Выезд был перегорожен, но Леонид Ильич нашел выход. Он провел машину по траве до соседнего выезда, оттуда и вывернул на дорогу. К этому времени Маркел был уже в своей машине. Он велел Дубру ехать за «Волгой». Надо было узнать, где живет борзый чинуша. Если он не настолько крут, насколько хочет себя показать, нужно его самого опустить. Чтобы в следующий раз за базаром следил. Да и Оксану не стоило упускать из виду.
Часть вторая 1994–1997 гг.
Глава 9
Дом начинается с вокзала. Павел понял это давно, еще когда возвращался в родной город в первый свой отпуск. Герой войны, орден, медаль, в голове смелые планы и надежды. Здесь же, на вокзале, он и познакомился с Лизой. Отсюда он ехал к девушке, когда вернулся к ней через полгода. Вернулся, чтобы этапом отправиться в места не столько отдаленные. А путь из зоны вернул его сюда.
И снова перед ним маячит старое темно-красное здание с белой широкой каймой вокруг стрельчатых окон. Он вновь на свободе, и опять у него полно планов на будущее. Но сейчас он уже не так смел, как раньше. Слишком часто судьба подставляла подножку, чтобы верить в счастливую звезду.
— Пашка!
Оксана повисла у него на шее, прижимаясь к щеке мокрым от слез носом. Всего два месяца они не виделись, а она вела себя так, как будто несколько лет без него пропадала. Но в губы она его не поцеловала. Возможно, ее смутил Гена, который шел за ней. Он широко улыбался, глядя на Павла, тянул к нему руку. Изменился он за последние три года, раздобрел — второй подбородок наметился, животик нарисовался. И вид у него холеный. Высокий он, потому черный кожаный плащ смотрелся на нем превосходно.
— Ну, здорово, братан!
Гена обнял Павла, похлопал его по плечу.
— Здорово, вояка! А Серега где?
— Серега? — на миг опешил Гена. — Так это, теща у него заболела… Завтра будет, посидим, выпьем. Завтра к тебе подойдем, если ты не против.
— Я только за. Поляна за мной.
— Поляна твоя — водка наша… — улыбнулся Гена. — Ты, наверное, нашу «Чистую слезу» и не пробовал?
— Ну почему же, Оксана привозила…
— И как?
— Чистая, как слеза младенца. Вкус настоящей водки…
— Пшеничный ректификат. Другие спирт с водой мешают, а мы чисто из отборной пшеницы гоним… Ну, подъедешь на завод, посмотришь.
Они подошли к серебристому «Ауди», Гена открыл багажник, поставил туда сумку. Не самая новая у него машина, но и подержанной ее не назовешь. В салоне еще пахло свежей кожей.
Павел сел назад, Оксана примостилась рядом. Она молчала, но ее веселый радостный взгляд говорил, как она счастлива.
— Мы тут хорошо поднялись без тебя. — сказал Гена.
— Да наслышан…
— Водка хорошая, пользуется спросом. Заказы из Белгорода, Воронежа, Курска, на Ростов гоним, на Волгоград. Даже в Москву поставляем. Мы бы всю страну взяли, да объемы не те. Расширяться надо. На шесть тысяч бутылок в час надо выходить.
— Так в чем же дело?
— Деньги нужны.
— Сколько там у нас? — поцеловав Оксану в макушку, спросил Павел.
— Шестьдесят четыре тысячи долларов, — сказала она.
— Вот вам и деньги, — кивнул он.
— Да с деньгами вопрос решен, кредит возьмем, — сказал Гена. — У нас тут с братвой проблемы.
— А раньше проблем не было?
— Да как-то не очень. Мы двадцать копеек им отстегивали и спокойно работали. А сейчас все пятьдесят просят.
— Пятьдесят процентов? Это беспредел, — нахмурив брови, сказал Павел.
— Это грабеж. Работа теряет всякий смысл.
— И что же делать?
— Ну, выход есть, — вздохнул Гена.
— Какой?
— Давай завтра поговорим.
— А чего так?
Павел вдруг почувствовал, как Оксана задрожала от внутреннего напряжения, спрятала у него на груди лицо.
— Не хотелось бы портить настроение. Тебе бы сейчас душ принять, отдохнуть, — замялся Гена.
— А что, если ты скажешь, я душ не приму?
— Понимаешь, там очень крутые ребята. Тут все в порядке было, от Фрунзика приходили, мы им двадцать копеек с прибыли платили, а не с дохода. А потом эти налетели… Сначала центровых передушили, как слепых котят, никто даже пикнуть не успел. Потом «второй сектор» разогнали. Мурад куда-то исчез, Фрунзик… Знаешь, как они убивают? Подъедут, грохнут, а труп в машину. А иной раз живьем забирали. Кровь рекой льется, а трупов нет. Тут все в шоке!
— Короче можешь?
— Они тебя знают.
— Кто они?
— Маркел у них за старшего. Маркел Саврасовский, он себя так называет. Он к нам подъезжал, с нами говорил…
— Знаю такого, — холодея от дурного предчувствия, кивнул Павел. — Чудом выжил.
— Да, Оксана говорила, что он тебя убить пытался.
Теперь Павел понял, отчего так дрожала Оксана. Уж она-то знала, кто такой Маркел, и не могла не бояться его.
— Его тут все боятся, — сказал Гена.
— И ты в том числе?
— Ну, если он захочет, мы с Серегой просто исчезнем. А завод под саврасовских отойдет. У них это запросто.
— И какой выход? Меня сдать?
— Не сдать… Маркел сказал, что трогать они тебя не станут, но ты должен выйти из дела. Тогда двадцать процентов с дохода, и никаких проблем. Он даже, сказал, денег на расширение даст.
— Денег?!.. Жирный кабанчик получится, — ухмыльнулся Павел.
— Кабанчик?!
— Знаешь, как кабанчика забивают? Сначала откормят его, а потом под нож. Так и с вами будет. Маркел же к вам в долю войдет, да? А если он в доле, зачем вы ему?
— Мы понимаем… И от денег отказались.
— И от денег отказались, и от меня, — с горечью усмехнулся Павел.
— Не то чтобы отказались… Пока только предложение.
— Я сам должен отказаться?
— Ты же должен войти в наше положение…
— В положение войдет Маркел. Тогда поздно будет пить «Боржоми», и я вам ничем не помогу.
Машина подъезжала к дому, и Павел оборвал разговор.
— Спасибо тебе, братан, что встретил! — с сарказмом сказал он, хлопнув Гену по плечу. — Сереге привет! Не скучайте там без меня!
— Так нам что, завтра не подходить?
— Почему же?.. Или мы уже не друзья?
— Друзья.
— Тогда до завтра! — Павел настороженно смотрел на милицейскую машину, которая стояла на обочине напротив его дома.
Гена остановил машину возле ворот, он хотел выйти, чтобы достать из багажника сумку, но Павел сам взял сумку, Оксана открыла калитку.
Борман узнал хозяина, бросился к нему, на радостях облизал подбородок. Неспортивное поведение, но Павлу понравилось. И он сам очень обрадовался своему псу. Собака не предаст хозяина и друга, не бросит его на произвол судьбы. И врагу в глотку вцепится мертвой хваткой. А Гена и Серега люди, да и Павел им не хозяин. Да уже и не друг. Он почему-то ничуть не сомневался в том, что ни Гены завтра не будет, ни Сереги. Ну и черт с ними!
На улице холодное дыхание осени, дождя нет, но сыро. А в доме тепло и уютно. И сытно. Голубцы в духовке томятся, полная морозилка домашних пельменей. И ящик «Чистой слезы» в прихожей — его в качестве отступного выставил Гена.
А может, и не надо его ни в чем винить? Как ни крути, а он очень помог Павлу. И морально его поддерживал, и материально. Шестьдесят четыре тысячи долларов из ниоткуда появились. Да еще и Оксана на житье-бытье тратила. Просто ребята испугались Маркела. И немудрено — этого урода чуть ли не вся зона боялась. И в Засечье он шороху навел.
Прав был Гена, Павлу нужно и отдохнуть, и душ принять, но в ванную идти не хотелось.
Он прошел на кухню, прихватив с собой две бутылки водки. Оксана поставила перед ним тарелку голубцов, достала из холодильника салат оливье, сыр, соленые огурчики. И куда-то исчезла. А ведь у него к ней масса вопросов.
Он выпил две по сто, справился с голубцами, только тогда появилась Оксана.
— Пошли, ванна уже готова.
— Потом.
— Потом неизвестно что будет… — девушка встревоженно смотрела в окно.
Павел подошел к ней, обнял со спины.
Милицейская машина по-прежнему стояла напротив дома, именно на нее был обращен взгляд Оксаны.
— Кого ты боишься? — серьезным тоном спросил Павел.
— Маркела… Они долго стоять не будут, — сказала она, кивком показав на машину.
— А они должны здесь стоять?
— Да. Панков их попросил.
— Панков?
— Он замглавы района, у него хорошие связи в милиции. Он попросил.
— Нас охранять?
— Гена тебе говорил, ты должен понять, насколько все серьезно… — Оксана развернулась к нему и, ладонями взяв за щеки, поцеловала в губы.
Сначала они просто целовались, потом она вдруг оказалась на столе.
— Потом, потом… — Оксана одернула и Павла, и себя.
Взяла его за руку, чуть ли не силой отвела в ванную. Раздела, но в ванну вместе с ним не полезла. Он погрузился в воду, а Оксана ушла. Минут через десять вернулась, и в руках у нее Павел увидел обрез охотничьего ружья.
Сначала они просто целовались, потом она вдруг оказалась на столе.
— Потом, потом… — Оксана одернула и Павла, и себя.
Взяла его за руку, чуть ли не силой отвела в ванную. Раздела, но в ванну вместе с ним не полезла. Он погрузился в воду, а Оксана ушла. Минут через десять вернулась, и в руках у нее Павел увидел обрез охотничьего ружья.
— За что такая немилость? — нахмурился он.
— Ты подумал, что я в тебя? — спохватилась девушка и резко опустила оружие стволами вниз.
— Ну, мало ли… Откуда у тебя ствол? Панков дал?
— Нет, Сергей. Ты, наверное, думаешь, что он подлец? Не надо так думать, он за тебя переживает. Вот, обрез принес…
— Отлично. Осталось только за незаконный ствол сесть. Там, кажется, до трех лет.
— Я скажу, что это мое! — мотнула головой Оксана.
— Да нет, не надо… Пусть ствол будет моим…
Павел попросил полотенце, вытер руки, а потом взял обрез. Ружье старое, но стволы не ржавые. И патроны входили-выходили свободно. Судя по маркировке, заряжены они картечью.
— Против Маркела? — спросил он.
— Ну, лучше обойтись без этого… Леониду Ильичу пообещали, что Маркел тебя не тронет. С ним начальник РОВД на эту тему говорил. Но порох нужно держать сухим.
— Это ты хорошо сказала, — кивнул Павел, укладывая обрез на крышку стиральной машинки. — Только с чего это такая забота о моей персоне?
— Панков заботится обо мне, — покачала головой Оксана. — Он за меня переживает.
— С чего это?
— Илья ко мне очень привязался, хочет, чтобы я с ним была.
— Ну, хотеть не вредно!
— Как ты можешь так говорить! — возмутилась девушка. — Он — твой сын!
— Это ты зря, — нахмурился Павел. — Сын он мне или нет, но я за него переживаю. И если ты так заботишься о нем, я ничего не имею против. Он сейчас у Панкова?
— Да, у него. И я у Панкова жила… — Оксана потупила взгляд.
— Не понял.
— Я приехала от тебя, позвонила Панкову, спросить про Илью, он подъехал, а тут Маркел. Он на меня стал наезжать, на Леонида Ильича наехал. Я думала, он его убьет…
— За что?
— Ну, Панков сказал, что не боится его. Угрожал ему. Он действительно его не боится. За себя не боится… А за меня переживает. Он с милицией договорился, там охрану возле его дома выставили.
— Тебя охраняли? — Павел пристально смотрел на Оксану.
— Да.
— У него дома? Ты жила у него дома?
— Да, жила, а что здесь такого? Ты же не хочешь, чтобы Маркел меня изнасиловал!
— А он может?
— А зачем тогда он ко мне лезет? Он мне и раньше проходу не давал, и сейчас лезет!.. Сама я с ним не стану, но ведь он силой может! — От волнения у Оксаны запылали щеки.
Павел кивнул. Маркел и насильно мог взять, мог и убить. Это не человек, а нелюдь. С таким только один разговор.
— Он весь город под собой держит. Панков сначала не поверил, потом справки навел. Он действительно очень опасный…
— И жить он нам не даст. — Павел в раздумье покачал головой.
— Ну, может, он успокоился. Начальник милиции с ним поговорил, он больше не лезет.
— Маркел умеет ждать. Он мог бы мне сразу отомстить, но он долго ждал. А я ждать перестал, именно в этот момент он и ударил. От волка на дереве не спасешься. Будешь сидеть на дереве, а он станет ждать, пока ты сам к нему в зубы не упадешь. Сколько угодно будет ждать… Но ведь он может и не знать, на каком ты дереве? — вслух подумал Павел. — Можно уехать в другой город. Туда, куда он не дотянется.
Действительно, его в Засечье ничто не держало. Друзья отвернулись от него, но деньги остались. С этими деньгами он мог начать собственное дело где-нибудь в другом месте. Оксана поедет с ним…
— Да, можно в Белгород уехать, — кивнула она.
— Почему в Белгород?
— Леониду Ильичу место там предлагают, в областной администрации…
— Леониду Ильичу?! — Павел скривился, как от острой зубной боли. — При чем здесь Леонид Ильич?
— Как это при чем? Без него нельзя! С ним Илья!
— Так ведь я же отец Ильи. Или нет? Если отец, то права на него имею. Заберем Илью с собой.
— А Леонид Ильич? Он так не согласится!
— А как он согласится? Чтобы ты с ним жила, согласится?
— Зачем с ним? Он в Белгороде будет жить, и мы рядом.
— Может, в одном доме будем жить?
— Можно и так, — не уловив подвоха, кивнула Оксана.
— Может, и спать в одной постели будем? — желчно хмыкнул Павел.
— Что ты такое говоришь? — Она оторопело уставилась на него.
Он вспомнил, как Оксана бросила его в блоке для долгосрочных свиданий. Он обидел ее, и она уехала. И сейчас она могла послать его далеко-далеко, а это его не устраивало.
— Ну, прости! — Павел взял девушку за руку, притянул к себе.
— Больше так не говори! — Она дернулась, но не вырвалась, хотя и могла.
— Не буду.
Павел расстегнул молнию на ее платье.
— Не надо.
— Почему?
— Тебе нельзя долго… — Она провела рукой по его шрамам на груди.
Затем взяла мочалку, намылила Павла, а потом подала ему душевую лейку. Дальше он сам…
Оксана ждала его на кухне. Они не виделись всего пять-десять минут, а она успела сменить платье на шелковый халат. И сама стала как шелковая. Девушка усадила Павла за стол, подала стопку, а когда он выпил, села к нему на колени.
— У меня к тебе очень важный разговор… Очень-очень…
— Говори, — сказал он, распахнув полы ее халата.
— Скажу… Обязательно скажу… — Оксана перешла на страстный шепот.
Взгляд ее затуманился, губы затрепетали. Поплыла девочка… Павел понял, какой разговор она ему предлагала. Что ж, он совсем не прочь поговорить с ней на языке тела. Она плотно села на него, задвигала бедрами в такт его движениям. Павел ускорил темп, но ее руки крепко сжались на его шее.
— Не надо быстро, — прошептала она.
— Кто-то умер? — тихо спросил он.
— Нет, как раз наоборот…
— Это ты о чем?
— Я беременна… Уже второй месяц…
— Что?! — встрепенулся Павел.
Но Оксана утопила его в своих объятиях.
— Еще можно… Еще долго можно… — шептала она. — Только не надо сильно. И не торопись.
Павел должен был остановиться, но не смог этого сделать — слишком уж он соскучился по своей Оксане. Да и второй месяц — это не первый. Полтора месяца назад они прощались с Оксаной в тюремной больнице. Его выписывали, он уходил обратно в зону, а она уезжала домой. А прощались они страстно и бурно. Оксана отдавалась ему тогда как будто в последний раз.
Глава 10
Ребенка выносить — не так-то просто. Это в каменном веке все шло своим чередом, а сейчас это целая наука. За развитием плода следить надо — наблюдаться, консультироваться, поэтому и пришлось Павлу везти Оксану в поликлинику. На прошлой неделе она сдавала анализы, сейчас у нее по плану смотровой кабинет, консультация. А Павел наблюдает за обстановкой: он сейчас не столько за личного водителя, сколько за охранника. Маркел пока не дает о себе знать, но Павел иллюзий на этот счет не строит.
Две недели уже прошло с тех пор, как он вернулся, и у него все впорядке. Правда, работы нет, но это его пока не волнует. Отдохнуть надо после зоны, сил и энергии поднабраться. Реабилитационный период у него, да и надо думать, чем заняться в недалеком будущем, в какое дело вложиться. И он старается размышлять над этим постоянно, чтобы дурные мысли в голову не лезли. Старается, но не всегда это получается.
Они были в доме у Панкова, куда Оксана так рвалась. Ей нужен был Илья, и эта любовь была взаимной. Мальчишка называл ее мамой и постоянно спрашивал, когда она вернется. И сам Панков смотрел на Оксану с затаенным чувством. И любовь во взгляде, и ревность. К Павлу ревность… Жил себе мужик с Оксаной в любви и согласии, а тут вдруг облом. Но ведь жил, и детей, возможно, наживал. Может, Оксана вынашивает в себе чужого ребенка, а Павел таскается с ней по больницам, как дурак.
— Здорово, мужик!
Павел вздрогнул, увидев перед собой Маркела. И скривился — с досадой и неприязнью. Сам себе голову заморочил, потому и прозевал появление этого беса…
Маркел не один. С ним здоровенные «быки» в кожаных куртках. И сам Маркел в коже — мощный, внушительный. Он улыбался, но в глазах ледяная пустыня. От него веяло смертельной угрозой, поэтому люди из очереди пугливо расходились. А там женщины в положении, их мужья, но никто не возмущался, как будто все понимали, к чему высказанное вслух неудовольствие может привести.
— Чего тебе нужно? — Павел исподлобья посмотрел на Маркела.
Он и сам понимал, чем для него может закончиться эта встреча, но переживал не столько за себя, сколько за Оксану. Она ведь должна скоро появиться, а тут Маркел. Его могут пристрелить, а ее — увезти.
— Да вот, узнать хочу, кто там у нас, мальчик или девочка, — сказал Маркел.