— Твое присутствие нежелательно, — резко заявил он Сомерсу.
Сомерс поднял подбородок.
— Скажу тебе, Иденкорт — ты ведешь себя, как настоящий задира. Не думаю, что у тебя есть больше прав находиться здесь, чем у всех остальных!
Грэм зарычал — на самом деле зарычал. Где-то в глубине его сознания более благоразумный голос удивлялся, неужели в нем все-таки есть больше от его отца, чем он раньше подозревал, потому что даже Сомерс отпрянул, неуверенность мелькнула в его взгляде.
— Что ж, полагаю, я немного задержался…
Глава 15
Вскоре почти все щелкающие зубами собаки покинули гостиную, оставив только одного присутствующего человека. Грэму он казался смутно знакомым, хотя, если судить по его одежде и манерам, мужчина не принадлежал к светскому обществу. Возможно, это был деловой человек? Неужели он думает, что у него на самом деле есть какие-то шансы с такой девушкой как Софи?
Может быть, Софи он нравится.
Она определенно казалась близко знакомой с ним. Девушка наклонялась вперед, чтобы услышать, что этот тип говорит, и вознаграждала его улыбкой, которую должна была хранить для Грэма.
Кроме того, несмотря на весь свой приземленный внешний вид, этот парень был симпатичным мужчиной — высоким и мощным, хотя и немного потрепанным и помятым.
Мысль о том, что Софи могла на самом деле предпочесть этого… этого клерка… ему …
Тип поднял голову и встретился взглядом с Грэмом. Подобное оценивало подобное. Этот мужчина вовсе не был бормочущим клерком. Нет, это был человек совершенно другого сорта. Немедленное недоверие вспыхнуло в глазах Грэма только для того, чтобы пробудить ответную вспышку веселой оценки во взгляде другого мужчины.
Софи хотела, чтобы мистер Вульф ушел. Поначалу она была заинтриговала его интересом к ее переводам, а далее — отвлеклась на его зрелость и проверенные связи с семьей. Затем, когда их совершенно безвредная беседа свернула к текущим сплетням, которые, казалось, сосредоточились исключительно на похождениях Грэма, Софи начала ощущать себя в его компании немного скованно.
В покрасневших глазах мистера Вульфа была мрачная настойчивость, словно он едва мог удержаться от того, чтобы не протянуть к ней свои руки, сжимавшиеся и разжимавшиеся в нервном возбуждении. Мистер Вульф что-то хотел.
Возможно, это было именно то, что Лемонтёр имел в виду, когда произнес слово «страстно»?
Должно быть она тяготилась его присутствием потому, что не привыкла к такому отношению и от того ощущала себя бифштексом на тарелке. В конце концов, страсть — это то, что она ищет, не так ли? И в отличие от жеманных мальчишек вокруг нее мистер Вульф являлся успешным человеком. Как поверенный он был образован, и знал этому цену, потому что работал за свое место в мире.
Он также казался искренне заинтересованным в ней, а не просто подпал под очарование Софии. Вульф был достаточно взрослым, чтобы знать, чего он хочет, и не позволять самому последнему безумству сметать его с места.
Его резкость и неловкость могли немного раздражать, но кто она такая, чтобы судить кого-то, кто не слишком гладко двигается среди Общества? Да, мистер Вульф должен находиться в самом начале ее списка потенциальных мужей.
Это была не его вина, что девушка просто не могла представить себе ничего подобного. Устыдившись своей реакции, Софи убедилась в том, что обратила чуть больше внимания на мистера Вульфа. Она не хотела, чтобы он обнаружил ее необъяснимое отвращение и каким-то образом повредил свои чувства.
Наконец толпа молодых людей покинула комнату, и Софи начала надеяться на возможное спасение. Затем она осознала, что именно Грэм выпроваживает ее поклонников из комнаты, словно пастушья собака, отрезающая овцу от остального стада.
Грэм устремился вперед, разъяренный в своем намерении оторвать этого… этого хищника от его Софи. Однако к тому времени, когда он добрался до нее, парень уже быстро попрощался, поклонившись, и выскользнул в дверь, последовав за всей остальной стаей, оставив Софи наедине с Грэмом именно так, как он и хотел.
Однако когда он подошел к ней, то не ожидал увидеть вспышку ярости в ее глазах. Пораженный, герцог остановился.
Софи поднялась и приблизилась к нему.
— Что, умоляю, скажи, это означает?
Ах, что ж, возможно, он не был таким уж ловким. Грэм откашлялся и одарил ее своей самой очаровательной улыбкой.
— Ты ведь не хотела провести весь день в этой бочке, полной идиотов, не так ли?
Девушка сложила руки на груди и поджала губы.
— О, разве это были твои визитеры, чтобы отпускать их? Если так, что тогда ты и в самом деле скрывал от меня какие-то безвкусные секреты!
Он приоткрыл рот от изумления.
— Мои визитеры? — Безвкусные секреты? Чем этот волосатый парень забил ей голову? Не уверенный в том, что хочет узнать это — потому что существовала возможность, что он не сможет честно отрицать их — Грэм быстро пошел на попятный. — Я здесь не единственный, у кого есть секреты!
Она отпрянула и побледнела. Почему? Он всего лишь имел в виду ее удивительное превращение прошлой ночью на маскараде. Затем, в мгновение ока, Софи пришла в себя.
— Может быть, я развлекалась. Ты никогда не можешь сказать это с уверенностью. — Она ткнула его пальцем в грудь. Сильно. — Мы друзья, и я ценю это, но тебя никто не звал очищать территорию! Я не принадлежу тебе, Грэй!
Территорию? Тревожные сигналы зазвучали в той небольшой части его мозга, которая оставалась здравой. Он проигнорировал их. Вместо этого Грэм усмехнулся, сложив руки на груди.
— Это не было очищение территории! Это… это была защита! Ты наивна и почти без компаньонки. Ты даже представления не имеешь, какими волками являются некоторые из этих типов!
— У тебя нет права голоса. Ты использовал в своих интересах то, что у меня нет дуэньи. Ты сам не раз говорил мне — разве я могу испортить себе репутацию, если проведу несколько часов, играя в карты с повесой?
Грэм пришел в бешенство от этих слов, потому что он на самом деле вышел за границы приличия — по крайней мере, однажды. Воспоминания о ее запахе и ощущении ее волос, намотанных на его кулак, ударили его такой внезапной ноющей волной томления, что он чуть не потерял сознание.
Теперь Грэм видел, что был дураком. Он думал, что пал жертвой случайного побуждения прикоснуться к ней в тот день, импульса, который родился из потребности отвлечься…
Но это было не для развлечения, а для утешения. Для поддержки. Не импульс, а желание.
Прядь ее золотисто-рыжих волос выбилась из прически во время приступа ярости. Она опустилась вниз, свернувшись рядом с высокой, элегантной скулой, обрамляя один пылающий, темно-серый глаз.
— Знаешь что, Грэм? Я думаю, что ты чуточку ревнуешь.
У него возникло странное видение того, как она будет выглядеть во сне, лицо наполовину спрятано в его подушку, ее волосы разбросаны по их обоим обнаженным телам, прилипая к коже, увлажненной удовлетворенным вожделением…
Чет побери.
Что с ним случилось? Что он сделал с Софи — с собой?
Только посмотрите на него! Он становится гориллой! Он не имел права фыркать, топать ногами и отпугивать ее поклонников!
Софи повозилась с рукавом и вытащила свои очки, чтобы через них лучше прожигать его взглядом. Она была похожа на солдата, одевающегося перед битвой. Этот жест странным образом тронул Грэма.
Очки и то, как ее глаза глядели сквозь них, принадлежали ему и только ему. Другие могли думать, что они знают, за кем ухаживают, могли даже верить, что они ощущают что-то настоящее по отношению к ней, но он был единственным, кому она достаточно доверяла, чтобы надевать при нем свои очки.
В любом случае, что с ними было не так? Ведь это всего лишь кусочек проволоки и стекло. Грэм терпеть не мог то, что она не ощущала себя достаточно уверенной, чтобы быть самой собой с этой толпой.
— Я не могу поверить, что ты ищешь себе мужа среди этих типов! Почему?
Софи подтолкнула свои очки вверх кончиками пальцев и в ярости уставилась на него.
— А почему нет? Это лишь ревность. Скажи мне! Назови мне причину, по которой я не должна это делать!
Что он мог сказать ей? Я все разрушил.
Как он мог позволить чему-то настолько невинному и легкому дойти до этого — и почему именно сейчас, когда он больше не может свободно распорядиться этим? Он сам выкопал себе могилу, ради Бога — выкопал ее глубокой и широкой острыми клинками одиночества и добрыми намерениями!
Несмотря на горло, сжавшееся от тоски и вожделения, Грэм забил последний гвоздь в свой собственный гроб.
— Не будь смешной! — рявкнул он на Софи. — Я просто пожалел бедную, некрасивую девушку из провинции! Нет ничего, что бы заставило меня ревновать!
— Не будь смешной! — рявкнул он на Софи. — Я просто пожалел бедную, некрасивую девушку из провинции! Нет ничего, что бы заставило меня ревновать!
От вспышки боли в ее глазах у него заболел живот. Грэм не хотел, чтобы ей было больно. Он не хотел, чтобы на его плечи легла ответственность за еще одну душу. Он отвернулся, не в силах смотреть на ее бледность и ошеломленное молчание.
Затем, у двери, он бросил взгляд назад и увидел, что она не двинулась с места, очевидно, даже не вдохнула. Боль заставила его продолжить. Ему нужно было удостовериться, что Софи поняла. Также неплохой идеей было напомнить себе об этом.
— Я решил попросить у леди Лайлы Кристи ее руки и жениться на ней.
Затем Грэм сбежал, как трус, каким он и являлся, оставив позади ущерб, который он причинил.
В офисе фирмы «Стикли & Вульф, поверенные», как обычно, находился один Стикли. Он заканчивал подведение итоговых процентов, заработанных различными счетами траста Пикеринга за еще один день, и размышлял о своем текущем плане вложить некую сумму денег в корабельные перевозки. Это могло бы быть очень прибыльно, но требовало большого начального капиталовложения. Если мисс Блейк выйдет замуж за герцога Иденкорта, то тогда она может задуматься, куда ушла такая большая сумма денег. Даже самая легчайшая мысль о том, что что-то может бросить тень сомнения на этическое управление Стикли состоянием сэра Хайрама, была неприемлема.
Он вздохнул. Такая жалость, что придется отказаться от такой золотой возможности. Может быть, если он заранее попросит одобрения — конечно же, это может потребовать подписи от всех трех леди, несмотря на то, что леди Марбрук уже выбыла из игры…
Успокоенный мыслями о деньгах и приведя все дела в аккуратный и идеальный порядок, Стикли почти закончил свой еженедельный набег на сейф, когда заметил отметины на его двери.
Царапины? Нет, выемки! Что, ради всего святого…?
Затем, будто он увидел это своими собственными глазами, Стикли понял. В тот день, когда Вульф пришел в офис рано, он на самом деле пришел, чтобы попытаться взломать сейф!
Но почему? Несомненно, Вульф знал, что Стикли хранит там только их личные гонорары, и то только за месяц, конечно же, еще и запасом на второй месяц, в случае критического положения, в которое постоянно попадал Вульф, а Стикли никогда… или, возможно, Вульф этого не знал.
Неужели этот идиот думал, что весь денежный запас траста лежит внутри этого железного сейфа? Неужели этот дурак ничего не знает о банковском деле и инвестициях?
Кроме того, это же был Вульф. Вздохнув и покачав головой, Стикли закрыл сейф и набрал код, чтобы запереть замок. Его партнер с каждым днем все больше и больше влезал в долги. Стикли надеялся, что мисс Блейк выйдет замуж за герцога — при условии, что герцог поймет свою надлежащую ответственность, касающуюся наследства — потому что когда этот день придет, Стикли будет свободен!
Он надолго закрыл глаза, смакуя приятную картину, которую создала эта мысль. Свободен от лица Вульфа, от его дурных привычек, от его тенденции к удручающе противоправным действиям — и, надо сказать, его таинственной способности заставлять эти действия выглядеть как наиболее логичный ход событий! — свободен, чтобы инвестировать свои собственные деньги, или даже тратить их, хотя Стикли не мог себе представить, чтобы ему понабилось что-то, чего у него еще не было.
Реальная работа.
О да. Настоящая работа, работа, полная смыла и прогресса…
И бессмысленная, пока он привязан к трасту и к Вульфу. Изучая изуродованную дверь сейфа, Стикли снова поджал губы.
Он только надеялся, что сможет выбраться из этих сетей прежде, чем обнаружит, в каких глубинах Вульф хочет по-настоящему утонуть.
Тесса присела за свой женственный маленький секретер и вынула чернила, перо и бумагу. Она ненавидела опускаться до такого уровня, на самом деле ненавидела, но нельзя было отрицать, что Софи зашла слишком далеко.
Кто бы мог подумать, что это создание с лошадиным лицом, худое, как палка, вызовет такое волнение в Обществе! И Грэм, идиотский мальчишка, был самым рассеянным из всех дураков. Тесса помнила его по большей части молчаливым мальчиком, прячущимся и пытающимся не попадаться на глаза его жестоким братьям. Не то чтобы Тесса винила его за это, потому что ее старшие кузены были на самом деле отвратительны. Как хорошо, что мир избавился от всех их сразу.
И все же Грэм, увивающийся за Софи? Это просто стыдно!
И опасно. Состояние Пикеринга было предназначено для Дейдре, а не для ее кузины с лошадиным лицом. Только Дейдре испытает должную благодарность, чтобы отплатить своей собственной любящей мачехе, как только чеки будут обналичены.
Кроме того, если милая Дейдре забудет о своем долге, то у Тессы было припасено несколько неприятных угроз против толстой, круглолицей Фебы. Не все в обществе будут такими прощающими насчет неприличного прошлого Фебы, каким оказался ее такой же неприличный муж! Дейдре обожала своих глупых кузин. Будет не слишком трудно выманить у нее хорошенький пожизненный доход.
Конечно же, все это пойдет прахом, если Софи выиграет битву. Глупая девчонка никогда не вспомнит, что именно Тесса позволила ей быть здесь. Она только вспомнит несколько несерьезных случаев, когда Тесса выходила из себя и обзывала ее несколькими совсем не обидными именами.
Все из которых были в высшей степени заслуженными. В самом деле, это создание было смехотворным! И Тессу очень тревожило, что никто в Обществе, кажется, этого больше не замечал.
С легкой улыбкой Тесса приступила к своей работе.
«Дорогая миссис Блейк…»
Глава 16
После того, как Грэм оставил ее, Софи сидела в пустой гостиной и, ничего не замечая, смотрела на подносы с остатками чая и кексов.
Крошки. Все, с чем она осталась — это крошки.
Я пожалел бедную, некрасивую девушку из провинции.
На ее лице все еще проступал румянец, она знала это, и вероятно так будет продолжаться еще много дней, когда бы она не подумала об этом моменте. Софи забыла, что она собой представляет, настолько ее впечатлила новая популярность. Она забыла, что для тех людей, которые знали ее, она была всего лишь «бедной, некрасивой девушкой».
А что она думала, должно произойти, когда Грэм увидит новую «Софию»? Неужели она надеялась, что он упадет на колени и заявит о своей бессмертной любви?
Очевидно, какая-то ее часть — вероятно, та, которая верила в волшебные сказки — на самом деле полагала, что это может произойти.
Фортескью вошел вместе с лакеем. Комната была немедленно вычищена, отполирована и доведена до совершенства несколькими мгновениями позже. Софи оставалась там, где была, странным образом ощущая себя совершенно комфортно в своем горе. Если она когда-либо и нуждалась в более четкой картине того, где находится ее место на земле, то ей только что предоставили его — завернутое в фольгу и с бантиком сверху.
И все же, оказывается, даже «бедные, некрасивые» девушки получают почту. Фортескью принес ей толстый конверт цвета слоновой кости на серебряном подносе.
— Миледи прислала вам письмо, мисс.
Почерк Дейдре был таким же летящим и беззаботным, как во многом и сама Дейдре. «Лемонтёр написал мне, что ты переехала в Брук-Хаус», — писала она. — «Браво. Феба просила передать тебе, чтобы ты сказала Фортескью, чтобы тот поменял все замки. Я ответила ей, что я это уже сделала».
Софи заморгала. Она не подумала о том, чтобы написать Дейдре и получить официальное разрешение использовать этот дом. Со стороны Лемонтёра это было заботливо… и к тому же немного отдавало манипуляцией. Софи устало улыбнулась при этой мысли.
Письмо продолжалось. Выздоровление герцога снова сменилось ухудшением.
«Похоже на то, что, в конце концов, я все же смогу скоро стать герцогиней — но это так печально, потому что мы все очень привязались к его светлости. Он добрый пожилой джентльмен, и выглядит как раз так, как Колдер и Рейф будут выглядеть в пятьдесят лет — мне придется очень постараться, чтобы самой так же хорошо сохраниться, хотя бы только для того, чтобы соответствовать».
«Шлю тебе всю свою любовь, мы не можем дождаться, когда увидим тебя в твоих новых платьях. Передай Тессе, чтобы она утопилась в Темзе».
«И поцелуй за меня Мэгги. И котенка. Она наконец-то дала ему имя?»
«Д.»
Софи ощутила вспышку вины, потому что сегодня она почти игнорировала Мэгги. Но у нее еще было немного времени перед тем, как она должна будет одеваться для сегодняшнего музыкального вечера.
Наконец-то вырванная из своей депрессии, девушка повернулась спиной к сцене своего самого значительного светского триумфа и направилась вверх по лестнице, чтобы отдать и, может быть, получить поцелуй и объятие от леди Маргарет.