— Витька, ты видел сейчас оливтянку на шарах?
Витька испуганно посмотрел вверх и сердито проворчал:
— Сам ты на шарах. Хватит выдумывать на ночь глядя.
«Тем лучше, что не видел, — подумал Емелька. — А у меня бред. В лёгкой форме. Чем ещё объяснишь? Мне постоянно что-то мерещится, а Витька ничего этого не видит».
— Вить, как ты себя чувствуешь?
— Нормально, а что?
— Трясёт меня что-то… И огонь рядом, а трясёт… Вирусы проклятые! Взялись-таки за меня! Вовремя мы умотали из города.
— Емель, а может быть, у тебя не вирусы? Может, озяб просто?
— Вирусы оливтянские! Простуда так быстро не схватывает… А знаешь, у костра мне лучше. Уха, пожалуй, уже созрела. Начинай хлебать, а я пока кое-что нарисую… За ночь всякое может случиться.
Емелька отрезал кусок брезента, натянул его между двух палок, воткнутых в землю. Долго рылся в костре, выбирая угли. Полил их водой в принялся рисовать на брезенте череп со скрещенными костями. Ниже крупными буквами написал:
«К нам не прикасаться. Заразные. Сжечь на огне. Мы погибли от космического вируса. За справками обращаться к астроному Коркину. Виктор Обедин. Емельян Чалый».В самом низу мелким почерком написал домашние адреса. От вида грозной эмблемы Емельку снова заколотила дрожь. Тем временем Витька поставил котелок в воду, чтобы остудить уху. От аппетитного аромата он давился слюной, но терпеливо поглядывал на друга, ожидая, когда тот закончит надпись. Остывшую уху Витька налил в кружку и банку из-под майонеза. Варево проглотили взахлёб. Закончив ужин, ребята молча принялись готовить постель. Нарезали тонких веток, разложили их, присыпали травой и накрыли зелёный матрац брезентом. Емелька лёг первый. Укрылся концом брезента. Тело чесалось и горело, ноги набухли, ступни саднило. Невероятно хотелось уснуть, но засыпать он боялся: «А вдруг уже никогда не проснусь?»
А сон одолевал. Будто нарочно кто-то усыплял, приказывая: «Спать, спать, спать…» Будто бы над ним стояла оливтянка с расширенными немигающими глазами и шептала: «Спать, спать, спать…» Емелька проснулся от холода. Замер, прислушиваясь к себе. Тело беспокоил только зуд, никакой другой боли не было.
Рядом во сне спокойно посапывал Витя. Емелька обрадовался, что оба они живы, и открыл глаза.
Неожиданно в двух-трех метрах от себя мальчишка увидел прямоугольную дымовую трубу. Он приподнялся на локте, потёр глаза, осмотрелся. «Кажется, я на крыше дома, в котором живу», — удивился Емелька, трогая рукой лоб. Голова была прохладной от утренней свежести. Мальчишка посмотрел вниз.
Город уже просыпался. По улицам ходили одинокие прохожие. Вдалеке, возле стройплощадки, где работал отец Емельки, из железобетонных плит кто-то построил большой детский городок. Там были домики с плоской крышей, домики, похожие на двускатную палатку, домики высокие и низкие, длинные и короткие, многоэтажные и одноэтажные. При входе в городок из брусковых перемычек были выложены слова:
«Емелька и Витя! Не бойтесь меня. Марфа».— Вить, Вить! Проснись! — толкал Емелька своего друга.
Витя с трудом открыл веки, но тут же снова закрыл их.
— Просыпайся, просыпайся! И посмотри, где мы! На крыше нашего дома! Может, мы уже того, умерли? Ну-ка, ущипни меня.
Витька сел удивлённо, повращал головой и вдруг вцепился Емельке в бок.
— О-о-ой! Ты что?! Тихонько нужно, а ты… Соня несчастный! Ты можешь объяснить, как мы попали на крышу?
— А по-моему, это нам только чудится, что мы на крыше. Бред это у нас!
— Да не может он быть одинаковый. У тебя и у меня. Посмотри-ка вниз! Видишь надпись?
— Ну, вижу…
— Давай, пока город не проснулся, бежим к Ванванычу. Теперь он уже должен быть дома.
Ребята торопливо вылезли из-под брезента. Все их вещи, даже чемодан, выловленный на червя, лежали рядом. Емелька полез в слуховое окно на чердак, Витька следовал за ним. По чердаку пробирались на ощупь. Но скоро глаза привыкли к полумраку. Дверь на лестницу оказалась запертой. Ребята попробовали вдвоём с разгону высадить её — не поддалась.
— Может, по верёвке спустимся? — предложил Витька.
— Тонковаты они… Хотя их тут много, можно сплести вдвое, втрое…
Так и сделали. Канат, сплетённый из нарощенных верёвок, привязали за стропилину, а конец выбросили на крышу в слуховое окно. Выбрались на крышу.
— Скульптуры нет на плитах. Не её ли это работа? — кивнул Витя на городок из плит. — И то, что мы здесь, тоже, как видно, её работа! Больше некому. Похоже, что ей не страшен огонь…
— Проснулся наконец! Ну, давай спускаться. Чур, я первый.
Придерживаясь за канат, Емелька сполз к свесу крыши. Избегая смотреть вниз, он опустил ноги за свес, повис на руках и, нащупав канат ногами, стал медленно скользить вниз…
Неожиданно ступни потеряли опору: канат оказался коротким. Емелька посмотрел вниз. До тротуара оставалось метра два. Съехав по канату ещё ниже, он разжал пальцы и полетел к земле… Ноги не достигли опоры, когда он ударился обо что-то мягкое.
— Карауу-у-у-ул! Гра-абят! — закричал из-под Емельки мужской голос.
Мальчишка вскочил, метнулся в сторону, свернул за ближайший угол и помчался вдоль улицы.
— Стой, пострел! Всё равно догоню! — услышал он за спиной охрипший от злости голос. Мужчина догонял его.
В отчаянии Емелька закричал:
— Не трогайте меня, я заразный!
— Я те щас покажу заразного, я те щас покажу! В жизни больше не будешь кидаться па прохожих!
— Стойте, говорят вам! Я не убегу! Только не прикасайтесь! На мне смертельная бацилла. Послушайте сначала…
— Ну, уж сначала я надеру тебе уши! Вместе с бациллой надеру!
Мужчина больно ухватил Емельку за плечо.
— Дерите уши, бейте! Только побыстрее! И сведите меня в больницу,
— Не в больницу, а в милицию, — сердито дёргая мальчишку за ухо, сказал мужчина, — чтобы отцу влепили штраф, а он уж тебе влепит.
— Я сказал, в больницу! Не поведёте, кусаться буду!
— Я те укушу! Иди, иди!
В милиции за столом сидел капитан, дежурный по отделению, а сбоку, с журналом в руках, — лейтенант, — Вот, привёл вам субчика, — отдышавшись, сказал мужчина. — С крыши на верёвке спускался. Воровал небось на чердаке бельё или голубей. А может, меня хотел обобрать. Как прыгнет на меня с высоты, даже с ног сбил! А какую ахинею мне по дороге нёс… Так что вы тут разберитесь с ним, а я, с вашего позволения, побегу на работу. Опаздываю уже…
Мужчина ушёл. Капитан какое-то время пристально рассматривал мальчишку. Емелька не отвернулся. Дежурному, как видно, что-то понравилось во взгляде мальчишки. Он дружески предложил:
— Садись и рассказывай всё по порядку.
Емелька начал торопливо, перескакивая с события на событие. Но, заметив, что его внимательно слушают, даже не перебивают, он воодушевился, стал рассказывать подробнее, чтобы не пропустить ни одной, может быть, важной детали. Но едва мальчишка произнёс фамилию астронома Коркина, дежурный странно переглянулся с лейтенантом. Поискав что-то глазами на столе под стеклом, капитан переспросил:
— Коркин, говоришь?… Тогда всё ясно. Помнишь, Коля, по смене кое-что передавали о нём? Тут вот и заявление от него лежит, — глядя на лейтенанта, кивнул он головой на стол. — Позвони Чалым, пусть приходят за мальчишкой. А я его пока под замок посажу.
Упирающегося Емельку втолкнули в комнату с четырьмя нарами из досок. Емелька влез с ботинками на нары, прислонился к стене. «А что, если отца нет дома? Если он всё ещё ищет меня? И потом, если он тоже не поверит? Срочно нужен Ванваныч!»
Емелька бросился к окну. Распахнув его, ухватился за прутья решётки, со всей силы потряс её. Но металл даже не шелохнулся. Снаружи над окном он заметил опускающиеся ступни ног. Отпрянув назад, парнишка упал на пол. В проёме окна, придерживаясь за прутья, встала оливтянка.
— Мальчик, не бойся, — голосом взрослой женщины сказала она. — Ты меня спас, вытащил из песка, подогрел, я тебя тоже освобожу. Отец и мать давно ищут тебя.
Емелька испугался, открыл было рот, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но передумал.
— Ты Марфа? — спросил он.
— Да… Говоря по-вашему, Модель Автобиологического Робота Фосгалактического Аспекта. Сокращённо — МАРФА.
Упершись ногами в подоконник, она потянула на себя решётку. Затрещала и осыпалась штукатурка, кирпич выкрошился. МАРФА отлетела назад и, бросив решётку вниз, вернулась в проём окна. Внезапно на её теле, чуть ниже пояса, несколько цветных шариков раздулись до величины футбольных мячей. Оливтянка стала похожа на цветок.
— Садись, — показала МАРФА на лепестки из шаров. — Не мысли плохо. Всё будет хорошо, как ты захочешь.
«Сильная какая… А глаза у неё добрые», — размышлял Емелька, усаживаясь на тёплые шары. Ладони он положил на плечи МАРФЫ. Она плавно, легко взлетела. От утренней прохлады, возбуждения и страха Емельку лихорадило. МАРФА быстро летела метров на тридцать выше самых высоких зданий. Емелька с опаской поглядывал сверху на пустынную площадь, на знакомые скверы и улицы. Внезапно потемнело и наступила непроглядная тьма. Парнишка испуганно закричал:
«Сильная какая… А глаза у неё добрые», — размышлял Емелька, усаживаясь на тёплые шары. Ладони он положил на плечи МАРФЫ. Она плавно, легко взлетела. От утренней прохлады, возбуждения и страха Емельку лихорадило. МАРФА быстро летела метров на тридцать выше самых высоких зданий. Емелька с опаской поглядывал сверху на пустынную площадь, на знакомые скверы и улицы. Внезапно потемнело и наступила непроглядная тьма. Парнишка испуганно закричал:
— С глазами что-то. Я ничего не вижу!
— Ах да! У вас зрение устроено по-другому. Сейчас улажу, спокойно, мальчик. Свет это что? Поток фотонов — световых волн. Все предметы и тела частично поглощают их, а частично отражают. Чтобы стать невидимой, я делаю так, чтобы потоки световых частиц огибали меня. Если убавить напряжение поля, ты снова будешь видеть. Ну, как теперь?
— Уже немного вижу.
— Пока достаточно. Вчера я убедилась, что лучше быть невидимой…
— Это ты нам подбросила мережу?
— Да, и башмак и чемодан. Потом догадалась, что вам рыба нужна. Усыпила вас тоже я. Так нужно было. Теперь помолчи. Не мешай работать.
Витя всё ещё сидел на крыше, плечи его вздрагивали. Он плакал, размазывая по грязным щекам слёзы… Емелька прокричал ему сверху:
— Вить, подожди ещё немного, спешу к Ванванычу, скоро вернусь!
Витя поднял голову на голос. Но, увидев лицо друга, прозрачное, как призрак, он заплакал ещё сильнее…
МАРФА послушно снизилась на то место, куда Емелька показал рукой. Вскочив на ноги, Емелька торопливо попросил:
— МАРФА, подожди меня здесь, хорошо? Я быстро. Обещаешь?
На третий этаж мальчишка взбежал с такой скоростью, словно за ним гналась свора волков. На длинный звонок у астронома никто не отозвался. Тогда парнишка, не жалея кулаков, забарабанил в дверь. В квартире наконец послышались шаркающие шаги. Дрожащий женский голос испуганно спросил:
— Кто там?
— Ванваныч дома?
— Это снова ты, мальчик? Иди сейчас же домой! Спать тебе ещё нужно, а ты в такую рань баламутишь!
— Откройте! Ну, пожалуйста! Беда! Срочно нужен Ванваныч!
— Какая ещё беда? Марш домой, пока я тебя в милицию ие сдала!
Емелька бросился вниз. У парадной оливтянки не было. Но вдруг она возникла на том же месте, где Емелька её оставил.
— На третий этаж сможешь поднять?
— Как ты хочешь.
— Тогда неси меня, Второе окно от угла.
Одна створка оконного переплёта была приоткрыта. Емелька толкнул её внутрь и сошел на подоконник. Услышав шум, Коркина подняла голову.
— А-а-а-а! — заорала она, толкая Ванваныча в бок. Тот резво сел, потряс головой, отгоняя сон. Ощутив на своей руке дрожащие пальцы жены, спросил:
— Опять страшный сон приснился?
Не спуская с окна взгляда, Коркина мотнула туда головой.
— А, Емелька! Входи, входи! Ты нашёл пришельца?.. Вот и чудненько, вот и ладненько!
— Там же окно, — испуганно прошептала Коркина.
— Окно? Да! Почему же ты не пришёл в дверь?
— Дверь заперта.
— Резонно, резонно! Тогда можно и в окно.
— Что ты мелешь, мы же на третьем этаже, — сказала Коркина.
— Ванваныч, беда! Я нашёл оливтянина и трогал его… И друг мой трогал. Мы с ним заразились вирусом, а от нас ещё кое-кто!
— Похвально, что нашёл, а что трогал — плохо. Но не бойся, мальчик. Никакого вируса на космонавте не может быть. На Оливии высокоразвитая цивилизация, и оливтяне, конечно же, подвергли своих посланцев тщательной дезинфекции…
Емелька пошатнулся.
— Но вы же сами…
— Ну, мало ли!.. Это я для профилактики, чтобы вы не трогали пришельца.
В досаде Емелька отвернулся. Нога проскочила опору, потянула его за собой. Мальчишка уцепился за створку, но не удержался и полетел вниз…
КОГДА Емелька пришёл в себя, он увидел над головой овальную лепную розетку и знакомую, в четыре рожка, люстру. Посмотрел вбок — рядом сидел Витя. А с середины комнаты немигающими глазами смотрела МАРФА.
— Ну как, очнулся? — обрадовался Витя.
— Нормально вроде… Голова только болит…
— Это пройдёт. Могло быть хуже, если бы не МАРФА. Это она тебя подхватила, когда ты вывалился из окна. И меня сюда приволокла. Смотрю — ты лежишь, как мёртвый. Я струхнул, но МАРФА, вот, успокоила. «Всё будет, как ты хочешь», — говорит. И действительно, ты сразу открыл глаза… Что будем делать?
— Не знаю… Ванваныч обманул меня. Дудки теперь он получит МАРФУ!
Неподвижная, как статуя, оливтянка зашевелила губами:
— Хорошо говоришь, мальчик! Взрослые не должны обо мне знать. Так лучше для землян. Иначе — быть катастрофе.
В соседней комнате застучали чьи-то каблуки.
— Атас! — тихо сказал Емелька. — Витя, ложись ко мне! Мы спим. МАРФА, исчезни!
Послышался голос отца Емельки:
— Оба здесь. Позвони Обединым, а я с ними поговорю. — Ну, что же ты мне, Емельян, скажешь? — спросил отец, входя в комнату.
Мальчишка смутился. Он вспомнил предупреждение МАРФЫ: «Взрослые не должны знать обо мне… Иначе — быть катастрофе». Внезапно в ухо Емельки подуло теплом и голос МАРФЫ прошептал:
— Разрешаю. Говори, как ты хочешь. Взрослые пока тебе не поверят.
Мальчишка приободрился и сжато рассказал отцу о приключении с МАРФОЙ.
— Всё? — спросил отец, когда мальчишка замолчал, прислушиваясь, не шепнёт ли МАРФА ему что-нибудь ещё.
— Всё…
— Звучит правдоподобно… А теперь скажи, где же сейчас МАРФА? Молчишь? Так я и думал, что всё это фантазия… Давай-ка разберёмся по порядку. Ты весишь тридцать семь килограммов, пусть МАРФА столько же. Чтобы вам взлететь, нужны шары побольше футбольных в двадцать-тридцать раз. Да и то, если они наполнены каким-нибудь лёгким газом. Ведь так? А теперь давай разберёмся — кто же выломал решётку там, в милиции? Ты настаиваешь — МАРФА?.. А вот капитан, дежурный по милиции, показал мне под окном следы от колёс автомашины. Шофёр, как видно, хотел освободить своих дружков, да только перепутал окно и выдернул тросом решётку в твоей камере. В общем, следовало бы тебя отшлёпать за баловство и выдумки, да время на работу идти. Ложитесь спать. А твоих родителей, Витя, мы предупредили, что ты у нас…
Чалый ушёл. Мать Емельки приложила тыльную сторону ладони к голове сына.
— Температуры нет. Должно быть, переутомился. Поспите… Завтрак на кухне. Я побежала на работу.
Когда взрослые ушли, МАРФА тут же появилась, будто на фотобумаге, и сказала:
— Ухожу. Возьмите с крыши чемодан. Там людям подарок. Орех. Земляне много сил и средств тратят на строительство зданий. А если этот орех посадить, из него за лето вырастет огромное дерево-дом. Он будет похож на земной бамбук, только намного толще. Каждая перемычка — этаж. А их будет двадцать-тридцать. Мощные листья — лесенкой. По ним можно забираться, чтобы собирать плоды. Соберёте их и опять посеете. Следующим летом вырастет у вас целый город-сад. Деревья-дома будут расти и в последующие годы. Только медленнее. Растёт семья — растёт и площадь. Это дерево — одна из лучших биологических конструкций нашей цивилизации. Вот тогда вам уже все поверят. Но лучше, если это произойдёт после моего отлёта.
— Ты к нам прилетела из-за этого подарка? — удивлённо спросил Емелька.
— Нет. Для вас это сложно. Но попробую объяснить… Космическая материя, из которой состоят планеты и звёзды, пульсирует. Она то сжимается до плотного ядра, то от мощного взрыва разлетается… На этот процесс уходит настолько много времени, что его вам трудно даже представить. Сейчас космическая материя разлетается. По пути рождаются звёзды, планеты, галактики. На планетах зарождаются и развиваются цивилизации. Потом начнётся процесс сжимания материи до ядра, это может привести к гибели всех планет. Жители нашей планеты хотят спасти цивилизацию от гибели. Мы ищем информацию, которую оставила в космосе цивилизация, погибшая в прошлом цикле сжатия. Они открыли способ, как спастись от этого цикла. Только на выполнение проекта у них не хватило времени. Сейчас важно разыскать эту информацию и расшифровать её. Времени пока достаточно, и мы непременно найдем этот клад, оставленный собратьями по разуму. И тогда я вернусь к вам. Теперь поняли?
— Поняли, — почему-то шепотом ответили мальчики.
— Тогда прощайте. Тороплюсь! — сказала МАРФА и скрылась из глаз.