– Никак нельзя! – с досадой вызверился на него наставник. – Потому что женское тело не умеет обращаться с оружием, не умеет убивать голыми руками и не сможет на себе нести тяжёлые грузы. А тебе придётся выживать в тяжелейших условиях. Наши враги могут начать рыскать в окрестностях, заслать сюда обычных людей. Вот тогда и понадобятся тебе именно воины, а не дешёвые подстилки.
– Ну, не настолько она и дешёвая… была, – осмелился возразить парень.
– Ты ещё не видел и не пробовал лучших, тех, которых можешь увидеть исключительно на экране. Ты ещё не касался их вожделенных тел и не испытывал восторга от их бесстыдных ласк, – поучал бывший обладатель начинающего. – А вот когда сравнишь, ещё не раз пожалеешь, что женским фантомом номер один решил сделать такую бессмысленную и неумелую пигалицу. Я уже не говорю о тех красотках, которые умеют и человека голыми руками убить, и в оружии любом разбираются. Хотел бы, к примеру, Анджелину Джоли?
– Ещё бы! Только её-то как… хм, руками ощупать для снятия матрицы?
– Не забывай: деньги решают всё! И уж для нас в будущем не составит труда подкупить окружение любого человека, чтобы вбить ему самому в голову, что ты не кто иной, как лучший массажист или терапевт, излечивающий, омолаживающей энерготерапией из своих ладоней. Ты её потом ощупываешь, даешь напоследок лёгкую порцию возбудителя для возвышенной эйфории, и все остаются страшно довольны. Ты обладаешь её копией, а она получает на день-два преотличное самочувствие. Да ещё потом делает тебе отличную рекламу среди подобных ей актрис и топ-моделей. А? Каково?
Совсем уже успокоившийся Гонтарь сидел с блаженной, идиотский улыбкой:
– Так, может, с неё и начнём? С Анджелины?
Господин Этьен постарался скрыть тяжёлый вздох. Кретинизм его племянника проявлялся слишком часто. Но спорить и доказывать невозможность такого шага именно сейчас не стал, просто согласно кивнул и выдал решение:
– Всё решится вечером. А теперь приступаем к учёбе.
Глава 18 Вербовка
Затянувшаяся беседа с Яковом Ивановичем Шереметьевым получилась крайне напряжённый. И хорошо, что в гости к нему нагрянули такой слаженной, большой по количеству компанией. Только и побеждали в спорах коллективной логикой, общим напором и суммарной авторитарностью. Ну, ещё и благодаря тому, что иные, разбросанные по округе фантомы постоянным потоком давали всё новую и новую информацию о собеседнике. А знания – они всегда сила. Потому и помогали в самых напряжённых моментах ведущихся дискуссий.
Хотя, казалось бы, чего проще: только и надо убедить человека в том, что он принесёт обществу гораздо больше пользы, позволив сделать с себя копию. Можно ведь это сделать, не спрашивая согласия донора. Но копия Загралову требовалась с полным сознанием, помогающая от всей души и действующая правильно по собственной инициативе. А для этого следовало подвести вначале поясняющую базу, присмотреться к человеку, оценить его, а уже потом раскрывать самую важную тайну.
Поэтому первым стал давить на коллегу своим авторитетом Игнат Ипатьевич. Начав представлять себя как изобретателя ныне самого популярного, остающегося на слуху средства «ДЖ Хоча». Мол, я сам целитель, разрабатываю помимо депилятора иные лекарственные препараты, мне уже девяносто три, ведаю много тайн о человеке, обладаю массой полезных умений, ну и хочу заиметь верного помощника, который бы смог продолжать мои великие начинания.
На колдуна из Иванова это не произвело впечатления:
– Искренне рад за вас, уважаемый коллега, и желаю в самом скором времени отыскать себе каких угодно помощников и последователей.
– А ты не хотел бы со мной поработать? – прямо спросил Хоч.
– Нет. Я не по тем делам, – заявил Яков с нескрываемым высокомерием. – Лекарства – это не моя стезя. Никогда не завидовал бледным алхимикам, корпящим и чахнущим над пробирками.
На подобное пренебрежительное отношение к её единственному, пусть и в далёком прошлом любовнику возмущённо откликнулась Зариша:
– А ты позавидуй, позавидуй! Потому что он выглядит на шестьдесят и дальше продолжает молодеть, а каким ты мухомором трухлявым станешь в его возрасте?!
И приложилась к хозяину дома одним из своих умений, называемым «наведённый морок». Как высшая ведьма, она себе ещё и не то могла позволить, но вначале решила хотя бы ввести наглеца в полубессознательное, заторможенное состояние. Тот в ответ лишь улыбнулся, хотя на висках и выступили капельки пота от усилий, затраченных на защиту:
– Даже не мечтаю о такой старости. Пятнадцать, максимум двадцать лет, и меня всё равно сживут со свету. Да и не хотелось бы иметь такую молодую жену, которая станет от меня сбегать каждую минуту и изменять направо и налево.
– Ну ты! – прошипела веддана. – Следи за разговором, малыш! Я родилась на год раньше Игната! – и, пока тот удивлялся, приложила его ещё парочкой своих весьма и весьма болезненных ударов силы.
Простой человек уже катался бы по полу, подвывая от боли, а Шереметьев держался. Хотя улыбаться перестал, и теперь уже весь лоб у него покрылся испариной. Даже голос стал несколько осипший:
– Прошу прощения, мадам, если чем-то обидел вас или вашего супруга. Поверьте, не со зла, а, скорей, по молодости и неумению вести диалог с равными себе.
И это Заришу Авилову не успокоило. Хотя свои ведьмовские атаки она прекратила, но продолжала ворчать:
– Равные тебе здесь, вот они. – Кивок на мать и дочь Сестри. – Да те твои… – Кивок на осторожно выглядывающих из кухни любовниц уроженца Иванова. И тут же вновь голос стал строже: – Где этих ведьм нашёл? И почему иных, которые сами к тебе обращались, отшвырнул?
– Иных? – переспросил в задумчивости Яков. – Так ведь и было-то всего два случая. А потому отшвырнул, что не люблю, когда без взаимного согласия склоняют к близости. За такое надо ещё жёстче карать, чем я их наказал, нельзя супротив воли человеческой в любви действовать.
– Ага! А эти, значит, у тебя по любви живут?
– Истинно по любви. Можешь сама у них спросить…
– Почему же тогда детей у вас нет? – напирала Зариша, подавшись вперёд и прищурившись. – Или не способны девки плод выносить?
Колдун ничуть не смутился и начал откровенничать:
– Стар я для них, хоть и выгляжу молодо. Потому и согласился с ними на сожительство с обязательным условием: отыщут они себе мужей нормальных да и уйдут с ними семью создавать. Без обид и претензий, максимум через год-полтора. А почему иначе нельзя, так вы все и сами знаете. У них ведь в потомстве тоже ведьмы будут, а для этого нормальная, прочная семья нужна. Где отец не один на несколько женщин и десяток детей от них, а единственный. И так девочкам потом нелёгкая жизнь предстоит, чего им ещё и в этом плане трудности преодолевать?
Логично рассуждал, правильно. Это было видно и по выражению лиц обеих Сестри, и по задумавшейся веддане. Но Ивана совсем не устраивало такое замедленное продвижение беседы к ожидаемому финалу. Тем более что к тому времени благодаря поступающей информации о Шереметьеве он как человек охарактеризовался весьма и весьма положительно. Ну, разве что следовало немножко поднажать и попытаться пробить брешь невозмутимости колдуна. Пусть если не покается в совершённых деяниях, то поймёт, что о нём всё известно, и скрыть о себе он ничего не сможет.
Поэтому начал с прямого вопроса:
– Вот объясни мне, Яков Иванович, почему ты цыган некоторых всё-таки убил, а не изгнал?
Тот даже руками развёл в недоумении. Но не в попытках отрицать, а от непонимания подобного вопроса:
– А как же иначе было с этими сволочами поступать? Они же не просто наркотой торговали, а ловили детей богатых родителей да специально отраву вкалывали. Приучали детишек к дурману, а потом пытались всё из них вытянуть. Знали бы вы, сколько мне сил пришлось потратить на излечение несчастных школьников, а потом и на устранение моральных травм их родителей! И что толку было таких сволочей изгнать, коль они в другом месте тем же самым стали бы заниматься? А так оставшимся в живых – наука. Клялись и божились, что с отравой больше никогда не свяжутся.
– Интересно, как клялись и почему ты уверен, что клятву свою выполняют?
Теперь Яков замялся по иной причине. Видимо, не хотел раскрывать свои профессиональные тайны. Но вспомнил, кто у него в гостях, догадался, что и это выяснят, и поведал:
– Да устроил им несколько раз обряд «посмертного воскрешения», – и замолк, пытаясь оценить по реакции слушателей, знакомо ли им это понятие. Он ведь не мог подслушать, как Зариша по внутренней связи дала тут же исчерпывающую консультацию:
«Слышала о таком, но ещё моя мать считала, что умение проводить подобный обряд безвозвратно утеряно. Заключается он в том, что ведомый силой колдуна или ведьмы умерший человек через сутки может издавать утробные звуки из гортани, создавая впечатление, что сам говорит. Недолго, полчаса, но этого хватает, чтобы ведущий обряд колдун или ведьма успели донести свои наущения, звучащие для потомков как бы «с того света». Весьма и весьма действенное внушение, я вам скажу…»
В таком утверждении никто не сомневался. Тогда как Иван рассудительно кивнул:
– Полчаса вещать устами трупа весьма убедительное нравоучение. Но вот дошло ли до цыган? Там ведь царит жёсткая приказная иерархия.
– Дошло! – Хозяин дома попытался скрыть удивление, но уважение к гостям в его взгляде удвоилось. – Половина общины разбежалась по иным посёлкам и стала вести оседлый, вполне мирный образ жизни. Даже воровать почти перестали. Ну а вторая часть общины занялась цирковыми и балаганными представлениями. Те вообще себя теперь солидными считают, артистами.
Тоже верилось, потому что страх – один из лучших в мире методов перевоспитания, что бы разные борцы за политкорректность и глашатаи либерализма ни утверждали. Когда усопший родственник, готовый к похоронам, вдруг «оживает» и начинает вещать, проклинать, раскаиваться и взывать к добропорядочному образу жизни, самых лихих разбойников пронзит до печёнок. Поневоле типы, не перебирающие в способах достижения своих целей в погоне за прибылью, станут вести себя адекватно и с оглядкой на высшие человеческие ценности.
Судя по собранной информации, часть перевоспитавшихся понимали, что всё это дело рук конкретного колдуна. Но дальше устных проклятий в его адрес, да и то высказанных в крайне нетрезвом состоянии, не доходило.
Во внутреннем диалоге между гостями в итоге прозвучало: «…Дельная мысль и необычайно полезное умение. Не помешает и у нас при перевоспитании применить в некоторых случаях это «посмертное воскрешение». Лишь бы Яков не стал кочевряжиться и поделился опытом».
Не откладывая вопросы на будущее, Зариша немедля поинтересовалась:
– Ну и какими ты ещё умениями обладаешь?
– Да есть некоторые, – расплывчато ответил Шереметьев.
– Всеми поделишься с нами?
– А для чего они вам? – стал осторожничать колдун, заметно напрягшись. – Уж так из древних времён повелось, что каждый со своими навыками в миру действует, а делится ими лишь с родственниками да с теми, кто за долгие годы совместной жизни доказал лояльность и верное отношение к справедливости. Иначе сами знаете, что может случиться…
– Да знаем мы, знаем, – уже отошёл от нанесённых ему обид Игнат Ипатьевич. – И в семью мы тебя примем, и лояльность свою докажем, а уж отношение к справедливости ты сам увидишь, когда немного с нами поживёшь да поможешь со всякой уголовщиной да прочей жизненной несправедливостью сражаться.
– В семью примете? А почему вдруг такое доверие?
После такого вполне закономерного вопроса Иван улыбнулся:
– Так ведь бестелесные фантомы нас не только в данном доме оберегают, но и по всей околице рассеялись, да все сведения о тебе стараются собрать в единое целое. И, судя по твоим поступкам да по тому, как о добре для людей радеешь, тебе с нами по пути. Мы тоже этим занимаемся, разве что в десятикратно большем размере и на иных уровнях, – заметив, что полного доверия во взгляде Шереметьева так и не появилось, добавил: – Да ты сам за несколько часов, в крайнем случае за сутки, обстановку изучишь и в нашу компанию осознанно вольёшься.
– То есть вы меня с собой забрать хотите?
– Правильно сообразил, хотим.
И тут хозяин дома высказался со всей решимостью:
– Не получится! И никуда я с вами не отправлюсь!
– Ну, так… – начал было Иван, но решил уточнить: – А с чего такая категоричность?
– Здесь моя родина, здесь мой дом, здесь мои предки жили, и я здесь помру. Слово я дал всему миру и людям, что никогда их не брошу и всемерно помогать буду. Ну и самое главное, именно здесь сила моя основная, как только в иной город уезжаю, сразу словно дитё беспомощное становлюсь, почти ни к чему не годен. Так что не извольте гневаться, но…
За столом повисло кажущееся молчание. Веддана вместе с целителем довольно быстро обрисовали последнюю озвученную проблему. Они оба о ней знали. Оказывается, многие колдуны, ведданы и уж тем более ведьмы страдают своей, так сказать, местечковой привязанностью, которая так и называлась «зависимостью от источника». Только источника как такового не существовало на самом деле, скорей, это было чисто моральное ограничение, налагаемое инстинктами выживания. Ведь среди родных и давно знакомых людей с паранормальными умениями выжить гораздо проще, чем скитаясь по чужбине. Среди людей новых, посторонних каждый жест, каждое слово воспринимается по-новому, иначе, обсасывается со всех сторон, вследствие чего и до трагедий чаще доходило. А на самом деле только и следовало преподать сомневающемуся в своих силах вне родины колдуну несколько уроков по удержанию силы, а потом провести с ним пару практических занятий. Тогда проблема потери сил переставала существовать.
Загралов решил этим моментом воспользоваться в своих целях:
– Хорошо. Давай тогда договариваемся так. Мы тебя обучаем пользоваться твоей же силой в равной степени везде, хоть в Антарктиде, хоть на Луне. Мало того, ты остаёшься жить, как и прежде, у себя дома, попутно помогая нам, осваиваясь в нашем коллективе и помогая бороться с несправедливостью уже непосредственно в столице. Как тебе такое предложение?
Естественно, что Яков не понял достаточно противоречивого для него предложения:
– Как это?.. И дома жить буду, и в Москве помогать?..
– Да очень просто. Я ведь всё-таки обладаю особенными умениями. Вот я с тебя и сниму копию, которая в виде духа отправится с нами в Москву. Мало того, твоя копия сможет воплощаться в телесный образ и общаться с тобой по образовавшемуся между вами информационному каналу. То есть ты всегда будешь в курсе, чем мы и где занимаемся, сможешь консультировать нас, советовать и высказываться по любому вопросу. А мы, со своей стороны, всегда и тебе поможем всей нашей сплочённой командой.
Как это было ни прискорбно, воодушевлённому перспективами сотрудничества Ивану колдун не поверил. Мало того, он испугался. Да и, как оказалось, имея для этого все основания. Потому что воскликнул:
– Нет! Никогда, пусть даже и в виде вездесущего духа, я не стану рабом! Никогда! И не думай, что, если ты Владетель символа-печати Ялято, тебе будет со мной легко справиться! Мною ты не сможешь помыкать! Не получишь меня!..
И хорошо, что Загралов сумел моментально придумать, как выйти из создавшегося положения. Да и некие возмущённые восклицания большинства присутствующих донеслись до него по внутренней связи. Но в данный момент доказывать и демонстрировать, кто есть кто из сидящих за столом, он не стал. Попросту материализовал рядом с собой Шарыгину и разрешил ей с прискорбным вздохом:
– Дарья Валентиновна, будь добра, объясни господину Шереметьеву, в чём он заблуждается.
А та уже орала со всей присущей только ей и самым скандальным цыганкам настойчивостью:
– Это я рабыня?! Это мной помыкают?! Да ты валенок дырявый, ни на что не годный, если думаешь, что я дам из себя рабыню сделать! Да мы тут все заодно и в самом деле как одна семья, никто друг друга в обиду не даёт и помыкать тем более не позволит! Да ты на деда Игната посмотри, разве он раб? А ведь у него уже давно основного тела нет, живёт, как и я, в виде фантома. А на веддану взгляни. Чем это она тебе показалась затюканной или подневольной? Да она драться с Иваном бросится, если что не по ней будет! Да мы все трое на него молиться готовы, что он дал нам шанс жить дальше полноценной человеческой жизнью, а ты его в таком грехе обвиняешь. Ну, разве что ведьмам чуточку иначе живётся, они ещё свои тела сберегли, а Стална Георгиевна вообще омолаживаться начала…
Возмущалась она, уперев руки в бока, может, и не совсем литературно да изысканно, зато весьма и весьма доходчиво. И несколько минут скандального крика оказались более действенными, чем полчаса, а то и час душевных уговоров. Яков Иванович моментально понял, что такую и в самом деле в рабство не затолкаешь, а уж то, что веддана и колдун Хоч всего лишь телесные фантомы себя, бывших, его окончательно добило.
Задав ещё десяток-полтора уточняющих вопросов, ивановский колдун согласился на снятие с себя матрицы естества. Решительно разделся по пояс, после чего уселся обратно на стул, разрешая обладателю прикасаться к его коже.
Иван только начал прикасаться к лицу колдуна, как тревожно зазвонил его мобильный телефон. Звонила Ольга.
– Да? – сразу заволновался он. – Что-то случилось?
Хорошо, что остальным не стоило пересказывать вслух. Они улавливали всё сказанное супругой Загралова по внутреннему каналу связи. И вскоре уже были в курсе всего странного разговора, который затеял господин Тюрюпов Семён Жданович, он же сценарист Санчес Игнасио Рио-Валдес, со знаменитой Ларисой Андреевной Фаншель.
И тут же, пока Иван уточнял у супруги, как ко всему этому отнеслись полусотники, стали обмениваться мнениями.