– И не в новом сарафане, обратите внимание, а в белых брючках, которые болтались на попке, и в красном топике с бретельками, которые постоянно сползали с моих костлявых плеч. – Беллами нервно и с каким-то самоуничижением хихикнула. – Тогда я была этаким гадким утенком.
Дент улыбнулся, вспомнив, какой нескладной она выглядела в те годы.
– Помню, как-то раз мы со Сьюзен зашли в кухню, где вы сидели за столом и делали уроки. Сьюзен за ваше излишнее усердие к наукам обидно обозвала вас зубрилкой. Вы предложили ей заткнуться, однако она продолжала вас дразнить. Тогда вы схватили рюкзачок…
– Полный цветных карандашей. Я как раз разрисовывала карту Европы.
– …и швырнули им в нее. Правда, при этом опрокинули стакан с молоком, расплакались и выбежали из кухни.
– Поверить не могу, что вы это до сих пор помните. – Беллами закрыла лицо руками. – Это было так унизительно.
– Почему? Сьюзен следовало бы отшлепать за то, что она издевалась над вами.
По-моему, вы поступили очень даже мужественно, не позволив ей взять над вами верх.
– Но я не сдержалась и пролила молоко. В вашем присутствии. Это было хуже всего.
– Все потому, что вы были в меня влюблены.
Беллами стала красной как рак.
– Вы это знали?
– Чувствовал, – пожал плечами Дент.
– О господи! Вы меня ошарашили. Мне казалось, вы в упор меня не замечаете, как будто не знаете о моем существовании.
Но он знал. Однако до Дня поминовения ее детская влюбленность была ему безразлична. После же она обрела значение, которое не давало ему покоя даже сейчас.
Но он решил, что ничего ей не скажет, пока она не признается первой.
– А что вам во мне нравилось? – улыбнулся Дент.
– Что вы гораздо старше. Вам было уже восемнадцать. Вы гоняли на мотоцикле, летали на самолетах, нецензурно выражались. Нарушали все мыслимые правила и приличия. Мои родители считали вас невоспитанным хулиганом.
– Они были правы.
Беллами непринужденно рассмеялась:
– Вы были плохим и опасным парнем. Классическая мечта любой примерной и послушной девушки.
– Неужели? – Дент подался немного вперед и заговорщически понизил голос: – А что вы думаете обо мне теперь?
Беллами мгновенно посерьезнела и несколько секунд пыталась выдержать его взгляд.
– Я до сих пор считаю вас опасным, – тихо ответила она.
После этих слов она быстро встала и начала убирать со стола посуду.
Дент проводил ее глазами, отметив про себя, что брюки больше не болтаются на ней сзади, а грудь давно приняла женственные формы. Бюст не слишком пышный, но тем не менее красивый.
И еще она отрастила волосы. Густые, темные и блестящие. Они колыхались при каждом ее шаге, а отдельные пряди касались груди – небольшой, но от этого не менее соблазнительной. Дент ощутил приятное возбуждение.
Вчера, когда она сняла солнечные очки, он обратил внимание, что у нее светло-голубые глаза и длинные черные ресницы. Прекрасную кожу нисколько не портила даже россыпь веснушек на носу и скулах, нахально контрастирующих со строгими чертами лица. В иное время он не удержался бы и отпустил шутку в адрес веснушек и способности по-девичьи краснеть по малейшему поводу.
Интересно, что могло произойти между ней и ее бывшим мужем и был ли их развод действительно мирным, как она уверяет?
Тем временем Беллами вернулась и, сев напротив Дента, заговорила снова, как будто догадалась, о чем он сейчас думает:
– Пикник прошел именно так, как вы описали. Сьюзен была душой вечера, и никто не находил в этом ничего необычного. Но в тот день она как будто магнитом притягивала к себе всеобщее внимание.
– Ей хотелось, чтобы мне потом про это рассказали.
Беллами утвердительно кивнула.
– Она громко смеялась по любому поводу и танцевала со всеми мужчинами, независимо от возраста.
– Алан Стрикленд.
– Верно. Они в тот день уединились – после того как Сьюзен изрядно выпила. Вместе с группой ребят и девушек постарше она ушла из главного павильона. Они всей гурьбой отправились в рыбацкий домик. Прихватили с собой пива, и Сьюзен там изрядно набралась.
Мучимая любопытством и, признаюсь, ревностью, я отправилась следом, чтобы проследить за ними. Сьюзен меня заметила и пригрозила убить, если я расскажу отцу или Оливии. Я пообещала ничего им не говорить, но если она будет пить и дальше, то родители все равно сами догадаются по ее поведению. Она велела мне убираться прочь. Я так и поступила.
– Вы рассказали родителям?
– Нет. – Беллами задумчиво провела пальцем по ободку стакана. – О чем позднее пожалела. Не будь она пьяна, ну, или почти пьяна, она бы даже не взглянула на такого типа, как Алан Стрикленд.
– Почему вы так считаете?
– Типичный «синий воротничок». Необразованный работяга.
– Разве я им не был?
– Вы… вы были другой.
– Я гонял на мотоцикле и летал на самолетах. Он был водителем грузовика. Думается, разница между нами состояла только в видах транспорта.
– В обоих случаях это было круто.
– Верно. Продолжайте.
– Хотите знать, где находилась я?
– Вы винили себя за поступки Сьюзен. Зря вы это делали. В тот день она сама сделала свой выбор.
– Но она была моей сестрой. Я должна была остановить ее.
– Как, по-вашему, она стала бы так беспокоиться о вас?
Беллами опустила глаза, не желая развивать дальше эту тему. Как говорится, что было, то прошло.
– Я вернулась в главный павильон, где старалась не привлекать к себе особого внимания. Компания Сьюзен начала по одному возвращаться из рыбацкого домика. Когда же она не пришла вместе с остальными, я забеспокоилась. Вдруг она напилась и ее тошнит? И тогда я снова отправилась в рыбацкий домик, чтобы проверить, так это или нет. Или… – Беллами закрыла глаза и потерла виски, – или я путаю это с тем, что произошло позднее? – Она легонько встряхнула головой. – Все было так давно, что я боюсь запутаться в последовательности событий.
– В своей книге вы изложили ее без труда, – заметил Дент, пристально глядя на нее. – Ваша героиня оставалась в павильоне до того момента, пока не обрушился торнадо, и лишь тогда вернулась в рыбацкий домик.
– Верно, – неуверенно согласилась с ним Беллами и добавила уже более решительным тоном: – Верно. – Она нахмурила брови и, немного помолчав, заговорила снова: – Сьюзен вернулась в павильон в числе последних. Она была такая красивая. На большинство женщин, когда те перепьют, противно смотреть, но мою сестру алкоголь сделал… э-э-э… более привлекательной. Алан Стрикленд пригласил ее на танец. Сам он прекрасно танцевал. Был из тех мужчин, что от природы наделены грацией, все движения давались ему легко и непринужденно. Алан прекрасно владел собственным телом и умело вел партнершу. Ну, вы сами знаете.
– Вообще-то нет, – сухо ответил Дент. – У меня нет привычки наблюдать за танцующими мужчинами.
– Тогда поверьте мне на слово. Он был хорошим танцором. Сьюзен тоже. Одна мелодия сменяла другую, а он по-прежнему оставался ее партнером. Их движения выглядели откровенно сексуальными, это отметили все. Он крепко прижимал ее к себе, ее же это совершенно не смущало. Скорее напротив.
Погруженная в воспоминания, Беллами вновь на минуту замолчала.
– Они так недвусмысленно прижимались друг к другу на танцплощадке, что никто не удивился, когда Алан Стрикленд стал первым, кого допросила полиция.
– Вот тут вы ошибаетесь, уважаемый автор, – сердито произнес Дент. – Первым номером в их списке был я.
В эти минуты в нескольких сотнях километров от них Дейл Муди, бывший детектив из отдела расследования убийств полицейского управления Остина, вспоминал, как проводил первый допрос Дентона Картера. Все последующие годы он помнил его настолько отчетливо, как будто это произошло вечера. Казалось, кто-то прокручивает в его голове магнитофонную запись.
– Сынок, ты нам расскажешь всю правду, потому что мы рано или поздно до нее докопаемся. Ты избавишь себя от неприятностей и добьешься доброго к себе отношения, если облегчишь себе душу чистосердечным признанием. Ну, что ты на это скажешь?
– При чем здесь я? Я понятия не имею, о чем вы.
– Ты и Сьюзен улизнули в лес, чтобы уединиться. Верно? Вы могли разгорячиться, ну, сам знаешь, как это бывает. Потом, как это часто делают девушки, она сказала: «Стоп, на большее не рассчитывай». Черт побери, Дент, я прекрасно понимаю, что ты мог разозлиться.
Я тоже терпеть не могу, когда со мной так поступают.
– Может, с вами так и поступают, и даже часто. Но только не со мной. Ничего такого на этом пикнике не было, потому что там не было меня.
– Был, Дент, еще как был!
– Когда обрушился смерч, меня там не было. Я еще раньше улетел вместе с Голлом.
Если не верите, спросите у него.
– Я как раз отправил коллегу, и он сейчас с ним беседует.
– Тогда к чему эти разговоры? Я не присутствовал на пикнике, и я не убивал Сьюзен.
Она была моей подругой.
– С которой у тебя в то утро вышла ссора.
Пауза.
– Ее родные рассказали мне о ней, Дент. Они утверждали, что видели все собственными глазами. Сьюзен убежала в дом и захлопнула дверь. Ты сразу уехал прочь на мотоцикле. Да или нет? Так это было или не так?
– Да, так. И что из этого?
– Из-за чего вы с ней поругались?
– Из-за того, что я не мог пойти с ней на пикник. Именно это я и пытаюсь вам растолковать. Меня, хрен бы вас побрал, там не было!!!
– Следи за словами, парень. Ты знаешь, с кем разговариваешь?
– Извините. Если вам не нравится, могу сказать иначе: нет, мудак, не было меня там.
Дейл прищелкнул языком, как будто перематывая запись назад. Он знал этот диалог наизусть. Как и все прочее, что имело отношение к делу Сьюзен Листон, он навсегда остался в его памяти. Стал его вечным проклятием. И даже если он не совсем четко помнил ту или иную деталь, теперь мог отыскать ее в зачитанном до дыр экземпляре «Петли желания». Чем в данный момент и был занят. Дейл сидел, перелистывая страницы книги, пока не нашел эпизод, в котором списанный с него персонаж пытается выбить признание из приятеля жертвы. Беллами Листон в той комнате для допросов не было, но как близка, черт возьми, она оказалась к тому, как все происходило.
Фактически каждый эпизод в ее книге выглядел пугающе правдивым. Автору не откажешь в таланте: она умеет строить сюжет так, что читатель торопливо глотает страницу за страницей. Жаль только, что ее увлекательная история была этойисторией. Егоисторией.
Об этой книге он узнал по чистой случайности. Его телевизор был запрограммирован на утренние новости. Он ждал, пока будет готов кофе, и не следил за тем, о чем разговаривали в студии телеведущий и его гостья. Но как только до него дошло, что хорошенькая писательница – это Беллами Листон Прайс, давно повзрослевшая, симпатичная, модно одетая, он оставил все свои дела и прислушался, о чем она говорит.
Говорила она о своем романе, действие которого вертелось вокруг убийства шестнадцатилетней девушки, произошедшее во время пикника по случаю Дня поминовения.
У Дейла заурчало в животе, и к тому моменту, когда интервью закончилось, он уже боролся с подкатившей к горлу тошнотой. Это наружу просился выпитый накануне в изрядном количестве виски. Слава богу, его не вырвало, но кислый вкус во рту остался.
В конце концов он взял себя в руки и съездил в ближайший «Уолмарт», где купил экземпляр книги. А как только вернулся домой, сразу же начал ее читать. Книжка оказалась не так плоха, как он опасался.
Она была еще хуже.
Ему как будто вспороли живот острым инструментом, вроде тех, которыми пользовались в Средние века инквизиторы, а его кишки вывалились наружу на обозрение всем, кто пожелал бы покопаться в них.
Трясущимися руками Дейл закурил, налил стакан виски, взял пистолет и вышел на переднее крыльцо, недостойное так называться, – уродливое дощатое сооружение, перекосившееся от времени и непогоды. Столь же неприглядным был и сам дом – старый, неухоженный, с каждым новым днем ветшающий все больше и больше.
То же самое можно было сказать и о его владельце. Интересно, чему раньше настанет конец, подумал Дейл, его крыльцу, его легким или его печени?
Если ему повезет и крыльцо обрушится под ним первым, то он, упав, свернет себе шею и мгновенно отойдет в мир иной. Если у него обнаружится рак легких, то он уступит сразу же, отказавшись от борьбы. То же самое касается и цирроза печени. Если же ничего такого в скором будущем не произойдет… Тогда одна надежда на верного друга, револьвер «смит-энд-вессон», который всегда был у него под рукой.
Когда-нибудь настанет такой день, и ему хватит мужества сунуть ствол в рот и нажать на спусковой крючок. Несколько раз, сильно напившись, Дейл играл в русскую рулетку, но всегда выигрывал. Или проигрывал. Это с какого бока смотреть.
Стоял жаркий душный полдень, и тягучую тишину нарушал лишь стрекот цикад. Тень от жестяного козырька над крыльцом почти не спасала от изнуряющей жары. Сквозь стену кипарисов неподвижная водная гладь озера Каддо казалась похожей на огромное бронзовое блюдо.
Дом, в котором Дейл в одиночестве обитал вот уже пятнадцать лет, стоял на густо поросшем лесом полуострове. Бухточка, которую образовывал полуостров, была темной и слегка зловещей: окруженное низким пологом поросших мхом деревьев пятно заболоченной воды. Лишь немногие рыболовы отваживались появляться в этой огромной неприветливой луже. Дейлу Муди это место нравилось именно по причине его – уединенности. Одиночество – вот к чему он стремился, когда купил этот дом, заплатив наличными и составив документы на человека, чье имя прочитал на могильной плите столетней давности.
Дейл опустился в скрипучее кресло-качалку, отпил виски и, затянувшись сигаретой, подумал о том, как приятно чувствовать вес лежащего на бедре заряженного пистолета.
Он сидел неподвижно, не раскачиваясь в кресле, и задавал себе ставшие привычными вопросы о том, как изменилась бы его жизнь, не будь в тот день убита Сьюзен Листон. Стал бы он тогда уважаемым детективом, как орешки щелкающим убийства? Получил бы повышение по службе, удостоился бы рукопожатия мэра? Остался бы в остинской полиции до выхода на заслуженный отдых? Был бы по-прежнему женат, имел бы хорошие отношения с детьми? Виделся бы со своими внуками?
Но в тот ужасный день восемнадцать лет назад Сьюзен Листон нашли убитой. Причем убийство это совпало не только с праздником, но и с природным катаклизмом. Первый торнадо, обрушившийся на Остин за последние полвека, за короткое время превратил жизнь города в сущий ад, неся с собой огромные разрушения и даже человеческие жертвы. В числе наиболее пострадавших мест был и национальный парк-заповедник, где Листоны устроили корпоративный пикник.
Гости настолько приятно проводили время, что лишь немногие обратили внимание на грозовые облака, а если и обратили, то понадеялись, что дождь не помешает намеченному на вечер фейерверку. Увы, вскоре даже самые отъявленные гуляки заметили, как внезапно потемнело, как упало давление, как опустилась неестественная тишина, а небо приобрело зеленоватый оттенок.
Родители тут же принялись собирать детей, которые успели разбежаться по разным уголкам парка. Музыканты прекратили играть и взялись собирать и относить инструменты и аппаратуру в микроавтобус. Официанты накрыли крышками подносы с картофельным салатом и печеными бобами.
Увы, все эти меры предосторожности оказались тщетными перед лицом надвигающейся катастрофы. Как потом говорили эксперты, даже будь у людей время на то, чтобы предпринять более действенные меры безопасности, это не спасло бы их от смерча, который двигался полосой шириной в полтора километра, и порывов ветра, обрушившихся со скоростью триста двадцать километров в час.
Остин лежит к югу от географической полосы, именуемой Дорогой торнадо.
Неудивительно, что местные жители, в отличие от своих северных соседей, в полной мере не осознавали грозившей им опасности. Они, конечно же, видели фотоснимки разрушений.
Смотрели фильмы на эту тему и удивлялись самому суровому и непредсказуемому детищу матери-природы.
Однако было невозможно подготовиться к мощи и ярости, на которую оказалась способна воронка смерча. Это можно понять, лишь испытав на собственной шкуре. Те, кому довелось пережить смерч, предпочитали не слишком распространяться на эту тему. Горстка глупцов, проигнорировав вой сирен, беспечно вышла из домов, чтобы поглазеть на редкое зрелище. Двое исчезли сразу же, больше их никто никогда не видел. Тела несчастных так и не нашли.
Количество жертв в городе составило шестьдесят семь человек. Девять из них были обнаружены на месте пикника в парке-заповеднике.
Через двенадцать часов после смерча в городе все еще действовало чрезвычайное положение. Весь округ Тревис был объявлен зоной бедствия. Полиция города и округа, а также пожарные части вели поисково-спасательные работы. В них также были задействованы сотрудники Красного Креста, подразделения национальной гвардии и многочисленные добровольцы.
Люди работали не покладая рук: помогали родственникам отыскать друг друга, искали пропавших без вести, выносили тела мертвых. Пострадавших отправляли в медицинские учреждения. Прилагали все усилия для восстановления закона и порядка там, где действовали мародеры. Возводили временное жилье для тех, кто лишился крова. Расчищали завалы на дорогах.
На рассвете следующего дня, после поистине кошмарной ночи, Дейла вызвали в морг, который, учитывая состояние дел, стал для правоохранителей главной головной болью.