– Наркотики, это такая гадость! – попрекала Алена мужа.
– Для кого-то гадость, а кому-то единственный способ ощутить счастье, – отвечал Котэ.
– Только прошу тебя, Котик, ничего, кроме анаши, не пробуй!
– А я и не пробую, Аленушка, я всего лишь передаю из одних рук в другие. Нам ведь надо есть-пить? А где еще деньги взять?
– Надо работу найти, надо придумать что-нибудь. Люди бизнесом занимаются… Придумай, Котик, ты ведь такой умный.
– Хорошо, попробую, – кивал Котэ, набивая косяк.
Через какое-то время на столбах и стенах района появились листовки с текстом, извещающим, что Алина и Анжелика предскажут будущее по картам Таро, почистят карму желающим, а также поправят им здоровье с помощью специального тибетского массажа с маслами трав из самой Шамбалы.
Анжелика была одной из девушек, когда-то посещавших буддийские посиделки в доме Шенгелия. А Алиной стала Алена. Псевдоним сросся с ней, и вскоре никто, кроме матери и Котэ, не называл ее Аленой. Вместе с мужем они создали в одной из комнат буддийский, в золотисто-красных тонах, антураж. Посередине поставили большой стол для массажа, в темном уголке журнальный столик между двумя креслами. Коте договаривался по телефону с клиентами, и перед их приходом в комнате задергивали шторы, зажигали ароматные свечи, включали записи тантрической музыки. Массаж даже с большим натягом нельзя было назвать лечебным, скорее это походило на расслабляющее поглаживание в четыре женских руки, с приговорами каких-то фантастических формулировок, напоминающих буддийские тантры.
– Какую ерунду вы несете! – хватался за голову Константин после ухода клиента. – Я ведь вас учил…
– Котик, запомнить все, что ты знаешь, невозможно, – смеялась Алина. – А клиенту понравилось, это ведь главное? Сказал, что еще придет. Обязательно придет. Анжелка ему прибыль предсказала.
Анжелика умела гадать по картам Таро, и вскоре Алина тоже освоила это искусство, и даже стала справляться лучше Анжелы. Когда она, раскинув карты подковой, кельтским крестом или звездой Давида, поднимала от карт свои огромные голубые глазищи и убежденным тоном сообщала, что в недалеком будущем клиента может ожидать предательство лучшего друга, или прибыль, или болезнь – ей почему-то верили больше, чем Анжеле. Однако пока клиент шел косяком, без Анжелки было не обойтись. К концу девяносто седьмого поток стал иссякать. Слишком много появилось «потомственных ведуний» и «дипломированных магов», которые не жалели денег на рекламу в газетах. И массажные салоны открывались один за другим: настоящие, с экзотической внешности профессиональными массажистками. Клиенту все равно, тайский массаж или тибетский, однако в салоне не в пример комфортней, чем в коммуналке.
Анжелика ушла искать заработок в другом месте, Алина осталась заниматься предсказаниями в одиночестве. Некоторые клиенты твердили, что все предсказанное сбылось, и она сама поверила в данный свыше дар.
Но буддийский кабинет все реже и реже использовался по назначению, лишь несколько раз в месяц Котэ задергивал шторы и зажигал свечи. Когда деньги заканчивались, он опять стал совершать одинокие вылазки в направлении рынка.
Алина не сразу заметила, что от мужа больше не пахнет анашой. Однажды она застала его лежащим навзничь на кровати, с широко раскрытыми глазами и блуждающей потусторонней улыбкой. Она потеребила его, он перевел на нее взгляд, но казалось, не увидел.
Испуганная, она присела подле, не сводя с мужа глаз.
– Я был в астрале, экспериментировал, просветлялся, – сказал он ей после.
– Котик, не надо, я боюсь…
– Чего? Со мной все в порядке. Вот он я, такой же, как всегда. Эта штука легкая, говорят, с нее соскочить даже проще, чем с сигарет. Зато… Хочешь, расскажу, где я был?.. Я летал в Сухуми. Нет, не на самолете, а просто летел над страной. Внизу все такое маленькое, а я большой-большой, и невесомый. Автомобили, как тараканы, поезда, как гусеницы, озера с чайное блюдце. И вот я долетел до Сухуми, а там все как прежде, будто войны не было. И родительский дом, и Бесо в песочнице играет…
– Прекрати! – заткнула уши Алена.
– Он живой. Там, в астрале, они все живые… Это мы здесь мертвые, хотя пьем, едим, колемся. А им ничего не надо… Там хорошо, правда, Аленушка…
Иногда неделями Котэ не притрагивался к наркотикам. Обычно это приходилось на время наплыва желающих узнать свое будущее. Получив с клиента немалую мзду, Алена брала мужа за руку и выводила гулять. Они шли, все еще молодые, все еще красивые. Прогулка заканчивалась в магазине, где накупали кучу деликатесов, хорошего вина, коньяк. Дома сидели рядом перед телевизором, поедая то, что он наготовил и запивая вином. Он любил красное сухое. Алена пила полусладкое или коньяк. Вскоре она стала чаще отдавать предпочтение коньяку.
– Не увлекайся, – предупреждал Котэ. – Женщины превращаются в алкоголиков очень быстро.
– Тогда ты не увлекайся наркотиками, – парировала она, впрочем, не слишком серьезно. Алена искренне считала, что муж контролирует ситуацию.
Но однажды он не очнулся после своего эксперимента. Алена зашла в комнату и сразу почувствовала – его здесь нет. Тело есть. А души нет. Ушла в астрал. Она вгляделась в открытые глаза, но закрывать их не решилась – пусть смотрит. Только осторожно вернула на диван свесившуюся холодеющую руку. Затем на цыпочках вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь.
– Что, спит? – спросила проходившая по коридору соседка Лида.
– Нет. В астрал ушел.
– Куда? – затормозила соседка.
– В астрал, – с нездоровой улыбкой повторила Алина. – Он вернется. Я думаю. Это сейчас его нет, но он вернется. Он ведь уже уходил туда.
– Алин, ты говори толком! Вон его куртка на вешалке, куда он без нее в мороз?
– Котик здесь, – кивнула на комнату Алина.
Вид ее показался соседке странным, и она, повысив голос, позвала:
– Константин, выдь на минутку! Алина твоя не пойми чего мелет. То ты ушел, а то дома. Константин!
Алина, с застывшей улыбкой на губах, никак не реагировала на крик под самым ухом.
– Ну-ка, – отодвинула ее соседка и заглянула в комнату.
Алина вслед за ней входить не стала. Из-за двери послышалось: «Ох ты, господи!»
Соседка выскочила.
– Милицию надо и «скорую» вызывать.
– Ты думаешь, надо? – все с такой же благостной улыбкой спросила Алина.
– Рехнулась! – вздохнула в пространство Лида. – Ты бы лучше поплакала. У тебя муж умер!
– Нет, – покачала головой Алина. – Он всего лишь ушел в астрал. Он уже уходил. Он вернется.
– Давай телефон своей матери. Я ей сама позвоню, но вначале в милицию и в «скорую».
Ирина Леонидовна на девять дней забрала дочку к себе, затем отправила в неврологический санаторий на собственные деньги, а после посчитала, что все, что могла, сделала. В конце концов, дочь ее не инвалид, молодая еще, пусть на работу нормальную устраивается или нового мужа ищет. На исходе дефолтного 98-го у самой Ирины Леонидовны дела шли не лучшим образом.
Алину никто не видел плачущей. Чаще она попадалась соседям на глаза с застывшей на лице придурковатой улыбкой.
– Это ж надо, как ее шандарахнуло, умом явно тронулась, она ведь не такая была при нем-то, – делилась соседка Лида со своим мужем.
Тот, заглатывая свои законные вечерние сто грамм, крякал:
– Во – любовь! Ты-то, небось, после моей смерти в дурдом не загремишь!
– Еще чего не хватало! – фыркала Лида. – В дурдом! Ты помри сначала, а там посмотрим – может, и всплакну на твоей могилке… – шутя, тыкала она мужа в волосатое плечо.
Постепенно Алина вроде оттаяла. На работу так и не устроилась. Клиенты к ней заглядывали редко, зато она все чаще заглядывала в соседний круглосуточный магазин, в котором постоянно, кроме утренних часов, толкались местные алкаши и алкашихи. Раньше Алине общаться и выпивать с ними было не по рангу, а сейчас и такая компания годилась. Они помнили Котэ, некоторые даже разговаривали с ним. Было кому рассказать, какой необыкновенный человек был ее Котик.
Одним из таких слушателей был Виктор, щуплый мужичонка лет сорока, с лицом потомственного алкоголика, перебивавшийся случайными заработками на рынке. Примерно через год после смерти Константина он вызвался проводить пьяненькую Алину до дома, да и прижился там. Вскоре они расписались. Увидев нового Алениного избранника, мать покрутила у виска: «Сумасшедшая, нашла урода», – и надолго забыла о существовании дочери.
Конечно, Алина Витьку не любила. За что? За то, что, пошабашив на рынке, покупал ей не паленую водку, а коньяк? Так ведь самый дешевый, такой же паленый. За то, что иной раз на трезвую голову вспоминал, что он мужик, а она его жена? Но разве сравнить это с изысканными ласками ее любимого Котика? Алина даже один раз Кольке дала, что при магазине не то охранником, не то грузчиком подвизался – попробовать, может, он на Котика похож? Но нет, не похож. Тот же Витька, только весу больше. За измену Витька жене фингал навесил, а потом в ногах валялся, чтоб не выгоняла. Не выгнала. Все лучше на пару пить, чем в одиночку.
Клиенты, желающие узнать будущее, приходили все реже и реже. Иногда Алина раскидывала Таро на себя, на Витьку – и все ерунда выходила. Пустота.
Однажды Витьке заплатили за работу водкой. Целых десять бутылок принес. Говорил, на неделю хватит. Куда – на неделю? Дай бог на три дня. Алина выставила перед мужем остатки маринованных помидоров, хлебнула немного. Даже рюмку не допила – мерзкое пойло.
– Палёнка! Лучше бы деньгами взял.
Но Витька, глотая отраву, помотал головой:
– Ты, давай, закусить чего сообрази… Это она без закуски не идет.
Алина отправилась на кухню жарить картошку. Когда вернулась со сковородой, первая бутылка была почти пуста, а муж сидел с остекленевшим взглядом. Алина достала заначенные полбутылки коньяка.
– Пей свое дерьмо. А я коньячку.
Ночью Виктор умер. Она и не заметила. Проснулась – мертвый.
Несколько дней вся местная алкашня поминала Алининого мужа. По осеннему времени собирались на детской площадке, две скамеечки под крышей оберегали от дождя и служили то сиденьем, то столом. Вечерами, когда холодало, рядом разжигали костер из деревянного барахла, найденного на помойке. Жильцы ближайших домов терпели недолго, вызвали участкового. Тот не один пришел, в качестве подмоги пригласил товарища из отделения. Мент оказался бывшим Алениным коллегой.
– Андрюшенька, – кинулась к нему обниматься уже здорово «косая» Алина.
Капитан брезгливо сбросил ее руки со своих плеч.
– Андрюшка, что, не узнал? Я же Алена, Колобова.
– Алена? – вгляделся милиционер в лицо опухшей от пьянки бабы.
Узнать Алену было трудно. И следа не осталось от прежде статной фигуры. Разве что пышная грудь под заляпанным свитерком и джинсовой косухой явно с чужого плеча. Голые синеватые ноги, лишь слегка прикрытые короткой юбкой, казались до жалости тощими. Округлое лицо отекло от пьянки так, что еле глаза видны.
– Ну, ты даешь! Во, до чего докатилась… А ну-ка, пошли. До дому тебя доведу.
– Андрюш, до чего я рада тебя видеть! – лепетала по пути Алина, норовя уцепиться за локоть старого знакомого. – Ты молодец! Капитана дали? А я вот – вдова… Второй раз вдова… – она всхлипнула жалобно. – Меня местные «черной вдовой» дразнят. Знаешь, паучиха такая, которая паука своего сжирает… Но я ведь не сжирала никого…
– Заткнись. Это твоя парадная? Этаж какой? Я забыл.
– Третий. Ох, Андрюшенька, как же ты не помнишь, ведь заходил не раз…
– Это когда было! Открывай. Которая твоя комната?
– У меня их две теперь. Куда хочешь? Здесь кабинет, а там спальня. Туда? – игриво кивнула Алена.
– Ален, ты не воображай, что я по старой дружбе зашел. Я пришел среди тебя воспитательную работу провести. Ты у местных жителей притча во языцех. Который день гудите во дворе, костры разводите, вопите по ночам, людям спать мешаете.
– Да что такого? Собрались выпить немного…
– Хочется напиваться – пейте так, чтобы общественный порядок не нарушать. Хотя тебе точно пора пить завязывать. Ты в зеркало давно на себя смотрела?
– Что?..
– Где у тебя зеркало?
– В кабинете.
Алина распахнула дверь перед капитаном.
– О-па! Здесь что, кино снимали?
– Ну, я тут работаю… Тибетский массаж, предсказания по Таро…
– Гадалка? И еще массажистка по совместительству! – хохотнул Андрей. – Круто. Конечно, без лицензии?
– Я теперь так, изредка… Думаешь, деньги лопатой гребу?
– Да по тебе видно, что не гребешь… На что живешь-то?
– Продаю кой-чего, что от жизни с первым мужем осталось… Мать иногда подкидывает.
– Лучше бы она тебя лечиться отправила. Давай ее телефон.
Алина продиктовала, и он записал номер.
– Показывай спальню.
– Андрюш, у меня там не прибрано…
– Я с тобой спать не собираюсь. Посмотрю, что за конура.
Оглядев комнату, Андрей обернулся к Алине.
– Полы помой. Жильца тебе пришлю. Нашего парня, из отделения. Заодно присмотрит за тобой. Денег с него будешь брать вполовину против обычного. На хлеб хватит, а с водкой завязывай.
– Я завяжу, Андрюшенька, – пообещала Алина, и спросила с надеждой: – А парень холостой?
– Холостой. Ты давно на нормальную работу не ходишь?
Она пожала плечами:
– С девяносто пятого.
– А кем работала?
– Буфетчицей в кафе, с мужем на пару. Он поваром был.
– Сейчас разве что в посудомойки возьмут. Тебе лет-то сколько? Вроде года тридцать два?
– Тридцать три, – Алина хихикнула. – Возраст Христа. Можно помирать.
– Успеешь. Лучше работать иди. Вон, на Софийской овощебазе всегда требуются.
– Где это?
– За Сортировочной. Софийская улица, 12. Запиши.
Алина не могла найти ни бумаги, ни ручки. Андрей сам черкнул на листке из блокнота.
– А когда ты своего молодого человека приведешь? – поинтересовалась она.
– Завтра.
– Тогда я приготовлю чего-нибудь закусить? Посидим втроем, выпьем за знакомство…
– И не мечтай. Все, пока, до завтра. И чтоб трезвая мне была!
Игорь, молодой милиционер, которого привел Андрей, прожил у Алины около года. Вначале она старалась держаться при нем, иной раз по несколько дней капли в рот не брала. Устроилась на овощебазу, зарабатывала немного, зато таскала оттуда полные пакеты овощей и фруктов, лишь слегка подпорченных. Оделив соседей, из остального сооружала салаты, тушила. Приглашала Игоря отведать. Он с голодухи соглашался, но ужины у алкоголички всегда заканчивались намеками на то, как ей одиноко, какой чудесный у нее был первый муж, и что Игорь, хоть и не грузин, но чем-то его напоминает. Игорь, парень простой, отвечал в том смысле, чтобы Алина губу не раскатывала, у него на нее не встанет.
Алина немного обижалась, и подолгу рассматривала свое отражение в зеркале. Неужели она настолько изменилась, что противна этому парню? Может, волосы покрасить? Потемнели, а когда-то настоящей блондинкой была.
Половину очередной зарплаты она оставила в парикмахерской. Выкрасила свои все еще длинные и густые волосы в золотистый цвет. Ей понравилось название оттенка: шампанское. Еще сделала маникюр. Раньше, когда клиенты валом валили, она делала его регулярно.
Посчитав, что с внешностью теперь порядок, Алина отправилась на вещевой рынок. Долго бродила между рядов, выискивая что-нибудь женственное, и выбрала нежно-розовый пеньюар и коротенькую сорочку с кружевами к нему.
Вечером Алина Игоря не дождалась и решила, что поразит его своим обновленным обликом поутру. Держа в руках поднос с кофе, постучалась Алина в свою бывшую спальню и тут же вошла. Раздался женский визг, но уже через несколько секунд девица в Игоревой постели принялась хохотать:
– Это что за чудо? Ты, что ли, женатый? Хоть бы предупредил…
Алина, в коротком пеньюарчике, со своими тощими синюшными ногами и размалеванным лицом, постояла немного и попятилась из комнаты.
В тот день она не пошла на овощебазу, и больше туда не ходила. Неделю пила, не просыхая, у себя в комнате, в постоянно меняющейся компании местных алкоголиков, пока Игорь не выставил всех. После вызвал Ирину Леонидовну.
– Забирайте свое сокровище. Лечить ее надо. Серьезно.
Ирина Леонидовна вывела дочь из запоя, подержала у себя дома с недельку и отправила восвояси. Уж если она не могла жить с дочерью, пока та была нормальным человеком, то с алкоголичкой тем более не собиралась.
Для успокоения совести мать устроила Алину продавать газеты возле метро. Та продержалась с месяц и опять сорвалась в запой. Так и пошло. Запой. Мать. Капельницы, недолгая реабилитация. Попытка работать как все люди. И опять запой.
Игорь съехал – женился на ленинградке. Как все менты, брал мзду и вскоре уже раскатывал на новенькой «KIA». Пошел по службе вверх, заматерел, раздобрел. Встречая Алину, сторонился. А она все лезла с рассказами о подробностях своей жизни.
– А я все одна, Игоречек. Не найти мне нормального мужика. Я ведь молодая еще женщина, мне мужская ласка требуется…
– Ласку тебе… Скажи лучше – одно место почесать… – ржал не страдающий деликатностью Игорь.
– А хоть бы и так! – соглашалась растерявшая стыд Алина. – Но ведь не стало нормальных мужиков.
– А ты – с бабами! Говорят, пробовала уже?..
Был в жизни Алины и такой эпизод. Маргарита жила вместе с ней несколько месяцев. Ее Анжелика прислала. То ли Маргарите, которой жить негде, хотела помочь, то ли Алине – вдруг, имея ассистентку для тибетского массажа и гадания, та выправится? Алина и правда, завязала на время. К ним с Маргаритой стали опять захаживать клиенты, чаще погадать, а не на массаж. В ассистентке Алина не так уж нуждалась, зато с гордостью выходила с подругой прогуляться до магазина или до рынка, как прежде со своим Котиком. Алкаши смеялись: лесбиянки, точно. Соседи ничего определенного по этому поводу сказать не могли – свечку никто не держал. Однако заметили, что диван из кабинета перекочевал в спальню. Но вновь появившиеся деньги явно жгли Алине карман. Она стала ежедневно потчевать подругу вином, сама вскоре переключилась на коньяк, потом на водку… Явившиеся по записи клиенты заставали невменяемую гадалку и отправлялись восвояси. Алина не заметила, когда Маргарита собрала вещи и ушла. Просто очнулась однажды – а ее нет.