— Не могли! — прикрикнула на нее Татьяна, трижды поплевала себе через левое плечо, кривобоко перекрестилась и уставилась на Дашу, как на прокаженную. — Дура, что ли! Его не могли убить сразу по нескольким причинам! Первая — то, что никто не мог знать об этих деньгах!
«Я знала!» — хотела было возразить Даша, но промолчала. Она ведь не знала ничего конкретного о том, когда, где, кому будут они передаваться. Будут ли это наличные или банковский перевод. Хотя не факт, что Лешка не мог быть с кем-то более откровенным.
— Вторая причина, что никто не мог знать об этих деньгах! — повторилась Татьяна и сделала очередную неудавшуюся попытку перекреститься. Рука ее не слушалась, все время соскальзывая на колено. — Этот факт держался в глубокой тайне. Узнай кто об этом, у нас бы такое началось!
— Какое?
— Да нас бы разнесли за час! От нас бы камня на камне не осталось, узнай обманутые вкладчики, что мы кому-то возвращаем деньги!..
— А вы их все же обманывали? — не хотела, да ахнула Даша. — Бедные люди!
— Совсем они даже и не бедные, — возразила та.
Пошарила глазами по столу. Обнаружила с кислой гримасой, что водки в бутылке почти не осталось, и потянулась тут же к своей сумке, лежащей у нее в ногах.
— Какие же они бедные, если могут смело заплатить по триста, четыреста, пятьсот тысяч? На паперти такие средства не подают, знаешь. — Татьяна впилась крепкими зубами в этикетку на бутылочном горлышке, оторвала ее, открутила пробку и щедро плеснула в свой стакан. — Может, они слегка наивные, эти люди, я не знаю, но не бедные, это точно! Так вот, милая, возврат денег одному из обиженных клиентов, который, черти бы его побрали, оказался чрезвычайно влиятельным, держался в строжайшей тайне. Никто, кроме меня, Лешки и нашего бухгалтера, об этом не знал. Даже мой благоверный, хотя он у меня лицо посвященное! Вот скажи, как могли обокрасть Лешку, а потом, упаси господи, убить его, если никто об этом не знал!
— Знает один — не знает никто, знают двое — знает свинья, — вспомнила Даша изречение, смысл которого стал ей понятен только теперь.
— Ага! Понятно! Понятно, на кого ты намекаешь, мерзавка. — Татьяна зашлась мелким противным смешком. Но тут же оборвала его и глянула ей в переносицу тем самым взглядом анаконды, которого так боялась и ненавидела Даша. — Только мне пропажа этих денег — смерти подобна! Я заняла их под проценты, понимаешь, что это такое?! Что возврат их неизбежен, а счетчик начнет тикать уже вчера! Про бухгалтера и говорить нечего, он со мной со дня основания нашего «Голиафа». Он повязан так, что… Короче, одному Лешке и выгодно, выходит.
— Почему только ему?
Даша снова ничего почти не понимала и, разумеется, отказывалась верить, что ее брат способен сбежать с миллионом рублей непонятно куда. Не такие уж великие деньги по теперешним временам. И если сбежал, то на кого он оставил своих сыновей, а ее?..
— Потому что я не позволяла ему встречаться с его лахудрой!
— Кто такая?
Час от часу не легче! Ни о какой лахудре Даша слыхом не слыхивала и даже не подозревала никогда. Вот насчет связи с Татьяной, здесь нет-нет да и закрадутся подозрения, но чтобы кто-то еще…
И вот тут-то ей стало не по себе. Да так не по себе, что внутри, перестав дрожать, моментально все окаменело. Неожиданно вспомнился Лешкин визит, на пару с Королевым. О каком таком успехе говорил тогда ее брат? Что имел он в виду?
Он, помнится, ввалился к ней в квартиру с полным пакетом бутылок и продуктов и прямо с порога заявил, что они сейчас станут обмывать его успех. Обмывать или праздновать? А, какая теперь разница. Речь шла именно об успехе! Но потом она, зациклившись на госте, который непременно должен был к ним пожаловать, упустила это из виду. И еще…
Лешка, конечно, все эти годы не был скупым по отношению к ней, но откуда, скажите, у него могли появиться деньги на ее поездку в Париж?!
— Кто такая, говоришь? А Варька тебе разве не рассказывала? — Татьяна, в очередной раз сделавшись на мгновение трезвой, оглядела Дашу с насмешливым превосходством. — Курица ты, Дашка! Живешь в какой-то непонятной скорлупе, вылепленной твоим братом, и думаешь, что все так именно и есть, как он тебе преподносит. Разве они при тебе никогда не скандалили: твой брат и его жена?
— Скандалили, конечно, но… — Даша недоуменно пожала плечами. — Но все скандалят! И потом, никогда дальше скандала это не заходило. И Варька только тебя подозревает на роль Лешкиной пассии, а ни о какой другой…
— Врет, — тут же перебила ее Татьяна, вымазав себе безобразно рот помидорной долькой в майонезе. — Врет твоя Варька. Все она знала и предпочитала меня на роль Лешкиной любовницы, чем ту молодую соблазнительницу. Ух и ушлая девчонка, скажу я тебе. Ничему не удивлюсь, узнав, что это она подбила твоего братца на побег с деньгами.
Скорлупа, которую, по словам Татьяны, вылепил ей для удобства Лешка, лопалась, трещала и отваливалась кусками. Теперь все ее страхи перемешались с болью, разбавились дикой обидой и подозрительностью, и все это ныло, ныло, ныло внутри.
У Лешки была молодая любовница. И он от нее это тщательно скрывал.
Варька знала о существовании молодой соперницы. Но предпочла об этом умолчать, направив весь свой гнев на Татьяну.
У Лешки в кейсе имелся миллион рублей, и он…
Нет, просто язык не поворачивался сказать о том, что он скрылся вместе с деньгами и молодой любовницей в неизвестном направлении! Ну не дурак же он совершенный. Знает же, что его будут искать по всем направлениям.
— Кто?! Кто станет искать, дурочка?! Крутому тому по барабану, кто конкретно ему деньги доставит, заплатить-то должна я! В милицию я звонить не стану, это может повлечь за собой нежелательное разбирательство, в результате которого я могу очень быстро оказаться за решеткой. Ну, ты, наверное, знаешь все наши тонкости… — Татьяна пьяно захныкала, неуверенно постукивая кулаком по столу. — Он все продумал! Все!!! Меня ему бояться нечего! Кто я такая? Всего лишь обманутая им баба. Могут вообще сказать, что я его оговариваю из ревности. А мне теперь каюк, Дашка… Что делать станем, а? У меня же, кроме тебя, нет союзников.
Оп-па! Она в союзниках? С какой это стати?! И что она может?!
— Ты сможешь уговорить его вернуть мне деньги и… — Татьяна всхлипнула, теперь уже непритворно. — И уговорить вернуться ко мне, Даш. Варька-то мне не соперница, понимаешь? Варька — это все фигня. А вот эта Лили! Эта голожопая танцовщица… Против нее у меня нет никаких аргументов! Никаких! Против Варьки у меня есть тело. А против Лили… А теперь нет даже и денег. Мне ведь дом придется заложить, если Лешка не объявится в течение недели, Даш! Найди его, прошу!!! Найди, или я пропала!!!
Татьяна убралась от нее только через час. Она ныла, гундосила без конца о своей несчастливой доле и то и дело призывала Дашу подключаться к поискам, которые уже рьяно ведут ее верные псы-охранники.
Один из них вскоре нарисовался в Дашиной квартире. Дежурно смерив отстраненным взглядом ее исхудавшую фигурку с головы до ног и не найдя в ней ничего для себя примечательного, он тут же переключил все свое внимание на хозяйку, пытаясь уговорить ее вернуться домой.
Та капризничала, сбрасывала с ног сапоги, тот упорно надевал ей их снова. Сцена повторялась и с курткой, и с шарфом. Даша, устав смотреть на всю эту канитель, принялась убирать со стола. Она успела перемыть все стаканы, чашки и тарелки, собрать в пакет пустые бутылки и упаковки из-под сока, когда Татьяну наконец настырный охранник вывел с кухни в прихожую. Даша вышла следом.
— Дашка, найди мне его, слышишь! — завопила та неожиданно громко, когда уже открыла дверь на лестничную площадку. — Найди мне эту паскуду! Обещаешь?!
Она не успела ничего ответить. За Дашу ответил охранник, глянув на нее удавом.
— Или найдем его мы, — пообещал он с присвистом и ушел, выволакивая Татьяну из квартиры.
Сейчас бы полежать, укрывшись с головой одеялом. Полежать и ни о чем не думать. Ни о Лешкином возможном воровстве и бегстве. Ни о том, что ее он обманывал точно так же, как и всех остальных. Ни о том еще, что ему за это может быть. Ни о чем не хотелось думать, но разве получится! Разве позволят!
Стоило убраться Татьяне, стоило Даше присесть на свой диван в гостиной, как позвонила Варька. Та просто захлебывалась рыданиями, трактуя свои обрывочные сновидения.
— Я уже и маме с папой позвонила! Уже и на работе отпросилась, просто не знаю, что делать дальше.
— Варь, ты бы поспала еще, а, — оборвала не очень вежливо плач невестки Даша.
— Зачем? — икнула та.
— Может, еще что приснится! — И она отключила телефон.
Нет, ну разве можно быть такой бестолковой, а! Такой бестолковой и… неискренней. Хныкать хныкала, а ведь так ни разу о Лили и не обмолвилась ни словом. Кто же она такая — эта загадочная девушка, перед которой даже у Татьяны опускались руки, перед которой даже у нее не хватало влияния и обаяния, а Татьяна-то была чудо как хороша? Кто она?
Кажется, Татьяна говорила, что та танцовщица? Это уже хорошо. Это уже координаты. И танцовщица голозадая? Это еще лучше, поскольку в их городе всего лишь два стриптиз-бара. Значит, круг Дашиных поисков прилично сужается.
А она собралась все же искать? Собралась, а как же! Ей надо найти этих голубков первой. Прежде чем их отыщут другие, жаждущие крови!..
Глава 7
В первом стриптиз-баре, куда Даша отправилась, едва успев снова натянуть поверх толстого свитера объемную куртку, ее ждало разочарование. Бар был закрыт на ремонт. Так, во всяком случае, значилось на картонной табличке, по которой вкривь пробежалась лаконичная надпись, сделанная черным маркером.
Во втором ее встретили открытыми дверями, пускай и не совсем любезно.
— Никаких сведений о своих сотрудницах мы не раздаем, — с пафосом ответил ей замызганный гардеробщик и отвернулся, забурчав достаточно громко, не себе под нос, а скорее ей в уши: — Ходят тут всякие, а чего ходят! Может, маньяки какие ходят! Может, наших девочек присмотрели себе в жертву! За границей вон проституток убивают? Убивают! Может, и за наших решили приняться!..
Пришлось Даше пускать в ход самый веский из всех аргументов, хотя не так уж ими были полны ее карманы и кошелек.
Гардеробщик не сразу сменил свой ворчливый гнев на милость. Он какое-то время все еще с неудовольствием рассматривал Дашу, потом сотню, предложенную ею и все еще торчащую из ее пальцев. Прикидывал и так и эдак, потом с кислой миной выхватив купюру, спросил:
— Ну, чего тебе, чего?
— Меня интересует Лили, — быстро проговорила Даша и следом за гардеробщиком опасливо оглянулась на вход в заведение, там слышался какой-то оживленный разговор, и он заметно становился громче, стало быть, говорившие вот-вот войдут в заведение. — Танцовщица Лили! Есть у вас такая?
— Лили? — Недовольный взгляд гардеробщика поднялся к подвесному потолку, потом пробежался по стенам, соскочил на стулья, ровным рядом расставленные в вестибюле вдоль стен. — Нет, не припомню. Лайла есть. Милена имеется. Лили… Нет, нет у нас такой точно. Может, в соседнем баре?
— Так там ремонт, — поскучнела Даша. — На двери записка, что ремонт.
— Так внутри работы ведутся, раз есть записка, — сообразил гардеробщик, — вот и войди туда, там и узнаешь.
Сказал и тут же забыл о ней, обратив все свое внимание на группу вновь вошедших. Суетливо принимал у них плащи, куртки и шарфы. Подобострастно улыбался, кивал, без стеснения комкая предложенные купюры за услужливость и таская их в свой нагрудный карман.
Даше пришлось снова возвращаться туда, где танцовщицы были вынужденно отправлены в отпуска в связи с ремонтом.
— Да никакой тут не ремонт! Какой, к чертям, ремонт, если налоговая ходу не дает! Кто-то с кем-то поссорился, как у Гоголя покойного, а у холопов и холопок чубы трещат, — выругался дворник, которого она выловила на задворках и которому тоже сунула денег. — И Лили у нас имеется, только не танцует сейчас никто, вишь, что творится-то.
Как отыскать Лили в большом городе, дворник не знал. Но пообещал сделать все возможное, если Даша, в свою очередь, добавит к той сотне, что дала, еще парочку.
Выбора не было. Пришлось раскошеливаться.
Дворник нырнул в узкую железную дверь закрытого стриптиз-бара и как сквозь землю провалился.
Прошло полчаса, тот не появлялся. Час, второй, третий, того все не было. Она истомилась, устала, вспомнила некстати, что ничего почти не ела сегодня, и тут же, как по заказу, заурчало в желудке. Тут же, как по заказу, ее начало знобить, хотя и одета была достаточно тепло.
Не хватало еще снова заболеть, подумалось ей досадливо, тогда летят ко всем чертям ее запланированные поиски. Трижды хотела уйти. Доходила до угла здания, но возвращалась. И потраченного времени и денег было жаль. А вдруг уйдет, а дворник этот вернется!
Вернулся все же! Вернулся, каналья, причем в изрядном подпитии, но с извинениями.
— Прости, девка, так вышло, — пробормотал он и сунул ей в руки скомканное в салфетке пирожное. — На вот, съешь, небось проголодалась. А я пока Иваныча уломал, пока ухандокал на него весь свой денежный запас… На вот тебе адрес Лильки этой.
— Какой Лильки? — не сразу поняла Даша, незаметно от дворника швырнув пирожное подальше в бурьян, которым зарос весь задний двор заведения.
— Такой, какую искала, — разулыбался мужик и головой мотнул по-лошадиному. — Это они на сцене с голыми титьками и задницами все Жаклины да Симоны, а в настоящей жизни, как портки наденут, там сразу Симки, Жанки и Лильки. Лили твоя Лилька и есть, так вот. Иди уже, а то на меня дюже кое-кто косился, пока Иваныча у барной стойки уламывал. Иди, иди…
Даша быстро ушла, сжав в кулаке бумажку с адресом Лильки Громыхиной, носившей ласковое сценическое имя Лили. Той самой Лили, ради которой ее брат, возможно, совершил преступление.
Улица Корчмная, непонятно с какой стати так названная, поскольку там отродясь — если верить летописцам — не бывало ни одной забегаловки. Ничего, кроме рыночных площадей и павильонов с цветами. Захочешь перекусить, поезжай через три остановки на Вахитина, там шагу не ступишь — кафешка на кафешке. А на Корчмной — только шумные торговцы да три ряда забытых богом и плановым строительством двухэтажных развалюшек с окнами-бойницами.
В одном из таких домов Лили и должна была снимать квартиру, если верить словам дворника и неведомого Даше Иваныча.
Дом нашелся сразу. Квартира тоже без особого труда. Но Лили, к величайшему ее сожалению, дома не было. За дверью кто-то постоянно ходил, кашлял и орал простуженным женским голосом, что Лилька как дня два свалила с квартиры, прихватив все шмотки, и с тех пор не объявлялась.
— Откройте дверь, пожалуйста! — взмолилась Даша минут через десять бесполезных уговоров. — Мне очень нужно!
— Нужно ей! — снова кашель. — А мне ни хрена не нужно с ее проблемами развязываться! Она натворила дел и свалила, а мне теперь расхлебывай, да!!!
— Пожалуйста, я Лешина сестра, он тоже пропал, откройте!!! Может, они вместе, откройте!!!
И Даша принялась пиночить хлипкую дверь. И себя было жаль, и потраченных денег. Потратилась на необязательную Лили, которая… которая и в самом деле, кажется, сбежала вместе с Лешкой.
— И ничего не вместе, — возразила ей кудлатая девица почти двухметрового роста, открыв дверь и за шиворот втянув Дашу в квартиру.
Сначала, правда, обматерила на чем свет стоит и даже подзатыльник отвесила за хулиганскую выходку.
Дверь-то ни при чем. Она же денег стоит, разобьет ее, кто платить станет? А квартирная хозяйка с нее же спросит, не с кого-нибудь.
— Лильку кто-то раньше из дома вывез, — проговорила девица, кутаясь в старенький пуховый платок и кашляя беспрестанно. — Я поначалу тоже подумала, что Леха… Постой! Лили тоже вроде сказала, что Леха за ней прикатил. Типа, позвонил ей и вызвал на улицу. Она шмотье схватила с койки. Там шмотья-то — плед да пара юбок… А потом уже Леха вваливается. Я ему — ты чего это за ней во второй раз?
— А он?
— А он побледнел весь, затрясся и помчался вниз по лестнице, аж перила загудели. Курить у тебя случайно нету, а? — с тоской в покрасневших воспаленных глазах поинтересовалась длинноногая девица. — Нет? Жаль… Ни денег, ни курева. Лилька обещала подкинуть, как устроится, а как уехала — ни слуху ни духу.
— А куда они собирались уехать?
История, рассказанная соседкой Лили Громыхиной, Даше совершенно не понравилась. Веяло от нее зловещим подтекстом. Много хуже, чем нарисовала ей сегодня утром Татьяна.
По версии Лешкиной начальницы, Лешка прихватил из кассы миллион российских рублей, предназначенных для возврата первого взноса одному из клиентов. Попутно прихватил свою голозадую танцовщицу и скрылся в неизвестном направлении, заранее зная, что ему за его подлую выходку вряд ли что будет. Татьяна в милицию не станет обращаться по ряду причин, связанных с ее не вполне законной деятельностью. Обманутому клиенту до их с Лешкой разборок нет никакого дела. Ему лишь бы деньги вернули, а кто и как — без разницы.
Все вроде бы продумано, гладко и без возможных последствий, не считая угрызений совести, но…
Но Лили, как оказалось, забрал кто-то из дома несколькими минутами раньше, чем приехал за ней Лешка. А Лили выходила из дома, пребывая в твердой уверенности, что это именно ее Лесик — так она его называла — за ней прикатил.
Кто ее забрал?!
Лешка приехал, обнаружил пропажу и в сильном волнении умчался прочь.
Где он теперь?! Куда убежал?! Нашел ли свою Лили?!
И еще один немаловажный вопрос: где теперь деньги, которые были у него в кейсе?!
— Гм-мм… — Девица почесала кудлатую голову и с сочувствием протянула: — История перестает быть занимательной, Дашка.