Вечерняя темнота навела его на мысль об его приятелях-волках. Воспользуются ли они его отсутствием, чтобы наведаться к его хижине?
– Пять лет! – ворчал он про себя. – Могла бы потерпеть. Почему именно теперь? Что заставило тебя сбежать?
В одном из окон, за которыми он наблюдал, подняли штору, и он испугался: ему показалось, что за окном мелькнула знакомая тень. Он бросился за ней не раздумывая, подгоняемый долгом, но готов ли он посмотреть ей в лицо, услышать ее голос? Что он сделает, если она прячется здесь?
Ближе к десяти часам вечера приоткрылась одна из двух створок гаражных ворот под домом. Появился мужчина с большим пластиковым пакетом мусора. Дождавшись, пока он выбросит мусор в бак в глубине сада, Том приблизился к нему со спины. Мужчина почувствовал его присутствие и обернулся.
– Чем я могу вам помочь? – спросил он.
– Помощь мне действительно не помешает, – ответил Том, показывая свой жетон. – У меня к вам два вопроса.
– Поздновато даже для одного, вы не находите?
– Если хотите, я могу вернуться завтра, но уже с ордером.
– Какой еще ордер?
– На обыск вашего жилища и рабочего места, на проверку ваших банковских счетов.
– На каком основании вам выдадут такой ордер, хотелось бы мне знать?
– На основании подозрения в оказании содействия побегу федерального заключенного, мистер Пайзер, или мне лучше называть вас Рейнером – ведь такой была ваша фамилия до того, как вы ее сменили? Я – федеральный маршал, вы – адвокат. Вам ли не знать, как к нам расположены судьи!
– Я не специалист по уголовному праву и не понимаю, на что вы намекаете.
Том достал фотографию Агаты. Макс уставился на нее, сохраняя полную невозмутимость.
– Она совершила побег?
– Надеюсь, выступая в суде, вы говорите убедительнее.
– Как видите, я вполне состоялся в профессиональном плане, – парировал Макс.
– Вот именно: вы наслаждаетесь жизнью, рядом с вами красивая женщина. Не идиотизм ли угодить за решетку за сознательное введение в заблуждение федерального агента?
Макс удостоил Тома взглядом, не оставлявшим сомнений в том, что он о нем думает.
– Возвращайтесь завтра с ордером. Мне скрывать нечего, вы меня не запугаете.
Сказав это, он зашагал прочь.
– Сколько раз вы навещали ее в тюрьме? – окликнул его Том.
Макс остановился и обернулся.
– Хорошо подумайте, прежде чем ответить, завтра у меня будет список всех посещений за время ее заключения.
– Меня вы в нем не обнаружите. Я поменял не только фамилию, но и саму жизнь. Прежняя осталась в прошлом.
– Видеозапись в комнате посещений может доказать противоположное, – возразил Том. – Мне известно ваше совместное прошлое, не принуждайте меня копать глубже. В отношении вас не действует срок давности.
– Почему-то мне кажется знакомым ваше лицо… – пробормотал Макс, делая шаг в сторону Тома.
– Это потому, что я – типичный человек из толпы. В этом драма всей моей жизни: многие воображают, что со мной знакомы, хотя я не знаком ни с кем.
– Хотите услышать правду? – спросил Макс. – Вот она: я понятия не имел о ее побеге! Выражение моего лица при известии об этом должно было скрыть мою радость. Давно не получал такой прекрасной новости! Но даже если бы я что-то о ней знал, все равно ничего вам не сказал бы. Да, я ее навещал – и что это доказывает? От всей души надеюсь, что она от вас улизнет. Вам хотелось откровенности – вот вы ее и получили, а теперь убирайтесь с моей лужайки, езжайте куда глаза глядят. Я иду спать, меня действительно ждет жена. Спокойной ночи, офицер.
И Макс опять скрылся за гаражными воротами.
Том вернулся в свою машину. Он был сильно озадачен. Он получил ответ на один из тревоживших его вопросов, но не знал пока, как к этому относиться.
Он поужинал в придорожном ресторане, потом целый час, сидя в машине, изучал в компьютере данные на Макса в федеральных файлах. Не раскопав ничего убедительного, он откинул спинку кресла и заставил себя задремать.
Часа в два ночи, разбуженный грохотом пронесшегося мимо грузовика, он широко открыл глаза. Одна подробность, до сих пор ускользавшая от его понимания, вдруг перестала его озадачивать.
Он тронулся с места с намерением скоротать эту ночь на Мервуд-Лейн.
* * *Они наматывали мили, почти не разговаривая: каждая была как будто погружена в собственные мысли. Агата довольствовалась тем, что время от времени указывала водительнице маршрут.
– Я проголодалась, – объявила Милли. – И не я одна.
Агата посмотрела на датчик топлива.
– Там еще кое-что осталось.
– Этой стрелке нельзя полностью доверять. И потом, при опустевшем баке пары бензина вредно воздействуют на металл. Во избежание этого я ежедневно доливаю бак, чтобы был полон.
– Никогда не слышала, чтобы людей твоего возраста беспокоило состояние железяки. Ладно, остановишься на первой же заправочной станции.
Но первую заправку Милли проскочила, удивив Агату. Остановилась она только через десять миль, на станции «7-Eleven».
Милли заливала бензин, Агата, захватив с собой ключи зажигания, отправилась в кассу супермаркета и вернулась с большим бумажным пакетом. Милли ждала ее за рулем.
– Это вы напрасно.
– Разве ты не говорила, что голодна?
– Лучше объясните, зачем конфисковали ключи? – Милли помахала запасной связкой. – Я обещала вас отвезти и сдержу слово. Вы тоже меня не подводите.
– Я тебе ничего не обещала. И потом, это слишком длинная история.
– У нас впереди несколько дней. Какой интерес обсуждать погоду? Насколько я понимаю, вы придерживаетесь определенного маршрута?
– Я не лгала, говоря о своих друзьях. Правда, не все они живут в Сан-Франциско, да я и не уверена, что они по-прежнему мои друзья, но все равно хочу нанести им визит.
– С револьвером? – спросила Милли.
Агата взяла револьвер за дуло и засунула его в бардачок.
– Как видишь, я тебе доверяю. По крайней мере, стараюсь.
– Почему вы не арендовали автомобиль?
– Дело в том, что я давно не меняла водительские права. Ты задаешь слишком много вопросов. Езжай себе! Предлагаю найти более приятное местечко, чтобы съесть наши сэндвичи. Надеюсь, ты не возражаешь против мяса индейки?
Пригороды уступили место сельским пейзажам с редкими поселками. «Олдсмобиль» взобрался на холм. На его вершине Милли свернула на проселок и остановилась у переезда через заброшенную железнодорожную ветку. Заглушив мотор, она вылезла из машины и побрела вдоль рельсов. Впереди был старый мост, возвышавшийся над равниной.
Агата догнала ее со своим пакетом. Милли уселась на землю там, где раньше было ограждение, и, болтая ногами в пустоте, взяла предложенный Агатой сэндвич и с аппетитом вонзила в него зубы.
– Завтра мне придется позвонить Фрэнку и миссис Берлингтон и извиниться, – сказала она с набитым ртом.
– Что ты собираешься им сказать? – поинтересовалась Агата.
– Еще не знаю. Что мне пришлось поехать домой.
– А ты сама откуда?
– Из Санта-Фе, Нью-Мексико.
– Они спросят, что ты там забыла.
– Фрэнк – вряд ли. У него нет привычки задавать вопросы.
– Это почему? Он что, не интересуется тобой?
– Очень даже интересуется! – возмутилась Милли. – Я сама виновата: не очень люблю болтать, особенно про себя. И потом, он мне доверяет. Ну, немножко поволнуется, попросит меня ехать осторожно и поскорее возвращаться.
– А миссис Берлингот?
– Миссис Берлингтон! – поправила Милли, грассируя «р». – Ей я объясню, что возникло срочное дело в связи с кончиной матери. Она умерла пять лет назад, но миссис Берлингтон не в курсе.
– Мои соболезнования, – сказала Агата.
– Я очень по ней горюю, – продолжила Милли со вздохом. – Мама была немного без царя в голове, жилось нам несладко, зато мы никогда не скучали. Она не знала, что такое уныние.
– Молодчина! – одобрила Агата.
– А у вас дети есть? – спросила ее Милли.
– Нет, времени не хватило.
– Вы были настолько заняты?
– Можно сказать и так. А ты хочешь детей?
– В данный момент я хочу съесть этот сэндвич, наслаждаясь видом.
– Уже темно, – возразила Агата, – мало что разглядишь.
– Почему же, вон там, вдали, огни какого-то городка, а прямо под нами русло реки. Скоро по ней пройдет паводок из-за таяния снега в горах. Обожаю заброшенные железнодорожные ветки! – Она ласково погладила ржавый рельс, на котором сидела. – Если честно, я вообще люблю все старинное – сама не знаю почему.
– Я догадалась, достаточно твоего автомобиля.
– У старых вещей своя история, – со вздохом сказала Милли.
– Надеюсь, ты не меня имеешь в виду?
– Что вы, вы совсем не старая, моя мама была примерно одного с вами возраста.
– Можешь меня не щадить, это не обязательно, – сухо произнесла Агата.
Милли удивилась:
– Это вы напрасно, я говорю искреннее. Что ж, помолчим, раз вам неохота разговаривать.
– Это вы напрасно, я говорю искреннее. Что ж, помолчим, раз вам неохота разговаривать.
Они надолго замолчали, сидя рядышком и глядя в темную даль.
– Я не хотела быть с тобой грубой, – нарушила молчание Агата, бросая вниз обертку от своего сэндвича.
– Как насчет заботы о природе? – спросила Милли.
– У меня бывают такие приступы, но сегодня вечером мне не до природы. Уже поздно, пора искать ночлег.
– В долине мы наверняка найдем, где переночевать.
– Нет уж, сегодня спальней нам послужит твой чудесный автомобиль. Мне осточертела езда, к тому же я люблю природу больше, чем ты воображаешь, и ночь под звездами – предел моих мечтаний.
Агата встала и пошла назад к машине. Милли еще посидела одна, глядя в пустоту под собой. Она бросила вниз камешек и стала считать секунды, пока не раздался звук падения.
Когда она вернулась к машине, Агата сидела, прижавшись затылком к стеклу, и как будто спала. Милли потянулась к дверце бардачка.
– Не вздумай! – пробормотала Агата, не открывая глаз.
Но Милли не послушалась.
– Что ты ищешь?
– Сигареты Джо, он всегда оставляет здесь свою пачку.
– Кто такой Джо?
– Это тоже долгая история, – ответила Милли.
Она завела мотор и нажала кнопку. Верх машины со скрипом откинулся.
– Вы хотели спать под звездами. Получайте, звездное небо в полном вашем распоряжении, – проговорила она, зажигая сигарету.
Агата опустила спинку кресла, заложила руки за голову и залюбовалась открывшимся ее взору зрелищем.
– Ты не представляешь, сколько ночей я провела в мечтах именно об этом.
– Сколько?
– Две тысячи девятьсот пятьдесят три.
Милли, обожавшая цифры и вычисления, подумала секунду-другую и задала логичный вопрос:
– Где вы провели все это время?
– Завтра поговорим, а сейчас помолчи, дай полюбоваться небом.
5
Том проснулся на рассвете. Он мечтал о кофе и, поглядывая на часы, надеялся, что долго ждать не придется.
Около восьми часов к дому на Мервуд-Лейн подъехало такси. Хелен вышла из дому и села в машину.
Немного погодя открылись ворота гаража. Глядя на удаляющегося в седане Макса, Том не удержался от улыбки. Он хвалил себя за наблюдательность, снова оказавшуюся на высоте.
Накануне, провожая взглядом спину Макса, он заметил, что одно из двух гаражных мест пустует. В жилом пригороде, где нет ни автобусных маршрутов, ни магазинов, без автомобиля никак не обойтись. Конечно, Хелен могла отдать свою машину в ремонт, но Том не верил в совпадения.
Ему ничего не стоило проверить свою догадку по базе регистрационных номеров. Так и есть: за Максом Пайзером числилось два автомобиля.
Том мог бы связаться с диспетчерской полиции по бортовой радиостанции, но, соблюдая принятые правила, он первым делом обратился к инспектору с просьбой дать ориентировку на поиск. Он уточнил, что черный «шевроле» ни в коем случае нельзя останавливать, тем более обыскивать.
Закончив переговоры, он стал ждать, пока ориентировку передадут по радио.
* * *Не прошло и двух часов, как патруль обнаружил черный «шевроле» на тротуаре рядом с шоссе № 76. Том тут же помчался туда.
Обыск автомобиля ничего не добавил к тому, что он уже и так знал. Ему не нужно было терять время и прибегать к помощи полицейских криминалистов, чтобы сделать вывод, что раньше за рулем брошенной машины сидела Агата. Он попросту чуял ее присутствие, как если бы в водительском кресле сидел ее призрак.
Рассказав Максу, что его «шевроле» обнаружен и что в данный момент в нем снимают отпечатки пальцев, от него можно было, наверное, добиться большего красноречия, но Том был не вполне в этом уверен. У него возникло неприятное ощущение, что он вертится на одном месте. Собственно, именно этим он и занимался, не переставая озираться.
Зачем она сюда прикатила? Вокруг не было ничего достойного внимания, кроме станции обслуживания и немногочисленных магазинчиков и заведений обслуживания. Он не пренебрег ни одним, всюду демонстрируя фотографию Агаты, но раз за разом наталкивался на категорический отказ узнавать женщину на фотографии. Нигде – ни в парикмахерской, ни в бакалее, ни в химчистке, ни в лавке скупки старья – ее не смогли вспомнить. Заправщик на колонке тоже развел руками.
Том силился понять, почему Агата рассталась со своим единственным средством передвижения, да еще там, где нет никакого общественного транспорта. Для очистки совести он позвонил в компанию радиофицированных таксомоторов, обслуживавшую эти места, и услышал то, что ждал услышать: по этому адресу, как и поблизости, машины в последнее время пассажиров не брали. Он отправился в кафетерий станции обслуживания, чтобы выпить наконец кофе и съесть хотя бы коржик. Расплачиваясь, он обратил внимание на три видеомонитора у кассы. Один показывал зону вокруг самой кассы, второй – входную дверь, третий – всю станцию, в том числе «шевроле» на тротуаре.
– Ваши камеры ведут запись? – спросил Том кассира, показав ему свой жетон.
– Да, в конце каждой смены мы меняем пленку. Проходят сутки, и пленка используется опять. После трех вооруженных ограблений в прошлом году страховая компания потребовала установить систему наблюдения.
– Мне необходимо посмотреть ваши кассеты, – сказал Том.
Кассир отпер ключом тесную каморку.
– Мы держим записи под замком, чтобы налетчики, убегая, не могли захватить их с собой, – сказал он, гордясь столь хитроумной системой безопасности.
Он усадил Тома на табурет перед мониторами и отдал ему кассеты с пленкой. Том начал с просмотра на повышенной скорости записей наружной камеры, следя за временем, бегущим внизу экрана.
Сердце у него забилось сильнее, когда на экране появилась черная машина. На тротуар выбрался неясный силуэт. Ритм сердцебиения дополнительно ускорился, когда этот силуэт, приближаясь к станции обслуживания, стал приобретать отчетливость. Потом его скрыл от объектива навес.
– Помните эту женщину? – обратился Том к кассиру.
– Что-то я не разгляжу… Четкости недостает. Но у вас в полиции современное оборудование, вы сумеете увеличить четкость.
Том отыскал кадры получше, и кассир передумал.
– Кажется, начинаю припоминать! Это она попросила меня о помощи, когда я обслуживал клиента. У нее машина заглохла, и она что-то несла о канистре электричества. Я сначала подумал, что она издевается, но оказалось, что она это серьезно. С кем только не приходится сталкиваться! Некоторые как с луны свалились!
– Вы не так уж далеки от истины. Что же она сделала потом?
– Понятия не имею, – ответил кассир станции обслуживания. – Я посоветовал ей вызвать машину техсервиса, она отказалась и ушла.
Запись камеры наблюдения подтверждала ее уход. Непонятно было другое: что Агата делала потом в заглохшей машине?
Он продолжил просмотр записи в ускоренном режиме – и вытаращил глаза: через целых два часа она опять вышла из машины, вернулась на станцию и скрылась под навесом, чтобы уже из-под него не выходить.
Он заменил в видеомагнитофоне кассету с записью камеры наружного наблюдения на другую, записывавшую происходившее перед кассой, и нашел на записи тот же временной отрезок, надеясь увидеть Агату. Он не хотел признаваться себе, что ему хочется снова увидеть ее лицо.
Увы, на экране появилась совершенно другая особа, моложе и выше Агаты. Она взяла баночку содовой, расплатилась и вышла.
– Это постоянная посетительница, – подсказал Тому кассир. – Странная какая-то! Приезжает каждый вечер, примерно в одно и то же время, заливает ровно два галлона, берет одну колу и вежливо прощается.
– Она уехала одна?
– Слушайте, кто тут полицейский, вы или я? Когда я с ней здоровался, она была одна. Больше я на нее не смотрел.
Том прирос к видеомагнитофону. Трижды просмотрев эпизод с молодой женщиной, он опять вставил кассету с записью камеры наружного наблюдения. Между моментом, когда незнакомка вышла из супермаркета, и новым появлением ее машины в объективе прошло семь минут. За это время она могла куда-нибудь позвонить, подкраситься, глядясь в зеркальце; возможно, она совместила оба этих занятия. Или произошло что-то совершенно другое?
Номерной знак было не разглядеть, но марка автомобиля была достаточно редкой. Выяснение ее владельца не должно было занять много времени.
– Она расплатилась кредитной картой? – спросил Том.
– За два галлона бензина и колу? – Кассир усмехнулся. – Только наличные! И никаких чаевых. Машину она всегда заправляет сама.
Том вернул ему кассеты и вышел.
В файле автоинспекции Пенсильвании не фигурировало ни одного красного «олдсмобиля», а чтобы распространить поиск на другие штаты, пришлось бы обратиться в Службу федеральных маршалов. Вместо этого Том решил рискнуть. Судя по записи камеры, автомобиль уехал по шоссе № 76.
* * *Открыв глаза, Милли увидела обращенный на нее пристальный взгляд Агаты. Она потянулась и сладко зевнула.