Тем более, когда в моей жизни появилась Вероника Маунтрой. Не скрою, я бы предпочел, чтобы она не обрушила свою любовь на мою голову. Но раз уж так получилось, почему бы не попытаться сделать ее счастливой? Кто знает, может быть, если бы Селин не вошла так крепко в мое сердце, я бы нашел в нем место для той, кто вскоре станет моей женой. Бедняжка Вероника! Она заслуживает настоящей любви, а не того дешевого подобия чувств, которое она получает от меня. Удастся ли мне обманывать ее всю жизнь?
6 Селин Дарнье
Еще на заре своей карьеры, когда я только начинала петь вторые (а то и третьи) роли в провинциальном марсельском театре, я часто слышала сетования ведущих солистов, вернее, солисток. Ах, нести бремя славы невыносимо! Толпы поклонников так и норовят разорвать любимую звезду на куски, репортеры преследуют по пятам, нигде нет покоя и счастья… Уже тогда я не очень-то верила в эти надуманные страдания и мечтала о блестящем будущем. С тех пор, как выяснилось, что у меня есть голос, и неплохой (стараюсь быть скромной по мере сил), я думала об оперной сцене. А уж если петь, то петь лучше всех. Быть лучше всех – вот мой девиз. Я уверена, если бы не он, никогда бы простой марсельской девчонке не стать той, кем она стала. Великой Селин Дарнье.
Теперь у меня есть все, о чем охали наши стареющие примадонны, да еще в стократном размере. И всемирная слава, и поклонники, и репортеры. Но я вовсе не страдаю от отсутствия покоя. Наоборот, меня тревожит, когда ко мне долгое время не чувствуется интереса. Публика очень изменчива, и, если не напоминать ей о себе время от времени, она быстро о тебе забудет. Конечно, всегда есть кучка истинных ценителей музыки и таланта, но я привыкла иметь армию поклонников, а не жалкую группу!
Что же касается счастья… Никто точно не знает, в чем оно заключается. Любовь? Дом? Дети? Семья? Карьера? Каждое можно оспорить. Я счастлива, когда выхожу на сцену и ощущаю, как зал восхищенно замирает при первых звуках моего голоса. Я повелеваю сердцами, я властвую, и кто докажет мне, что это не самое настоящее счастье? Я ни с одним человеком в мире не согласилась бы поменяться местами!
Хотя опера – это тяжкий труд. Ведь я не просто певица, я актриса. Я должна брать сложнейшие ноты и при этом помнить о партнерах. Быть естественной и пропускать через себя эмоции своих персонажей – вот мой ключ к успеху. Каждый раз на сцене я люблю, умираю, убиваю, ревную, рыдаю… В общем, Селин Дарнье – величайшая оперная актриса современности, как написали про меня в одном парижском журнале. Именно актриса, и я чрезвычайно горжусь этим.
А какой успех я имею у мужчин! Любая голливудская кинозвезда умерла бы от зависти, если бы знала все подробности. Во-первых, все мои поклонники – люди сплошь образованные и культурные. Они разбираются в искусстве, и многие из них по-своему тоже талантливы. Например, одно время за мной очень красиво ухаживал один художник, Ив Рокур. Надо же, я даже имя его запомнила… Симпатичный был юноша, только уж слишком угрюмый… Одним словом, меня повсюду окружают интересные, незаурядные мужчины, каждый из которых готов ради меня в огонь и воду. Мне остается только выбирать, кого осчастливить…
Какая-нибудь почтенная мать семейства назовет меня развратной, но я не верю в привычку, освященную законом. Когда любовь уходит (а она всегда это делает рано или поздно), лучше всего расстаться и сохранить приятные воспоминания. За этой любовью обязательно придет следующая, и так до бесконечности. Главное – не насиловать себя. Можно заставить себя работать, но любить – никогда. Когда-нибудь я обязательно напишу книгу о мужчинах и своих приключениях. Уверена, она тут же станет бестселлером. Но пока мне некогда записывать, со мной постоянно происходит что-нибудь восхитительное.
К примеру, полгода назад у меня появился таинственный поклонник, который присылал мне огромные корзины роз и безумно дорогие драгоценности. Ни визитной карточки, ни записки не прилагалось. Я терялась в догадках и подозревала то одного, то другого из своего постоянного окружения в этих сумасбродствах. Чудесное было время… Они ревновали и чуть ли не следили друг за другом! Луиджи был настолько зол, что однажды… Впрочем, это неважно. Я строила невероятные догадки и предвкушала встречу с щедрым влюбленным. Можно даже сказать, что я в него почти влюбилась – по крайней мере, он сумел меня заинтриговать настолько, что я ни о ком другом и не думала…
Личная встреча несколько меня отрезвила. Новоявленный Ромео оказался стар, толст и лыс. Но он был баснословно богат и смотрел на меня такими преданными восхищенными глазами, что я согласилась поужинать с ним в его загородном доме. Больше ничего, естественно, не было, ведь в то время (страшно вспомнить!) я всерьез собиралась замуж за Луиджи… Но сапфировый гарнитур, который мне подарил влюбленный промышленник, до сих пор занимает центральное место в моей коллекции украшений! Там только не хватает кулона, который, как мне кажется, бессовестно стащил Луиджи после очередной безобразной ссоры… Но об этом мне совсем не хочется вспоминать!
Конечно, в моей жизни есть и недостатки. Один из них – слишком напряженный график работы. У обычных людей есть выходные и праздники, отпуск, каникулы и что-то еще в этом роде. У меня нет ничего, сплошная работа. Репетиции, спектакли, разъезды – ни одной свободной минутки. Даже когда мне удается вырваться на какой-нибудь прием в мою честь, это скорее светская обязанность, а не развлечение.
Последние четыре года выдались особенно тяжелыми. Непрерывные гастроли – нечто невообразимое. Даже для человека с моей работоспособностью. Я люблю петь и всегда делаю это с удовольствием, но я тоже имею право на отдых! Мой директор, конечно, пришел в ужас, когда я объявила ему об этом. Слишком много театров жаждут заполучить ярчайшую звезду оперной сцены, чтобы она могла позволить себе перерыв в гастрольном графике. И готовы заплатить приличные деньги, лишь бы божественная Селин Дарнье вышла на сцену. Как будто все измеряется деньгами.
И все же он сумел разжалобить меня и выпросить месяц. Еще пара концертов в Италии, а потом наконец долгожданный Лондон. Как ни странно, я еще ни разу не выступала в Англии. А мне хочется охватить весь мир, чтобы моим голосом восхищались в каждой стране. Знают ли меня англичане? Наверное, лишь истинные ценители оперы, а их не так уж много.
Хотя, кажется, в Лондоне у меня есть как минимум один поклонник. Мишель… Не помню, как дальше. По-английски его зовут, естественно, Майкл, что несколько хуже, чем Мишель. Очаровательный молодой человек, но немного странный. Я уже очень давно не видела его, месяца три как минимум. А ведь, бывало, на каждом европейском концерте мне приносили от него мои любимые розы… Как он будет счастлив увидеть меня в Лондоне! Интересно было бы приблизить его к себе и посмотреть на его реакцию… Почему бы и нет? Сейчас мое сердце абсолютно свободно, Луиджи остался в далеком прошлом, и ничто не помешает мне обратить внимание на прелестного англичанина. И пусть он не совсем в моем вкусе, но все равно очарователен.
Но до Лондона еще Италия. Здесь меня всегда принимают очень хорошо, но Рим уже осточертел мне. К тому же очень велика вероятность натолкнуться на Луиджи. Кажется, теперь он не покидает пределы Вечного города, так что мне нужно быть особенно осторожной…
Луиджи был изумителен! Сейчас я могу говорить о нем спокойно. Ни в одном мужчине я не встречала такого сочетания наглости, безрассудства и полного безразличия к завтрашнему дню. Ему ни до кого не было дела, кроме самого себя, и даже я (как ни горько это сознавать) была для него на втором месте после его драгоценной персоны. Как я могла так долго терпеть его, не понимаю. Ни на секунду не обманывалась относительно его «благородного» происхождения и прочих притязаний; сразу знала, что передо мной – заурядный авантюрист. И все-таки разве перед ним можно было устоять? Восхитительный мужчина, горячий, неистовый, вспыхивает как сухой порох от одной искры. Человек действия, что думает, то и говорит. Недаром по матери я на четверть итальянка – знойные страсти Юга мне ближе, чем рассудительность Севера. Да и в искусстве без бурного заряда энергии никуда. Разве я смогла бы петь о жгучей любви, не зная, что это такое?
Ну и хлебнула я с Луиджи этой жгучей любви, до сих пор не могу опомниться. Пожалуй, ради разнообразия стоит присмотреться к другому типажу, менее страстному, но более порядочному. Благо в поклонниках у меня никогда не было недостатка!
Когда женщина молода, красива, умна и вдобавок талантлива, ей ничего не стоит вскружить голову любому. Вокруг столько серой бездарности, что ей даже стараться особо не придется – мужчины сами станут досаждать ей днем и ночью. Они любят все яркое и необычное, а что может быть ярче, чем, например, звезда оперной сцены?
Вначале меня удивляла страсть, которая разгоралась в мужчинах, впервые видевших меня в театре. Но потом я поняла, что в этом нет ничего странного. Мужчины не желают довольствоваться суррогатом после того, как узнали настоящую красоту.
Вначале меня удивляла страсть, которая разгоралась в мужчинах, впервые видевших меня в театре. Но потом я поняла, что в этом нет ничего странного. Мужчины не желают довольствоваться суррогатом после того, как узнали настоящую красоту.
Взять того же англичанина с горящими глазами. Наверняка до встречи со мной у него была обычная жизнь… Может быть, даже девушка, которую, как ему казалось, он любит. Но один-единственный вечер в театре, куда он пришел от скуки, по приглашению или из любопытства, меняет всю его жизнь. Больше он не принадлежит себе, над ним безраздельно властвует любовь… Разве это не прекрасно? О таком мечтает каждая женщина, вот только далеко не каждой такое суждено!
Решено – еду в Лондон. Пусть очаровательный Мишель думает, что из-за него. Он сойдет с ума от радости…
Вопреки стереотипам Лондон встретил меня ярким солнечным светом. Из окна такси, которое везло меня в отель, я полюбовалась всеми известными видами. Может быть, этот город поможет мне проникнуть в душу людей вроде Мишеля? Что заставляет его хранить все в себе и никогда не выставлять свои чувства напоказ? Все ли современные англичане похожи на Мишеля, или же он просто обломок прошлых времен, случайно попавший в наш век? Кажется, моя лондонская поездка обещает быть очень увлекательной…
После первого выступления я целый час прождала Мишеля в своей гримерной. Я еще на финальном поклоне рассчитывала увидеть его у сцены, но либо его там не было, либо я недостаточно внимательно смотрела. Не будет же звезда спектакля жадно разглядывать зрительный зал (который, кстати сказать, был полон)! Но уж после он обязательно заглянет ко мне, успокоила я себя и предупредила служащих, чтобы беспрепятственно пускали ко мне всех желающих.
Пришло несколько знакомых поздравить меня с первым концертом в Лондоне, вместе с ними – те, кто хотел со мной познакомиться. Я была очень мила. В мою гримерку заглядывают исключительно достойные люди. На этот раз мне представили одного графа, двух увлекающихся оперой банкиров, одного искусствоведа. Была с ними и женщина, какое-то непроизносимое имя с приставкой «леди». Как мне шепнули на ушко, весьма известная в Лондоне особа, в доме которой всегда собираются интересные и умные люди. Она так умильно поглядывала на меня, что я сразу догадалась, что она мечтает заполучить меня в гости. Почему бы и нет? Не знаю, принадлежит ли Мишель к числу знакомых этой дамы, но она, кажется, знает весь город!
Посетители немного развлекли меня. Болтали о разных пустяках и, само собой разумеется, восхищались моим пением и игрой. Кто сказал, что комплименты надоедают? Полная чушь. Я никогда не устану слушать восхваления в свой адрес, хотя они больше и не кружат мне голову.
Но Мишеля все не было. Неужели он не подозревает о моем приезде? Не может этого быть! Каждый культурный человек (или желающий им казаться) в курсе, что известная на весь мир Селин Дарнье приезжает в Лондон! Афишами с моим лицом увешан весь город. Он не мог их не заметить…
Объяснений было сколько угодно. Возможно, Мишель сейчас не в Лондоне, или с ним произошел какой-нибудь несчастный случай, или, и это самое страшное, его отвлекла от меня другая женщина… Но нет, это исключено. Достаточно только вспомнить его глаза, чтобы понять, что для других женщин в его сердце не найдется и крохотного местечка! Но почему же его нет…
Пустая болтовня моих поклонников начала мне надоедать. Хотелось остаться одной и немного отдохнуть, но они никак не желали уходить. Особенно усердствовала женщина, под конец я даже возненавидела ее манеру раскатисто «рэкать». Она говорила только по-французски, причем не очень хорошо, и этим ужасно меня раздражала. Я несколько раз пыталась ненавязчиво ее выпроводить, но, увы, она в упор не понимала намеков!
– Ах, мадмуазель Дарнье, Лондон так давно ждал вашего приезда, – сказала она мне раз десять.
Я вежливо улыбалась. С такими ценителями приходится быть особенно деликатной.
– А я никак не могла поверить, что вы действительно будете петь у нас! – продолжала она.
Я чувствовала, что этой женщине что-то от меня нужно, но не могла же я в лоб спросить ее об этом! Интересно, что она хочет? Мою подпись на каком-нибудь листе? Вклад в благотворительный фонд помощи бедным африканским детишкам? Бесплатный концерт? Автограф? Или…
– Завтра я устраиваю большой прием, – наконец призналась она. – Для всех нас была бы такая честь, если бы вы согласились прийти…
И ради такого пустяка я потратила на нее почти двадцать минут. Безобразие! По-моему, люди, которые желают куда-нибудь пригласить меня, должны отправлять свои приглашения по почте за полгода, а не занимать мое время.
– Благодарю вас, – улыбнулась я. – Я с удовольствием приду… Вот только не помню, есть ли у меня завтра концерт…
Мы обе знали, что завтра вечером я свободна. Она, естественно, выяснила это заранее, а я всегда держу в голове график своих выступлений. Но мне полагалось немного пококетничать.
После того, как приглашение было принято, английская леди не стала меня больше задерживать. Она попрощалась и ушла с торжествующей улыбкой, а я осталась одна с мужчинами. В мужском обществе я чувствую себя свободнее. Не надо ни на кого оглядываться и ни за кем следить.
– Теперь понятно, как Агата зазывает к себе в гости, – засмеялся молодой человек с длинным бледным лицом.
Агата – та самая настойчивая леди с плохим произношением.
– Она наседает на них до тех пор, пока они не сдадутся. Вы зря согласились, Селин. Там вам обязательно будет скучно, – продолжал он.
Я всего лишь пару раз видела этого юношу, что не мешало ему считать себя моим старым знакомым.
– Мне будет интересно посмотреть на английскую знать вблизи, – холодно заметила я.
Самое главное с мужчинами такого типа – вовремя поставить их на место.
– Знать? – хихикнул он. – Да их же почти не осталось. Во всей Англии найдется лишь пара-тройка чистокровных семей, включая королевскую. Сейчас можно жениться на ком ни попадя, не думая о чистоте происхождения…
А вот это было уже оскорбительно. В конце концов, мой отец торговал в Марселе тканями, как и мой дед и прадед. Однако я не считаю, что брак со мной был бы позором даже для принца!
– Сейчас, как и всегда, можно жениться по любви, – сказала я.
У него отвисла челюсть. Кажется, понял, что сморозил глупость.
– Все равно лучше бы вы провели вечер со мной, – самонадеянно произнес он. – Я бы показал вам Лондон с разных сторон…
Я кстати вспомнила, что об этом юноше мне говорили как о единственном наследнике большого состояния, и решила не злиться на него.
– Вместо прогулки по Лондону вы можете сопровождать меня на завтрашний прием, – позволила я. – Думаю, никто не будет против.
Бледная физиономия юноши расцвела краской удовольствия, лица остальных мужчин вытянулись. Так вам всем и надо. Не пытайтесь угадать, куда упадет мой благосклонный взгляд. В такие минуты я чувствую себя по меньшей мере королевой.
7 Вероника Маунтрой
День не заладился с самого утра. Что за издевательство! Еще вчера я была счастливейшей девушкой на свете, а сегодня мне хочется плакать от жалости к самой себе. Как сказал бы папа, из-за сущих пустяков. Но что мне делать, если я не обладаю его выдержкой!
Вчера состоялась моя официальная помолвка с Майком. Были приглашены все-все, в основном мои друзья и знакомые. Майк ведь так нелюдим, что ему и звать-то было почти некого. Он даже просил меня не устраивать пышную помолвку.
– Я бы хотел, чтобы мы отметили это событие в узком семейном кругу, – сказал он.
Я знаю, папа с ним согласился бы, если бы я не вмешалась. В узком семейном кругу? Чтобы потом весь Лондон судачил о том, что за моей «скоропалительной» помолвкой что-то кроется? Ни за что! Если бы Майк был моим признанным поклонником, если бы он давно и настойчиво добивался моей руки, в пышном приеме не было бы никакой необходимости. Но подруги и так едва поверили мне, когда я рассказала им о грядущей свадьбе. Не устраивать помолвку – значит только укрепить их подозрения. А ведь как приятно будет помозолить им глаза, прогуливаясь с Майком под руку в качестве его невесты… Элис Риччи подавится собственным злым языком, когда увидит нас вместе!
Что ж, я в своих ожиданиях не обманулась. Завистливых взглядов было хоть отбавляй. На самом деле я и не подозревала, что Майк так высоко котируется. За него стоило выйти замуж хотя бы ради того, чтобы все так называемые подруги позеленели от зависти! Но, конечно, для меня это не главное. Я так его люблю, что вышла бы за него, даже если бы от меня отвернулся весь свет!
Он был необычайно красив на помолвке. У него идеальная фигура и безупречный вкус, поэтому смокинг не висит на нем мешком, как на Уилле Блэксте, и не натягивается, словно вот-вот лопнет по швам, как на Сэме Уайверне. Разглядывая Майка, я начинаю понимать, что кроется за словами «дух старой Англии». Наверное, его предки были такими же выдержанными, безупречными и воспитанными. Майк ужасно несовременен. Как ни странно, это мне в нем очень нравится!