– Времена идут, всё вокруг меняется. Уже и декларации о доходах надо предоставлять совсем иные, а не те, что были десять лет назад. Поэтому я решил, что гуру больше быть не собираюсь, пусть на моё место встанут более молодые и более целеустремлённые. И уже пять дней я обычный, ничем не отличающийся от остальных «созерцатель». Официально «умерший отец» оставил мне великолепное состояние, и теперь я ни в чём и ни в ком не нуждаюсь. И дальше намерен играть роль молодого, беззаботного повесы. Разве что ещё придётся грамотно переоформить страстно обожаемую «мачеху» на нежно любимую супругу. Но… с этим мы можем и подождать, людская молва нас не касается. Правда, маленькая?
Он обнял Диану за талию и стал притягивать к себе, пытаясь поцеловать. Но та стыдливо отворачивалась и испуганно восклицала:
– Нет, я так не могу!.. Ты ведь мне как сын!.. Это вопреки всем моим моральным устоям!.. Оставь меня!.. Покойник нам не простит…
Правдиво получалось. Лучше, чем в кино. Тоже великая актриса пропадает. Вот только сопротивлялась она как-то вяло и неуверенно. И под крики Леона с Клеопатрой, которые вопили «Горько!», всё-таки была зацелована в длительном засосе. Пара Загралов – Фаншель только пялилась на целующихся да мысленно прикидывала:
«Насколько давно у них подобные отношения? И почему они так счастливы, словно это только первый поцелуй?»
Затем Лучезар Апостол оторвался от уст своей красавицы, восстановил дыхание и провозгласил:
– Ну а сейчас, кто молод и здоров, продолжит интенсивное застолье! Все деловые разговоры прочь, говорим только о любви и об удовольствиях!
И потянулся к бутылке.
В тот вечер Иван Загралов умудрился опьянеть не только запасным телом, но и вторым подобным, а также и основным. Видимо, излишки из одного потока сознания стравливались страховочным клапаном в другие.
Глава 4 Новенький
В то же самое время, пока победители праздновали, один из проигравших в недавней войне находился от них сравнительно недалеко, в Одинцове. Старая, отведённая под дачи часть города, называемая Баковка, могла похвастаться и более роскошными виллами, чем та, в которой сейчас прятался Большой Бонза. Можно было сказать о данной дачке, что она даже излишне скромна. По крайней мере снаружи. Но вот подвалы у неё, да ещё и в два уровня, простирались чуть ли не на половину всего участка. Умели в советские времена строить ничем не примечательные объекты, способные выдержать прямое попадание солидной фугасной бомбы. И те, кто долгое время пребывал у власти, умели переоформить подобную недвижимость в личное пользование.
Также имелись способы любое помещение обжить, обустроить, одомашнить, наполнить уютом и свежим воздухом, несмотря на отсутствие окон. Ибо внутри подвалы были обставлены на зависть некоторым толстосумам, проживающим на верхних этажах небоскрёбов Москва-Сити. А должная подсветка за ложными окнами создавала в помещении полную иллюзию чуть ли не солнечного дня.
Казалось бы, радоваться надо в такой благодати да пребывать в дивном спокойствии, но обитателям дачи в Баковке было не до бытовых радостей среди уюта и тишины. Полноватый лысый мужчина прохаживался нервно по мягкому ковру и с еле сдерживаемым рычанием восклицал:
– Чему тебя в школе учили?! Неужели даже под диктовку быстро писать не можешь?!
Восседающий за столом парень, лет двадцати, вжимал голову в плечи и, выставив от усердия кончик языка, старался быстро писать несуразным почерком в общей толстой тетради. Видимо, закончив последнее продиктованное предложение, он тяжело вздохнул, вытер пот со лба и жалостливо попросил:
– Может, перерыв сделаем, дядь…
Назвать имя он не успел. Дядя только ещё больше разорался:
– Вот когда тебя убьют и в гумус зароют или в бетон зальют, тогда и будет тебе перерыв! Но если жить хочешь, будешь писать и заучивать двое суток без сна и перерыва на обед. Так что не канючь, а пиши дальше!
И продолжил диктовку:
«…в некоторых случаях и при определённой конфронтации между обладателями возможны некорректные отношения между ними. А то и неприкрыто враждебные. Чтобы повысить в таком случае безопасность каждого, вокруг создаются буферные зоны, внутри которых защищающийся имеет все преимущества. Враждебный ему фантом не может появиться слишком близко, не может доставить взрывчатку на себе, и обладатель-враг не имеет права появиться на дистанции разговора без предварительного разрешения. Для контактов, переговоров и предостережений негативных воздействий следует пользоваться сигвигатором. Но дистанция для таких переговоров ограничена сорока километрами. Описания действий при этом: в таблице шестьдесят один. А значения буферных зон для чувствительности обладателя и его фантомов смотри таблицу номер шестьдесят два».
Диктовал он медленно, с паузами, часто подходя к столу и следя, как быстро составляется запись. Но делал это несколько странно, не приближаясь к парню ближе чем на полметра. Создавалось впечатление, что он здорово опасался прямого прикосновения. Надиктовав отрывок из своей памяти, скривился от досады, но всё-таки похвалил:
– Ну вот, можешь ведь, когда хочешь! Продолжаем…
И перешёл на менторский тон:
«…вначале обладатель должен выбрать образец для своего первого фантома. Подходя к этому делу вдумчиво и тщательно. Потому что он остаётся номером один навсегда. Как и последующие номера не поддаются изменению и замене. И пока не накопится в теле обладателя достаточно сил, второго фантома создать он не сможет ни при каких обстоятельствах. Дальше следует учитывать, что последующий фантом будет создан только противоположного пола. И далее чередование – обусловленная закономерность. Следует также каждый раз учитывать расход силы обладателя на формирование…»
Опять сделал вынужденную паузу, повторяя по просьбе переписчика два последних предложения. А потом со смирением продолжил:
«…экипировки фантома, расхода этой экипировки и дальность деятельности созданного физического тела. Изначально она составляет всего несколько метров, затем доходит до сотен, а потом и до сотен километров. В теории – при максимальной силе обладателя – расстояние становится неограниченным (смотри таблицу номер два!) …»
Но пока парень дописал последние строчки, пот с него уже стал катиться градом. Похоже, он с бóльшим умением отпечатал бы данный текст на клавиатуре, но в подвалах, да и на самой даче не было малейшего устройства, которое можно было бы отнести к оргтехнике. Ни принтера, ни компьютера, ни сканера, ни простенькой «читалки», или, иначе говоря, электронной книги. Ну а про банальные печатные машинки народ позабыл давно, слишком быстро выбросив их в металлолом. Мало того, ни у одного обитателя дачи не имелось мобильного телефона и даже банального диктофона. Не нашли при всём старании и устаревшего кассетного диктофона.
Наверное, именно этот факт превращал молодого парня в потеющего, дёргающегося неврастеника. Как следствие, он дописал последние два слова о таблице, просто отбросил ручку на пол и устало откинулся на спинку стула. После чего, так и не вытирая пот, поспешил возмутиться в сторону краснеющего от злобы лысого мужика:
– Нет! Я больше так не могу! Пусть меня хоть режут, хоть убивают подлые вражины, но силы мои иссякли! Я хочу в душ, я хочу есть, и мне, в конце концов, надо всё-таки срочно позвонить!
Замерший на месте Бонза максимальным усилием воли подавил готовый вырваться гнев и постарался говорить ровно и спокойно:
– Фёдор! Неужели тебе так трудно понять: чтобы в дальнейшем жить как бог, надо хорошенько напрячься, превозмочь свои лености всего лишь в течение нескольких дней?
– Нескольких?! Да мы здесь третьи сутки торчим! И ёще столько же париться?!
– Иначе нас убьют! Не стану тебе это повторять…
– Ой! Дядя… – Он хотел было произнести имя, но был вновь строго перебит:
– Не забывай, как ты должен ко мне обращаться!
– Ладно, ладно, дядя… Жора! Но кому мы с тобой нужны? Тем более я?! Никто о нашем родстве не знает и даже не подозревает! Так что я могу ходить где мне угодно и сколько угодно.
– Увы, Федя, ты ошибаешься. – Дядя, названный Жорой, тяжело вздохнул. – И когда ты заучишь всю инструкцию для обладателя наизусть, я тебе приведу веские доказательства своей правоты. Мы с тобой уже накрепко связаны не только семейными узами, но и незримыми силами, которые исходят из сигвигатора и Кулона-регвигатора.
Оба непроизвольно уставились на огромную тяжеленную подкову с толстой цепью, которая возлежала на специальной подставке возле стены. Только если Бонза смотрел на неё с восторгом и надеждой, то парень с насмешкой и удивлением. Мало того, он соображал вполне логично и рассудительно в данном случае:
– Насколько я помню из твоих рассказов, вручённые мне сигвигатор с Кулоном и раньше находились рядом с тобой. Да и твой помощник Туз Пик частенько возле тебя ошивался. Почему же раньше опасности не было? Что сейчас изменилось?
– Раньше наши недруги многого не знали. А совсем недавно Кулон побывал у них в руках. Они его вполне могли обследовать, изучить и сделать самые опасные для нас выводы. И, как следствие, по создаваемому тобой фону отыскать нас обоих. Я-то ведь их отыскал! И только благодаря этому сумел в должной мере шантажировать. Поэтому и нам нельзя держать возле себя связанную с Интернетом электронику, поэтому и нельзя тебе лишний раз светиться на поверхности, поэтому надлежит вначале как следует окружить тебя фантомами для твоей же безопасности.
Фёдор после таких объяснений насупился и стал проявлять своё бычье упрямство совсем по другому поводу:
– Да мне плевать, что я света белого не вижу и над этой тетрадкой чахну. Не столь оно и выматывающее… А вот по поводу Ленки, овцы драной, меня всего трясёт от бешенства! Ведь пока я здесь, она там с этим ублюдком невесть чем занимается! Как только представлю, что она с ним целуется, так головой об стенку готов биться! Не выдержу я такой неопределённости с ней, дядь Жора! Точно не вынесу!
Глядящего на парня Бонзу так и выворачивало всего от досады, запоздалого сожаления и презрения. В голове крутились крайне нелицеприятные мысли и сравнения. Судьба связала его с этим размазнёй, который из-за какой-то шлюхи не в силах собраться и проявить личную самодисциплину. С таким соратником, как говорится, и врагов не надо.
Но иного выхода не было, приходилось подстраиваться под презираемого соотечественника, дальнего родственника, имеющего вполне русские паспортные данные: Фёдор Аркадьевич Гонтарь, двадцати лет от роду, не женат, не судим, безработный. Но в свете предстоящего будущего бывшему правителю очень хотелось надеяться, что душонка у молодого, с неокрепшей психикой сообщника совсем подлая. Для этого ничего не оставалось, как использовать последний довод, а если он не поможет, то и радикальное средство применить, которое в иных структурах называется «повязать кровью».
– Но ты не забыл, что вскоре сможешь создать эту свою Ленку в виде фантома и делать с ней всё, что только заблагорассудится?
– Не забыл! – оскалился парень, опять начавший обильно потеть. – Но я не хочу «вскоре», я хочу её взять в свои руки уже сейчас, немедленно!
– Хм! А если она не согласится к тебе вернуться?
– Убью! Покалечу! – шипел Фёдор, словно осатаневшая кобра.
– Ну, тогда могу попросить, чтобы ребята её попросту выловили и доставили сюда силой сегодняшним вечером, – заявил Бонза, внимательно присматриваясь к малейшей реакции своего молодого соратника. Появившееся на прыщавом лице вожделение вполне устраивало опекуна, и он торжественно продолжил: – Пора тебе уже прочувствовать хотя бы некоторые божественные возможности и начать ими пользоваться. Получишь женщину в своё вечное и безраздельное пользование. Как? Согласен на такое?
Ещё несмышлёный обладатель, только недавно получивший в свои руки сигвигатор, задумался над предстоящим насилием и ломкой чьей-то судьбы всего лишь на несколько секунд:
– Согласен! – Видимо, моральная сторона грядущего прегрешения циничного Гонтаря нисколько не смущала. – Пусть приволокут эту козу драную! – Правда, некие опасения правового характера у него всё-таки оставались: – А справятся? И чтобы никто не заметил? А то мало ли что…
– Не волнуйся. Мои люди умеют действовать лучше, чем всякие там агенты два ноля семь. Если надо, то без лишнего писка или шороха и президента «уговорят» прийти к нам в гости.
– Да? – проявил неожиданную смекалку парень. – А чего ж они тогда наших врагов не уничтожат?
– Потому что тех фантомы охраняют, – поучал Жора своего не то родственника, не то преемника. – Да не простые фантомы, а таюрти. Те самые духи-убийцы, которые из того мира могут перерезать горло любому человеку в этом. Вот это и есть самая главная наша опасность. Осознал? – видя, что парень ещё что-то собирается сказать, остановил его взмахом ладони. – Ты пока отдохни, чуть позже прими душ горячий, а я закажу ребятам всё для нашего ужина и распоряжусь, чтобы они твою девицу уже к ночи приволокли. Так что будет тебе достойная награда за форсированное обучение. Законспектируем назначенное на сегодня, и делай со своей пассией всё, что заблагорассудится. Пока же пробеги глазами то, что мы только что записали…
И, развернувшись, отправился к лестнице, ведущей на верхние этажи дачи. А оставшийся у него за плечами молодой обладатель кривился в злобном оскале и потрясал кулаком перед невидимыми оппонентами. Его карьера создателя фантомов начиналась с крови, грязи и насилия.
Глава 5 Похмелье
На следующий день после затянувшегося веселья у наставников Иван проснулся с давно не переживаемым ощущением сильного похмелья. Омолодившийся Пётр Апостол и его старый во всех смыслах приятель Леон всё-таки напоили «третьего» участника своей мужской компании преизрядно. Запасное тело приехало официально на машине в хлам пьяное и с огромным трудом преодолело хитрые турникеты, через которые шла дорога в жилое здание комплекса. Что интересно, и раскрасавица Фаншель, несмотря на свою беременность, тоже оказалась изрядно навеселе. Даже порывалась петь песни, в том числе и после укладывания её в постель.
Наверное, по этой причине первой покаянной мыслью Загралова после побудки оказалась только одна:
«Что с ребёнком? Его мамочка и каскадёрить начала, и выпивать не меньше портового грузчика… Как бы чего не вышло!..»
Так и не открывая глаз и не шевелясь, приступил к исследованиям как всей своей Цепи с силой, так и потоков, уходящих из неё к фантомам. А уже по самому потоку, идущему к супруге, постарался выяснить самочувствие формирующейся креатуры.
Хранилища успокаивали своей насыщенностью. Все пять Колец сияли, переливались, струились и искрили если не максимумом, то уж вполне стабильным и надёжным запасом. А если учитывать, что продолжали функционировать все тридцать три фантома, плюс два запасных тела, плюс один поток силы уходил к беременной Елене Шулеминой, то резерва должно было хватить дня на три, а то и четыре интенсивной работы.
Но если все остальные потоки оставались в пределах привычных норм, то ведущий к супруге пусть и несильно, но всё-таки увеличился. Точнее говоря, сильно уплотнился витой жгут из разноцветных линий, который просматривался в стержне потока и который как раз и подпитывал взрастающего младенца. Потому что разделение потока непосредственно у цели «на маму» и «на ребенка» с каждым днём становилось всё более и более отчётливым. Видимо, так полагалось по всем правилам.
«Хотя откуда мне знать о правилах? – размышлял Иван, продолжая исследования и сравнения. – Вон к Шулеминой совсем иной поток уходит. И там внутренний стержень не витой, не перекрученный, а практически одним ручейком струится. К тому же он выглядит в два раза тоньше. Неужели подобное – результат различий между нормальным человеком и фантомом? С кем бы ещё сравнить да провести замеры? А может, следовало у наставников поинтересоваться? Уж они-то за свою долгую жизнь наверняка массу детей имели, могли бы информацией по этому вопросу меня по уши завалить. Но… как-то не хочется раскрывать перед ними тайну о том, что мы с Ольгой ждём первенца. – Он прикинул свою мысль со всех сторон и сам отыскал в ней изъян. – Но если мы вчера были в буферной зоне пятидесятников, то наверняка они сумели просмотреть чужой фантом, то есть мою жену, насквозь. А вот могут ли они определить беременность? Да ещё и телесной копии?.. М-да! Те ещё загадки!.. Может, всё-таки рискнуть и выспросить у старцев прямым текстом?..»
Тут же припомнил, как нынче выглядит «старец» Пётр-Лучезар, и зарёкся думать о нём словно о старом мухоморе. То же самое вскоре случится и с Леоном Свифтом. Правда, он так и не признался, кто из его окружения вскоре станет носителем основного сознания, но вывод напрашивался сам собой. Коль Апостол захватил для исследования Кулона-регвигатора, Лучезара Петровича, то наверняка тот самый техник Курт, которого брал Леон, вскоре окажется Леонычем. И будет гордо носить нерусскую фамилию Свифт.
Собравшись вставать, Загралов ещё раз присмотрелся к животу своей супруги, а потом ещё и заключил её всю в отделённое от Цепи Кольцо. Никакой дополнительной реакции или тревожных сполохов не последовало, давая возможность облегчённо вздохнуть и успокоиться:
«Но всё равно я ей сейчас скандал устрою! – мысленно настраивал себя обладатель. – Пусть только проснётся! Тоже мне, выпивоха нашлась!..»