Первым делом опер решил выяснить, что полиция успела нарыть на Хлыща, после чего – установить за Валерием Лаврецким слежку. Рано или поздно тот должен дать осечку – и тогда он, Анкудов, сможет вывести убийцу на чистую воду. Павел взял мобильник, перелистал список телефонов и набрал старого знакомого – криминалиста. В результате картина вырисовалась весьма плачевная. Во-первых, абсолютно никаких следов убийства не осталось. Ни отпечатков пальцев, ни фотографий с места преступления, ни результатов экспертиз. Ни-че-го! Во-вторых, видеозаписи, изобличающие Хлыща, тоже таинственным образом испарились. Точнее, как говорится в отчете, они были стерты неизвестным вирусом, проникшим в компьютеры службы безопасности клуба.
Параллельно он пробил и информацию по Лаврецким. Нет ли сомнительных связей, проблем с полицией, с налоговой. И на этом фронте все усилия оказались тщетными. Получалось, что они чуть ли не святое семейство. Честные бизнесмены, филантропы, регулярно жертвующие крупные суммы то на строительство церкви, то на подарки детдомовцам, то на благоустройство города.
У Анкудова оставалась последняя надежда – осмотреть труп кавказца. Но в морге сказали, что тело еще вчера кремировали и отправили в Нальчик, родственникам. Естественно, все вещественные доказательства пропали тоже.
Измотанный многочасовой беготней и тщетными попытками выудить хоть какую-нибудь информацию, опер пошел в СИЗО. Поговорить с бомжами, на которых эту самую мокруху и повесили. Солнце еще не село, и небо окрасилось яростным багрянцем. На улицы после рабочего дня вывалились толпы народа и целенаправленно разделились на ручейки, вливающиеся в переполненный транспорт. Анкудов чувствовал, что устал, как собака – и от беготни, и от ее бесцельности. Еще немного – и завоет, опять же, как собака. Поток людей на его пути, косо подцвеченный красным заревом, – вызывал в душе Павла волны слабо сдерживаемого раздражения. «Спокойно, селяне, земля будет нашей!» – эту поговорку он запомнил с детства, от уборщицы бабы Дуси. И тогда, в детдоме, и теперь – многократно повторенная, как заклинание, она почему-то успокаивала. СИЗО находилось недалеко от клуба «Парадиз». Опер вошел, переговорил со знакомыми дежурными. Они, видимо, еще не знали о том, что Анкудов отстранен от дел, так как без лишних вопросов провели его в камеру к задержанным.
– Я ненадолго, минут на десять, – за спиной у Павла лязгнули двери.
– Привет, начальник. Сигаретки не будет? – один из бомжей, довольно опрятного вида мужичок лет шестидесяти, поднялся с нар и подошел к нему. Тот достал початую пачку и протянул сидельцу.
– Значит, говорите, убили кавказца? – прищурив глаза, спросил Павел.
– Да, замочили суку, – ответил из угла второй.
– А как это вас, таких красавцев, пустили в фитнес-центр?
– А мы там каждый божий день то моемся, то качаемся, начальник. Можно сказать, свои люди. – Бомж криво ухмыльнулся и пошел в свой угол. Оба арестанта закурили. По их мрачному виду было понятно, что особым желанием общаться они не горят.
– Ладно, колитесь, кто вас запугал? Лаврецкие? Или, может, из полиции кто-нибудь попросил сделать жест доброй воли?
Мужики молча переглянулись и ничего не ответили.
– Постойте. Ну как же так? Вот ты, – опер ткнул пальцем в бородатого толстого мужчину в замусоленных спортивных штанах. – У тебя же должно быть какое-то к себе уважение. Нельзя так вот прогибаться до самой земли. Что ты, так и будешь всю жизнь, как заяц, – чуть что, сразу душа в пятки? Кем ты в нормальной жизни был?
– Учителем, – пробормотал бомж.
– Вот те на. Да ты прекрасно все понимаешь! Почему тогда берешь на себя эту «мокруху»? – наивно разглагольствовал перед заключенными Анкудов.
Реакция его слушателей была нулевой. По их затравленному взгляду опер сразу понял: о чем-либо расспрашивать их бесполезно и бессмысленно – бомжей запугали конкретно. Вполне возможно, даже пригрозили убить. В таких случаях люди становятся полностью беззащитными, как мухи в паутине. Они целиком теряют волю и способность соображать – без подсказки своих «пауков». Сидят и не дергаются.
Выходя из СИЗО, Анкудов уже составил в голове план дальнейших действий. Раз не осталось никаких концов, придется разрабатывать фитнес-центр. Еще днем, по дороге в морг, он наведался туда, но ничего подозрительного не заметил. Обычное заведение, все тихо, спокойно. Идея опера была рисковой, но выигрышной: вечером, ближе к закрытию, зайти, где-нибудь спрятаться и переждать внутри до наступления ночи. Авось найдется какая-нибудь зацепка.
Павел подошел к фитнес-центру и уже протянул руку к двери, как его окликнул женский, такой знакомый голос:
– Старший оперуполномоченный, подождите!
Анкудов обернулся: легкой походкой к нему приближалась Тамара. В роскошных волосах запутался теплый вечерний ветер, лицо освещала открытая улыбка. Павлу показалось, что это дежавю, что где-то он такую картинку уже видел. В чем-то он был прав: похожие кадры с парящими на ветру юными красавицами не устают использовать режиссеры всех мастей, если хотят добавить фильму романтики. На мгновение опер почувствовал, как сердце резко дернулось у самого горла и будто бы остановилось. Павел закашлялся. Это помогло скрыть яркий румянец, неожиданно плеснувший в лицо горячей волной. «Остынь, Пашка, не малолетка уже», – скомандовал Анкудов своим гормонам и прочистил горло.
– Здравствуйте, – сказал как можно более спокойно, но на лице самовольно проступила растерянная улыбка.
– А я и не знала, что полицейские следят за своей фигурой, – кокетливо скользнув взглядом по поджарой фигуре Павла, промурлыкала Тома.
– Да я так, в первый раз. Шел мимо, думаю, гляну, что тут да как… – опер совсем смешался и готов был позорно ретироваться, лишь бы не смотреть в эти сияющие, смеющиеся глаза.
– А я в бассейн иду. Не хотите со мной поплавать? – предложила Тамара. Павел набрал полную грудь воздуха, выдохнул, как бы прикидывая, и бодро отрапортовал:
– С удовольствием. Я был бы круглым дураком, если бы посмел отказаться от такого предложения.
Тамара довольно улыбнулась, оперлась на подставленную руку, и они направились к зданию центра.
* * *Вода в бассейне после теплого душа казалась страшно холодной. Павел потрогал ее ногой и ощутил немедленное желание растереться жестким, как наждак, полотенцем – до полного согревания, чтобы кожа покрылась пупырышками.
– У-ух! Холодина!
– Да не бойтесь. Прыгайте. Это только вначале она холодная. Поплаваете – и станет тепло. Сразу видно, что вы тут новичок.
Тамара подплыла к краю и окатила опера брызгами. Он отскочил назад. После чего зажмурился, набрал полную грудь воздуха – и сиганул в воду. Вынырнул – уже рядом с девушкой.
– Вы такая смешная в этой резиновой шапочке.
– Единственный минус купания в бассейне. Так неудобно… Зато волосы не намокнут. Да и здоровее будут. Ну, кто первый до того края, наперегонки! – и, резко оттолкнувшись, рванула к противоположному краю бассейна. Павел первые мгновения опешил – девушка плыла красиво и стремительно, как дельфин. Смотрел бы и любовался. Но показаться слабаком было никак нельзя. У Тамары было преимущество во времени, у Павла – больший объем легких и спортивный разряд по плаванию, и уступать он не собирался. Девушка уже была на середине бассейна, однако на финише опер обогнал ее на полкорпуса и, азартно ударив рукой по бортику, развернулся навстречу девушке. Она не успела затормозить в воде и влетела прямо к нему в объятия, задыхаясь и часто моргая от попавшей в глаза воды.
– А вы хорошо плаваете, господин полицейский! – девушка лукаво посмотрела на Павла, и он растерял весь азарт. Слишком близко были эти смеющиеся глаза, слишком близко было это почти нагое гибкое тело. Похоже, она тоже это поняла – потому что замолчала, опустила глаза и легонько отстранилась. Оба смутились и покраснели.
– Павел, я что-то устала, довезите меня до бордюра.
– Ладно, побуду вашим Коньком-Горбунком. – Анкудов с волнением чувствовал, как иногда ее грудь касается его спины, услышал возле уха ее горячее учащенное дыхание. Они вылезли и сели у лестницы, болтая в воде ногами.
– А вообще это глупость – купаться в бассейне. Вот на море – одно удовольствие, – Тамара откинула голову и мечтательно прикрыла глаза, – плыть, рассекая волны, чувствуя сопротивление огромных масс воды. Или просто лежать навзничь и смотреть на звезды. Забываешь о времени, о том, кто ты и где ты. Полное единение с природой! Понятно, плыть надо нагишом – а то никакой радости от процесса. Как будто за тобой кто-то подсматривает. А без купальника – ты полностью свободен, ничто не сковывает. Красота…
Анкудов посмотрел на девушку и чуть не выдал пошлость о том, что хотел бы хоть ненадолго стать ее купальником. Влажная ткань на фигурке Томы казалась полупрозрачной, мокрые волосы ниспадали на грудь – опер невольно заволновался…
Анкудов посмотрел на девушку и чуть не выдал пошлость о том, что хотел бы хоть ненадолго стать ее купальником. Влажная ткань на фигурке Томы казалась полупрозрачной, мокрые волосы ниспадали на грудь – опер невольно заволновался…
– А вы, Павел, любите поплавать голышом?
– Нет, я привык по старинке…
Павел заглянул в глаза Томы и утонул в них без остатка. Сколько бы он себя ни обманывал, теперь он отчетливо понял, что девушка ему не просто нравится. Вот дурила нерешительный! А ведь еще тогда, в мастерской, мог воспользоваться моментом и поцеловать ее. А может быть, и не только поцеловать. Но возможность упущена. Сиди теперь, остывай у холодной воды в мокрых трусах, думай, что делать и как дальше жить. А ведь заметно, что и я ей нравлюсь. Взрослый мужик, а веду себя, как школьник на первой дискотеке.
– Слушайте, Павел, а что вы после бассейна делать собираетесь? Не хотите прогуляться? – Тамара наконец прервала молчание, игриво толкнув его упругим плечом.
Были бы у Анкудова крылья, он взлетел бы к потолку от счастья. «Конечно, да!» – хотелось выпалить в ответ. Но он здесь был совсем по другому поводу. Раз взялся за расследование, нужно довести до конца. Он сам себе придумал эту «службу», никто его не заставлял. Павел решил, что как бы сердце ни разрывалось на части, уместнее перенести прогулку на другой раз.
– Я бы с радостью. Но сегодня как раз куча дел. Я ведь и сюда ненадолго, – виновато ответил опер.
– Жаль. Ну, ничего. Вы знаете, как меня найти. Заходите, когда случится свободная минута. Только не откладывайте в долгий ящик – я могу и передумать.
Тамара двусмысленно подмигнула оперу на прощанье, поднялась и, перед тем как исчезнуть за дверью душевой комнаты, послала ему воздушный поцелуй.
В раздевалке, дождавшись, когда все посетители выйдут, Анкудов сложил свою одежду в пакет и надел заранее замеченную и припрятанную в шкафчике униформу уборщика. Одежда оказалась в самый раз. В ней он не привлечет лишнего внимания и одновременно сможет, вооружившись ведром и шваброй, обследовать все закоулки заведения.
Прохаживаясь по пустынным коридорам, опер обратил внимание, что в некоторых местах, где по идее должна быть комната, находится глухая стена. Значит, скорее всего, часть помещений замаскирована. Пока что он не понимал, каким образом это сделано, но это было и не нужно. Ночью все само собой разъяснится. Павел посмотрел на циферблат – оставалось полчаса до закрытия. Вдали послышались неспешные шаги охранника, совершавшего последний обход. Павел юркнул по лестнице на самый нижний, подвальный, этаж, завернул за угол и увидел в конце приоткрытую дверь комнаты для инвентаря. Он заскочил в нее и запер замок изнутри. Прямоугольная комната была в беспорядке завалена разным спортивным и уборочным хламом: ведра и швабры валялись вперемешку с перчатками, мячами и гантелями. Вдоль стены стояли вешалки с униформой работников. Анкудов забрался в самый дальний угол, затаился в углублении между стеной и огромной коробкой и стал ждать.
* * *Копоть с Леней подъехали к дому Гандыбина к вечеру. Машину с подъемником припарковали около стоявшего рядом с забором билборда с рекламой банка. Леня еще в машине натянул на себя оранжевую жилетку ремонтника и полез в кабину подъемника. Николай нажал на рычаг, и кабинка медленно поплыла вверх.
– Стоп, – закричал Фокусник, махнув рукой.
Он достал из кармана фотоаппарат и начал фотографировать все, что находилось за забором. Конечно, во время визита под видом агента охранной фирмы Леня выведал у Тамары все, что она знала. Но полагаться только на память юной девушки было бы неосмотрительно. Необходимо было еще раз все досконально разведать. Ведь чего-то она могла и не знать, о чем-то забыть.
В доме горел свет внизу, на кухне, где Гандыбин готовил себе яичницу. Фокусник планомерно фотографировал каждый уголок коттеджного участка, особенно обращая внимание на окна с решетками и видеокамеры. Тут прозевать было нельзя. Со стороны это выглядело, будто ремонтная бригада приехала заменить перегоревшие на рекламном щите лампочки.
Сделав последний снимок, парень дал знак водителю, и кабинка начала плавно опускаться.
– Все срисовал. Поехали… А этого кренделя точно не будет завтрашней ночью?
– Точно. Вообще никого не будет.
– Только вот там, на почве, – датчики нажатия. Наступишь – и тут же наряд мусоров!
– Если сделаешь так, как я учил, то все будет путем, – ответил Копоть.
– Надо подумать, фотографии посмотреть… Тихо, кто-то идет.
Копоть с Фокусником притаились в кабине. По дороге в сторону дома шла девушка. Издалека, из-за теней деревьев, ее было сложно разглядеть. Когда она подошла ко входной калитке, свет фонаря упал ей на лицо.
– Обана! Вот это да! – прошептал Николай.
– В чем дело? Что-то не так?
– Да это же дочка нашего подполковника! Ни хрена себе куколка!
* * *Анкудов решился выбраться из своего убежища, когда веселье было уже в самом разгаре. Он робко приоткрыл дверь подсобки и выглянул в щель: рядом никого не было. Захватив с собой ведро и швабру, он вышел в коридор и направился на громкие звуки музыки и не менее громкий женский визг и крики.
Когда переодетый опер завернул за угол и прошел до конца коридора, его глазам открылось потрясающее зрелище. В огромном зале, в дневное время скрытом за стеной, бурлила ночная жизнь. В разных концах помещения стояли игральные столы, за которыми толпились дорого одетые мужчины и так же дорого полураздетые женщины – Анкудову показалось, что ткани на них было меньше, чем сверкающих украшений. Крупье с профессионально доброжелательными лицами принимали у игроков ставки и крутили рулетку. О том, что выпадал номер, можно было узнать, не глядя, – по довольным или разочарованным возгласам игроков. Впрочем, выглядели все приблизительно одинаково – неспешно отхлебывали алкоголь из разной формы бокалов и пересчитывали оставшиеся фишки. В глубине зала, перед небольшой сценой, были расставлены круглые столики, на сцене извивались у двух шестов голые азиатки. Официантки, как и танцовщицы, – раскосые и миниатюрные, судя по всему – тоже из стран Азии, из одежды на них были только мини-передники из блестящей ткани. Девушки с завораживающей змеящейся грацией двигались между столиками, разнося клиентам выпивку и закуски.
Анкудов, стараясь не привлекать к себе внимания, тихо зашел и, делая вид, что моет пол, незаметно достал миниатюрную видеокамеру.
Еще год назад он взял ее в отделе для оперативных съемок, и с тех пор она ни разу не ночевала в участке. Что интересно, никто даже не заметил пропажи. Кому нужно что-то снимать, если можно просто наехать на какого-нибудь предпринимателя, получить взятку и спокойно отправляться домой, рассказывая при этом детям, какой у них папа смелый и как много бандитов сегодня поймал.
Продвигаясь между игральными столами, Павел заметил знакомое лицо. Гандыбин! Черт побери! Точно он! Анкудов отошел в тень, подальше от яркого света, чтобы подполковник случайно его не заметил и не узнал. Начальник ОВД тем временем сидел в окружении двух эффектных обнаженных красоток, одну целуя в смуглое плечико, а другой лаская едва наметившуюся грудь.
Немного поодаль за стриптизом наблюдала пара мужчин среднего возраста. Скрутив в трубочку купюры, они жадно вдохнули носом аккуратно выложенные перед ними на стойке кокаиновые дорожки. После чего их лица расплылись в блаженстве.
– Эй, ты, что встал, как снулая лошадь? Иди вон там, под четвертым столиком, убери. Кто-то из гостей не рассчитал сил и выплеснул избыток эмоций, – весело и зло крикнул оперу мужчина во фраке.
Павел, стараясь не попадать в поле зрения Гандыбина и незаметно снимая все происходящее на камеру, подошел к столу. С отвращением сгреб шваброй в ведро вонючую жижу.
Блин, никогда бы не думал, что придется убирать дерьмо за упившимися мажорами. А вообще неплохое они тут себе устроили логово. Казино, проститутки, наркотики, сауна. Полный набор. Просто заводи бригаду спецназа и складывай, родимых, штабелями.
Тем временем Гандыбин вытянул из кармана пачку денег, достал из нее пару купюр и бросил бармену. После этого шепнул что-то на ухо своим спутницам. Девушки завизжали и, стягивая на ходу трусики, побежали в скрывавшуюся в нише за плотными занавесками приватную комнатку. Подполковник тоже не заставил себя ждать.
Ну все, больше мне тут делать нечего. Улик – выше крыши. Пора делать ноги. Анкудов не спеша возил шваброй по полу, перемещаясь в сторону выхода. Через пару минут, переодетый наконец-то в свое, направился к проходной. Все прошло как нельзя лучше. «Теперь главное – хорошо выспаться. Завтра предстоит непочатый край работы», – с удовольствием подумал опер, глубоко вздохнул и резко выдохнул, освобождаясь от предельной усталости…
– Мужчина, покажите ваш браслетик, – у дверей Анкудова остановил охранник, в котором он узнал своего – теперь почти бывшего – подчиненного. Индус, будь он способен говорить и появись он здесь, тоже смог бы его узнать. Именно этот мент был из тех, кто напал на него в парке.