Вот и сейчас Луис, казалось, уловил тот же запах. Бесмиру Дардани действительно было чего бояться. Бывший мелкий косовский наркоторговец, поднявшийся до главы криминального клана выходцев из местечка Призрен, всем был обязан американцам. Они его поставили во главе клана после того, как предыдущих главарей, братьев Лала, пустили на фарш конкуренты, к слову, не без помощи тех же американцев[61] – слишком уж братья Лала стали неуправляемы. Обнаглели до такой степени, что пытались шантажировать своих теневых покровителей.
Подыскивая им замену, Луис лично просмотрел агентурные дела не одной сотни косовских боевиков, подавшихся в криминал, прежде чем остановился на Дардани. Жесток, труслив, продажен. Но при этом весьма хитер и изворотлив. То, что надо. Клан Бесмира по приказу Розетти перебрался из южной Германии на север Европы и включился в общеевропейский транзит афганского героина. Помимо неплохих заработков, минующих конгресс и позволяющих финансировать тайные операции, под руку Агентства[62] попала шайка отморозков с хорошими связями в криминальном мире. Это надо было использовать.
– Так что ты, Бесмир, знаешь о теракте в Фюрстенвальде? Ты просил десять дней, чтобы собрать информацию, они прошли. Что узнали твои люди?
Косовар, сидящий напротив, заерзал на стуле, вздохнул и, выпучив глазки, просипел:
– Ходят слухи, что люди пропадают… эээ… мистер Грин. – Дардани знал Луиса под псевдонимом «мистер Грин». Большего этой сошке знать было не положено. – Русские уже здесь, мистер Грин, в Европе… Тоже ищут. Стали пропадать люди, связанные с Кавказом…
– Это все, что ты узнал за десять дней? – Розетти хотелось сбить этого трусливого ублюдка на бетонный пол и отходить стулом. А лучше – пристрелить. Сначала прострелить ступни, потом коленные чашечки. И смотреть, как этот червяк будет извиваться у ног, визжа от боли.
Луис встряхнул головой. Жаль, что нельзя его сейчас замочить. Врет крыса и не краснеет. Тьфу! С каким дерьмом приходится возиться ему, потомку апулийских аристократов. Не о такой работе он мечтал, обучаясь на «ферме». Но разведка в белых перчатках не бывает.
– Нет, мистер Грин. Есть еще кое-что. Например, трое моих земляков неделю назад отправились в Польшу. Им обещали хорошо заплатить. И один из них, перед тем как пропасть, звонил моей родственнице.
– Какое нам дело до твоих родственников, Бесмир? Решил меня разозлить?
– Дело в том, мистер Грин, что звонил родственник отсюда. – Дардани вытащил из кармана пиджака бумагу, оказавшуюся копией карты с отметкой красным маркером.
Розетти посмотрел. Север Польши. Рядом с границей России. Эльблонг. Здесь что-то есть. Мозг Луиса заработал с повышенной скоростью. Север Польши, север Польши… Что-то вертится на языке…
– Чем занимается твой родственник и как он оказался в Эльблонге? И, главное, как это связано с Фюрстенвальде?
– С Фюрстенвальде? Никак. За исключением того, что Дитмир – профессиональный военный – еще со времен Югославии. Так вот, Дитмир пропал. А до исчезновения его видели в компании с одним хорватом.
Похоже, этот грязный наркоторговец не так глуп, как кажется. Луис встал и прошелся по ангару, разминая ноги и разгоняя кровь по венам. И тут в голове щелкнуло: север Польши, обстрел, ракетный обстрел русской территории.
– Кто этот хорват, Бесмир? Ну, отвечай.
– Крстанич, мистер Грин. Тоже профессиональный югославский военный. Затем офицер хорватской гвардии, артиллерист.
– Спасибо, Бесмир. Это действительно было интересно.
Резко повернувшись, Луис Розетти вышел из ангара на свежий воздух. Гигантский терминал грузового порта Антверпена располагался напротив, прямо через Шельду. Ангар, где Луис встречался с косоваром, был частью знаменитого «дна» Антверпена. В таких хранится контрабандный или ворованный товар и укрывается множество банд всех мастей и цветов кожи. Полиция сюда даже не суется. Для нормальной операции надо стянуть сотни три-четыре полицейских и перекрыть окрестные дороги. На это никто не пойдет.
Луис Розетти был доволен. Десять дней возни в полных потемках, и вот, наконец, какой-то отблеск света. Возможно, между бойней на автобане и хорватами и албанцами на русско-польской границе есть какая-то связь?
Розетти подошел к внедорожнику «Туарег», где его ждали Бест и Томассон, еще один сотрудник компании Беста. Рядом темные, небритые личности выгружали с подогнанной фуры на соседний склад какие-то коробки, поминутно оглядываясь в сторону Розетти. Рядом с «Туарегом» лежало трое мужчин, по виду турки. Лица сильно напоминали свежие бифштексы. У двоих явно сломаны челюсти, еще один, встав на четвереньки, блевал бурым. Луис брезгливо обошел его и приблизился к машине. Дверцы гостеприимно распахнулись. Томассон сидел за рулем, меланхолично работая челюстями, и слушал радио. Брайан Бест развалился на заднем сиденье. Рядом, прикрытый легкой кожаной курткой, лежал укороченный штурмовой FN SCAR-H. На всякий случай.
– Ваша работа? Кто это такие?
– Судя по всему, земляки вашего косовского дружка. Хотели нас прощупать. – Луис сел в машину, и та, мягко заурчав двигателем, тронулась с места.
– Что в Нью-Мексико? – спросил Розетти, повернувшись к Бесту. – Были свежие сводки по радио?
– Были. Хреново там все. На данный момент убиты четыре заложника. Двух замочили мексиканские обезьяны, еще двое погибли от огня федеральных агентов при попытке штурма.
– Там уже федералы?
– Да. HRT – в деле[63]. Но от этого не легче. Судя по всему, ваш босс Пирс и все его Министерство внутренней безопасности круто облажалось.
– Можно подумать, мистер Бест, что вы не работаете на Пирса, – огрызнулся Луис.
– Нет, специальный агент Розетти, я уже давно работаю только на себя. И вам того же желаю…
Колумбус. Штат Нью-Мексико. 29 июля
Это был ад… Настоящий ад на земле… Как они не заметили тех двух канистр с лаком? Террористы предварительно привязали к каждой из них по гранате и оставили в закрытой комнате, где хранились образцы для кабинета биологии и химические реактивы. Эти чертовы канистры ждали своего часа вместе с четырьмя заложниками, точнее, заложницами – воспитательницами из христианского детского дома в Болс, штат Техас.
Захватив детей в экскурсионном автобусе и согнав в школу с десяток пойманных местных жителей, террористы забаррикадировались на ее единственном этаже. Какая школа может быть в городке с населением в полторы тысячи человек? Крошечное здание, шесть классов и несколько кладовок. Вот и все.
Кроме здания мэрии и католической церкви, школа была третьим каменным сооружением в Колумбусе.
От ощущения собственного бессилия командиру HRT Бобу Хитли хотелось выть. Кататься по земле и колотить кулаком в армированной перчатке в стены мертвой, сгоревшей школы. Что может быть страшнее двенадцати обдолбанных кокаином чиканос? И чем можно было помочь заложникам, запертым в каменном строении в двух десятках миль от мексиканской границы?
Наперекосяк все пошло с самого начала. Сигнал о захвате заложников поступил в Бюро в полдень. Подробностей не было, директор Молсон приказал Хитли и его ребятам притормозить в Нью-Йорке и ждать более подробной информации. Через час она поступила, и всех, кто находился в этот момент в Центре стратегической оперативной информации ФБР[64], пробил холодный пот.
По прилету в Нью-Мексико Боб понял, что обстановка гораздо хуже, чем он себе представлял. Спецназ пограничной охраны, «державший» до этого городок, свернулся и убыл на окраину, составив внешний круг оцепления, и толпы вооруженных местных жителей порывались взять школу штурмом самостоятельно.
Террористы были абсолютно невменяемы, и никакой диалог с ними невозможен. Они просто не понимали, чего от них хотят, отказывались выпустить самых маленьких заложников и постоянно стреляли по пробегающим перед школой людям. Они даже не выдвигали никаких требований.
Чуть полегче стало после прибытия из Техаса колонны с сотней агентов Бюро и тремя бронированными автомобилями. Агенты разогнали местных ополченцев по домам и оцепили по периметру город. Тем временем бандиты выдвинули первые требования: самолет с экипажем и пятьдесят миллионов долларов наличными. Наконец-то удалось начать переговоры, продолжавшиеся без малого сутки. Все это время спецназовцы и агенты слышали плач и стоны из здания, причитания и крики насилуемой воспитательницы Джоанн Рэддик, единственной молодой женщины из четырех работниц христианского приюта. Но ни ей, ни другим заложникам группа спасения ничем помочь не могла. Ублюдки надежно загородились от пуль детскими телами. Потом крики стихли, и Дэйвид Аткинс, психолог, ведущий переговоры, сказал, что террористы выдохлись и постепенно успокаиваются. Сука балтиморская, наберут же в Бюро имбецилов с дипломами, которые не могут понять после полутора суток «переговоров», с кем имеют дело. Зато гонору и апломба – хоть ковшом вычерпывай.
Спустя еще час «успокоенные» бандиты отпустили двух заложников. Раненого водителя автобуса, сильно ослабевшего от потери крови и перевязанного какими-то тряпками, и старика-мексиканца, школьного сторожа и по совместительству дворника. Водителя здорово шатало, он еле мог передвигать ноги, и сторож Хоакин Мендес вел его под руку. Не успели освобожденные пройти и десяти шагов в сторону оцепления – из окна врезали им в спину из АК. Этот звук ни с чем не спутаешь. Водитель и сторож рухнули на землю.
– Вы поняли, гринго, что мы не шутим. Либо через час самолет, либо начнем убивать детей!
Надо действовать. Но как? Можно попытаться взять нахрапом, как делали русские на Кавказе[65]. Хитли решил пойти на приступ школы, но бандиты выставили детей в дверные и оконные проемы и для снайперов были почти неуязвимы. Тем более у террористов был РПГ, из которого они подбили одну из бронемашин. И хотя стрелку из гранатомета, появившемуся из-за детских спин, снесли голову снайперы, в целом штурм не удался.
И все же небольшая победа была: четверо ребятишек, которые стояли на коленях недалеко от выхода, пользуясь суматохой, выскочили навстречу агентам из школы, ставшей ловушкой. Глаза этих малышей Боб не забудет никогда. Если бы он знал, что ждет его самого, его команду и всю страну в ближайшем будущем! А пока, пока был шок.
Трое спецназовцев Робин Хоуп, Тимоти Грейс и Сэм Кроу были тяжело ранены. Марка Бланта спасти не удалось – пуля угодила ему прямо в лицо. С Марком Боб служил вместе больше семи лет. Теперь его нет.
Оставив спасенных детей с врачами, Хитли направился в трейлер, где находился тактический центр ФБР по освобождению заложников. Среди мониторов, на кресле, сидел собственной персоной эксперт-психолог Аткинс с пончиком и чашкой кофе.
Хитли сгреб его за шиворот, вытащил на раскаленный от солнца сухой воздух и с размаху врезал под дых. Аткинс хрюкнул, выплюнув кусок съеденного пончика, и, подломившись в коленях, стал падать. Боб «поймал» лицо падающего наколенником и с удовлетворением услышал, как лопаются хрящи носовой перегородки. Когда Дэйвид упал, Хитли несколько раз пнул его ногой в живот:
– Успокоились, говоришь? Готовы к переговорам?
Избиение психолога остановили агенты, повисшие на Бобе, словно бультерьеры на медведе.
– Успокойтесь, Хитли! – заорал ему в ухо заместитель директора Хилл, когда Боба, наконец, оттащили от психолога.
– Держите себя в руках, старший агент, – повторил Хилл. – Эта мразь не стоит ни того, чтобы об него марать руки, ни вашей карьеры. Не забывайте, там еще шесть десятков детей, которые ждут спасения.
Хитли развернулся на месте и ушел. Хрен с ней, с карьерой, дальше HRT не пошлют. А пошлют, так уйду в «частники».
Повторный штурм решили провести утром, в четыре часа. И заложники, и террористы достаточно измучены осадой, бдительность террористов притупилась, заложники устали и вряд ли смогут так быстро исполнять приказы террористов встать к окнам и загородить собой боевиков. Штурм планировали начать с залпа светошумовыми гранатами из MGL – Mk1. После этого на оглушенных террористов должны были навалиться бойцы спецгруппы. Возможную панику и жертвы среди заложников блокировали усталость и шок. Стокгольмского синдрома быть не должно.
Второй штурм начался удачно. Оглушив и ослепив террористов, под прикрытием бронемашин ударные группы агентов ворвались в здание школы с двух сторон. Двух отморозков, появившихся в окнах, сняли снайперы из Barrett M-82A5, буквально размазав их по стенкам.
И вдруг грохнул взрыв. Огненный поток поглотил всех, кто находился в тот момент в коридоре, лежащих на полу детей, четырех террористов, ворвавшихся в школу спецназовцев. Вместе с огнем в людей полетели тысячи осколков стекла.
Маленькие фигурки, объятые огнем, с криком выпрыгивали из окон, падали на землю. Вместе с заложниками попытались вывалиться двое бандитов. Пули нашли их быстро. Кто-то из оцепления не стал рассусоливать и нажал на курок М4.
На помощь спецназу рванули медики, агенты, местные жители, прорвавшие оцепление. Как кодла стервятников, налетели журналисты, вскидывая над головой цифровые камеры.
При повторном штурме здорово обгорело семеро бойцов Хитли, за жизнь троих сейчас борются врачи. Погибло одиннадцать заложников, еще два десятка отправлено в реанимацию, в развернутый FEMА[66] полевой госпиталь. Кто из них выживет – еще не известно.
Хитли стоял у обгорелой коробки школы, сняв шлем и маску. Его ноздри разъедал дым, пропахший лаком и сгоревшей человеческой плотью.
– Извините, сэр, вас вызывает к себе заместитель директора, мистер Хилл. – К Бобу подошел молоденький агент в штатском и зеркальных темных очках. Из референтов, видать, или отдела внутренней безопасности.
Хилл ждал Боба в том же злосчастном трейлере, где командир HRT проводил беседу «по душам» с Аткинсом.
– У нас проблема, Боб, еще одна проблема.
– Еще? – Хитли уставился на заместителя директора. Явно не понимая, что еще тот от него хочет. И разве может быть большая проблема, чем то, что случилось сейчас?
– В городе Таксон, в Аризоне, новый захват заложников. Информации, как обычно, мало, но по-моему там не школа. Там церковь. И снова – банда мексиканцев…
Хитли устало сел прямо на змеящиеся на полу трейлера кабели и потер лицо ладонями. После двух бессонных ночей голова соображала туго. Слова Хилла в нее не вмещались.
Окрестности Радома. Польша. 29 июля
Гренадеры подполковника Урусова только сейчас, в одиннадцать утра, вошли в городок Зволень. Поляки, дравшиеся за него, подобно львам, были, наконец, выбиты после массированного удара корпусной артиллерии и приданного корпусу полка Су-39, и стали медленно пятиться, отступая в сторону Радома.
– Кобальт-2, Кобальт-2. Движение. – Громов приказал выдвигаться вперед батальону Урусова. Спешенные гренадеры под прикрытием орудий БМП-3 и «восьмидесятых» «Барсов» осторожно продвигались вперед, обходя воронки и груды битого кирпича, в изобилии валяющегося на улицах вместе с брошенными автомобилями и домашним скарбом.
У Зволеня бригада протопталась почти сутки. Драгоценные сутки. Вместо стремительного обхода городка и рывка к Радому пришлось брать Зволень в лоб танковой бригаде.
Надо отдать должное комбригу Разумовскому: устраивать приступ а-ля «новогодний Грозный» он не собирался. Стал выбивать поляков методом дистанционного огневого поражения. Метод эффективный, но долгий. Но ничего другого командиру бригады не оставалось. Зволень, по плану, должны были брать белорусы. Из сто третьей гвардейской мобильной бригады. Но тут вмешалась большая политика, неизбежная в любой коалиционной войне.
Командующий сухопутными войсками Белоруссии генерал Морозевич приказал отвести бригаду в тыл, к белорусской границе. Такой же приказ получили все белорусские части и подразделения, находившиеся в составе сил Славянской Конфедерации. По телевизору выступил вечный президент Белоруссии Григорий Лукошко, который сообщил населению, что белорусские части должны прикрыть национальные границы. В совместных операциях с русскими и украинцами – не участвовать. От Лукошко союзники такого не ожидали. Тем более приказ белорусской бригаде был отдан через голову командования Объединенным корпусом и минуя Госсовет Конфедерации.
– Слов нет, коллеги, – высказал общее мнение генерал Елизаров, стоя у электронного монитора в штабе корпуса. – Весь план операции по прорыву к Радому летит псу под хвост. Корпус сократился на треть, задачи же нам никто не отменял.
Тактическая боевая группа под командованием Громова, зачищая руины Зволеня, получила приказ соединиться с основными силами танковой бригады южнее. Двадцатая танковая бригада вновь собиралась в единый кулак.
Громов откинул бронированную дверь «Водника» и выбрался наружу, разминая затекшие конечности. Сюда бы конструкторов этой машины! Как КШМ, «Водник» не годился совершенно. Слишком узкий, неудобный. Да и как БРДМ «Водник» не подходил, разведчики на него жаловались. Обзор хреновый, компоновка неудобная. Двигатель – так себе.
После боев на Украине почти все боевые бригады армии Руси обзавелись трофейной техникой. Ее было много. Не сказать, что завались, но достаточно. Среди трофеев были весьма и весьма стоящие экспонаты. Например, легкий бронеавтомобиль «Феннек» германо-голландской разработки. Габаритами он был аналогичен «Воднику», но отличался гораздо более удобной компоновкой и мощной противоминной защитой днища.
Разведчики предпочитали ставить на захваченные «Феннеки» – КПВТ, «Корд» или отличный трофейный же автоматический гранатомет HK GMG немецкого производства, прикрытый стальным щитком. Такая тачанка XXI века использовалась для огневой поддержки разведгрупп. Вместе со старым, добрым БРДМ-2, модернизированным в последние годы.