Лешка приехал, обнаружил пропажу и в сильном волнении умчался прочь.
Где он теперь?! Куда убежал?! Нашел ли свою Лили?!
И еще один немаловажный вопрос: где теперь деньги, которые были у него в кейсе?!
— Гм-мм… — Девица почесала кудлатую голову и с сочувствием протянула: — История перестает быть занимательной, Дашка.
Гнев на милость та сменила после того, как Даша вызвалась сбегать на рыночную площадь за сигаретами, а заодно купить и картошки с хлебом. Валентина, так звали соседку Лили, не ела вторые сутки.
Даша вернулась с пачкой «Честера», килограммом картошки, буханкой хлеба, литровой банкой соленых помидоров и палкой недорогой колбасы. Пока Валентина жадно захлебывалась дымом возле распахнутого настежь окна, Даша начистила и поставила варить картошку, нарезала колбасы с огурцами, поставила щербатые тарелки на шаткий стол в грязной кухне и позвала:
— Давай иди, покушай, да поговорим. Что-то сдается, одной мне ни за что не справиться со всей этой историей. Варька стенает и проваливается в сны, в которых ей спасение. Татьяна устранилась по причине глубокой оскорбленности и печали. Охранники вроде что-то такое делают, но лучше бы они его не нашли. Лучше мне быть первой. А больше… А больше у меня никого и нет в союзники.
— А Варька у нас кто? — промычала Валентина с набитым ртом.
Вот и пришлось ее посвящать в детали семейных проблем и разногласий. Валентина слушала ее очень внимательно, давясь попутно горячей картошкой с огурцами, колбасу она смолотила чуть раньше. Еще тогда, когда картошка только-только подходила в кособокой кастрюльке на чахлом огне электрической плитки.
И вот в финале, когда Даша начала задаваться вопросами, Валентина выдала:
— История перестает быть занимательной, Дашка.
— Она давно уже перестала быть такой. Она изначально таковой и не планировалась, раз уж речь зашла о таких деньгах! — Даша вздохнула, покачав головой. — Мне сложно представить, что Лешка мог пойти на воровство! Он же… Он же не был таким…
— Лили могла уговорить покойника, — резонно возразила ей Валентина, потянулась, хрустнув почти двухметровым скелетом, снова закурила прямо за столом и задумчиво так говорит: — Хотя… хотя не припомню, чтобы Лили хвалилась мне про миллион. Трепаться она любила, спасу нет, но вот чтобы про миллион… Нет, не помню. Что-то тут не так.
— Что?
— А черт его знает! Тут что-то одно из двух… Либо решение сбежать с этими бабками у них возникло очень спонтанно, так что она не успела никому разболтать, и они все же с ними убежали. Либо… — Валентина глянула на нее с жалостью, раздумывая, говорить или не говорить дальше, но потом все же закончила начатую фразу: — Либо их укокошили, Дашка, да. Другого никакого объяснения их отсутствию у меня нет. Он бы позвонил тебе, так ведь? Он же любил тебя, говоришь?
— Любил, — поддакнула Даша и тут же всполошилась. — А почему любил?! Почему любил?! Он меня и до сих пор любит! Чего ты его хоронишь раньше времени!!!
— Я реалистка, — пожала худыми плечами Валентина, затушила окурок в недоеденной картошке и снова с отвратительным хрустом потянулась. — Если люди пропадают, то не находятся по двум причинам: или не хотят, чтобы их нашли, или их уже нет. Не позвонить тебе он не мог, твой Лесик, обязательно позвонил бы, будь он жив.
— Да пошла ты! — не выдержала Даша, подхватила с табуретки свою сумку и выскочила из квартиры на лестницу.
Ничего нового Валентина не сказала. Она тоже так думала, и думала последние два часа все чаще и чаще. Озвучивать просто боялась, казалось, стоит произнести это вслух, так оно непременно случится. Но не признаваться же было в этом совершенно постороннему человеку!..
Рыночная площадь гудела гигантским ульем. Горы чистой, будто нарочно отмытой картошки. Морковка крепкая, оранжевая, сочная даже на вид. Банки с огурцами, помидорами, грибами. Предприимчивые старушки суетливо зазывали покупателей, заискивающе улыбались и тут же шипели в спину недоброе, если их товар был обделен вниманием. Чуть дальше темноволосые смуглые торговцы с пронзительно-черными глазами перекладывали с места на место крепенькие помидоры. Фасовали по красивым крохотным пакетикам хвостатую редиску. Отмахивались от назойливой мошкары, снующей над разноцветными виноградными гроздьями.
Запах, сильно сдобренный осенней прохладой, стоял умопомрачительный. Не то что летом, когда ароматная пряность разбавляется приторной вонью гниения.
— Красавица! Почему такой грустный! Падхады, пасматры, какой кисть! Скушать хочется…
Орал ей кто-то вслед, а может, и не ей, Даша по сторонам не смотрела. Тупо шла вперед, глядя себе под ноги. Мозг простреливался одной безнадежной мыслью, что теперь ей, кажется, больше некуда идти. Ей больше негде и нечего узнавать. Была одна надежда на Лили. Призрачная, но была. А теперь, когда Лили, так же как и Лешка, пропала самым неожиданным и самым загадочным образом, помочь ей никто не в силах.
Что делать?! С чего начинать?! Может, все же пойти в милицию и рассказать там все, а? Может, они поймут, проникнутся ее болью, страданием, тревогой и станут искать бедного Лешку? А потом, когда найдут, ничего ему не сделают, а?
Нет! Глупо уповать на то, чего не может быть в принципе!
Если Лешка найдется, то непременно встанет вопрос и о том, с чем и зачем он пропал. Потянется нить к их фирме «Голиаф», а кто знает, чем и как занимался там Лешка. Если Татьяна готова жертвовать большими деньгами, лишь бы не обращаться в милицию, то…
То ясно, что дело здесь не чисто.
Что делать?!
— Эй, оглохла, что ли, совсем?! — В рукав ее куртки кто-то вцепился и с силой рванул назад.
Даша еле удержалась на ногах от неожиданности и силы рывка, с которым кто-то пытался привлечь ее внимание.
Валентина! Это была она!
Тяжело дыша, девушка стояла чуть сзади. Судя по всему, та бежала за ней всю дорогу, едва успев одеться. Странной расцветки спортивные штаны, чуть прикрывающие щиколотки. Спортивные кеды без шнурков. Мужская клетчатая рубашка и все тот же пуховый платок, стянутый распустившимися концами на впалом животе.
— Чего угнала-то, как сумасшедшая! — рявкнула Валентина и, не отцепляя своих пальцев от Дашиного рукава, потащила ее в сторону от торговых рядов. — Я ору ей, ору в окно, а она даже не слышит!
Она и вправду не слышала, погрузившись в свои мысли.
— Чего тебе? — с болезненной усталостью поинтересовалась Даша и привалилась спиной к фонарному столбу. — Чего орала?
— Я тут это… Кое-что вспомнила, кажется… — Валентина заправила за ухо прядь взлохмаченных волос, которые она так и не успела причесать. — Когда Леха примчался за Лили, а я это, сказала, что ты, типа, ее только что увез, он это… Ладно, не реви! Разберемся, мне все равно щас делать нечего, наш стрипак на ремонте, я пока не работаю.
Валентина танцевала в стриптиз-баре?! О боже! Представить себе это мосластое двухметровое чудовище без одежды возле шеста Даша ни за что не смогла бы, сколько бы ни старалась. Мастеровитой должна была быть девушка с такими данными, вернее, с их отсутствием, раз ее взяли танцевать.
— Да не стриптизерша я, в баре обслуживаю, — фыркнула, догадавшись, Валентина. — Кому мои мослы на сцене нужны! А так… Юбка короткая, ноги длинные от ушей, кофту попышнее, клиент это любит. Особенно если перешагну через его коленки вот так… — И девушка весьма грациозно выбросила чуть вверх и потом в сторону левую ногу. — Скажи, класс, да!
— Ничего, — не могла не согласиться Даша и тут же поспешила напомнить: — Так что ты вспомнила, Валя?
— Короче… — Она нагнулась к ее уху и зашептала, словно их кто-то смог бы расслышать сейчас в гвалте рыночных торговцев. — Был какой-то мужик!
— Какой?
— Я не знаю точно. Может, вспомню сейчас… Напрягаюсь, напрягаюсь, а все пусто. Было это… Пару недель назад, может, чуть меньше. Мы тогда зависли у нас круто. Коньяк, виски… Лесик выставлялся по-крутому, после программы. Лили все порхала, цвела и пахла, все щебетала, что они, типа того, скоро срулят из этого гадкого городишки и все такое. Что она завяжет, раз того хочет ее Лесик. Он скалился и молчал, а она говорила за троих. Я тоже молчала. А потом этот звонок.
— Какой звонок? Кто-то пришел?
— Нет, по телефону. — Валентина снова ухватила ее за куртку и поволокла еще дальше, пару раз покосившись в сторону парня, торговавшего автомобильными запчастями. — Звонил какой-то мужик. Лесик с ним как-то не по-доброму говорил. Что-то крысился на него, это точно. Лили подслушала и скалится, типа, чего ты, Лесик, напрягаешься, славный мальчик и все такое. А он ее послал! Что тут началось! Лили в слюни, сопли, а Лесик пить начал. Рюмку за рюмкой, рюмку за рюмкой. Я даже подумала, что он сейчас вырубится, но ничего…
— А кто же звонил?! Имя, имя они называли?!
Даша заволновалась.
Вот он! Вот он, возможный тайный враг, к которому благоволила Лили и которого ненавидел ее Лешка. Вот он, тот, который, возможно, и увез Лили, опередив Дашиного брата.
— А как ты догадалась? Во, блин! Лесик тоже так сказал, что, типа, этот мудила опередил. Что, типа, он звонил ему и угрожал, а он не поверил. Ну… И потом умчался по лестнице вниз. — Валентина впервые за время знакомства глянула на Дашу с уважением. — А у тебя ничего голова — варит. Надо же, сообразила.
— Имя было у этого, как ты там его назвала, мудилы или нет?!
От того, как Валентина затягивала с подробностями, Даша готова была вцепиться той в горло, если бы дотянулась. Слишком уж высокой была девица, слишком.
— Это не я так его назвала, а Лесик, — возразила Валентина, снова увлекшись ненужным отступлением. — Он прямо так и сказал: ага, говорит, этот мудила опередил. Звонил, угрожал, а он не поверил. Вот пришлось…
— Имя!!! Имя, Валентина, было у этого человека?! Как они его называли?! — уже рычала на нее Даша, еле сдерживаясь, чтобы не начать орать в полную силу своих ослабевших после болезни легких.
— Лесик никак его не называл, — произнесла та спустя какое-то время, в течение которого она морщила лоб, то и дело почесывала макушку, а потом пыталась разодрать пальцами спутавшиеся пряди волос. — А вот Лили называла его Кокой.
— Как?! — опешила Даша.
Господи! Ну почему непременно Кока какой-то?! Этим Кокой мог быть кто угодно, как Симона могла быть Серафимой, а Валентина — Валери! Таким именем можно называть кого угодно, даже собаку и…
— Только никакой он не Кока, — усмехнулась Валентина, зябко кутаясь в свой старенький пуховый платок. — Костя он. Костя со Столичной. Надо же, вспомнила! Думала, что не вспомню, а вспомнила, улет!
— С… с какой Столичной?
Сотня мелких острых иголок моментально вонзились в ее сердце, заставив его остановиться на какое-то время. Вот когда она поверила, что белый свет может разом померкнуть, и что он может быть размером с овчинку, и что не мил он может стать — белый свет, в смысле.
Господи! Нет, нет, нет! Молил ее разум. Это не может быть именно он! Только не он, господи!!!
И тут же сознание предавало само себя, задаваясь вопросом: если не он, то кто же?! Какого еще Костю с улицы Столичной мог знать и так презирать ее пропавший брат Лешка?!
— С улицы Столичной. Костя с улицы Столичной, вот так! — удовлетворенно улыбнулась Валентина и тут же ткнула ее костлявым локтем в бок. — Знаешь, что ли, его?
Даша кивнула, что, мол, да, кажется, знаю.
— Ну вот! Видала, как все удачно складывается! — обрадовалась ее новая знакомая. — Давай мы сейчас рванем туда и тряхнем как следует этого Костю! Хотя…
Девушка с явным сожалением оглядела себя с головы до ног. Ущипнула пальцами растянувшиеся на коленках спортивные штаны. Потеребила мужскую клетчатую рубашку и со вздохом снова запахнулась в пуховый платок.
— Кажется, для визита на эту улицу у меня видок не очень-то презентабельный. Пожалуй, меня возле первой березы тормознут. Слушай, Дашка, давай мы с тобой стрелку на завтра забьем, а?
— Завтра может быть поздно, — еле смогла выдохнуть Даша.
Хотя не имела представления, как она сможет блуждать по улице Столичной и в одиночку разыскивать Муратова Константина Станиславовича. На то же силы требуются, рассудительность и выдержка, наверное. У нее сейчас не было ни первого, ни второго, ни третьего.
Ну, хорошо, найдет она его. Возможно, что даже сумеет справиться с гневом и волнением и задаст ему несколько вопросов. Но отвечать он ей совсем даже не обязан! И он что-то такое говорил про охрану или про кого-то, кому он хотел сдать Лешку.
А-а-а-а! А вдруг он его все-таки и сдал этим самым властям??? Вдруг, пока они тут копья ломают, Лешка давно сидит в застенках и ждет часа суда, потому что он украл…
Так, стоп! Не стоит заноситься! Чтобы его привлечь к ответственности за кражу, прежде всего должно было поступить заявление от того, у кого эти самые деньги пропали. А Татьяна била себя кулаком в грудь, что не может заявить, в силу того что… Дальше известно.
— Ладно, — вдруг быстро согласилась Валентина, пока Даша медленно умирала возле дощатого забора, к которому они отошли, покинув территорию фонарного столба. — Давай сегодня вечером рванем к этому Косте. Я немного приведу себя в порядок, и мы с тобой его отыщем. Других координат нет, кроме имени? Есть? Вот и отлично! Еще бы с точностью знать его адрес…
— Кажется, я смогу это устроить, — вспомнила вдруг Даша, что Татьяна тоже проживает на этой же самой улице Столичной и наверняка знает всех ее обитателей. — Где встретимся?
Встретиться договорились в семь часов вечера на перекрестке, с которого брала начало местная Рублевка. Валентина попросила в долг три сотни, шумно поблагодарила Дашу, снова привлекая внимание парня, торгующего автомобильными запчастями, и ушла к своему дому, красиво выбрасывая длинные ноги, обтянутые странными спортивными штанами.
Обратный путь до дома Даша помнила смутно. Пару раз принималась реветь, уткнувшись носом в пыльное стекло автобуса. Потом спохватывалась, поймав изумленные взгляды пассажиров, и заталкивала свое горе поглубже в душу. Так за переживаниями едва не проехала свою остановку. Выскочила на улицу, когда уже последний пассажир зашел в автобус. Тут же уткнула покрасневший от выплаканных слез нос в высокий воротник свитера и медленно побрела к дому.
— Здравствуй, Дашенька, — окликнул ее очень знакомый и в то же время неузнаваемый голос возле самых подъездных ступенек. — Что-то давно вас с Лешей не видно. Думала, что вы уж съехали.
Тетя Тамара, проживающая на первом этаже ровно столько, сколько себя помнила Даша, сидела на скамеечке возле облетевших жасминовых кустов. Она очень внимательно, очень пристально, почти по-прокурорски смотрела на Дашу и, подобрав ноги в коротких ботиках под скамейку, без устали лузгала семечки.
— Здрассте, теть Тамара, — кивнула ей Даша и хотела пройти мимо.
Но не тут-то было! Тетя Тамара ловко спрыгнула с деревянной скамьи. Обмела сухонькой ладошкой обвешанные семечной шелухой губы и в два прыжка достигла того пятачка, на котором неуверенно топталась Даша. Бойкой она была старушкой, бойкой и дотошной. Знать все и про всех было ее жизнеутверждающим кредо.
«Если сейчас привяжется, — решила Даша, — привяжется с вопросами про Лешку, просто повернусь и уйду».
Странное дело, но тетя Тамара начала говорить совершенно о другом. О каких-то странных квартирных кражах, которых на данный момент случилось уже десять или двенадцать в округе.
— И чем же они странные? — вежливо поинтересовалась Даша, хотя эти кражи интересовали ее так же, как погода в Гондурасе.
— Тем, что залезают в квартиры пенсионеров и крадут то, что отложено ими на смерть, вот! Каковы мерзавцы!!! Нет бы к богатым залезть, там наверняка есть чем поживиться, а они стариков грабят! Лезть к богатеям, понятное дело, опасно. Может быть сигнализация, — с третьей попытки выговорила сложное для нее слово тетя Тамара. — Может быть охрана. А старики, они что?.. Они народ незащищенный! Они ведь ходят медленно, пока вернутся с рынка или с магазина, за это время можно десять раз их жилище перетрясти! У Семена Михайловича из третьего подъезда украли целых пятнадцать тысяч рублей, представь себе, Дашенька, какое это для него горе!
— Представляю, — вежливо отозвалась Даша, считая, что бучу из-за пятнадцати тысяч и поднимать бы никогда не стала, это же не миллион.
— Он ушел, как обычно, в свой шахматный клуб, и в это время его обокрали.
— Наверное, тот, кто обворовывает этих стариков, очень хорошо знает их распорядок дня, — предположила Даша, украдкой посматривая на часы.
До назначенной встречи с Валентиной оставалось совсем немного времени. Требовалось хоть немного отдохнуть, ну, и привести себя в порядок. Совершенной замарашкой не очень-то хотелось попадаться на глаза этому мерзавцу — Муратову Косте. Кто знает, может, он еще и не мерзавцем окажется, а очень даже приличным человеком. Хотя о какой-то его тайной дури Даша не имела ни малейшего представления. Что, интересно, имел в виду Лешка, говоря об этом? Может, охоту на чужих любовниц, а?..
— Вот! Умница! — обрадовалась тетя Тамара, хватая ее под локоток и увлекая к подъезду. — Милиция тоже так считает! Они предполагают, что этот воришка живет где-то поблизости и очень хорошо изучил странности стариков. Мы ведь по времени все живем, так ведь. Вот и…
Договорить тетя Тамара не успела. С другого бока к Даше притиснулась чья-то плотная крупная фигура, и знакомый, до отвращения просто знакомый, голос проговорил для всех и для Даши прежде всего:
— Я провожу Дарью, Тамара Михайловна. Спасибо вам.
Королев! О боже правый! Только не это! Она устала, издергалась, испереживалась до такой степени, что ни на что у нее просто нет сейчас сил. На то, чтобы противостоять Королеву, тоже.