– Наш дар тебе, Оместес, – сказал Сет, подталкивая к божеству пленных отверженных.
Рот предводителя армии проповедников боли начал увеличиваться до размеров, позволявших проглотить человека. Парализованные ужасом отверженные не двигались, дожидаясь, когда древнее божество разделается с первым.
– Беги отсюда! Ты четвертый, лишний! – сказала Саломея Джеронимо, когда ноги второго отверженного, принесенного в жертву, скрылись за гнилыми зубами Оместеса.
– Он слишком напуган, чтобы соображать, – сказал Джаво, слушая, как ломаются кости жертв древнего бога, попавших в его пищевод, который растянулся, став прозрачным, позволяя видеть, как желудочный сок растворяет кожу проглоченных людей, как выворачиваются их суставы, отделяются внутренности. – Мерзость! – прошептал Джаво, когда белые кости жертв упали к ногам Оместеса.
Теперь из приведенных отверженных оставался только Джеронимо.
– Беги же, черт тебя дери! – шептала ему Саломея, но обостренные протоколы восприятия блокировали волю.
Предводитель армии мертвецов замер на мгновение, затем неожиданно взмахнул руками, разрывая пространство. Пустота вздрогнула и затрещала по швам. Оместес вцепился в образовавшуюся брешь, раздирая края. Каменные обломки прозрачной материи посыпались к его ногам, но образовавшийся проход уже начинал затягиваться – появились крошечные существа, свирты, латавшие пролом своими телами, и казалось, им нет конца. Одни свирты умерщвляли других, заделывая их окаменевшими телами брешь, третьи умерщвляли тех, кто только что умертвил своих сородичей, а четвертые беспощадно умерщвляли третьих.
– Поторопитесь! – сказал булькающим голосом Оместес, уничтожая трудолюбивых свиртов, латавших созданный им проход.
Сет и Джаво переглянулись. Дивный мир цветов по ту сторону пролома ждал их.
– Нужно идти, – принял решение контрабандист.
Молодой стражник согласно кивнул. Саломея замыкала процессию.
– Это будет большой ошибкой, – услышала она голос своего невидимого демона, прочитавшего ее мысли.
– Ты всего лишь имитация! – сказала она демону и, схватив Джеронимо за руку, потащила в пролом, спасая от неминуемой смерти в землях проповедников боли.
Поняв, что его обманули, проведя в Эдем лишнего человека, Оместес гневно взвыл, но портал уже почти закрылся, да и не мог предводитель армии мертвецов покинуть Аид, последовав за наглецами.
– Какого черта ты сделала? – гневно спросил Джеронимо, когда портал закрылся и протоколы восприятия позволили ему взять под контроль игрового персонажа.
– Я спасла тебя! – Саломея высвободила руку, за которую он схватил ее.
– Эй! – прикрикнул Джаво, когда отверженный снова попытался схватить Саломею. – Она спасла тебя. Прояви благодарность.
– Не хотел я, чтобы меня спасали! Не знаю, что происходит, но я уже очень долго пытаюсь покинуть игру, но каждый раз адаптивные алгоритмы делают все, чтобы я остался… Как и сейчас… – Джеронимо запрокинул голову, глядя на звездное небо. – Что это за место?
– Эдем.
– Я помню, что вы называли это Эдемом. Мне интересно, что разработчики брали за основу, когда создавали эту площадку.
– А меня интересует: мы первые здесь или же был кто-то до нас, – сказал Сет. – Сведений в комнате личных достижений об этом месте полно, но вот нигде не говорится, сколько всего реальных игроков находится в этой локации.
– По-моему, ничего особенного, – сказал Джаво, оглядываясь.
Они стояли в дубовой роще, слушая, как ветер шелестит листвой. Недавно прошел дождь, и воздух благоухал свежестью, ночной прохладой и сладковатым запахом распустившихся на озаренной лунным светом поляне мирабилисов, похожих на алозии Аида в своей скромной невзрачности, только лепестки их были разных цветов, а не исключительно синего. Сразу за поляной асфальтированная дорога тянулась от массивных железных ворот к высокому дому, парадный вход которого начинался широкой лестницей с белыми колоннами по бокам, поддерживающими массивную крышу, образуя небольшой портик. Если не считать одного окна на втором этаже, то свет в доме не горел.
– Думаю, нам туда, – сказала Саломея, указывая на освещенное призрачным белым светом окно.
– Почему? – спросил Сет, безрезультатно проверяя одно за другим доступные его персонажу навигационные заклинания. – Мы не знаем, как здесь работают указатели.
– У тебя есть другая идея?
– Вот если бы позаботиться о том, чтобы раздобыть манок для азолей, – блеснул задним умом Джаво. – Можно было бы схватить азоля и вернуться в Аид, потому что, как мне кажется, эта площадка – скука смертная.
– Хорошая идея, – иронично похвалил Сет. – Вот только сомневаюсь, что в природе существует нечто похожее на манок для азолей, да и выхода отсюда пока не видно. Мы думали, что врата Оместеса будут оставаться открытыми, но свирты заделали брешь, – он почесал затылок и признался, что не помнит, когда адаптивные алгоритмы интегрировали ему информационный протокол о крошечных жуках, латающих дыры между мирами.
– Никто не помнит, – отмахнулся Джаво и тут же оживился, испугавшись, что поручение Пронидиуса могло оказаться ловушкой. – Что если мы никогда не сможем выбраться отсюда?
– Думаю, для этого придется решить простой квест – и все, – успокоил его контрабандист. – Заодно будет время осмотреться. Не забывайте, вы ведь еще не взяли меня в долю, так что каждый заботится о своей выгоде.
– Лучше бы вы оставили меня Оместесу, – снова начал скулить Джеронимо. – Потому что здесь, похоже, мне точно никогда не умереть.
– Хватит уже! – разозлился Сет. – Реальные игроки себя так не ведут. Никогда не видел, чтобы кто-то не мог покинуть игру. В КЛД предусмотрен для этого специальный интерфейс.
– Я же говорю, что система не дает мне умереть, заставляя играть!
– Если все так плохо, то могу с радостью прикончить тебя – и никаких проблем, – контрабандист достал короткий нож.
– Эй! – прикрикнула на него Саломея.
– Все еще думаешь, что это настоящий игрок?
– Я не знаю, но убивать никого не позволю!
– Как это не позволишь?! – разозлился Джеронимо вместо того, чтобы поблагодарить за защиту, и уже в следующее мгновение в приступе паранойи обвинил Саломею, что она работает на адаптивные алгоритмы, не позволяя ему умереть.
Их крики активировали защитные системы площадки. В доме сторожа вспыхнул свет. На пороге появился дряхлый старик в дождевике и с тяжелым ружьем в разбитых артритом руках.
– Это еще кто? – растерялся Джаво, а через мгновение громыхнул выстрел, от которого заложило уши.
– Это частная собственность, – проорал старик хриплым голосом. – Убирайтесь, пока я не открыл прицельный огонь.
– О чем он говорит? – спросил контрабандиста Джаво. – Что мы должны делать: сражаться с ним или бежать?
Старик вскинул ружье и снова выстрелил. На этот раз дробь раскрошила кору старого дуба возле Джеронимо.
– Наконец-то! – отверженный широко улыбнулся, ожидая, что следующий выстрел пробьет ему грудь.
– Убирайтесь, паршивцы! Нечего тут выискивать! – прохрипел старик и начал отвязывать сторожевую собаку, которая зашлась лаем, едва он прикоснулся к ней.
– Это еще что за зверь? – запаниковал Джаво, решив, что они угодили в какую-то ловушку. – Может быть, нам выпустить твоего дракона? – предложил он Саломее.
– Может быть, начнем с того, что попробуем просто убежать? – предложила она.
Но бежать было некуда, потому что территорию огораживал высокий забор, перебраться через который не позволяли адаптивные алгоритмы. Где-то в зарослях по пятам шла сторожевая собака, но она служила скорее раздражителем, заставлявшим двигаться, чем представляла реальную угрозу. Система добавила в точки сборки информационный протокол о том, как сторожевые собаки нападают на нарушителей, обострив восприятия.
– Стреляй мне в грудь! – орал старику Джеронимо, которого Саломея тащила за руку.
– Думаю, адаптивные алгоритмы хотят, чтобы мы спрятались в доме, – сказал Сет, в очередной раз наткнувшись на высокий железный забор за старыми лиственными деревьями.
Сразу за забором виднелась мокрая от дождя дорога и ряд фонарей. Редкая легковая машина неопределенной марки снова и снова проезжала по дороге.
– Да, бежим в дом, – приняла решение Саломея.
Сделав крюк, стараясь держаться подальше от преследовавшего их старика, они выбрались к парадному входу. Массивные двери были открыты. Внутри пахло сыростью и пылью. Стоило переступить порог, как лай сторожевой собаки и брань старого сторожа стихли. Система добавила информационный протокол, демонстрируя историю дома: свихнувшийся хозяин с оружием в руках ходит от комнаты к комнате, отстреливая всех, кто имел неосторожность остаться здесь на ночь после пышного бала, устроенного в честь какого-то праздника. Смерть, кровь и хаос повсюду. Обитель порока, как называли дом недоброжелатели, превращается в юдоль страха и безнадежности.
Информационные протоколы показали ангела с оторванными крыльями, притаившегося за спиной обезумевшего хозяина. У ангела тоже была своя история, которую информационные протоколы пометили как квест, пройдя который можно получить бонусные баллы и ценные артефакты.
Ангел мести, управляющий людьми в их праведном гневе, переступил черту, и после того, как кровавая расправа в доме закончилась, появились старухи эринии, олицетворяющие закон Эдема, приговорив ангела к вечному заточению в проклятом доме, где не осталось никого, кроме неспособных умереть диковинных существ, принадлежащих погибшим людям: коварные демоны и похотливые азоли, олицетворяющие пороки человечества.
– Давайте найдем парочку этих мерзких азолей и будем думать, как убраться отсюда, – сказал Сет, начиная заглядывать поочередно в комнаты, где, согласно информационным протоколам, были совершены убийства.
– Найди ангела, – услышала Саломея голос своего демона.
Задание было простым, но адаптивные алгоритмы добавили понимание, что оно может превратиться в полноценный квест. Саломея вспомнила слова Джеронимо о том, что как только он собирался покинуть игру, всегда появлялось что-то, способное увлечь его, заставляя остаться. Кажется, с ней начинало происходить нечто подобное.
– Найди ангела мести! – требовала неугомонная имитация демона.
Отказ не принимался, и ноги сами несли Саломею к лестнице на второй этаж.
– Куда ты? – спросил Джаво.
– Понятия не имею, – призналась она, но, когда оказалась возле комнаты, окно которой было единственным в доме, где горел свет, адаптивные алгоритмы добавили в точку сборки информационный протокол о связи преследовавшего ее демона и местного ангела мести.
Они были злейшими врагами еще в закрытом городе и сейчас планировали продолжить борьбу.
– Если, конечно, ты позволишь мне оставить тебя, – сказал демон.
– Оставить?
– Если хочешь, то мы можем пройти этот путь вместе.
Дверь в комнату, из-под двери которой лился свет, открылась, слепя глаза. Обстановка была спартанской, если не считать стоявшего возле окна мольберта, на котором высокий чернокожий юноша рисовал ангела с оторванными крыльями.
– Кто ты? – спросил он, повернувшись к Саломее.
Одежды на нем не было, но это, казалось, совершенно не смущает его. «Очередная имитация», – догадалась Саломея. В глаза бросился календарь на стене, сообщавший, что они находятся во временах начала третьего тысячелетия. «Нужно убираться отсюда как можно быстрее», – решила бывшая актриса театра Торсия. Только приключений в далеком прошлом ей и не хватало!
– Так ты отпускаешь меня? – грустно спросил демон, не скрывая разочарования.
– Да, – сказала Саломея.
Она не знала, какой ей предлагали выполнить квест, но и узнавать не хотела. Хватит с нее и того, что есть.
– Тогда прощай, – сказал демон.
Дверь в комнату художника закрылась, и одновременно с этим раздался радостный крик Джаво, оповещавший, что ему удалось найти азоля. Саломея поспешила вниз, собираясь рассказать друзьям, что смогла избавиться от демона. Она миновала середину лестницы, когда тишину дома прорезал еще один крик. Только на этот раз в нем не было радости. Кричал Джеронимо: дико, истошно.
Адаптивные алгоритмы добавили в точку сборки информационные протоколы о том, как Грифон, представитель закона богов в Аиде, узнает об обмане Оместеса – момент, когда Саломея спасла Джеронимо, затащив в Эдем. Грифону рассказали об этом фемиты, кружащие над землями проповедников боли, наблюдая за тем, не нарушаются ли правила игрового мира.
Информационные протоколы показали, как фемиты взывают к Грифону, а затем почтительно расступаются, когда он, тяжело махая огромными крыльями, спускается с неба, отзываясь на их зов. У него была львиная голова с большими клыками. На могучих лапах сверкали острые орлиные когти. Историю об обмане Оместеса он слушал молча, затем тихо зарычал.
Пространство возле Джеронимо надломилось. В образовавшуюся брешь ворвался сладковато-гнилостный запах Аида. Разлом увеличивался. Джаво и Сет, прибежавшие на крик спасенного Саломеей отверженного, видели небо покинутой игровой площадки, слышали знакомые звуки. Затем появился Грифон, заставив Джеронимо снова закричать. Мощные лапы с острыми когтями разрывали невидимую для глаза материю, ломавшуюся подобно камню, издавая звук, напоминавший скрежет крошащихся зубов.
Джеронимо попятился, уперся в стену и снова вскрикнул, но на этот раз едва слышно. Сквозь образовавшуюся брешь в пространстве на него смотрел внимательный глаз, обрамленный тяжелым, изжеванным временем веком. Джеронимо хотел отвести взгляд, но не мог. Этот глаз заставлял его смотреть на себя, парализуя волю, забирая жизнь, наполняя сознание животным страхом.
Убедившись, что он на верном пути, Грифон, энергично работая лапами, продолжил прокладывать себе путь в чужой мир. Когда брешь оказалась достаточно большой, он просунул в нее голову и жадно втянул запах Эдема. Джеронимо дрожал. Шансов на побег не было. Зарычав, Грифон протиснулся в пролом и, вытянув лапу, сжал в когтях голову отверженного. Хлынувшая кровь забрызгала блестевшие в полумраке когти Грифона. Голова Джеронимо затрещала, уступая мертвой хватке. Его рот открылся, желая издать еще один крик, но смертельные тиски сжались. Черепная коробка лопнула.
Созданная Грифоном брешь начинала затягиваться. Крошечные свирты суетливо латали ее своими телами. Они собирались по ту сторону пролома, и казалось, им нет конца.
– Думаю, это выход, – сказал Джаво, заметив, что Грифон не двигается, словно давая им время.
– Я же говорил, что Джеронимо был имитацией! – оживился Сет. – Теперь понятно, почему он прицепился к нам. Скорее всего, адаптивные алгоритмы подменили восприятия Саломеи, заставив взять его с нами, чтобы мог появиться Грифон, позволив нам вернуться в Аид, выполнив то, зачем мы пришли сюда.
– Пожалуй, ты прав, – согласился Джаво, крепче сжимая пойманного азоля, который находился в комнате, где убили его хозяина, пока его не нашел молодой стражник. – А как насчет тебя? – спросил он контрабандиста. – Ты нашел все, что было нужно?
– Почти.
– Тогда нужно уходить! – Джаво обернулся к Саломее, ожидая ее решения.
– Давайте выбираться отсюда! – сказала она.
Грифон тихо зарычал, реагируя на конвульсии тела Джеронимо.
– Я пойду первым, – решился Джаво, предварительно отдав пойманного азоля Саломее. – На всякий случай, – сказал он, стараясь не обращать внимания на копошащихся свиртов и не замечать тяжелого дыхания Грифона, от которого мурашки пробегали по спине.
Молодой стражник подошел к пролому между мирами и сделал шаг, надеясь, что никто не заметил его сомнений. Эдем остался за спиной. Тяжелое дыхание сменилось шепотом аворов. Джаво стоял в центре небольшой поляны, хотя ожидал, что возвращаться придется в земли проповедников боли, где Оместес пошлет в погоню за нарушителями армию мертвецов. Впрочем, опасность в Аиде может таиться где угодно. Нельзя расслабляться.
Джаво снял с плеч топор и принял боевую стойку. Аворы притихли, ожидая появления Саломеи и Сета, затем зашептались с удвоенной силой, разнося слух по охваченным войной землям. Сплетники Аида.
Азоль, которого держала на руках Саломея, жалобно запищал, испугавшись чужого мира, и, забравшись ей на плечи, спрятался в густых волосах, заставив бывшую актрису театра Торсия смачно выругаться на сленге коренных жителей Размерности. Брань вышла такой грубой, что Джаво невольно покраснел. Что касается Сета, то контрабандист не понял ни слова, выдав в себе представителя Квазара.
– По крайней мере, не придется сажать азоля в клетку, – пожал он плечами.
Джаво и Саломея переглянулись, но предпочли не говорить о своем наблюдении касательно принадлежности контрабандиста к другому уровню реальности. Сейчас они находились на одной игровой площадке – и этого было достаточно. К тому же сейчас были и другие проблемы.
– Почему притихли аворы? – насторожился Джаво, прося Сета начертить символ заблудших душ, чтобы навигационные карты помогли им найти дорогу к Мертвому озеру.
Контрабандист успел закончить лишь половину рисунка, когда тишину прорезал оглушительный собачий лай и появился уродливый трехголовый пес. Сотни крошечных змей, проросших сквозь его кожу, зашипели.
– Это нехорошо, – прошептал Джаво, готовясь к бою и требуя от Саломеи активировать дракона. – И не спорь. Без него нам не справиться с этой тварью.
Информационные протоколы сообщили скудную информацию касательно появившегося стража Аида. Три собачьих пасти хищно лязгнули зубами, обливаясь слюной. Покрывавшие тело крошечные змеи высунули раздвоенные языки. Цербер зарычал и начал лапами рыть землю, готовясь к бою.