– Это девиз Береговой охраны, – кивнул Шейн.
Береговая охрана.
Подразделение вооруженных сил, в чьей юрисдикции находились как международные, так и внутренние воды. Береговая охрана могла потребовать отчета по любой смерти в открытом море…
– Майя?
Она повернулась к нему:
– Мне нужно, чтобы ты оказал мне еще одну услугу, Шейн.
Он ничего не ответил.
– Мне нужно, чтобы ты выяснил, кто возглавлял следствие по гибели в открытом море Эндрю Беркетта, – продолжала Майя. – Сдается мне, что это был офицер Береговой охраны по имени Том Дугласс.
Глава 17
Уложить Лили спать обычно было делом несложным. Майя много слышала о детях, которые превращали укладывание в постель в кошмар. К счастью, Лили к их числу не относилась. Казалось, она просто решала, что уже получила от дня все, что могла, и настало время оставить его в прошлом. Малышка засыпала, едва ее головенка касалась подушки. Р-раз! – и она уже спит. Но сегодня, после того как Майя устроила дочку в кровати, Лили потребовала:
– Читать!
Майя валилась с ног от усталости, но разве это не одна из радостей материнства?
– Конечно, зайка, что ты хочешь почитать?
Лили показала на книжку Деби Глиори. Майя принялась читать, надеясь, что чтение подействует на малышку как гипноз или скучный коллега и Лили быстро начнет зевать. Однако книга возымела эффект, прямо противоположный желаемому: это Майя начала клевать носом, а Лили тормошила мать, чтобы та не засыпала. В конце концов Майя с горем пополам все же дочитала историю. Она закрыла книжку и уже начала подниматься, как Лили затребовала:
– Еще читать!
– Все, зайка, уже пора спать.
– Я боюсь! – залилась слезами Лили.
Майя знала, что брать ребенка к себе в такой ситуации не рекомендуется, но все эти рекомендации для родителей не учитывают, что любой человек, даже родитель, когда он устал, будет искать самый легкий выход из положения. Малышка только что потеряла отца. Она, разумеется, еще слишком мала, чтобы полностью осознать этот факт, но не может подсознательно не чувствовать боли, не понимать, пусть и на своем, примитивном уровне, что теперь все не так, как раньше.
– Пойдем. – Майя подхватила дочку на руки. – Можешь поспать сегодня со мной.
Она отнесла Лили к себе в спальню и аккуратно уложила на ту половину кровати, которую раньше занимал Джо. Чтобы малышка не упала, она соорудила с краю импровизированное ограждение из подушек, а потом, немного подумав, для надежности разложила еще несколько штук на полу – на тот случай, если эта небольшая баррикада окажется недостаточной. Майя укрыла Лили одеялом и подоткнула его под подбородком, и на нее внезапно накатило мгновение чистого родительского счастья, знакомое всем, у кого есть дети, – когда тебя просто переполняет любовь к своему ребенку. Она несет тебя куда-то, и вдруг внутри у тебя что-то поднимается, и так хочется ухватиться за это ощущение. Но эта всеобъемлющая любовь, этот страх потерять то, что тебе дороже всего на свете, пугает иногда до паралича. И ты думаешь: как можно снова расслабиться, зная, насколько небезопасен этот мир?
Лили закрыла глаза и засопела. Майя сидела рядом, не шелохнувшись, глядя на личико дочери, и вслушивалась в ее глубокое, мерное дыхание. Так она просидела до тех пор, пока у нее не зазвенел мобильник, милосердно выведший ее из оцепенения.
Майя надеялась, что это Шейн со сведениями о Томе Дуглассе, хотя он и сказал ей, что не сможет заглянуть в армейское досье Дугласса раньше завтрашнего утра. Она схватила трубку и увидела на экранчике имя племянницы. В небольшом приступе паники – Алекса была еще одним человеком, которого Майя не могла потерять, – она поспешно нажала на кнопку ответа.
– Все в порядке?
– Э-э… да, – отозвалась из трубки Алекса. – А почему что-то должно быть не в порядке?
– Нет-нет, никаких причин нет. – Черт, пора приводить нервы в порядок. – Что случилось, дорогая? Тебе нужна помощь с уроками?
– Ага, думаешь, так бы я тебе и позвонила?
– Логично! – рассмеялась Майя.
– Завтра День футбола.
– Что-что завтра?
– Ну, это такое дурацкое мероприятие, которое устраивают у нас в городе. Все классы играют между собой в футбол, будут продавать всякую фанатскую атрибутику, можно будет попрыгать на батутах, покататься на каруселях и все такое. В общем, развлекуха для малявок.
– Ясно.
– Я знаю, ты сказала, что у тебя много дел, но я подумала, вдруг вы с Лили сможете прийти?
– А-а…
– Папа с Дэниелом тоже будут. У него игра в десять, а у меня в одиннадцать. А потом погуляем с Лили. Купим ей какую-нибудь зверюшку из шариков. Мистер Ронковиц, наш учитель английского, всегда делает такие для малышей. На каруселях ее покатаем. Я подумала, это будет весело. Мы по ней скучаем.
Майя покосилась на Лили, свернувшуюся калачиком у нее под боком. И вновь то самое чувство захлестнуло ее с головой.
– Тетя Майя?
Дэниел с Алексой двоюродные брат и сестра Лили. Дочка их обожает. Майе очень хотелось, чтобы они стали частью жизни Лили. Да что там, ей это и вправду очень нужно.
– Как хорошо, что Лили уже спит, – сказала Майя в трубку.
– Что?
– Если бы я сказала ей, что завтра она увидит своих братика и сестричку, она бы так обрадовалась, что не уснула бы до самого утра.
– Здорово! – рассмеялась Алекса. – Ну, тогда увидимся утром? На площади?
– Договорились.
– А, на всякий случай, чтоб ты знала: мой дурацкий тренер тоже там будет.
– Не волнуйся. Думаю, теперь мы с ним как-нибудь поладим.
– Спокойной ночи, тетя Майя.
– Спокойной ночи, Алекса.
Ночью Майю снова накрыло.
Звуки обрушились на нее, когда Майя пребывала на зыбкой грани между явью и сном. Грохот, крики, стрекот винтов, стрельба не желали стихать. Они звучали без перерыва, без умолку – лишь становились громче и настойчивей. Майя была уже не в своей постели. Но и не там, в пустыне, тоже. Она очутилась в пограничном мире между тем и другим, безнадежно застрявшая в нем, потерянная. Повсюду стояла тьма и был шум, непрекращающийся, бесконечный шум, который, казалось, исходил изнутри ее, как будто какое-то крохотное существо пробралось в ее черепную коробку и, вереща, пыталось острыми коготками проложить себе дорогу наружу.
Спасения ждать неоткуда. В голове у Майи не осталось ни единой разумной мысли. Не было ни сейчас, ни вчера, ни завтра. Все это должно прийти потом. Сейчас же не было ничего, кроме мучительной какофонии звуков, которые разрывали мозг. Майя прижала ладони к вискам и с силой сдавила их, точно хотела расплющить собственную черепную коробку.
Ее охватила паника.
Это был тот ужас, который способен толкнуть на что угодно, только бы…
…Господи, пожалуйста…
…только бы это прекратилось!
Майя не знала, длится все уже несколько минут или несколько часов. Этому не было ни конца ни края. Время утратило смысл в водовороте удушающих звуков. Оставалось лишь отдаться ему и попытаться удержаться на плаву.
Но в какой-то миг в этот ревущий ад проник новый звук, из другой, нормальной жизни. Казалось, он доносится из невообразимого далека. Он не сразу пробрался в ее сознание и обратил на себя внимание. Ему пришлось пробиваться сквозь какофонию других оглушительных звуков – один из которых, поняла вдруг Майя, уже начиная потихоньку возвращаться в реальность, был ее собственный крик.
Трезвон дверного звонка. Потом голос:
– Майя? Майя?
Шейн. Теперь он колотил в дверь кулаком.
– Майя?
Она разлепила глаза. Звуки не столько удалились, сколько насмешливо затихли, напоминая о том, что они могли и умолкнуть, но на самом деле всегда оставались где-то рядом, всегда с ней. Майе снова вспомнилась теория относительно того, что звуки не затихают, что если ты крикнешь в лесу и услышишь эхо, то это эхо просто становится все слабее и слабее, но никогда не исчезает полностью. Вот так же и ее звуки.
Они никогда не оставляли ее в покое по-настоящему.
Майя повернула голову влево, где должна была спать Лили.
Но ее там не было.
Сердце заколотилось у Майи в горле.
– Лили?
Стук в дверь и трезвон прекратились. Майя подскочила в постели и высвободила ноги из-под одеяла, но, когда попыталась подняться, у нее так закружилась голова, что она тут же рухнула обратно на кровать.
– Лили?! – снова закричала она.
Снизу донесся звук открывающейся двери.
– Майя?
Это был Шейн, только теперь уже внутри дома. У него был ключ, она сама дала ему на всякий случай.
– Я здесь! – Майя вновь попыталась встать, вторая попытка оказалась успешной. – Лили! Я не могу найти дочь!
Дом заходил ходуном: Шейн через ступеньку взбежал по лестнице.
– Лили!
– Все, нашел, – сказал Шейн.
Он появился на пороге с Лили на руках. Майю затопила волна облегчения.
– Она стояла на верхней ступеньке лестницы.
Личико Лили было залито слезами. Майя бросилась к ней. Дочка отпрянула, и Майя поняла, что малышку, судя по всему, разбудили материнские крики.
– Лили!
– Все, нашел, – сказал Шейн.
Он появился на пороге с Лили на руках. Майю затопила волна облегчения.
– Она стояла на верхней ступеньке лестницы.
Личико Лили было залито слезами. Майя бросилась к ней. Дочка отпрянула, и Майя поняла, что малышку, судя по всему, разбудили материнские крики.
Майя замедлила шаг и заставила себя улыбнуться.
– Все хорошо, зайка.
Малышка уткнулась лицом Шейну в плечо.
– Прости, Лили. Маме приснился страшный сон.
Лили обняла Шейна за шею. Тот посмотрел на Майю, даже не пытаясь скрыть жалость и тревогу. У Майи защемило сердце.
– Я звонил, – сказал он. – Но ты не взяла трубку.
Майя кивнула.
– Эй, – преувеличенно бодро произнес Шейн. Это было настолько не в его духе, что даже малышка Лили почувствовала фальшь. – А давайте-ка все вместе пойдем вниз и позавтракаем? Ну, что скажете?
Вид у Лили по-прежнему был настороженный, но она быстро приходила в себя. Так уж устроены дети. У них невероятный запас жизненных сил. Майе подумалось, что не всякий солдат может похвастаться такой способностью к восстановлению.
– Ой, а знаешь что? – вспомнила Майя.
Лили настороженно посмотрела на мать.
– Мы с тобой сегодня идем на праздник с Дэниелом и Алексой!
Глаза малышки восторженно распахнулись.
– Там будут карусели и воздушные шары…
Майя продолжала расписывать Лили чудеса Дня футбола, и в считаные минуты остатки ночной бури рассеялись в свете нового дня. Во всяком случае, для Лили. Но Майя чувствовала ледяную руку страха куда дольше, и главным образом потому, что она успела коснуться ее дочери.
Что она наделала?
Шейн не стал спрашивать, все ли с ней в порядке. Он сам все понимал. Как только они усадили Лили завтракать и перебрались туда, где малышка не могла их слышать, он задал Майе всего один вопрос:
– Совсем плохо было?
– Я в полном порядке.
Шейн молча отвернулся.
– Что такое?
– Ложь с каждым разом дается тебе все проще и проще.
Он был прав.
– Да, совсем, – призналась Майя. – Теперь ты доволен?
Шейн вновь повернулся к ней. Ему явно хотелось ее обнять – Майя это видела, – но между ними так было не принято. А жаль. Ей бы сейчас это не помешало.
– Тебе надо с кем-то поговорить, – сказал Шейн. – Может, с Ву?
Ву был психиатром из Ассоциации ветеранов.
– Я ему позвоню.
– Когда?
– Когда все закончится.
– Что – «все»?
Она ничего не ответила.
– Теперь это касается не только тебя, Майя.
– В смысле?
Он глазами указал на Лили.
– Это запрещенный прием, Шейн.
– Очень жаль. У тебя есть дочь, и ты теперь растишь ее в одиночку.
– Я займусь собой.
Майя взглянула на часы. Девять пятнадцать. Она попыталась припомнить, когда в последний раз случалось такое, чтобы она проснулась позднее, чем без двух минут пять, но так и не смогла. И мысли о Лили тоже не давали покоя. Что же все-таки произошло? Ее дочь проснулась и слушала, как кричит мать. Пыталась ли малышка разбудить ее или просто сжалась в комочек от испуга?
Что же она за мать?
«Смерть ходит за тобой по пятам, Майя…»
– Я займусь собой, – повторила она еще раз. – Просто мне сейчас нужно разобраться со всем этим.
– И под «разобраться со всем этим» ты подразумеваешь «выяснить, кто убил Джо»?
Майя ничего не ответила.
– Кстати, ты была права, – бросил Шейн.
– Относительно чего?
– Потому я и здесь. Ты просила меня узнать про службу Тома Дугласса в Береговой охране.
– И?..
– Он отслужил четырнадцать лет. Там-то он впервые и приобщился к охране правопорядка. Именно он отвечал за расследование гибели Эндрю Беркетта.
Бабах! Это вполне логично. И нелогично одновременно.
– Ты знаешь, к каким выводам он пришел?
– Смерть в результате несчастного случая. Если верить его рапорту, Эндрю Беркетт упал за борт ночью и утонул. Скорее всего, дело не обошлось без алкоголя.
Они какое-то время стояли молча, переваривая эту информацию.
– Что за хрень происходит, Майя?
– Я не знаю, но собираюсь это выяснить.
– Каким образом?
Майя быстро вытащила телефон и набрала домашний номер Дугласса. Трубку никто не снял. Майя оставила на автоответчике сообщение: «Я знаю, за что Беркетты вам платили. Перезвоните мне».
Она продиктовала номер своего мобильника и нажала на кнопку отбоя.
– Откуда ты узнала про Дугласса? – спросил Шейн.
– Не важно.
– Правда?
Шейн поднялся и принялся расхаживать туда-сюда. Не нужно было знать его так хорошо, как знала Майя, чтобы понять, что это не к добру.
– В чем дело? – спросила Майя.
– Я сегодня утром позвонил Кирсу.
Майя закрыла глаза.
– Зачем тебе это понадобилось?
– Гм, даже и не знаю. Наверное, потому, что вчера вечером ты обвинила его в довольно серьезных делах.
– Не я, а Каролина.
– Это не важно. Мне хотелось составить представление о том, что он за человек.
– Ну?
– Он мне понравился. Думаю, он честный парень. А вот Каролина ведет какую-то игру.
– Ладно, забудь.
Шейн издал трубный звук, вроде того, какой раздается в телевикторинах, когда игрок дает неверный ответ.
– Что такое?
– Прости, Майя, это неправильный ответ.
– О чем ты вообще?
– Кирс отказался делиться со мной следственной информаций по делу Джо, – продолжал Шейн. – Как на его месте и должен был поступить любой хороший полицейский, который играет по правилам и не берет взяток.
Майя поняла, к чему все идет, и ей это не понравилось.
– Но, – Шейн поднял вверх палец, – он счел допустимым сообщить мне об определенном инциденте, который не так давно произошел у тебя в доме.
Майя покосилась на Лили.
– Он рассказал тебе про скрытую камеру.
– В точку.
Шейн ждал ее объяснений. Она не стала ничего объяснять. Они долго стояли, молча глядя друг на друга. Шейн нарушил молчание первым:
– Почему ты ничего мне не рассказала?
– Я собиралась.
– Но?..
– Но ты и так считаешь, что я не в себе.
Шейн снова издал этот свой раздражающий трубный звук.
– Неверно. Может, я и считаю, что тебе нужна помощь…
– Вот именно. Ты уже весь мозг мне вынес, чтобы я позвонила Ву. А что бы ты подумал, если бы я сказала тебе, что видела на скрытой камере моего убитого мужа?
– Я бы тебя выслушал, – ответил Шейн. – Выслушал бы и попытался помочь докопаться до истины.
Майя знала, что он говорит искренне. Шейн взял стул, придвинул его к ней и сел.
– Расскажи мне, что произошло. Только в точности.
Скрытничать дальше смысла не имело. Майя рассказала Шейну про камеру, про то, как Изабелла пшикнула ей в лицо перцовым спреем, про пропавшие вещи Джо и про свой визит в жилой комплекс к обслуге Беркеттов, где жила Изабелла.
Когда она закончила, Шейн сказал:
– Я помню ту рубашку. Если ты все это вообразила, почему она исчезла?
– Кто знает?
Шейн поднялся и двинулся к лестнице.
– Куда ты?
– Пойду загляну к нему в шкаф, посмотрю, там она или нет.
Майя хотела было возразить, но в этом был весь Шейн. Он должен был все проверить сам. Она ждала. Пять минут спустя Шейн вернулся.
– Нету, – объявил он.
– Что ничего не доказывает, – добавила Майя. – Ее может не быть в шкафу по миллиону причин.
Шейн снова сел напротив нее и принялся пощипывать нижнюю губу. Прошло пять секунд. Потом десять.
– Давай рассуждать логически.
Майя молча ждала.
– Помнишь, что сказал генерал Демпси, когда приезжал в лагерь? – спросил Шейн. – Про предсказуемость во время военных действий?
Майя кивнула. Генерал Мартин Демпси, председатель Объединенного комитета начальников штабов, сказал, что из всех областей человеческой деятельности самой непредсказуемой являются военные действия. Единственное непреложное правило состоит в том, что никогда нельзя знать заранее, что может случиться в бою. Нужно быть готовым ко всему, даже кажущемуся невозможным.
– Так что давай разберем ситуацию, – начал Шейн. – Допустим, ты действительно видела на видео Джо.
– Он мертв, Шейн.
– Я понимаю. Но… давай просто попробуем построить логическую цепочку. Чисто в порядке упражнения.
Майя закатила глаза, но возражать не стала.
– Так. Значит, подключаешь ты эту свою камеру – к чему? К телевизору?
– К ноутбуку. Из камеры вынимается карта памяти и вставляется в ноутбук.
– Да, точно. Карта памяти. Это ее Изабелла забрала после того, как пшикнула в тебя из баллончика?
– Да.
– Ладно, значит, вставляешь ты карту памяти в ноутбук. И видишь Джо, который играет с Лили на диване. Давай исключим очевидное. Это ведь была не старая запись, так?
– Так.
– Ты уверена? Ты сказала, что Эйлин дала тебе камеру после похорон. Но не мог кто-нибудь загрузить на камеру старую запись? Сделанную еще до того, как Джо убили?
– Нет. На Лили была именно та одежда, которую я надела на нее с утра. И угол съемки был правильный, она была сделана именно с того места на каминной полке, где стояла рамка, и направлена на диван. Понятно, что над записью поколдовали. Иначе и быть не может. Джо туда вставили, я не знаю, «Фотошопом» или чем-то еще. Но это не была старая съемка.