– Зачем? – оторопело уставилась на него Инга.
– Хотеть тебя буду.
– Чего?!
– А ты думаешь, зачем я твоему Герберту деньги заплатил?
– Он сказал…
– Забудь, что он сказал. Он – голубой. А я нормальный. Так что радуйся, девочка, настоящий мужчина барать тебя будет!
– Сам себя барай! – возмутилась Инга.
Она была близка к истерике.
– Вах! Зачем так говоришь? Нехорошо говоришь.
– Мы так не договаривались!
Инга метнулась к двери, но Карапет поймал ее за руку, притянул к себе.
– Герберт говорил, что ты будешь хотеть. Но не будешь давать сразу. Я люблю, когда баба сначала ломается. Давай, говори, что не хочешь, говори!
– Не хочу!
– Молодец!
Карапет мерзко ухмыльнулся и вдруг двумя руками резко схватился за верх ее платья. И развел руки с такой силой, что платье с треском разорвалось до самого низа. Инга осталась в одних трусиках.
– За платье не бойся. За все заплачено. Хочешь, я и тебе денег дам?
– Пошел ты, знаешь куда?
– Вот туда я сейчас и пойду! – похабно осклабился армянин.
– Я кричать буду!
– Кричи, детка! Кричи!
– И закричу!.. А-а…
Но ее крик оборвался на самом взлете: Карапет наотмашь ударил ее ладонью по лицу и замахнулся снова.
– Только крикни, убью!
Инга с ужасом наблюдала, как этот жирный боров снимает с себя рубашку, брюки. Она, конечно, не девочка, но против своей воли ни с кем никогда не спала. Но выхода нет. А смиряться она не хотела…
Карапет снял брюки, подошел к ней в уверенности, что трусы с него она стянет сама. Но уверенность эта была сокрушена мощным ударом в дверь. В номер ворвались какие-то парни в черных костюмах. Армянин попробовал возмутиться, но мощный удар в челюсть опрокинул его на пол.
– Да я вас, уродов! – пытаясь подняться, завопил он.
Тут же град ударов снова прибил его к полу. Избиение прекратилось, когда в номер зашел мужчина в элегантном пиджаке кремового цвета. Серебристая водолазка под самое горло, черные отглаженные брюки, туфли из настоящей крокодиловой кожи. Среднего роста, худощавый, в годах. От него веяло силой, властью и большими деньгами.
Он с интересом посмотрел на Ингу. Улыбнулся, обнажая зубы – белоснежные и ровные, словно под линеечку. Наверняка фарфор или, по меньшей мере, металлокерамика. Инга такое чудо только по телевизору и видела.
– Можешь одеться, – сказал он.
Голос грубый, но с приятной хрипотцой.
Инга подобрала с пола остатки платья, как могла прикрыла им свою наготу.
– Ты за это ответишь! – прошипел армянин.
– Я?! – поморщился незнакомец. – Отвечу?! Перед тобой?!
– А-а, Роман Владиславович, – залебезил перед ним Карапет. – Извините, не узнал…
– Что ж ты, пес, делаешь? Наших девочек портишь, да?
– Она сама…
– Кого ты грузишь, урюк? Кого за лохматую закрывали, а?
– Меня. Но то подстава была, вы же знаете.
– Не знаю. Смотри, больше не отвертишься. Загремишь на крытку, точно петуха поймаешь. Ты меня понял?
– Д-да…
– Тогда сдерни, пока я добрый.
– Роман Владиславович, я вам все объясню.
– Я сказал!
Армянин прикусил язык, собрал вещи в охапку и как был, в одних трусах, выскочил из номера.
– Пацаны!
Одного этого слова хватило, чтобы из номера исчезли парни в черных костюмах. Роман Владиславович остался с Ингой с глазу на глаз.
– Я же сказал, можешь одеться, – усмехнулся он.
– Он… Он мне платье порвал…
– Больше ничего не порвал?
– Нет.
– Считай, повезло. Это еще та гнида. Как зовут? Чем занимаешься?
– Инга. Фотомодель.
– Фотомодель?! – хмыкнул мужчина. – На Герберта работаешь?
– Да.
– А чего тогда кричала? Ты же проститутка. У Герберта все проститутки.
– Я… не знала… Он меня обманул…
Сбивчиво, срывающимся голосом Инга рассказала, как было дело. Чем рассмешила своего спасителя.
– Герберт – еще тот жучара. Развели тебя, девочка. Никому в этой жизни верить нельзя. Никому. Вот ты сейчас, наверное, считаешь, что я тебя спас? Что я хороший? А я плохой. О чем я сейчас думаю?
– Не знаю, – поежилась Инга.
– Все очень просто. Я думаю, что мы бы могли в кабак с тобой сходить. Сначала ужин, а потом танцы. Кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Ну ты меня понимаешь. Понимаешь ты или нет?
– Понимаю.
– Хорошо, что понимаешь. Я теперь от тебя не отстану. Да не жмись ты. Расслабься. Думаешь, я голой тебя никогда не видел?
– А что, видели?! – изумленно вопросила Инга.
– Тебя нет. А твою мать – да.
– Мою мать?! Вы что, ее знали?
– Как твоя фамилия?
– Слюсарева.
– Тогда точно, ошибки быть не может. Ты – копия своей матери в молодости.
– Да, бабушка мне говорила.
– А мне Натаха говорила, что дочка у нее в деревне. А ты, значит, уже здесь. Время летит, не угонишься.
– Мама умерла.
– Знаю. Опустилась твоя мамка. Кошкой была, а стала жабой. Ну, не будем о покойниках плохо.
– А вы… Вы откуда ее знаете? То есть знали?
– Амурные расклады у нас были. Любовь-морковь, все дела. Только ты не думай, я тебе не отец. Я тогда срок мотал, когда она залетела. Эх, красивая баба была! Я тебе даже больше скажу. Она была самой лучшей… И ты такая же красивая. И молодая. Для меня так очень молодая. Но мы же все равно с тобой станцуем, да? В память о твоей матери…
Инга прекрасно понимала, о каких танцах он говорит. Видимо, цинизма этому человеку не занимать, если он хочет трахнуть дочь в память об ее матери. Но ведь он мужик, потому и хочет. Было бы странно, если бы не хотел…
– Здесь неподалеку магазин, который работает допоздна, – сказал Роман Владиславович. – Мои парни съездят. А мы пока здесь побудем. Какой у тебя размер?
Он отправил в магазин одного своего охранника. А сам остался с Ингой в номере. Распорядился подать шампанское, фрукты и конфеты. Она и опомниться не успела, как заказ был исполнен. Вне всякого сомнения, в этом отеле Роман Владиславович считался фигурой первой величины. И надо сказать, Инге льстило внимание с его стороны. Он далеко не молод, далеко не красавец, но у него власть и деньги, с ним она может иметь все.
Но пока что она имела только его участие и шампанское в бокале. Затем подоспело вечернее платье, которое принес его человек. Красивое платье – красное, с открытой спиной и закрытой шеей, и вовсе не короткое, хотя и не до самых пят. Может быть, не очень дорогое, но изящное и почти что точно по размеру. Глядя на нее, Роман Владиславович не мог скрыть своего восхищения.
– Мой подарок. Твоя мать любила красивую одежду. Но еще больше она любила бриллианты. Думаю, ты бы тоже не отказалась.
– Ну, не знаю…
Знала она, знала. Любила она золото и камушки. А однажды даже Ваньке Жирному отдалась за колечко с голубым топазом. Так у него никаких шансов не было, но подарок сделал свое дело. Хотя топаз – всего лишь полудрагоценный камень.
– А мне кажется, знаешь, – лукаво улыбнулся Роман Владиславович. – Ты – вылитая мать. Бьюсь об заклад, что у тебя ее гены.
– Может быть.
– Ты любишь веселую жизнь?
– Ну, как сказать…
– Любишь. Поэтому мы будем с тобой гулять, – сказал он с таким видом, будто делал ей одолжение.
Он легко встал с кресла, галантно подал Инге руку, помогая ей подняться на ноги. Так под руку с ним она вышла из номера. Красивая девушка, красивое платье. Как же Инге сейчас хотелось казаться королевой! Пусть все, кто попадется на пути, падут к ее ногам…
Первой на пути попалась дебелая толстуха в годах. В руках – стеклянная ваза с высохшими розами. Старомодная прическа, старомодный балахон, глаза как у бешеной макаки. Она злобно смотрела на Ингу и уж точно не собиралась падать к ее ногам.
– А-а, здравствуй, Людок! – насмешливо, если не сказать с издевкой, поприветствовал ее Роман Владиславович. – Что вспенилась? Натаху увидела, да? Натаха это. Молодая, красивая – ух! А ты все стареешь, мать!
Женщина молча поджала губы и спрятала глаза. Но это показная покорность. Будь ее воля, она бы сначала выцарапала глаза Инге, а затем бы разбила вазу на голове у Романа Владиславовича.
– Кто это такая? – спросила Инга, когда они зашли в лифт.
– Когда-то твоя мать отбила у нее мужа. Ты не поверишь, но я слышу, как она кричит тебе вслед. И знаешь, что кричит? «Твою мать!»
– Не смешно, – поморщилась Инга.
– Узнаю твою мать. Она тоже умела показывать зубки.
Они прошли в тот же ресторан, в котором совсем недавно Инга съела столько вкусных блюд. Глазами съела. Но сейчас, похоже, ей обломится настоящий ужин. Она очень на это надеялась.
Роман Владиславович провел ее в отдельный кабинет. Просторная и роскошная комната с окном в общий зал. Один-единственный стол, кресла, диван из белой кожи в углу. Картины, золоченые подсвечники, приглушенные тона…
– Когда-то мы проводили здесь время с твоей матерью, – сказал он. – Давно это было. С тех пор многое изменилось. Очень многое. Но суть осталась. Не знаю, нужно ли это говорить, но сегодня я думал о твоей матери. Думал о ней, а увидел тебя. Вот из этого окна. Я еще подумал, что у меня галлюцинации… Ты же не галлюцинация, нет?
– Нет.
– Вот и я так же думаю.
Он посадил Ингу на диван, сам сел рядом впритирку к ней. Сначала обнял ее рукой за плечи, затем той же рукой провел по оголенной спине.
– У тебя потрясающе нежная кожа.
– Я знаю.
Если он хотел доставить ей удовольствие своей непрошеной лаской, то из этого у него ничего не вышло. Не млела она от его прикосновений и уж тем более не пьянела. Вот если бы Зиновий приласкал ее… Но кто такой Зиновий? Перекати-поле без роду и племени. А Роман Владиславович – большая величина. Зиновий все знает, все видит, но где он был, когда подлый хач пытался ее изнасиловать? А Роман Владиславович оказался на месте, он ее спас. И это давало ему право владеть ею. Пусть владеет. Она все стерпит, лишь бы заполучить красивую жизнь. Он будет дарить ей бриллианты, квартиры, машины…
– Нет, ты не галлюцинация. У тебя все настоящее…
Его рука залезла под лиф ее платья, облапила мячик ее груди. Удовольствия Инга не получала, но и попыток избавиться от похотливых рук не предпринимала. А руки разошлись не на шутку – развязали тесемки на ее платье, полностью оголили грудь и живот…
– Может, сначала поужинаем? – предложила Инга.
В ее голосе сквозили просительные нотки, но уже угадывались и требовательные. В конце концов, если она что-то дает, то обязана получать что-то взамен.
– Да, конечно, – покровительственно улыбнулся Роман Владиславович. – Заказ уже принят.
Он не обманул. Едва они переместились за стол, как открылась дверь, и улыбчивая официантка подала салат из креветок. Затем было каре ягненка с овощами, картофель по-царски, блинчики с красной икрой. Черную икру подали в вазочке, но к тому моменту Инга так наелась, что уже и смотреть на нее не могла. Жаль, что домой нельзя было взять. Да и не уйдет она сегодня домой. Можно было не сомневаться в том, что эту ночь ей придется провести в объятиях Романа Владиславовича. «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует…»
Она не ошиблась. После ужина кавалер повел ее в номера…
3Инга проснулась рано утром. Настенные часы показывали пятнадцать минут седьмого, но в комнате уже было светло как днем. Рядом дрых Роман Владиславович. Он лежал на спине, откинув в сторону простыню. На груди и на плечах – целая галерея рисунков. Восьмиконечные звезды на ключицах, чуть ли не во всю грудь – лев на фоне средневекового арсенала, рядом скачет какой-то олень, на одном плече – орел на вершине горы, на другом – кот в шляпе. Вчера она этого не видела. Как-то быстро все произошло. Роман Владиславович погасил свет, швырнул ее на кровать и грубо овладел. До сих пор внутри саднит.
– Что, не нравится? – не открывая глаз, спросил он.
Инга вздрогнула от неожиданности.
– Э-э, нравится…
– Мне тоже нравится. Я – вор, моя дорогая. Законный вор.
Конечно же, она знала, что законный вор – это круто. Но ей казалось, что законник должен носить клетчатую кепку, перетирать в золотых зубах мундштук «беломорины» и с наглой ухмылкой высматривать жертву, у которой можно вырезать из сумочки кошелек или вытащить из пиджака бумажник. Руки в брюки и базар на фене… Роман Владиславович умел общаться на лагерном жаргоне, в этом Инга убедилась вчера, когда он гнобил Карапета. Но ведь с ней он по большому счету говорил на нормальном человеческом языке. Стильный костюм, запах дорогого одеколона, и во рту никакого золота – сплошной фарфор. И все-таки он – уголовник, вор в законе. Щедрая, но опасная личность.
– Что ты на меня так смотришь? – усмехнулся Роман Владиславович. – Не бойся, я не кусаюсь.
– Да я не боюсь, – робко пожала она плечами.
Действительно, а чего бояться? Он же и в самом деле не кусается. Она ждала от него красивой жизни, но ведь ему вполне по силам оправдать ее надежды. У законных воров – особая власть. А у этого еще и деньги есть. Видно, что есть.
– В этом городе я – главный, – снисходительно усмехнулся он. – Как скажу, так и будет. Захочу, квартира у тебя будет, захочу – машина. Главное – захотеть. И все зависит от тебя. Надеюсь, ты меня понимаешь?
Инга все поняла. Как поняла, чего именно ждет он от нее прямо сейчас. Но она не могла сделать этого. Ночью она еще сможет переступить через себя, а сейчас нет…
– Понимаю, – кивнула она.
– Так в чем же дело?
– Мне уже пора. Меня подруга ждет.
Инга поднялась с кровати, на ходу закутываясь в простыню. Номер с удобствами, и она с удовольствием примет душ. Может, это поможет ей смыть память о вчерашней ночи? Но есть ли в том смысл? Ведь сегодня ночью она снова будет ублажать старого вора. Даже если она ничего не получит взамен, все равно ей придется стелиться под ним. Седьмое чувство не просто подсказывало ей, а во весь голос кричало, что Роман Владиславович – страшный человек…
Она приняла душ и вышла к своему любовнику в надежде, что он ее отпустит. И он ее отпустил.
– Сегодня у меня дела. Не знаю, когда освобожусь. Может, позову тебя к себе. Может, приеду к тебе.
Да, он ее отпустил, но как свою собственность, которой мог в любой момент воспользоваться.
– Куда вы приедете? – робко спросила Инга.
– Во-первых, обращайся ко мне на «ты». А во-вторых, у тебя будет своя квартира.
Он подошел к большому письменному столу, выдвинул верхний ящик и вынул оттуда связку ключей.
– Улица Пражская, дом восемнадцать, квартира сорок три. Владей!
Эти ключи он протянул ей с нескрываемой гордостью за себя. А она приняла их с трепетным ощущением того, что мечты сбываются. Вот уже и квартира у нее своя.
– А-а, можно? У меня подруга есть. Можно, мы вместе жить будем?
– Красивая? – усмехнулся он.
– Зачем вы спрашиваете? – нахмурилась Инга.
Да, она побаивалась этого человека. Но делить его с Тонькой не собиралась.
– Чисто из любопытства. Я давно заметил, что красивые девушки дружат с красивыми.
– Да, она красивая, – скрепя сердце призналась Инга.
– Уверен, что до тебя ей далеко, – улыбнулся он.
– Далеко, – легко согласилась она.
– Пусть живет с тобой. Только смотри, никаких мальчиков, – Роман Владиславович так взглянул на Ингу, что у нее душа чуть в пятки не ушла.
Он действительно считал ее своей собственностью. И давал понять, что измен не потерпит. Да, влипла она. Как муха в мед влипла – вроде и жизнь сладкая намечается, но где-то рядом – паук, который уже набросил на нее свою сеть.
4Тонька осматривала квартиру круглыми от восхищения глазами.
– Ничего себе!
Но ее голос был насыщен нотками зависти. Все, к чему стремилась она, досталось подруге. Знакомство с могущественным человеком, шикарный ужин в ресторане, ночь в самом дорогом люксе отеля. И как следствие – эта двухкомнатная квартира. Центр города, евроремонт, роскошная обстановка – стильная дорогая мебель, музыкальный центр, необычно больших размеров телевизор.
– Круто! Но мне кажется, что здесь кто-то до нас жил. Чую-чую, бабьим духом пахнет. Стопудово, какая-то красотка здесь жила. Ее на свалку, а тебя на ее место. Значит, квартира не твоя!
Этот вывод Тонька сделала с чувством огромного облегчения.
– Ключи у меня, значит, моя! – мотнула головой Инга.
Как ни обидно ей было это осознавать, но Тонька была права. Как только надоест она Роману Владиславовичу, так он ее саму выставит за дверь, а ключи от этой квартиры передаст по эстафете очередной красотке.
– Он что, дарственную на тебя оформил? – хмыкнула Тонька.
– Нет, но…
– Что но? Ничего не будет. Поматросит тебя и бросит! И квартирка тю-тю!
– Ага, тебе отдаст! – съязвила Инга.
– А оно мне нужно?
– Ну да, не нужно. А может, тебе ничего не надо, а? Лишь бы у меня ничего не было, да?
– Ой-ой! Да у меня контракт на носу! Герберт сказал…
– Ты что, дура? Какой к черту Герберт! Сутенер он, твой Герберт. А его модели – элитные проститутки. Хочешь быть проституткой, давай, подписывай контракт.
– И подпишу, – обескураженно буркнула Тонька. – Может, буратину богатого подцеплю? Не одной же тебе сыр в масле.
– Тебе бы такой сыр в масле! Я как подумаю, что за это все расплачиваться надо, так жуть берет.
– Так может, мне своего красавца уступишь?
– Ага, сейчас!
Инга не собиралась меняться ролью с подругой. Пусть эта квартира не принадлежит ей на правах собственности, зато она здесь чувствует себя королевой, а Тонька при ней – всего лишь приживалка. Захочет, пошлет ее далеко-далеко. Но не захочет она прогонять подругу. Тонька хоть и язва, но своя, почти родная. Пусть и нет от нее никакой пользы, зато с ней не так одиноко и не так страшно…
– Пожрать бы! – мечтательно протянула Тонька.
– Жареной рыбы хочешь? – усмехнулась Инга.
– Хочу. А что, есть?
– Купишь, пожаришь – будет.
– А бабки? – с надеждой посмотрела на нее подруга.
– Не вопрос.
Инга с важным видом достала из сумочки стодолларовую купюру, подарок Романа Владиславовича. На бытовые расходы выделил. А может, и за прошлую ночь расплатился.