеть - представить? - голубовато-прозрачное уплотнение, в толще которого, как в странном подобии студня, находился хищный зверь. Белый, остроконечный, заряженный неизвестными, а, потому еще более опасными, изотопами урана, хищник. И, только ледяная оболочка вольера сдерживала его от последнего броска на ничего не подозревающую жертву.
А людей, между тем, у вольера собиралось все больше и больше…
"Зверей не кормить!"
Только, что делать, если звери станут вдруг кормиться сами?
Два варианта - либо уничтожить зверей, либо лишить их пищи…
И что выберет большинство, Скеллу очень волновало. Ибо второй вариант серьезно расходился с его взглядами на жизнь и сложившуюся ситуацию в целом.
Кинув прощальный взгляд на окруженный военными Столп, Скелла хищно улыбнулся и спустился в метро.
Привычным движением возвращающегося с работы довольного собой человека, выпорхнуло из кармана уже в раскрытом виде удостоверение. Стоявший у пропускного пункта военный скользнул по бумаге ленивым взглядом, с заметным удивлением, правда, задержавшись на строчке "Патрульный Гарнизон Северного Столпа", но едва заметным кивком и вялым движением автомата обозначил право на проход.
Внизу - на станции - послышался визг стальных колес. Подходящий поезд замедлял ход.
Скелла резко сорвался с места и побежал по неподвижным ступеням эскалатора - если он не успеет на этот поезд, ему придется ждать еще не меньше получаса.
И, все- таки, не смотря на такие мелочи, жизнь продолжалась.
На бегу Скелла радостно засмеялся.
Да, он стал другим…
Очень хотелось есть. И, почему-то, спать. Однако, если с первым были явные трудности - время обеда еще не пришло, а, потому можно было разве что который раз подходить к кулеру за новой порцией горячей воды, (которая поступала с улицы - в виде растопленного и очищенного снега) то, вторым в отделе занимались практически все.
Алекс потер глаза, в тщетной попытке отогнать сон, но тот упорно продолжал цепляться за человека. Не вытерпев такого издевательства, Алекс, наконец, мысленно плюнул на это дело и положил голову на сгиб локтя.
Измученное тело и постоянно ожидающий опасности разум потекли восковыми волнами. Окружающий мир превратился в одно огромное черное нечто с отголосками всех произошедших за последние дни, происшествий. Обволакивающее наслаждение, возникающее когда после наполненного сумасшедшими событиями дня, человек, наконец, плюнув на все закрывает глаза и обещает себе не просыпаться, даже если весь этот гребаный мир полетит в…
Алекс от неожиданности даже подпрыгнул. Сердце бешено колотилось в груди, а широко распахнутые глаза искали…что искали? Какая неожиданность? Алекс даже не понял, что его разбудило. Лишь спустя мгновение, когда он увидел своих соратников по работе, буквально присосавшихся к окнам, как рыбы в аквариуме, до Алекса дошло. Взрыв. Опять какой-то взрыв.
Какой? А черт его знает - уж явно не Столпа Творцов…пожалуй, лишь об одном этом можно было говорить со стопроцентной вероятностью.
Не смотря на то, что правительство мобилизовало все силы, перекрыло доступ оружия в страну и взяло под контроль уже существующие точки, оно довольно исправно продолжало поступать на черные рынки необъятной родины. Возросла лишь плата. Теперь основным товаром обмена служила еда. Абсолютно любая - от кормов для животных до человеческих органов и трупов. Правда, больше всего по-прежнему ценились дети - мясо у них было помягче, да и посочнее…
Подлили масло в разгорающийся огонь и открывающиеся в последнее время бомбоубежища. Из довольно примитивных - тех, что программировались загодя и раньше назначенного срока открыть их было весьма непросто. Люди, прожившие там пятнадцать лет и выбравшиеся на поверхность встречались с ужасающей реальностью. Не было никакой войны - жизнь остановилась там, где они ее сами и оставили, забравшись под землю…
Появилось много сводящих с ума проблем и обстоятельств. Пережившие "Конец Света" просто не выдерживали такой жестокой правды. Некоторые кончали жизнь самоубийством, другие, захватив запасы оружия в убежище бросали вызов правительству, не только приведшему их к гибели, но и делавшему все, чтобы ее агония продолжалась не одно поколение. Иными словами, превращались в безумных фанатиков. Надо сказать, самых жестоких и беспринципных в своем роде.
В общем, редко кто из людей "нового поколения" находил свое место в нынешней жизни…
Оцепенение и легкий испуг прошли довольно быстро - работники отсасывались от запотевших окон и приступали к своим прямым обязанностям. Кто-то снова пытался заснуть, а кто-то просто пялился в дисплей, который за время отсутствия его хозяина погас - на всех компьютерах были установлены энергосберегающие режимы…
- Гарин, зайди к шефу, - появилась вдруг в дверном проеме физиономия Михаила Ивановича Силаева - начальника соседнего отдела по снижению уровня международной ядерной угрозы. Отдел еще более бесполезный, чем тот, в котором спал Алекс.
- Да, Михаил Иванович, - кивнул он. В отсутствии загадочно пропавшего Ватура Лавина, Алекс был назначен временно исполняющим обязанности начальника сектора.
Надо сказать, временное их исполнение продолжалось уже, без малого, целый год…
Кабинет шефа - пятидесятилетнего пузанчика - располагался в самом конце коридора, у лестницы. Надо полагать, чтобы можно было быстро и беспрепятственно слинять в случае каких бы то ни было проблем…
Пройдя мимо круглых настенных часов, Алекс с немалым удивлением отметил про себя, что те показывали тридцатое число…
А это значило, что вызывал его шеф для ежемесячного собрания. На самом деле сущая формальность: пара вопросов о том, появились ли идеи по снижению угрозы; пара ничего не значащих кивков из разряда "я так и думал"; ну, и в заключение, пара пустых фраз о том, что никто не работает и, видимо, хочет остаться без зарплаты и покровительства армии…
История, повторявшаяся из месяца в месяц. Вот только, не это было главное. Алекс упорно думал, что до конца сентября еще как минимум две недели…
Однако ж, нет. Он с неудовольствием отметил, что не замечает жизни. Не только вокруг - она закончилась уже тогда, когда ракеты не дотянули до земли какие-то метры. Но даже тогда Алекс радовался внезапно выпавшей удаче. Он с радостью продолжал учиться, искать работу, пытался создать семью…пытался жить. Однако, все чаще и чаще его посещала жуткая мысль, что жизнь то давно кончилась. Остался лишь ее призрак. И бессмысленное существование. Как у растений. Или стафилококковой палочки под ободком унитаза…
На вежливый стук никто не ответил и Алекс, пожав плечами, вошел без приглашения. Шеф, как всегда одетый в один и тот же строгий серый костюм, стоял у окна. Заложив руки за спину, он задумчиво смотрел куда-то вдаль. Лицо его при этом было настолько грустное, что казалось, он прямо сейчас упадет на задницу, зарыдает и будет колотить по полу кулаками, как маленький мальчик, выпрашивающий у мамы понравившуюся игрушку…
И только спустя несколько долгих мгновений Алекс вспомнил. Пару недель назад у Александра Вавиловича убили жену и сына. Причем, настолько жестоко, что другой человек, может и последних остатков разума лишился бы. Мальчика подобрали как "консервы" на обмен оружия, а мать, бросившуюся защищать чадо, просто связали, избили, изнасиловали, убили, еще пару раз изнасиловали пока труп не остыл. А останки просто сбросили около какой-то помойки. И, самое главное, непонятно куда смотрела армия, в обязанности которой входило защищать членов семей госслужащих.
Тем более такой организации, в которой работал Александр Вавилович.
Тем более, такой должности, которую он занимал…
Буквально через несколько минут после того, как он получил известие о гибели своей семьи, шеф взял с собой пару сопровождавших его обычно бойцов, снял еще несколько под личную ответственность с внутренней охраны объекта и направился в руины, возле которых и произошел подобный ужас.
Разыскав учинившую расправу банду, которая в свете послевоенных событий больше напоминала сборище бомжей, Александр Вавмлович приказал открыть огонь на поражение…
И пока подчиняющиеся ему люди в глухих черных комбезах умело подстраховывая друг друга, выбивали из разрушенного подвала головорезов, он стоял и блаженно улыбался. А потом, подобрал у одного из убитых маньяков нож и принялся медленно добивать оставшихся в живых.
Когда он с бойцами проник вовнутрь и обезвредил главаря, все было кончено. Семилетнего парня Александра Вавиловича уже успешно обменяли на оружие, которым бандиты отбивались от ребят шефа, и поделили между собой контрабандисты…
В тот момент, когда оставшийся в живых головорез рассказал обо всем, внутри у Александра Вавиловича будто оборвалась какая-то ниточка. И, не смотря на то, что бойцы стояли словно каменные, держа под прицелом вход и главаря, а ни единая черточка на лице не отображала их отношения ко всему происходящему, в глазах неизвестных шефу людей, он разглядел понимание и сочувствие.
Александр Вавилович кинул под ноги вожаку нож, которым до этого собственноручно порезал не могущих сопротивляться бандюков и отвернулся. Тихим, безжизненным голосом сказал лишь: "Отрежь себе руку и обглодай ее…"
Вздрогнули даже привыкшие к смертям бойцы. Головорез же побелел, но к ножу и не прикоснулся. Даже, чтобы метнуть его в шефа и получить быструю смерть от пули. Наверно, потому что понимал, что те люди, которые стоят за его спиной, а, тем более, неизвестный ссутулившийся человек в черном плаще, не позволят ему умереть быстро и безболезненно…
Потому что все они понимали, каких трудов стоит вырастить ребенка в этом ледяном аду. Когда даже в родильных домах из-за проблем с электричеством и постоянным холодом за окном, персонал вынужден беспрестанно кипятить воду в ведрах на костре у входа и, разливая ее в грелки и пластиковые бутылки, подкладывать под кроватки новорожденных. Или сидеть на работе, зная, что сейчас твоя вторая половинка сидит дома и, дожидаясь возвращения любимого, теплом своего хрупкого тельца, пытается сохранить тлеющую искорку появившегося на свет человечка…
Когда Александр Вавилович повернулся, на его лице не было ни слез, ни, даже тени грусти, сожаления или печали. Он внимательно посмотрел на тварь перед собой и повторил приказ. На этот раз еще тише и спокойнее.
- Отрежь себе руку и обглодай ее! Заслужи передо мной прощение…
Не смотря на то, что он стоял перед головорезом абсолютно безоружным и незащищенным, бандит дрогнул. Ведь, бывает так - только посмотришь на человека, как видишь у него внутри толстый несминаемый стержень - и понимаешь, в этот момент он добьется всего, что только взбредет в голову. Пусть даже, ценой собственной жизни. Тем более, если учесть что именно в этот момент она как раз подошла к концу…
Головорез дрожащей рукой поднял нож, прислонил лезвие чуть ниже левого локтя и что было сил, зажмурился.
- Выше, - бесстрастно мотнул головой шеф.
Головорез непонимающе посмотрел на своего палача. Взгляд его уже потух - в нем отчетливо читался страх и предстоящее мучение.
- Бери выше, - повторил Александр Вавилович.
Головорез поднял лезвие до плеча и, заметив одобрительный кивок палача, погрузил клинок в плоть.
Резкий, разрывающий перепонки и разум, крик, плетью хлестанул по ушам. Заставив бойцов отвести глаза, а шефа - с непередаваемым удовольствием, рассмеяться.
Нож дошел до кости и окружающие явственно услышали бросающий в холодный пот и нервную дрожь, скрежет. Крик перешел на однотонный визг - тяжелый, с придыханием…
Когда дело было сделано, бандит уронил нож и поднял отпиленную руку. Перевязывать кровоточащую культю он даже не думал.
Равно, как и никто из присутствующих…