Посовещавшись, ребята пришли к выводу, что его следует раздеть. И уже без карманов и барсетки препроводить наверх. Финик был несколько удивлен, когда Димочка начал стаскивать с него брюки, но сильно не сопротивлялся, все-таки в мокрых штанах ему не могло быть комфортно. Барсетку с сигаретами и зажигалкой отдал неохотно, хотя ему русским языком объясняли, что курение на сеновале опасно. В конце концов, отдал – видимо, дошло. С одеялом в одной руке и Фиником в длинных цветастых трусах в другой, Димочка поднялся на сеновал и положил второго на первое в непосредственной близости от Лениного супруга, который, хоть и не богатырского телосложения, но спал богатырским сном, храпя на всю Ивановскую. Погладив Финика по головке, посоветовав «sleep, sleep» и пожелав «good night», Димочка покинул чердак.
Люба дернулась было убрать со стола, но Лена ее угомонила:
– Завтра, все завтра. Давайте уже спать, – и отправилась в смежную комнату, где мирно сопела в подушку дочь, которую не разбудили ни вопли, ни хохот.
– Золотко мое, – прошептала с улыбкой Лена, подоткнула спустившееся с кровати дочери одеяло и, скинув сарафан, рухнула на постель и тут же уснула.
Проснулась она в начале восьмого, почуяв, что потянуло сигаретным дымком. Накинув сарафан, вышла в столовую, тут же прикрыв за собой дверь, чтобы дочку не разбудить.
Финик, в футболке и длинных расписанных «огурцами» трусах, пристроился на табурете возле стола, перебирая что-то в своей барсетке. Повернув к Лене уже совсем не веселую серую помятую физиономию, мяукнул что-то вроде «morning» и вновь обратился к барсетке, горестно вздохнув.
Димочка мирно спал, отвернувшись к стенке, а Люба, закрывшись одеялом с головой, только нос из-под него высунув, с некоторым испугом следила глазами за Фиником. Завидев Лену, прошептала:
– Ты чего так рано?
– А ты чего?
– Да я вообще, считай, не спала. Этот (неприязненный взгляд на интуриста) давно уж спустился. Вначале рюмками звенел, все капли-остатки в одну слил и выпил. Затем чай, что остался, из всех подряд чашек. Потом пирожные доел.
Лена глянула на пустую коробку – вчера в ней много оставалось.
– Вот гад! – озвучила она в голос. Уж очень Лена эти пирожные любила.
– Потом чайник весь до дна выхлебал, – продолжила Люба.
– Сушняк, – кивнула на это Лена.
– А после дымить стал. Курит и курит. И вздыхает. А ты же знаешь, ни я ни Димочка не курим, и дым я не переношу.
– Ну и сказала бы ему, чтоб не курил!
– А как? Я ж немецкий, и в школе, и в институте…
Лена съехидничала:
– А в самолетах тоже не летала? «No smoking», никогда не слышала?
– Ой, верно! Знала же, но забыла, – глупо рассмеялась Любка.
– А чего он вздыхает?
– А бес его знает. То выложит все из сумки, то обратно засунет. И все вздыхает.
Лена обернулась на Финика. Содержимое барсетки в очередной раз лежало на столе. Потрясая пустой сумкой, он, указывая на стол, с некоторой долей возмущения разразился тарабарской речью.
– Это он чего? – вопросительно кивнула Любе Ленка.
– А бес его знает, – повторила та. – Похоже, у него что-то пропало.
– Что?!
Лена окинула взглядом разложенное на столе добро. Вскрытая упаковка с двумя разовыми бритвами «Bic», вышеупомянутое письмецо без конверта, коробочка с краской для волос… Она взяла коробку в руки и даже внутрь заглянула – полтюбика. Потом обратила внимание на поредевшую шевелюру Финика – точно, крашеная. Пачка «Marlboro», зажигалка «Cricket» и две медных монетки: одна и пять финских марок.
– М-да, небогато.
– Наверное, он думает, что мы его обокрали, – осмелевшая Люба приподнялась на локте. – Видишь, ни бумажника, ни документов.
– Что?! – воскликнула Лена.
И, захлебываясь от возмущения, вывалила на Финика:
– Да мы… Да ты к нам сам приблудился, ребята тебя, можно сказать, спасли! Волков здесь нет, но от лихих людей… А мы… мы честные, порядочные люди! Мы даже не дотрагивались до твоей вшивой барсетки! We don’t touch! You must trust!
Но убогому чухонцу было что в лоб что по лбу, хоть по-русски, хоть по-аглицки. Ни черта он не понял. Тогда Лена повторила то же на языке жестов. Запихнула барахло финна обратно в барсетку, застегнула молнию, поставила на стол и, вытянув руки и помахав растопыренными ладонями крест-накрест, громко (когда не знают языка собеседника, до него почему-то пытаются докричаться) повторила раздельно: «Не притрагивались мы к твоей сумке, даже ни одной твоей манерной сигаретки не взяли! Понял, рожа ты финская?»
То ли дошло, то ли решил, что с пропажей придется смириться, но Финик покаянно вздохнул.
– Вот черт! – выругалась Ленка и отправилась в туалет (типа «сортир», во дворе). На обратном пути заглянула на место вчерашнего пикника, нашла припрятанную бутылку и вернулась в дом.
Финик все так же сидел за столом с потерянным видом. Любка косилась на него из-под одеяла. Димочку, похоже, Ленкины вопли не потревожили.
– Будешь? – вопросительно кивнула Лена Любе, потрясая бутылкой.
– Не-а, – отказалась та, самая малопьющая во всей компании.
– А я тяпну. Расстроил меня этот гиперборейский финик, – она посмотрела на Финика и повторила для него: – Очень ты меня своими инсинуациями оскорбил!
Тот на слова ее внимания не обратил, он на Лену вообще не смотрел. Похмельные глаза с вожделением приклеились к бутылке.
– Вот ведь, навязался на мою голову, – пробурчала Лена, доставая из буфета две чистых рюмки. – И чем я остальных лечить буду, если на тебя никто не рассчитывал? – Плеснула себе половинку, а вторую, почти целую, подвинула Финику, сопроводив назидательно: – For the health! И больше не налью, не мечтай!
Выпила, оглядела стол в поисках закуски, хлебнула огуречного маринада из банки (Люба закатывала, огурцы на ура расхватали). Финик жадно заглотил свою порцию и покосился на бутылку.
– Нет! – отрезала Лена. – Тут и без тебя найдется, кого лечить. Лучше рассольчика хлебни.
Протянула ему банку. Финик послушно хлебнул раз, второй и поставил на стол пустую тару.
– Ну что, полегчало? – поинтересовалась Лена.
На унылой роже отразилось подобие благодарности, а спустя секунду она расцвело приветливой улыбкой, и Финик на чистом русском проговорил: «Девочка, здравствуй», – практически без акцента. Ошарашенная Лена проследила за его взглядом. В дверях стояла ее заспанная дочь в ночнушке и хлопала глазами на еще одного, неизвестного ей странной наружности гостя. Сказав общее «доброе утро», вежливое дитя удалилось в сторону туалета.
– Так он по-русски говорит! – охнула Любка. – А мы тут такое при нем…
– Да ни черта он не говорит! Все они только одно и знают: «Девочка, здравствуй», – передразнила хозяйка.
С финской физиономии сползла улыбка, чело омрачила тень. Он напряженно смотрел на Лену, будто хотел о чем-то попросить.
– Чего еще?
Финик выставил из под стола худую волосатую ногу.
– А, порточки потерял? Да вот они, на двери коридорной висят, – и Лена бросила слегка подсохшие брюки их владельцу.
Тот повертел их так и сяк, попробовал стряхнуть присохшую тину, а потом махнул рукой на это дело, и, вздохнув, натянул штаны. Лена в это время деликатно отвернулась. Встав на ноги, Финик покашлял, привлекая к себе внимание, и что-то коротко пролопотал по-своему, указывая на босые ноги.
– Носочки? Так вон они, два комочка в коридоре на полу, – развеселилась Лена. – Только вряд ли они просохли, да и вообще, зачем они тебе? В одних носках – это как-то не комильфо.
Финик все-таки поднял носки, осмотрел, проверяя, свои ли, и вопросительно уставился на хозяйку.
– Твои носки, твои. Хочешь в них идти – иди. Только иди уже! Тебя, наверное, свои потеряли.
Финик, жалкий, расстроенный, не двигался с места.
– Да босой ты к нам пришел, бо-сой! – не выдержала Лена, почувствовав себя виноватой, будто это она обобрала и разула чухонского алкаша. И хоть это не имело никакого смысла, повторила, подкрепляя свою речь жестами:
– Yesterday, – неопределенный взмах рукой в сторону, – you, – пальцем в Финика, – came, – изображение ходьбы при помощи указательного и среднего пальцев, – here, – указательным в пол, – without, – руки разведены ладонями вверх, – shoes, – указательным на свои босоножки.
Любка жалостливо смотрела из-под своего одеяла, а Ленка чувствовала, еще минута, и она разревется. Чтобы не допустить до этого, строго проговорила:
– Иди уже. Дуй. Нах хаузе. Суоми. Финланд, – и мягко подтолкнула финна в сторону двери. Тот покорно вышел, она следом.
Лена проводила его за ворота, попутно объясняя по-русски, по-английски и жестами, что по шоссе то и дело проезжают в обоих направлениях автобусы с финскими туристами, наверняка они подберут соотечественника и довезут, куда надо.
– В Выборг? Viipuri? Вот туда и довезут. Go, go!
Показав направление на Выборг, Лена послала Финику прощальный воздушный поцелуй и вернулась в дом. Пора убирать со стола и готовить завтрак на всю команду – скоро народ просыпаться начнет.
Люба уже встала и они, обсуждая несчастного Финика, принялись за дело вместе. Стол был уже протерт и посуда почти домыта, когда он опять нарисовался в дверях кухни.
– Ну что еще, горе мое? Я ж показала тебе, куда идти!
Финик растопырил грязные пальцы на ногах и красноречиво указал на них.
– Ногу наколол? – высказала предположение Люба.
– Скорее всего, босого в автобус не берут, – вздохнула хозяйка и принялась пошарить на обувной полке.
Выбор был не очень. Резиновые сапоги, растоптанные чоботы свекра, развалившиеся мужнины кроссовки (напоминаю, времена не только бедные, но и товарно-дефицитные), и все это было финну на нос, то есть на его ножищу, размера этак сорок пятого, не лезло.
– Ну почему я не Золушка! – простонала Лена, и пошла будить соседа, вход на половину которого находился с другой стороны дома.
Тот спросонья не сразу понял, что требуется, а поняв, от широты душевной расщедрился, выделил гражданину Финляндской республики обувку из своей – заношенные ботинки фирмы «Ленвест». Эти оказались впору.
Финн поблагодарил, но не слишком горячо. Лена даже обиделась: знал бы, гад, как нам приличная обувь достается! Впрочем, тут же остыла, так как ботинки все-таки не ее, а соседские.
Повторно выпроводив незваного гостя на шоссе, она возвратилась в дом. Все, кто ночевал на первом этаже, уже проснулись и подтянулись к столу. За завтраком обсуждали вчерашнее приключение с Фиником и слушали сегодняшние подробности его выдворения.
Вскоре сытый народ, за исключением хозяина, все еще почивавшего в душистом сене, переместился во двор, с наслаждением вдыхая свежий воздух, слушая веселый щебет птиц в кронах столетних лиственниц и таких же столетних елей.
– Все-таки чудное у вас местечко, – с легкой завистью изрек Сережка.
– Ага, – кивнула Лена, поднимая лицо навстречу солнцу и блаженно закрывая глаза.
А когда открыла их, перед ней стоял Финик.
– Господи! – отшатнулась она от неожиданности. – Опять ты! Неужели я никогда от тебя не избавлюсь!
Финик залопотал в ответ на своем птичьем языке, апеллируя более к мужчинам, чем к Лене. Он тыкал на огородные ботинки соседа, на свои грязные уже вполне просохшие штаны, и тараторил, тараторил… Ребята изо всех сил старались его понять.
– Похоже, его свои за своего не признают. Видуха, как у бича, – сделала вывод Лена.
Финн перешел на умоляющие интонации и стал указывать на стоящие во дворе три машины: две «двойки» и «шестерку». Зачем-то достал свои шесть марок медью и совал в руки.
– Один доллар, – перевел в понятную валюту Димочка, знаток по этой части.
– Тоже мне, благодетель, – фыркнул Серега. – У меня бензина впритык, обсохну на обратном пути, и что? В Выборге фиг заправишься, а до Питера ни одной бензоколонки. Да и вообще, я опохмелялся.
– Мой спит, – решительно заявила Лена. – И он был пьянее всех. Думаю, только завтра утром сможет за руль.
– Выходит, мне? – Димочка вздохнул. – Ладно, чухляндия, докину я тебя до Выборга. Серега, ты со мной?
– За компанию съезжу.
Ребята довезли Финика до гостиницы «Дружба» и вернулись минут через сорок, со смехом вручив Лене честно заработанные шесть финских марок:
– Держи, хозяйка, от гостя за постой.
Монетки эти до сих пор валяются у Лены в фарфоровой вазочке, напоминанием о молодости, последнем лете Советского Союза и обобранном и разутом финике, проведшем ночь под ее кровом. Порой она раскаивается, что грубовато с ним обошлась, но больно уж оскорблена была тогда подозрением в воровстве.
А муж Ленин все самое интересное проспал. Когда очнулся и спустился, ему, конечно, все рассказали, под хохот, с подробностями и в красках. На что Сашка ответствовал:
– А я сплю себе, чувствую, рядом кто-то есть. Думал, Ленка. Обнял – не она. Мужик. Глаза, насколько смог, приоткрыл – трусы длинные, с огурцами. Подумал, что Димка, он один у нас такой модник. Ну и заснул опять.
(Для справки: длинные просторные мужские трусы только-только входили тогда в моду).
– Да у меня в цветочек! – указал Димочка себе ниже пояса.
– Черт тебя знает, может на ночь у тебя запасные есть!
– Так выходит, ты ночью с финном обнимался? – расхохоталась Ленка.
– Получается, что так.
– Вот, значит, почему Финику на сене не спалось. Он от Сашки убежал. Испугался!
Так закончилась эта история. Сашке еще долго припоминали, как он, сам того не подозревая, провел ночь наедине с гражданином сопредельного государства и даже лез к нему обниматься.
P.S. А финна этого безымянного, который так и остался для нее Фиником, Лена еще раз встретила, года через полтора, зимой, в Выборге. Шагал, задравши нос, в теплом комбинезоне. Сделал вид, что Ленку не узнал. А может, и вправду не узнал? Обернувшись вслед, она мысленно пожелала, чтобы в этот раз его никто не раздел. Замерзнет ведь, дурашка.
2012 г.
Невыдуманная история про Умного Кота
Всю ночь кот проспал, растянувшись в ногах хозяйской кровати и уютно пристроив голову на откинутую переднюю лапу. Но едва за окном рассвело, встал, потянулся, изогнув спину и подрожав вздернутым хвостом, и легко, как пушинка, спрыгнул на пол.
Кот откликался на имя Мурик, но намного больше ему нравилось, когда хозяйка называла его Умным Котом. Еще бы не умным! Впервые в жизни оказавшись в квартире, дворовый котяра сообразил, что справлять нужду следует в унитаз. Хозяева тут же прониклись к рыжему заморышу любовью, и вот уже десять лет холят и лелеют его. Хозяин специально для кота рыбу ловит. Хозяйка с рынка печенку и фарш приносит. На дачу его каждое лето вывозят. Не жизнь, а малина! Одно вот только – после небольшой операции кошки женского пола относятся к нему с презрением… Ну и черт с ними, с кошками, считал Кот. Без них даже лучше. Ничто не отвлекает от любимого занятия. А любимое занятие Умного Кота – охота.
Вот и сейчас он не просто так с утра пораньше проснулся – на охоту пора. Осторожно, стараясь не скрипнуть, Кот открыл дверь в коридор, по лестнице забрался на чердак, а уж оттуда, из одному ему известной дыры под скосом крыши в углу, выглянул на улицу. Некоторое время понаблюдал за ласточками. Одна из них заметила хищника и, похоже, остальных известила. Те в панике заметались, яростно попискивая на обидчика.
«Поздняк метаться, глупые, – хмыкнул Умный Кот. – Гнезда под крышей я давно разорил, а к новым, что вы в заброшенном погребе налепили, не полезу. Дурак я, что ли? Там воды – хозяину по это самое будет. Вот начнут ваши деточки учиться летать… Вот тогда, как-нибудь с утра пораньше, пока хозяева спят… Не понимаю, чего меня за птиц бранят! Я, как честный Умный Кот, добычу приношу – а они ругают, даже из пасти вырвать норовят. И что характерно – за крыс не ругают, за мышей не ругают, за кротов – тоже хвалят. Хотя я их не ем, кротов, только на виду складываю. Это уж совсем себя не уважать – кротами питаться, это только с большой голодухи. Даже за украденную колбасу или сыр хозяева не так ругают, как за этих горластых».
Кот примерился, и с трехметровой высоты мягко приземлился на деревянный настил. Не обращая внимания на пикирующих ласточек, осторожно ступил на влажную от росы траву и расслабленной «львиной» походкой приступил к обходу территории. Однако безразличие Кота было кажущимся. Он слышал и чуял все.
«Вон там мышка в траве пробежала. Далеко. Одним прыжком не достать – значит и заморачиваться не стоит. Земля на клумбе шевельнулась – опять крот? Ушел… Не рыться же ради вонючего гада? Ладно, вечерком, как стемнеет, посторожу».
В вышине старых елей гомонили птицы. Пристроившись на штабеле досок, Кот минут десять сидел, делая вид, что просто нежится под первыми солнечными лучами, но краем глаза следил за серенькой птичкой непонятной породы, то и дело слетавшей с дерева на старую доску в трех метрах от него. Личинок каких-то нашла, понял он. В гнилых досках муравьи любят селиться. Вот за ними глупая птица и летает.
Один шаг, прыжок, рассчитанный до миллиметра …
«Несколько капелек крови на серых досках высохнут, а вот перья от крыльев и хвоста лучше смахнуть от греха, а то опять хозяева ругать станут, – рассудил Кот. – На этом месте ловить больше нечего. Как ни глупы летающие твари, но ни одна больше не окажется в зоне досягаемости… сегодня. А завтра – посмотрим».
Удовлетворенный удачным началом дня, Умный Кот покинул штабель, и по успевшей высохнуть тропинке направился к воротам.
«Там, что ли, посидеть? Вдруг кошка чужая пробежит или собака? Припугнуть для смеху. А можно и просто на машины поглазеть».
Страшное это место – шоссе. На него хозяева ходить не разрешают. Да он и сам не хочет. Дурак он, что ли? Он Умный Кот. Ему вовсе не улыбается валяться на обочине с вывороченными кишками, как одна кошка в прошлом году. Хозяин подцепил ее большой лопатой, отнес на ту сторону, в лес, и там закопал. И Коту настрого приказал на шоссе не соваться, а то и его закапывать придется. Солнце выкатилось из-за высоких елей и лиственниц, начало пригревать. Умный Кот сидел у ворот, блаженно прикрывая глаза, но при этом не переставая контролировать ситуацию. Нарочитое равнодушие было стилем его поведения. Например, когда по-настоящему охотился, он никогда не крался. Не сидел, примериваясь и повиливая задом. Когда играл – да, мог и повилять и покрасться… А когда всерьез… Ленивой походкой, будто не замечая ничего вокруг, идет кот по тропинке. Он слышит мышь в траве, но даже не останавливается, зато в его мозгу происходят сложнейшие математические вычисления, на каком шаге и под каким углом сделать тот единственный прыжок, который станет результативным. Осечек практически не случается. С птицами – так же. Недавно одна дурочка на чердак залетела. Металась там среди стропил. Кот просто стоял и наблюдал за ней. Долго. Минут пять. А потом сделал всего один шаг, раскрыл рот… «Высший пилотаж», – говорил хозяин с долей восхищения, когда видел такие штуки. Умный Кот извел всех крыс, мыши второй год даже зимой не приходят в дом.