А дело было в том, что несколько последних лет Семен Дмитриевич Гальянов вел двойную жизнь.
Внешнюю — жизнь одного из заместителей главы администрации не самой провинциальной области в центре России.
И тайную — тщательно скрытую от посторонних глаз, требующую постоянного нервного напряжения, жизнь одного из руководителей преступного сообщества, промышлявшего преимущественно поставкой в регион и дальнейшим распространением наркотиков.
Семен Дмитриевич неоднократно задавал себе вопрос, особенно в такие бессонные ночи: как он, человек в принципе неплохой, искренне не желающий никому зла, стал тем, кем стал? Как дал втянуть себя в опасный, грязный бизнес? Семену Дмитриевичу было очень жалко себя, но он, как человек, способный к объективному самоанализу, прекрасно понимал, как ни горько это признать, что во всем виноват только он сам и никто другой. Виноват в том, что вступил на опасный путь, ведущий в никуда. Хотя и некоторые обстоятельства сыграли немаловажную роль, но у него всегда был выбор. Выбор жесткий, но был. И вот тогда холодный расчет и прессинг отца — одного из партийных бонз уже исчезнувшей, как Атлантида, страны — сыграл, как ни странно по отношению к собственному сыну, свою роковую роль. Если бы Гальянов не подчинился в свое время безжалостному решению отца, то все было бы совершенно по-другому.
Учился он на «отлично» и, как правило, учеником был заметным. Постоянное к нему внимание со стороны школьного руководства воспринимал как должное. Тогда он считал, что благодаря только своим способностям являлся лучшим учеником. В то время он и предположить не мог, что положение отца могло как-то влиять на его школьные успехи. По ненавязчивому совету отца Семен Дмитриевич легко поступил на юридический факультет университета и здесь увлекся комсомольской работой. Именно в это время у него проявилось желание не только быть первым среди равных, но и занять какой-нибудь руководящий пост, имея уже в своем распоряжении подчиненных. Он стал активно проявлять себя на комсомольских собраниях, болезненно завидовал членам комитета комсомола университета и особенно его секретарю. Тогда он, еще просто Сеня, поставил перед собой задачу — пробиться в комитет и возглавить его. Когда это удалось, он был на вершине счастья. И вновь никак не связывал отца со своим продвижением, ставя в заслугу только свои личные качества. Семен Дмитриевич вспоминал, какие это были годы, годы успеха, удовлетворения его заветных желаний. Он быстро научился ориентироваться в обстановке и действовал так, как было выгодно руководству университета. Активная, даже сверхактивная его деятельность не могла не отразиться на учебе, но даже когда он выходил на экзамен совершенно неподготовленным, то неизменно получал отличную оценку и воспринимал это как признание его заслуг в общественной деятельности. Семен Дмитриевич упивался своей значимостью.
Учеба подходила к концу, и Семен Дмитриевич вступает сначала в кандидаты, затем в члены КПСС. Дальнейшее его продвижение было предрешено. И по окончании университета с красным дипломом Семен Дмитриевич не идет на подготовленную должность в прокуратуре, а убеждает Дмитрия Георгиевича, своего отца, помочь ему определиться в райком комсомола. Высокий чин Дмитрия Георгиевича сыграл свою роль: тот не стал мелочиться, и на очередном пленуме райкома Гальянов-младший был представлен сразу как кандидат на должность первого секретаря. Статус человека, представившего Семена Дмитриевича, был настолько высок, что решение было изначально предопределено. Единогласно он становится важной общественно-политической фигурой — первым секретарем городского райкома ВЛКСМ и как следствие — членом бюро райкома партии. И это в двадцать два с небольшим года! Настоящий триумф.
Надо отдать должное, в работу Гальянов ушел с головой. Он видел, как с неприкрытой недоброжелательностью, замешанной на зависти, относились к нему его подчиненные и коллеги по бюро партии, и поэтому своей работой старался доказать, что он занимает свой пост не случайно и вполне соответствует ему. Отец, казалось бы, не обращал особого внимания на деятельность сына и не вмешивался в его жизнь. Семен Дмитриевич считал себя личностью самостоятельной, результатом чего явилась его свадьба с выпускницей медучилища — миловидной и скромной Татьяной. Отец попытался было им помешать, но Семен Дмитриевич сделал все по-своему, правда, тихо и быстро, поставив родителей перед свершившимся фактом. Реакции, как ни странно, не последовало никакой: мать, как говорится, права голоса в семье не имела, а отец только пожал плечами — смотри, жить тебе, не ошибись.
Даже сейчас, когда все кардинально изменилось, этим своим поступком Семен Дмитриевич гордился. Жизнь с Татьяной складывалась удачно, да иначе и быть не могло, они любили друг друга. Рождение дочери еще больше укрепило семью. Как тогда он был счастлив — прекрасная семья, любимая работа, удовлетворенное самолюбие. Это время Семен Дмитриевич вспоминал с щемящей теплой тоской. Если бы все так и осталось, но…
В стране начинались очередные перемены, и старые партийные кадры все более становились невостребованными. Зашаталось и положение самого Дмитрия Георгиевича. Человек холодно-расчетливый, он понял, что ему пора уходить, но терять то, что с таким трудом было достигнуто, ох как не хотелось. Значит, нужны новые связи и продвижение сына. Поэтому однажды из райкома Семена Дмитриевича вызвал к себе отец, но не домой, а в свой огромный кабинет.
Ничего хорошего вызов этот означать не мог. Семен Дмитриевич это понял, как только переступил порог кабинета. Он до сих пор помнит почти дословно разговор, так круто изменивший его дальнейшую жизнь.
— Проходи, садись.
— Папа, я не пойму, зачем ты вызвал меня сюда? Ведь мы могли поговорить и дома.
— Я сделал это для того, чтобы ты в полной мере осознал всю серьезность того, что тебе предстоит услышать.
И Дмитрий Георгиевич начал говорить, говорить безжалостно, в корне переворачивая мировоззрение Семена Дмитриевича.
— Семен! До сих пор ты получал все, что хотел. Университет? Пожалуйста. Райком? Без проблем. Я ничего не ставлю тебе в вину, пойми меня правильно. Ты мой сын, а не сын рядового гражданина, и поэтому ты должен жить иначе, чем все остальное общество. Семен, времена меняются, с приходом нового руководителя грядет что-то страшное. Поэтому мое время подходит к концу, я не хочу, да и не могу, что скрывать, больше участвовать в этом бессмысленном спектакле. Поэтому речь пойдет о тебе, о твоей дальнейшей судьбе. Без моей поддержки тебя быстро сметут, даже в отместку за то, что ты мой сын. Что из этого следует? То, что тебе необходима другая, более свежая и мощная поддержка. Зная твои амбиции, легко можно предположить, что станет с тобой, если лишить тебя твоего положения. В общей массе ты жить уже не сможешь, ибо успел почувствовать вкус власти. Поэтому сейчас я сделаю тебе предложение. Прошу тебя выслушать меня внимательно, не перебивая и не возмущаясь. Отнесись ко всему без ненужных эмоций.
Чтобы продолжить карьеру и выжить в новых, а в будущем, возможно, и более сложных условиях, тебе нужно — первое — порвать отношения со своей семьей и развестись с Татьяной. Не перебивай!
Второе — вступить в новый брак, после некоторого времени, конечно. В брак с дочерью одного высокопоставленного армейского чина. Учти, что годы, проведенные мною на вершине партийной власти, научили меня просчитывать свои действия на много шагов вперед, поэтому я до сих пор что-то значу. Только такой поворот поможет тебе остаться на плаву без моей помощи. Пока все. Я свое слово сказал — за тобой выбор. Поступай, как знаешь, я ни на чем не настаиваю, но подумай — в твоих руках собственное будущее. Сейчас не говори мне ни слова — подумай. Как примешь решение, независимо от того, каким оно будет, сообщи, но, пожалуйста, не затягивай. По-моему, такие решения следует принимать быстро, чтобы избежать лишних страданий. Ну все, можешь идти — жду звонка.
Семен Дмитриевич хорошо помнил, в каком состоянии он покинул кабинет отца. Он мог ожидать всего — предложение новой должности или, наоборот, серьезную взбучку, но такого, такого он даже представить себе не мог.
Возмущение таким предательством в отношении своей любимой семьи переполняло его. Да как мог отец только подумать такое о нем? Да плевать ему на все, на реформы, перестройки и переделки! Бросить Татьяну и крошку Анюту — это слишком. Да, он искренне возмущался и тут же готов был дать отцу ответ. Возмущение сменилось раздумьем, раздумье сомнениями, сомнения предопределили выбор. А будет ли такой уж счастливой их с Татьяной жизнь, когда он потеряет свою работу? Ведь тогда действительно наступит нищета, и не разумно ли оставить их, пусть временно, но при этом оказывая солидную материальную поддержку? Семен Дмитриевич пытался закамуфлировать настоящее, низкое предательство неизбежностью принимаемого им решения о разводе с целью сохранить благополучие своей бывшей семьи. Ему хотелось представить свой шаг как вынужденный благородный поступок — отречение от собственного счастья во имя сохранения благосостояния Татьяны и дальнейшее обеспечение своему ребенку достойного будущего, чего он никак не сможет сделать, оставаясь с ними и потеряв свое положение. Тогда ему почти удалось убедить себя в правильности сделанного выбора, все выглядело гнусно, мерзко и доставляло ему душевную боль. Выбор был сделан. Сначала он сообщил об этом отцу, который сказал:
— Хорошо, объяснись и уладь все с Татьяной. Передай, что материально она будет обеспечена, квартира также останется ей. И после немного развейся сам, лучше где-нибудь на природе. Потом приезжай ко мне на дачу, где решим, как поступить дальше, хотя, в принципе, у нас все готово.
Семен Дмитриевич не понял, что значит «у нас», да и не хотел понимать. Ему еще предстоял разговор с Татьяной, и все мысли были только об этом.
Выяснение отношений, вопреки ожиданию Семена Дмитриевича, прошло на редкость спокойно, что было неожиданным. Как ни старался Семен Дмитриевич представить развод и брак с другой женщиной жестокой необходимостью, вынужденным шагом, Татьяна сразу все поняла. Она даже не захотела слушать объяснения мужа, для нее и так все было ясно — Семен Дмитриевич бросал свою семью ради личных интересов, карьеры, власти. Для нее это было так низко и подло, что она не посчитала нужным выслушать какие-либо объяснения.
От материальной помощи отказалась наотрез и поставила условие развода — отказ Семена Дмитриевича от встреч с дочерью и с нею самой.
С этого дня они для него, как и он для них, больше не существовали. Только встреча в суде и в дальнейшем — никаких контактов. Условие пришлось принять.
Татьяна в тот же день перебралась с дочерью из шикарной квартиры, предназначавшейся ей, в «хрущевку» своей матери.
В этом была вся Татьяна — гордая и независимая.
В тот же вечер Семен Дмитриевич напился и последовал совету отца — провел несколько суток с проститутками, забивая совесть пьяным угаром. Наконец, немного придя в себя, он позвонил отцу и отправился к нему на дачу.
Дмитрий Георгиевич ожидал прихода сына. С минуты на минуту должен появиться и генерал Соловец с дочерью. Сегодня состоится первая встреча будущих «молодых». Между отцами все было решено, и они находили совершаемую сделку обоюдовыгодной. Для Гальянова-старшего это карьера сына. Если не будет брыкаться и правильно поймет, чего от него ждут, то Соловец позаботится о нем, хотя бы только ради своей дочери.
Соловец, со своей стороны, сплавлял свою сумасбродную доченьку замуж за вполне перспективного молодого человека. Очень уж надоели отцу ее выходки и неразборчивые любовные связи.
Первым прибыл Семен Дмитриевич. Отец встретил его радушно, что-то говорил незначительное, что в памяти не сохранилось, зато очень отчетливо сохранилось все дальнейшее. Приехали гости — Олег Дмитриевич с дочерью. Семен Дмитриевич был наслышан о нраве своей будущей супруги, но раз выбор сделан, надо идти до конца.
В конце концов он может просто жить по своим устоявшимся правилам. О его карьере пусть печется знатный тестюшка. Но Семен Дмитриевич ошибался. Нет, не в отношении карьеры — здесь все было в порядке. А в том, что сможет легко уйти из-под влияния жены. Он попал в такой капкан, что выбираться пришлось мучительно и долго. Но это было потом, а сейчас Ирина Соловец после третьей рюмки коньяка бесцеремонно повела его на второй этаж, где тут же набросилась на Семена Дмитриевича, как голодный зверь.
Но это были цветочки…
Гальянов поднялся из-за стола, подошел к бару, достал початую бутылку коньяка и немного выцветшую фотографию. На снимке была его первая семья. Он стоял, одной рукой обняв Татьяну, другой держа любимую крошку Анюту, свою дочь. Выпив почти полный бокал, еще долго рассматривал черты единственно любимых людей. Эх! Не поддайся он тогда, и все было бы иначе. Где они сейчас, как сложилась их судьба? Семен Дмитриевич знал, что они в городе, но где именно, ему было неизвестно. Интересно, вышла ли Татьяна замуж? Положив фотографию на место, он налил еще коньяка, одним глотком проглотив изрядную дозу, откинулся в кресле. Спиртное подействовало успокаивающе, и Семен Дмитриевич вновь задумался.
Втягивание его в криминальный бизнес началось незаметно. Ирина оказалась не только беспутной женщиной, но вдобавок и отчаянной авантюристкой. Когда появились первые казино, она стала постоянной их посетительницей. О том, какие она проигрывает деньги, Ирина ни на минуту не задумывалась. Просто появлялась под утро, небрежно бросая:
— Сеня, котик, я задолжала в «Золотой рулетке» пару тонн баксов. Ты уладь там все, я просто валюсь с ног.
Затем Ирина внезапно бросает игорные дела и переключается на коммерцию. Теперь она вознамерилась стать ни много ни мало — хозяйкой модного салона. Чтобы начать дело с присущим ей размахом, необходима была очень крупная сумма. Ни отец, ни муж не могли сразу выложить таких денег. Ирине не свойственно было ждать, и она, ни с кем не посоветовавшись, берет деньги в долг. А у кого тогда водились такие большие суммы, догадаться несложно. Но бизнес ее, не успев развернуться, закончился полным крахом. Деньги ушли, а долги остались, увеличившись на порядок. Вдобавок Семен Дмитриевич узнал, что у Ирины, оказывается, есть сын. Не желая обременять себя воспитанием ребенка, она просто сплавила его под опеку бабушки, бывшей учительницы начальных классов. И в один прекрасный день раздался телефонный звонок. Вопрос ставился конкретно: либо любезная Ирина Олеговна выплачивает в определенный срок все долги, либо здоровье ее мальчика может серьезно пострадать, и это будет только началом. В настоящий момент он находится под их контролем. Тогда-то Ирина и обратилась за помощью к мужу. Но где ему было взять требуемую сумму? Отец недавно скоропостижно скончался. Бравый генерал в просьбе отказал. Твоя жена — твоя проблема. Конечно, он может поднять на ноги всю милицию, но такая акция вряд ли поможет, скорее наоборот, только усугубит дело. Так что дорогому зятю придется в одиночку выбираться из долговой ямы, он ему не помощник.
Надо было что-то предпринимать, и Семен Дмитриевич идет, как говорится, ва-банк. Он решает встретиться с кредиторами Ирины. Все же его положение было достаточно весомым в области, и не считаться с этим шантажисты не могли. Он рассчитывает, что в личном контакте удастся найти компромиссное решение и забрать Сережу. Похитителям должно стать известно, что затеянная ими игра может стать обоюдоопасной. Семен Дмитриевич в силах, в свою очередь, нанести мощный ответный удар, если Сереже будет нанесен вред. И он не блефовал, хотя и серьезно рисковал. Не знал Семен Дмитриевич, да и не мог знать, что все происходящее было искусной игрой, имеющей целью только одно: заполучить в свои сети именно его. Долги и шантаж — только подготовка необходимых условий главной акции — вовлечение чиновника его ранга в криминальный бизнес. Но Семен Дмитриевич об этом не думал.
После предложения Гальянова о личной встрече похитители сразу же дали согласие. Определили место и время встречи, меры взаимной безопасности — на этом и закончили. Без сопровождения Семен Дмитриевич прибыл в условленное место, припарковал свой автомобиль у набережной, прошел внутренними дворами почти квартал и возле конечной остановки городского автобуса, в безлюдном месте, был встречен миловидной девушкой. То, что на встречу пришла девушка, очень удивило Семена Дмитриевича, ибо он рассчитывал встретить здесь скорее пару бритоголовых парней. По крайней мере, именно так он представлял в своем воображении подобные ситуации. На самом деле все вышло по-иному, в какой-то мере смутив Гальянова.
Девушка, приветливо улыбаясь, вежливо поздоровалась с Семеном Дмитриевичем, назвав его по имени-отчеству, и предложила проехать с ней, попросив не волноваться и ни о чем не тревожиться — Сережа жив, здоров и обеспечен всем, к чему привык дома. И если все пройдет как надо, то назад они вернутся вместе. На вопрос Семена Дмитриевича: что она подразумевает под словами «как надо»? — девушка только пожала плечами. Она ни во что не посвящена, и ее задача только встретить Гальянова и доставить на место, где с ним ждет встречи один человек, кстати, вполне порядочный и зло напрасно не творящий. Поняв, что говорить с девушкой по делу не имело смысла, Семен Дмитриевич закурил сигарету и всю оставшуюся дорогу молчал. Через полчаса он уже входил в двухэтажный особняк в сосновом бору, недалеко от крутого речного обрыва. Встретил Семена Дмитриевича молодой человек, строго одетый и сосредоточенный. Он сухо поздоровался и, убедившись, что прибывший безоружен, провел его в кабинет. Как только Семен Дмитриевич переступил порог, из-за стола встал человек с седеющими висками и пошел навстречу, приветливо разведя руки, как бы желая обнять дорогого гостя.
— Семен Дмитриевич, дорогой, рад, очень рад встретиться с вами.
— Извините, как вас?..
— Называйте меня Саркисом, просто Саркисом, — опередил его хозяин кабинета.
— Ну что же, здравствуйте, Саркис.
— Здравствуйте, Семен Дмитриевич, давайте пройдем к дивану, там будет удобно вести разговор. Что предпочтете выпить? Водка, коньяк, виски или, может быть, прекрасное марочное вино?
— Нет, спасибо, я вообще мало пью, тем более в таком положении.