– Два лимона… евро. Будут в твоей квартире, когда мы с вдовцом ее опознаем.
– Не сомневаюсь, что будут, – широко улыбнулся Коля. – Я уже понял, для тебя дело – самое главное.
Марина позвала Колю из приемной. Он на прощанье внимательно заглянул Константину в глаза. Тот пробормотал:
– В общем, забыли эту ерунду. Ты, как мужчина, меня понимаешь… Не сдержался. Все равно, думаю…
– Не может быть, – удивился Коля. – Неужели ты такая мразь, Костик?
Глава 18
Марина, скрепившая юбку со сломанной молнией и блузку с отлетевшими пуговицами английскими булавками, которые всегда на всякий случай носила с собой, как учила мама, в темноте выглядела почти нормально. Они прошли мимо мальчика с собакой, Коля серьезно пожал ему руку, сунул в карман немного денег: «Купи себе и Грэю поесть, магазин еще открыт. Спасибо большое. Ты – настоящий мужик!»
Такси они с Мариной поймали быстро. Коля посадил ее на заднее сиденье, но тут его окликнул Егор. Он подошел к нему:
– Что, малыш?
– Дядя Коля, – бойко сказал мальчик. – У меня скоро день рождения. Я уже давно прошу маму купить мне пиэспи, а она не покупает.
– Не понял, о чем ты… А, это такая фиговина, игрушка… Вообще-то она для маленьких. А к чему ты… Извини, ты хочешь, чтобы я тебе дал на нее деньги? Сколько она стоит?
– Ерунда. Тысяч шесть. И диски к ней примерно по тысяче…
Коля смотрел на парня с удивлением пару секунд. Что-то не так. Но вникать некогда. Он вынул из бумажника десять тысяч, положил ему в ладонь. Взглянул в невинные глаза. Ни радости, ни смущения, вроде бы даже он рассчитывал на большее… То есть Егор выполнял платную работу? Это была не дружба? «Я никогда ничего не понимал в детях, – подумал Коля. – Равно как и во взрослых».
Он сел вместе с Мариной на заднее сиденье, и тут она совершенно обессилела. Сидеть не могла. Положила голову на его колени, закрыла лицо ладонями, поджала ноги… Ее била дрожь запоздалого страха, ярости, унижения. Коля боялся шевельнуться. Он не мог ее утешить. Он не знал, как это сделать. Он думал о том, каким бы это было счастьем, если бы сегодняшнее происшествие оказалось для нее самым большим испытанием. Он ощущал ее тело, горячее и дрожащее, его джинсы промокли от ее слез… Его душа тосковала и холодела, скованная льдом отчуждения… Мысли были настойчивые и почти безумные. «Она плачет, как живая. Я держу ее в руках, как живой…»
Они вышли из такси у ворот ее двора.
– Я отведу тебя домой, – решительно сказал он. – Версия такая. На тебя напали хулиганы, я отбил. Нормальная версия, в это поверит даже муж-блондин.
– Хорошо, – согласилась Марина.
Она позвонила в дверь квартиры, Саша открыл и в изумлении уставился на них. В свете прихожей были видны и булавки, и воспаленные от слез глаза, и горящая от сильного удара щека.
– Что случилось?
– Ничего страшного, – ответил Николай. – Извините, что вторгаюсь к вам, мне повезло отбить вашу жену у группы каких-то дебилов. Решил довести до места, чтобы точно знать, что все в порядке. Николай. – Он протянул руку ее мужу.
– Александр, – растерянно ответил тот. – Видимо, нужно срочно звонить в полицию?
– Только не это, – быстро проговорила Марина. – Они давно убежали. Я еще стояла там и ревела, Николай еле меня успокоил. Это, наверное, были обкурившиеся подростки, я не рассмотрела. Не хочу ничего никому рассказывать. Спасибо, Николай. Может быть, вы чаю выпьете у нас?
– Нет, – решительно сказал Коля. – Меня тоже ждут, чай я не люблю, а вам нужно срочно выпить что-то успокоительное и лечь спать. Я пойду.
– Очень вам признателен. – Саша еще раз пожал Коле руку. – Извините, я хотел вас отблагодарить…
– Вы решили заплатить за мой рыцарский поступок? – Коля ясно посмотрел на них, как Петр Первый с портрета. – Обижаете. Марина, носите с собой электрошокер.
Он вышел, Саша растерянно смотрел на жену, глаза которой опять наполнились слезами.
– Какой он… странный. Наверное, хороший человек. Нам повезло. Почему ты плачешь? Они точно ничего с тобой не сделали?
– Точно. Я пойду в ванную.
– Может, разбудить маму, чтобы дала тебе лекарство?
– Ни в коем случае. Саша, я прошу тебя ничего не говорить Нине Валентиновне.
– Я понял.
Когда она легла в постель, накрывшись с головой одеялом, он осторожно лег рядом, мягко повернул ее к себе.
– Не нужно, – попросила она.
– Мариночка, я хочу, чтобы все было как обычно, чтобы ты не оставалась с этим стрессом. Мне кажется, так надо.
Они были близки, как очень родные люди, но она не оттаяла совсем. Ей стало тепло, но о наслаждении не шло и речи. Он уснул, а она лежала рядом, ощущая, как по всему телу от сердца к горлу волнами поднимается и падает что-то холодное, гадкое, скользкое… Женская беда. Мерзавец хотел ее растоптать, использовать как вещь. Что бы произошло, если бы не появился Николай… И тут Марине почему-то стало совсем тошно. Очень уж спокойно и по-дружески общался с этим подонком Николай. Как будто они оба понимали, что все это ерунда. Ну, один хотел ее изнасиловать, другой помешал. Нормальный эпизод мужской жизни. Если бы не успел помешать, тоже ничего страшного. Не смертельно. Не девочка вообще-то. Марина представила себе, как повел бы себя в подобной ситуации ее муж. Ну, разумеется, он бы хотя бы морду набил Константину. Потому что любит ее и не смог бы сдержаться. А Коле и сдерживаться не пришлось. Рисуясь, как обычно, совершил «рыцарский поступок». Сейчас, видимо, очень доволен собой, если вообще еще об этом помнит. Она даже не знает, с кем он живет. Его ждут… К утру ее подушка промокла от слез.
…Коля приехал домой, сел на кухне за стол, стал курить, застыл на несколько часов, практически ни о чем не думая. Только временами видел себя как будто сверху, как это бывает во время клинической смерти. Это его немножко развлекло. Потом раздался звонок в дверь. Он равнодушно подумал: а вдруг они решили от него избавиться после сегодняшней истории? Может, нашли более покладистого киллера. Пошел открывать.
– У тебя был пожар? – спросил бывший командир Андрей Николаев, войдя в прихожую.
– Почти. Я покурил и, кажется, обуглился.
– Ясно. Клоунада как образ жизни и смерти.
– Здорово, – восхитился Коля. – Я не знал, что вы такой умный.
– Мы отвоевались. Можешь говорить мне «ты».
– Так плохи мои дела, Андрей? – Коля внимательно посмотрел в узкое бледное лицо бывшего командира. – Только не целуй меня в лоб, пожалуйста.
– Не дотянусь, – сказал Николаев. – Пошли посидим. Я водки принес. Может, и не отвоевались. – Он улыбнулся, открыв крепкие белые зубы.
Глава 19
Александра Васильевича Масленникова вызвали для сложной экспертизы в подмосковный морг. Очередной повесившийся. Следователь долго излагал в машине аргументы в пользу суицида: с одной стороны, вроде успешный бизнесмен, начинающий политик, с другой – мать показала, что у сына случались депрессии. С одной – бывшая жена судилась с ним из-за дома, с другой – нынешняя сообщила, что они в процессе оформления сделки на приобретение очень дорогой квартиры. С одной…
– Стоп, – сказал Александр Васильевич. – Прошу прощения, но мне поручили сделать экспертизу, а не вникать в подробности судьбы усопшего. Это ваше дело – создавать многосторонние версии, мое – всего лишь сделать заключение: сам или ему помогли.
– Я к тому, что начальство склоняется к версии суицида.
– Первый раз слышу, что начальство может склоняться к какой-то версии до экспертизы, – отчеканил Масленников, и следователь надолго замолчал.
Он это слышал, разумеется, не первый и даже не второй раз и знает, что к чему, но раз вызвали его – с заказной версией легко не будет. Он простился у морга со следователем, сказал, что сообщит по телефону предварительный результат. Сам акт будет готов в течение трех дней. В коридоре Масленникова уже ждал патологоанатом морга – бывший сокурсник Толя Никитин. Хороший специалист, навсегда, похоже, застрявший в этом скромном перевалочном пункте для тех, чьи хлопоты в этом мире закончились. Толя никуда не торопился и сильно выпивал. Как он сам говорил: не успеешь проводить одного в мир иной, уже надо наливать другому…
– Все готово, – сказал он Александру Васильевичу. – Не хочешь тяпнуть для бодрости?..
– Спасибо, друг. Я не обижу тебя, если скажу, что сегодня, как назло, бодр? К тому же вечером занятия с дипломниками.
– Обидишь, – грустно сказал Толя. – Меня не обижают только мои пациенты.
– Как тебе этот повесившийся?
– В общем, не хочу забегать вперед, но я бы повесился иначе.
– Уже интересно.
Они направились в анатомический зал, долго, сосредоточенно работали… Так же долго и молча потом мылись, курили в коридоре у окна.
– Ладно, – вдруг сказал Александр Васильевич. – Зайдем к тебе на минутку. Как-то снизился градус бодрости.
Они вошли в достаточно уютный кабинет. Масленников с наслаждением уселся в глубокое кресло, вытянул длинные ноги. Анатолий разливал коньяк, как священный напиток.
Они вошли в достаточно уютный кабинет. Масленников с наслаждением уселся в глубокое кресло, вытянул длинные ноги. Анатолий разливал коньяк, как священный напиток.
– За упокой, – произнес Александр Васильевич, осушив залпом свой стакан.
– Что скажешь? – Анатолий прислушивался к тому, как горячая жидкость зажигает его кровь, постоянно стынущую в компании теней.
– Ты сам видел. Изменения гортани, пищевода, желудка, характерные для сильного отравления. Что-то точно обнаружится в ткани мозга. Перед смертью явно были судороги и рвота. Повесили теплым, но уже без сознания. Потому следов насилия не найдем, но, как ты верно заметил, висел он не так.
– Скоты, – почти торжественно заявил Толя.
– Ну да… Слушай, я вдруг вспомнил. Один знакомый детектив спрашивал. Ищут, – пока неофициально – молодую женщину. 28 лет, рост около 170, вес до 50. То есть просто наводят справки пока без ведома родственников, которые надеются, и, возможно, совершенно справедливо, что она жива. В общем, дело со всех сторон деликатное.
– Такие всегда есть, – пожал плечами Толя. – Нужны особые приметы.
– Понятно. Речь о тех, что поступили недавно.
– Позавчера. Привезли с Киевского шоссе. Выстрел в затылок, пуля навылет, лицо – не опознать. Хочешь посмотреть?
– Да, – задумчиво сказал Масленников.
Через двадцать минут он простился с бывшим однокашником, которому уже не было грустно, и вышел на улицу. Уже подъехал водитель на его машине. Александр Васильевич никогда не садился сам за руль до и после работы. У него было немного предрассудков, но в ауру смерти он верил. Точнее, знал, что это такое. Когда они въехали в Москву, он набрал телефон Сергея Кольцова и коротко сказал:
– Ты у себя? Подожди, я заеду через полчаса.
В кабинете Сергея они поговорили о разном, поделились новостями, обсудили наиболее важные. Александр Васильевич наконец с интересом взглянул в голубые и слишком безразличные глаза собеседника. Интересно, как долго Сергей может скрывать свое любопытство? Ежу понятно, что он вырвал это время в своем до предела расписанном дне не для того, чтобы обсудить с Кольцовым погоду, политику, нового начальника Славы Земцова. Сергей не отвел взгляда. Он просто стал у него еще более невинным и преданным.
– Сережа, можно сделать тебе комплимент? – не выдержал Масленников. – Только моя хаски Холи смотрит на меня так, как ты сейчас.
– Серьезно? – с радостным смущением спросил Сергей. – Сказать, что я польщен, – это ничего не сказать. Вы можете не помнить, но на своем юбилее, в кругу друзей и соратников, вы так мило заметили: «Смотрю я на ваши пьяные глупые рожи и думаю, что нет на свете красивее и умнее создания, чем моя собака Холи».
– Я произнес такую речь? – озадаченно спросил Александр Васильевич. – Вообще-то мог. Ладно, Сереж, некогда мне в твои игры играть. Скажу сам, зачем приехал. В общем, я не забыл наш разговор. Тенденции сейчас знаешь какие. Не убийства, а сплошь суициды и несчастные случаи. Но дело не в этом. Лично я считаю, что менять систему – не мое дело. Мое… Я сегодня ночью вспомнил одно мое дело. Нормальные ребята собрались накрыть подпольный абортарий. Очень изворотливый там был частник с лицензией практикующего гинеколога. Маленький кабинет. Ни на чем его взять не могли. Одни слухи вроде. Решили за одной женщиной проследить, матерью двоих детей… История долгая, тебе неинтересная. Удачная для ребят была операция. Накрыли, он сам собственный крематорий показал… Горстку свежего пепла дали мне на экспертизу. Это и была та самая молодая прекрасная женщина, за которой ребята следили, чтобы взять преступника с поличным. Взяли… С тех пор я точно знаю, что такое опоздать. Короче, подходящее тело появилось. Пока никто его не ищет. Если вы готовы рискнуть, то мои условия такие. Как только заказанная женщина будет в безопасности, твой клиент идет с повинной. То ли все берет на себя, то ли делит с тобой. Далее все, как ты обещал. Вы подбираетесь к этому заказчику, в идеале – к его «крыше», которая кажется тебе заоблачной. И расследуете убийство девушки, что сейчас лежит в морге с простреленной головой.
– Я потрясен, – сказал Сергей. – То есть не рассчитывал и даже думал, как бы забыть эту историю. Но раз так… Раз вы… Вдруг что-то и получится.
Глава 20
Петр Князев отдыхал. То есть он, как всегда, ездил на работу, на деловые встречи, уже посмотрел несколько квартир, выбирая подходящий вариант для Виктории. Просто в доме его наступил мир и покой, каких не было, пожалуй, за весь год их жизни с дочерью и Верой. Жена стала кроткой и нежной. Вновь звонила не меньше трех раз в день, готовила вкусные завтраки и ужины, показывала всякие прелестные детские вещички. Петр даже не понимал, почему он раньше не пришел к столь разумному решению. Точно тугодум, как говорит мама. Вике наверняка понравится жить самостоятельно. Почему взрослая женщина мужчину не может пригласить к себе? Понятно, что ей не хотелось всякий раз докладывать отцу и мачехе о том, с кем она собирается провести ночь. А так – все встанет на свои места. Ее квартира будет совсем близко. Петя сможет заезжать к Вике хоть каждый день, они будут разговаривать свободно, как когда-то до его женитьбы. Им не придется придумывать темы, интересные Вере. И наоборот, Вера перестанет жить в постоянном напряжении, понимая, что ей никогда не стать для Виктории близким человеком. А потом Вика выйдет замуж, у нее родится ребенок, может, не один. Семья станет большой, дети помирят мам… Появятся совсем другие, приятные заботы, общие интересы. Петр заехал к матери, рассказал о том, что покупает Виктории квартиру. Она одобрила, только спросила:
– А Вика?
– Приедет – скажу. Не по телефону же это обсуждать.
– Ты только ничего не покупай, пока она точно не скажет, что нравится. Знаешь, какая она.
– Знаю, мама. У меня для нее будут разные варианты.
Он несколько раз пытался набирать номер дочери, но телефон был заблокирован. То ли с роумингом что-то, то ли она отключила мобильник, чтобы ей не мешали. Она часто так делала. Пару раз ему звонили ее приятельницы с работы. Он сказал им, что она внезапно уехала отдыхать в Турцию, ориентировочно обещала вернуться через две недели. Никого особенно не удивляло, что она не написала заявление на отпуск за свой счет. Вика так уже поступала не раз. Все привыкли к тому, что ей это сходит с рук. Иногда, правда, Петя покупал ей бюллетени у знакомого врача. Так повелось еще со школы, с института: Вике часто не хотелось туда ходить, а на здоровье, слава богу, она пожаловаться не могла. Петя с мамой были солидарны в этом вопросе. Девочка умная, способная, учится хорошо, сама может выбирать себе режим занятий и отдыха. Судьба и так была к ней несправедлива, отобрав рано мать.
Вечером по дороге домой Петр заехал в ювелирный магазин и купил жене красивый кулон в виде цветка из крупных рубинов в обрамлении чистых, ярких бриллиантов. В этот день они всегда отмечали дату первой встречи. Будут гости. Вере с утра помогали готовить приходящая домработница, мама Петра, Ирина Викторовна, и брат Веры, Иван.
Петр вошел в квартиру, в которой пахло цветами и выпечкой, Вера быстро прильнула к нему и сказала:
– Быстро переодевайся. Я немного задержалась. Сидоркины уже звонили с дороги.
В спальне на кровати лежало ее новое вечернее платье из кремового шифона. Когда она скользнула в него, Петр с удовольствием посмотрел на ее ладную фигурку, которую только украшал небольшой животик, скрытый в мягких складках, спадающих из-под атласной ленты под красивой и упругой грудью в глубоком вырезе. Петр торжественно достал футляр, велел Вере закрыть глаза, застегнул у нее на шее цепочку с новым кулоном. Она посмотрела и ахнула восторженно, крепко обняла его, прижалась всем телом. Он не очень хорошо разбирался в женском настроении, но тут даже он не мог ошибиться. Вера предвкушала вечер, на котором именно она будет единственной хозяйкой. Теперь ей не придется тоскливо наблюдать, как гости стелются у ног Виктории. Собственно, сегодня они ждали самых близких друзей. Два пары и один холостяк, остряк, что-то вроде записного тамады. Сеня Курочкин поначалу всегда был очень забавным, но рано или поздно его приходилось тормозить и выпроваживать. Сам остановиться он не мог – такова особенность его дарования. Но к этому уже все привыкли.
Они вышли к гостям, когда все были в сборе. Всех встретила Ирина Викторовна. Гости пили по первому коктейлю. Сеня рассказывал очередной анекдот, все смеялись.
– Как ты божественно выглядишь, – метнулся Сеня к Вере и поцеловал ей руку.
Все его поддержали. Ирина Викторовна предложила пройти к столу. Нарядная домработница Нина и Иван в темном костюме и белой рубашке раздвинули двери огромного зала, где был накрыт овальный стол. Сеня решительно поднял руку:
– Одну минуту, господа! Еще одна маленькая притча, которую нельзя рассказывать за столом, но зато потом будет за что выпить. Итак, прилетает Бог к Адаму и Еве и говорит: «Я принес вам два подарка. Первый Адаму. Это позволит ему писать стоя, не испытывая неудобств». Адам в полном восторге. Сразу начинает пользоваться. Писает туда, сюда, вверх, вниз, на Еву, хохочет. Бог наблюдает, потом говорит: «Извини, Ева. Второй подарок – тоже Адаму. Это мозги. А то он зассыт весь мир».