Но сейчас не уйти, подумал он, не уйти, даже случись такое чудо, как галактический лайнер с Йоксом на борту. Здесь плоскомордые! Людей в беде не бросишь…
– Что-то ты, соколик, крепко закручинился, – молвил Черемисов. – Отчего бы?
Но посвящать его в свои раздумья и тайны Внешней Ветви Глеб не собирался. Поднявшись с лавки, он произнес:
– Соображаю, какой завтра будет разговор с магистратами. Надо бы Тори предупредить… И вообще, что-то женщины нас покинули, а я уже скучаю.
Он направился к крылечку Сигне. Старый поэт шагал следом, бормоча:
– И я с тобой. Ты супругу-то забери, душа моя, а я с дамой сердца потолкую. Объяснюсь еще раз в нежной страсти… Хоть мне польза никакая, но ей приятно… Женщина есть женщина… даже датчанка там или шведка…
Бормотание Черемисова сделалось почти неразборчивым, но Глеб, прислушавшись, различил:
* * *Галерея опоясывала ратушу на уровне двадцати метров, и если взглянуть на восток, с нее был виден весь город: опаловые, янтарные, нефритовые башни, врезанные в отвесные стены ущелья, вытянутые в две линии. Цилиндрические строения не отличались высотой – огромные деревья, уже знакомые Глебу, возносили над ними густые кроны, а еще выше темнел с обеих сторон базальт, последнее напоминание о древнем вулкане. Между башнями и деревьями пролегала дорога, вымощенная цветными плитками в форме звезд и треугольников; ночью стены зданий и плитки светились, и, по словам Бергера, это было зрелище дивной красоты. Западная часть ущелья открывалась к морю и пляжу, и ее наполовину перегораживала скала, подобная ступенчатым майясским пирамидам. Весь каньон напоминал длинную и довольно узкую щель, прорубленную в горном склоне ударом гигантского топора, поэтому островную столицу называли просто Щелью, не выдумывая других, более красивых имен. Не земляне возвели его, так что называть город иначе, Нью-Петербургом или Новым Римом, явно не стоило.
– Работа хоббитов, – сказал Йохан Бергер, наблюдая за реакцией Глеба. – Красиво, не правда ли? Мы думаем, у них это было чем-то наподобие курорта. Солнце, море, лес и роскошные пляжи… В нашем понимании отличное место для отдыха… А они не так уж от нас отличались.
– Они? – повторил Глеб.
– Да, хоббиты, невысоклики, коренные обитатели планеты.
Вымерли примерно полмиллиона лет назад, не оставив почти никаких следов. Технологическая цивилизация, но наши археологи не нашли заметных памятников на континенте и островах. Время стерло практически все.
– Но в горах материка я видел долину, заваленную грудами костей, и убежище, вырубленное в камне, – сказал Глеб. – Там даже есть защитные механизмы, действующие до сих пор – ловушки, силовые экраны и бог ведает, что еще.
– Нам известно о Пещерах, – кивнул Бергер. – Когда-нибудь мы их исследуем, но не сейчас. Туда ходят за металлом керы и только они – вдруг нас примут за конкурентов? Мы стараемся не ссориться с жителями материка.
– Мудро! Особенно в данный момент, – заметил Глеб, покосившись на небо. Потом спросил: – Скажите, Йохан, все так и выглядело, когда здесь появились первые поселенцы?
– Да. Некоторые еще живы, и потому мы имеем абсолютно точные свидетельства. Вдоль дороги стояли авиетки и аэрокары, и люди вскоре разобрались, что это не техника невысокликов, а нечто другое, подаренное им вместе с городом, островами и приемной камерой. Потом научились работать с различными устройствами… Инструкций при них не оказалось, но все было очень просто.
– Хотелось бы взглянуть, – промолвил Глеб. – Я ведь пока не знаю, откуда возникают… хмм… материальные блага. Ну там блузки, шляпки и компот из персиков.
– Пойдемте, я вам покажу. Каждый член нашей общины имеет доступ к репликатору.
Они вернулись с галереи в зал, где двумя часами ранее Глеб и Тори предстали перед малым советом. Беседа много времени не заняла: их расспросили, обменялись мнениями и разошлись. Сигне, прилетевшая с ними в город, потащила подругу Глеба к своим знакомым, обещая сказочные развлечения: финскую баню, тайский массаж, демонстрацию мод и пирог с клубникой и сливками. Глеб остался в ратуше – Бергер, член совета, хотел с ним поговорить.
Бергеру было за пятьдесят, и в прошлой жизни, на Земле, он трудился в Дрезденском институте социальных проблем и состоял в партии зеленых. Что за трагедия случилась с ним в благополучной сытой Германии, Глеб не мог вообразить, но и к нему однажды явился некто с очень странным предложением. В Новом Мире Йохан Бергер пришелся как нельзя кстати – он считался искушенным политиком, сторонником либеральных идей, и это оценили. Власть – неизбежный атрибут в любом человеческом обществе, и здесь тоже имелось подобие власти – совет острова. В члены совета не избирали, в него входили те, кто пришел по собственной воле, считая, что может работать тут с пользой для остальных сограждан. Но хоть в совет не избирали, однако могли из него отозвать, что временами и случалось – странная разновидность демократии, в которой голосовали только против. Тем не менее, невзирая на все странности, эта система функционировала вполне успешно, отсеивая честолюбцев и пустых мечтателей и выдвигая в лидеры деятельных и энергичных. Что до Йохана Бергера, он состоял в совете много лет и о нем шла только добрая слава. Правда, не отрицали, что человек он скрытный и откровенничать не любит.
Миновав овальную комнату, занимавшую весь этаж башни, Глеб и новый его знакомец спустились вниз по лестнице с широкими ступеньками такой высоты, словно по ней ходили дети. Основание ратуши было врезано в скалу, и здесь начинался просторный коридор, стены, пол и потолок которого неведомый строитель отполировал до зеркального блеска. Ноги однако не скользили, и Глеб, притронувшись к стене, почувствовал, как пальцы кольнуло – не больно, но ощутимо. Откуда взялся свет в проходе, тоже казалось странным – ламп или прожекторов он не видел, и потолок коридора, его стены и пол тоже вроде бы не светились. В полной тишине они прошли метров сто или сто пятьдесят – в этом зеркальном безмолвии расстояние не ощущалось – и попали в камеру, подобную кристаллу с алмазной огранкой. Здесь, ближе к стене, высился прозрачный цилиндр на круглом массивном пьедестале, накрытый сверху серебристым конусом. Больше ничего – ни кабелей, ни труб, ни рычагов, ни циферблатов, ни панелей с кнопками.
– Это сделали не хоббиты, – произнес Бергер, вытянув руку к коридору и показывая затем на цилиндр. – Это приемная камера – с агрегатом, что переносит сюда людей. Засыпаешь на Земле, просыпаешься здесь, в Новом Мире. Стресс проходит быстро – у нас разработана целая программа адаптации. Теперь взгляните на это…
Он поднял обе руки вверх, и стена растаяла. Открылось пространство, размеры которого Глеб не смог бы оценить – чудилось ему, что оно совсем небольшое, величиной с кабинку для душа, но в следующий миг кабинка превращалась в гигантскую залу или пещеру неясных очертаний, будто бы способную вместить что угодно, любую конструкцию, здание, мост, состав из десятков вагонов или реактивный лайнер. В этой игре масштабов лишь одно оставалось неизменным – синеватый туман, небольшое облачко, клубившееся где-то вдали, на границе видимости. Почти мираж, подумалось Глебу.
– Репликатор, – пояснил Бергер и добавил с кривой усмешкой: – Источник нашего благоденствия. Можно считать, что эта синяя субстанция вполне разумна – во всяком случае, она воспринимает мысли и выдает требуемое. Чего бы вам хотелось, Глеб? Шляпку для супруги или компот из персиков? Только представьте, и подарок вам обеспечен.
Глеб зажмурился – так легче было собраться с мыслями. Когда он открыл глаза, на полу перед ним лежала большеформатная книга внушительной толщины – «Анатомический атлас», изданный «Медгизом» в далеких шестидесятых. Он поднял ее и раскрыл с замиранием сердца – тот самый альбом, по которому он учился, подробный, с цветными картинками, незаменимое пособие для студента-медика…
За его спиной негромко рассмеялся Бергер.
– Выбор, достойный врача… Но все остальное тоже можно получить – шляпку, компот, что угодно… Почти что угодно.
– Есть ограничения? – спросил Глеб, прижимая атлас к груди.
– Есть. Никакого оружия. Никаких взрывчатых и отравляющих веществ. Никаких радиоактивных материалов. Но знаете, – Бергер вдруг оживился, – эту синюю штуку можно обмануть. Отдельные детали она производит без возражений, и мы давно собираем охотничьи ружья. Инженеров и химиков у нас достаточно, порох делаем сами. А теперь…
Он замолчал.
– Что теперь?
– Вооружаемся, – со вздохом признался Бергер. – С того самого дня, как шериф Дункан привез с континента тревожные вести.
– Вооружаемся, – со вздохом признался Бергер. – С того самого дня, как шериф Дункан привез с континента тревожные вести.
– Но я не вижу здесь ствола для миномета или базуки, – сказал Глеб.
– У репликатора несколько терминалов. Работа идет, но не так быстро, как хотелось бы. Этим занимается Кривенко, глава инженерного корпуса. – Бергер скрестил руки на груди и, сделав паузу, промолвил: – Глеб, мы просим вас войти в совет и возглавить наших медиков. Вы – самый опытный врач на острове. Только у вас есть опыт в военно-полевой хирургии.
– Согласен. Что я должен делать?
– Нужен госпиталь здесь, в Щели. Операционная, инструменты, персонал… С помощью репликатора вы получите все, что нужно.
– Уже не сомневаюсь. – Глеб всмотрелся в синеватое облачко – казалось, оно висит на грани сна и реального мира. Потом спросил:
– Эта субстанция умеет что-то еще? Или только снабжает нас всякой всячиной?
– Умеет, – откликнулся Бергер, вытянув руку с растопыренной пятерней. Перед ними возникло изображение планеты: гигантская сине-зеленая сфера с кольцевым материком, южный и северный океаны, острова, архипелаги, ледяные полярные шапки. – Мы можем наблюдать за окружающим пространством, увеличивать масштаб, следить за объектами вне границ атмосферы… Вот так. – Бергер пошевелил пальцами, и над планетой зажглись два десятка огоньков.
– Чужаки?
– Да. Самый крупный сигнал – их корабль, остальные – что-то поменьше габаритами. Вероятно, беспилотные устройства, с помощью которых они обследуют планету. Очень тщательно, должен заметить. Это оптимизма не внушает.
Бергер резко опустил руку, и стена закрылась.
– Нет ли здесь тревожной кнопки? – промолвил Глеб. – Какого-то способа связаться с теми, кто переносит сюда людей? По словам керов, это могущественные существа… Можем ли мы полагаться на их защиту?
– Боюсь, что обратной связи нет. Во всяком случае, за восемь десятилетий ничего подобного не обнаружено. Боги нашего мира – терра инкогнита.
– Что вообще вы знаете о них? Какой проект они реализуют? Зачем им все это – переселение людей, сначала на континент, потом на остров?
Бергер прикрыл глаза. Казалось, он размышляет: говорить, не говорить… У него были светлые волосы и бледное вытянутое лицо с впалыми щеками; сейчас кожа порозовела, брови сошлись на переносице, дыхание участилось. Волнуется, понял Глеб. Раз волнуется, значит, что-то ему известно.
– У меня есть… вернее, был коллега на Земле, очень талантливый ученый, – промолвил Бергер после долгой паузы. – Доктор Шон О’Рейли, политолог и экономист… Он выдвинул ряд любопытных концепций – любопытных и пугающих… По его мнению, человечество пребывает сейчас в эпохе третьей стражи, то есть в периоде глубокого предрассветного сна, который может завершиться не пробуждением, а коллапсом цивилизации. Страшноватый прогноз!
Об этом же говорил Грибачев, мелькнула мысль у Глеба. О глобальной катастрофе, что подведет черту истории человеческого рода… Один неверный шаг, и гибель неизбежна…
– Если исходить из этого сценария, Землю ждут тяжелые времена. – Глаза Бергера открылись, и теперь он смотрел прямо на Глеба. – Отсюда вывод: некая сила в Галактике хочет сохранить наш вид, одарив вторым шансом.
– Вы представляете, кто они?
– Очень, очень смутно. Здесь, в Новом Мире, сложилась группа специалистов, изучающих эту проблему. Такой, знаете ли, неформальный коллектив… Все, что нам известно, что удалось выяснить, исходит от миссионеров – мы называем так людей – или не людей?.. – что делают предложения переселенцам. Весьма вероятно, они все-таки не люди, а искусственные существа или вообще фантомы, посланники наших благодетелей. – Бергер ткнул пальцем в потолок. – Но от людей не отличишь, и никаких подозрений они не вызывают. Иногда будто бы проговариваются, и мы собрали и проанализировали крохи этой информации. Гибель разумных сообществ – реальность, а не страшный сон, и чтобы уверить в этом людей, нас поместили на планету, где такое случилось. Вот первый факт, но есть и второй: мы, люди, нужны галактической цивилизации, мы – залог ее прогресса. Но кажется, есть и другие мнения на сей счет… – Бергер смолк, не спуская с Глеба глаз. – Что сказал вам тот чужак? Седьмой Коготь?
– Будете убиты. Все, – мрачно повторил Глеб.
– Постараемся, чтобы этого не случилось. Кто предупрежден, тот вооружен.
Они покинули приемную камеру и, миновав коридор, вновь оказались в ратуше, на первом этаже. Эта башня была выше и гораздо шире жилых строений; пол здесь, как и на улице, покрывали цветные плитки, а стену, обращенную к скале, украшала мозаика – морской пейзаж с островами, похожими на букеты цветов. Несмотря на почтенный возраст в сотни тысяч лет, изображение выглядело ярким, радующим переливами красок. Глеб подумал, что такую картину мог бы нарисовать земной живописец.
– Наши мастера восстановили этот памятник, – сказал Бергер, проследив за его взглядом. – Художников здесь много. Художники, музыканты, ученые, всякие мечтатели и чудаки, не прижившиеся на Земле… Очень мирные, неконфликтные люди… Впрочем, есть несколько офицеров, даже один генерал от авиации. Отказался кого-то бомбить – то ли сербов, то ли ливийцев.
– Мирные люди… – повторил Глеб. – Думаете, они могут воевать? Могут сопротивляться?
Бергер пожал плечами.
– Надеюсь. У большинства семьи, дети, есть кого защищать… Еще континентальные жители с их копьями и арбалетами… Кто им поможет, кроме нас?
– Вряд ли они нуждаются в помощи. Кочевники степей – народ воинов, где даже женщины владеют оружием. Кстати, их арбалеты… О! Ну и дела!
К ратуше шли Сигне и Тори. На датчанке было что-то вроде сари – переливчатая сверкающая ткань, облегавшая фигуру от плеч до щиколоток. Наряд Тори выглядел скромнее – светлые шорты, белая блузка и белые кроссовки на стройных ногах. Но выступала она как королева: стан тонкий и гибкий, плечи развернуты, головка гордо поднята, темные волосы рассыпались по плечам, глаза сияют… На мгновение почудилось Глебу, что к нему идет Марина – не просто идет, а спешит, чтобы сообщить какую-то радостную весть.
Он перевел дух, сунул анатомический атлас под мышку и направился к выходу.
– Прелестная у вас супруга, – сказал за его спиною Бергер. – Такая милая, хрупкая, такая беззащитная… А вы говорите, что у кочевников даже женщины умеют воевать!
– Не судите по внешности, Йохан, – отозвался Глеб. – Эта хрупкая женщина – лучший лазутчик керов. Коня на скаку остановит, а всадника развалит клинком до пояса.
Сдвинулась перегородка в прозрачной стене. Тори улыбнулась – должно быть, заметила, с каким восторгом Глеб взирает на нее.
– Дон, здесь столько интересного! Мы были в доме, где есть маленькие озера с теплой и холодной водой… Сигне называет их бассейнами… И еще там струя бьет вверх из пасти каменного зверя! Если желаешь, можно зажечь огни, и вода будет то золотистой, то розовой, то синеватой, и заиграет музыка, чудная музыка, словно поют свирели и человеческие голоса! Представляешь?
– Представляю, – молвил Глеб. – Ты, счастье мое, приобщилась к благам цивилизации, но она нас радует не только бассейнами и фонтанами. Боюсь, остальное тебе не понравится.
Однако весь этот день Тори была счастливой и оживленной, будто зажглось в ее сердце пламя долгожданной радости. Они вернулись домой, легли в постель, и Глеб, обнимая ее – такую нежную, такую желанную! – услышал тихий шепот:
– Тер Шадон Хаката, муж мой, мой любимый… я должна сказать… теперь я точно знаю… мои женские дни не пришли…
Глава 19 Солнечная система, пояс астероидов. Новый Мир, корабль-разведчик Империи
Каменная глыба, одна из многих тысяч в астероидном поясе, была невелика и кружилась, как и другие обломки, далеко за орбитой Марса. К тому же, свершая долгий путь в пространстве, она вращалась вокруг собственной оси, открывая взгляду картины звездных небес, движение планет и маленький диск светила, окутанный едва различимым флером протуберанцев. Глыбу пересекали глубокие трещины с торчавшими над ними скалами, и хаотический рельеф с постоянной игрой теней и света делал этот крохотный мирок вполне подходящей иллюстрацией к «Божественной комедии» Данте, к той ее части, где описан ад. Правда, здесь не было ни костров со сковородками, ни грешников, ни чертей, но демон имелся – Защитник, сидевший в позе роденовского мыслителя на скальном уступе.
Он не нашел корабль семипалых. Сканирование Солнечной системы вплоть до облака Оорта не привело к успеху, но это являлось лишь первой попыткой поиска. Огромный звездолет Империи было нетрудно обнаружить в пустоте межпланетного пространства или в разреженном кометном облаке, зато пояс астероидов мог стать для корабля более надежным укрытием. Защитник обследовал хаос камней и льда, не жалея времени; он был уверен, что семипалые не покинули Солнечную систему, так как прыжок к другой звезде оставил бы заметный след. Перемещение столь значительной массы на большую дистанцию скрыть невозможно, трансгрессия всегда ведет к энергетическому выбросу, и если он не зафиксирован, корабль все еще здесь.