Но при этом Сэммел видел, что эти люди говорят вполне серьезно. Вот они – сидят за этим столом и вполне серьезно говорят о том, что выделят мейджорам с Уолл-стрит, нефтяным корпорациям, чья капитализация приближается к триллиону долларов, тридцать процентов от дохода с добычи нефти здесь. А семьдесят, соответственно, возьмут себе. Сто пятьдесят – сто шестьдесят долларов с барреля.
Они это серьезно предлагают.
Как так могло выйти? В начале прошлого века англичане за двадцать тысяч фунтов стерлингов получили от Шаха право добывать нефть по всему Ирану. В пятьдесят втором внук президента Рузвельта, Ким Рузвельт, будучи агентом ЦРУ, организовал государственный переворот в Иране и вернул Шаха к власти, сбросив наглого, но популярного в народе премьера Моссадыка – в обмен на то, что Шах предоставил США право добывать иранскую нефть, не платя в бюджет Ирана ничего. Еще раз – ни-че-го. И когда ОПЕК задрал цены, Картер выдвинул стратегию энергетической безопасности и втайне договорился с Ираном о том, что Иран будет продавать США нефть по старой цене, сколько бы она ни стоила на рынке благодаря действиям ОПЕК. Это все рухнуло в семьдесят девятом, когда к власти пришли исламские фанатики во главе с психопатом Хомейни, расторгли все контракты, захватили американское посольство и продержали американских граждан в заложниках полтора года, а США вместо того, чтобы бомбить Тегеран, утерлись. Тогда, кстати, нефть стоила долларов тридцать, а не триста, как сейчас.
Все началось тогда. Отцы поели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина.
Сэммел вдруг поймал себя на мысли, что рассуждает как настоящий американец, хотя по национальности он русский и родился в России. Давно подмечено, что именно эмигранты в первом поколении – самые ярые патриоты Америки. Но и в России… в том мире, где Запад организовывал перевороты в Иране – здесь, в Сибири, била фонтаном первая скважина, и никто и подумать не мог, что пятьдесят лет спустя здесь, на севере России, будет «горячая точка». Что международные силы будут охранять скважины и трубопроводы, которые сами русские сохранить в безопасности не могут. Что ваххабиты откроют здесь террор. И бандиты будут сидеть в кабаке и навязывать свои правила жизни людям…
Сэммел коротко поклонился и отставил бокал.
– Благодарю за стол и за общество. Я передам ваши предложения своим старшим в точности, как вы их сказали.
– Ыды, дарагой. Аллах с тобой…
Никто не препятствовал Сэммелу, когда он шел к выходу. Когда американец вышел, один из бандитов с размаху наколол на нож пласт медвежатины в желе.
– Лох педальный… – коротко сказал он, – дешевка. Кто его исполнять будет? Могу и я.
– Нэт, дарагой… – сказал авторитет, – ти нэ прав. Он апасен…
Север России. 15 мая 2020 года
Если Сэммел начинал что-то делать, то он подходил к делу более чем серьезно.
Прежде всего он провел инвентаризацию того, чем он располагал и что ему надо было защищать. На территории региона у него было восемьдесят семь точек, которые он должен был защищать, – это не считая трехсот пятидесяти, с которыми имели дело другие. «Глобал Риск» оказалась впереди всех по количеству точек защиты, остальные были распылены между двадцатью тремя частными охранными компаниями. Как в Ираке – был единый центр обработки данных, только если в Ираке он рейтинговал[37] в основном маршруты, то тут основой были регионы. В этом-то и была проблема: в регионах не было ответственного, в каждом из регионов работали разные компании безопасности, они вели разную политику. Не могло не быть так, что боевики об этом не знали и не пользовались этим. Знали и пользовались. Сэммел знал, как обстоят дела с ЧВК, и подозревал, что, по крайней мере, некоторые из менеджеров имели тайные договоренности с джихадистами о предоставлении им каких-то преимуществ, а то и прямой помощи в обмен на то, что они не будут трогать именно его объекты. Еще часть – просто платят, не понимая того, что самим фактом выплат поддерживают террористическое сопротивление. Конечно, можно рассуждать так, что именно это и надо – есть сопротивление, есть и заказы, нет сопротивления – и кто их будет нанимать, спрашивается. Проблема была в том, что сопротивление не ослабевало, а усиливалось. А Сэммел знал, что в общении с ваххабитами не может быть никаких промежуточных договоренностей и компромиссных вариантов. Им нужно все.
Что касается его компании, то она располагала в России пятьюстами четырнадцатью транспортными средствами, из которых четыреста восемьдесят два были на ходу, девятью патрульными самолетами, из которых четыре были кустарно вооружены, сорока семью «БПЛА» тактического класса и одним – стратегического (гражданский вариант Предатора, невооруженный), одной тысячей четырьмястами лицензированными вооруженными охранниками разного класса и примерно тысячей обслуживающего и вспомогательного персонала. Учета оружия не было совсем, были только отдельные записи, из которых Сэммел понял, что группового оружия было около трехсот единиц, большинство из них были пулеметами Калашникова всех модификаций. Компания не связывалась с личным стрелковым оружием, и каждый охранник обязан был иметь свое собственное, за которое и отвечал. На практике это сводилось к походу на базар, по прибытии где и покупали «калашников» модификации 47 или 74. Одним из приказов его предшественника был приказ иметь не менее трехсот патронов и магазины общим числом на сто восемьдесят мест[38] для каждого стрелка. На старших смен была возложена еженедельная проверка этого. Боеприпасы все тоже покупали за свой счет, но по факту – закупались централизованно. Все знали, у кого в городе можно купить боеприпасы, – и «ЧВК» закупались оптом, беря патроны десятками, а то и сотнями тысяч. В отличие от армии деньги тут считали и централизованно патроны на стрельбы не выделяли. Каждый должен был готовиться за свой счет, а потом сдавать норматив. Но Сэммел пометил себе, что систему надо изменить, по крайней мере для групп немедленного реагирования. С этой целью он отправил серба на базар с целью договориться об оптовых поставках тяжелого вооружения – как минимум десять крупнокалиберных пулеметов, столь же снайперских винтовок, если есть – «АГС» и минометы. Особенно «АГС» – в отличие от американцев русские использовали «АГС» намного шире, чем крупнокалиберные пулеметы, и для местного «ТВД» – то, что надо…
Отдельно он взял на учет тех из своих подчиненных, которые проходили службу в серьезных боевых частях, таких как морская пехота США, французский Иностранный легион, итальянские парашютисты, американские «морские котики» и «Дельта», сербские специальные силы, так называемые «специальцы». Так у него получилось восемьдесят семь человек, в том числе тридцать семь – из подразделений первого уровня, так называемого Tier1. Неплохая команда… Вопрос только в том, что они не имеют права действовать активно. Их задача – сидеть на пятой точке ровно и охранять то, что они должны охранять…
Это как амбар с зерном. Если туда повадились ходить крысы, то просто стоять и охранять его бессмысленно. Надо определить, откуда они ходят, и бороться с ними уже там. И если у тебя нет права бороться…
От нехороших мыслей Сэммела отвлек Павич, он привычно вломился в кабинет, даже не постучав. Как и все славяне, он был в общем-то бесцеремонным, тем более Павич, который долго работал с израильтянами, но если ты подружился со славянином, он без колебаний встанет на пути пули, летящей к тебе.
– Есть дело…
– Купил?
– Да… потом об этом. Я кое-кого поспрашивал на базаре, что и как здесь делается…
– Информация с базара вряд ли достоверна и нуждается в перепроверке.
– Да, не об этом речь. Тут есть ребята, которые могут разобраться с исламистами.
– Кто?
– Ну… что-то вроде наших добровольцев.
Сэммел молчал. Серб наклонился вперед, оперся руками о стол.
– Послушай, командир. Мы тут сидим на одном месте и ждем, пока прилетит, так? А они – я это чувствую – зубами рвать готовы. Везде, где бы мы ни воевали, такие были против нас. А теперь могут быть, за нас. Чувствуешь разницу? Тут можно выиграть. Можно!
Сэммел тяжело вздохнул.
– Поговори с ними – чего теряем. Если ребята дельные, я сам с ними буду работать…
Бывший сержант американской морской пехоты встал со своего места, открыл шкаф за спиной, где висел короткоствольный автомат и черная кожаная куртка «Пилот» – на самом деле мягкий бронежилет, держащий сорок четвертый «магнум».
– Поехали. По пути доложишь, что и почем купил. Говорить с ними ты будешь, я послушаю…
Сэммел тяжело вздохнул.
– Поговори с ними – чего теряем. Если ребята дельные, я сам с ними буду работать…
Бывший сержант американской морской пехоты встал со своего места, открыл шкаф за спиной, где висел короткоствольный автомат и черная кожаная куртка «Пилот» – на самом деле мягкий бронежилет, держащий сорок четвертый «магнум».
– Поехали. По пути доложишь, что и почем купил. Говорить с ними ты будешь, я послушаю…
* * *У рынка – несмотря на все имевшиеся здесь бедствия более цивилизованного, чем рынок в том же Карачи или в Средней Азии близ Душанбе или Ташкента, – к ним в машину подсел парнишка. На вид двадцати лет, среднего роста, озлобленные и в то же время затравленные глаза, дешевая кожаная куртка и джинсы. Павич заговорил с ним по-русски, постоянно путаясь в словах и вставляя сербские вместо тех из русского, которые он не знал, а Сэммел просто слушал. Вряд ли этот парнишка даже думать мог, что явный американец… здесь у них было странное прозвище «пиндосы», непонятно, откуда пошедшее, знает русский, наверное, даже лучше, чем он сам.
Это тоже была Россия. Та Россия, которую он оставил. И этот паренек с озлобленными глазами был ее будущим. Черт бы все побрал, лучше пусть будет такое будущее, чем разгромленная страна, возможно, вышедшее из-под контроля ядерное оружие и средства доставки, мечущиеся по стране банды и всякая криминальная мразь, которая считает, что может нанимать компании, входящие в Fortune500, для разработки нефтяных месторождений. Страну кто-то должен ДЕРЖАТЬ. Кто-то должен быть настолько сильным, чтобы обеспечивать порядок. Это то, что они не понимали… гребаные демократы, держащиеся у власти, считали, что во власти должны быть представлены все мнения, а лучшее правительство – правительство коалиционное. Бред полный. Мнение тех, кто приехал сюда на заработки, а потом объявил эту землю своей, взял в руки оружие и атакует объекты нефте– и газодобычи, тоже должно быть учтено? А мнение той криминальной твари, с которой он встречался недавно, – и оно тоже?
Они ехали по городу… город был небольшим, но они петляли, дабы сбросить хвост, если он есть. Потом они въехали в какой-то дворик, застроенный ужасными русскими высотками-муравейниками. Они остановили машину – и к ним подошел еще один парень, примерно такой же, только ростом повыше.
– Это чо, Зуй…
– Побазарить хотят. Дело есть.
– Ты чо, охренел? Кто они такие?
– Этот серб. А это пиндос, наверное…
– И ты их сюда привел?! Зуй, ты чо, охренел?
– А ты чо решаешь?! Пусть Виталь Сергеевич решает…
– Да ты ментов на хвосте привел.
– Не было ментов! Какие щас менты?!
– Ща звякну. Стой здесь…
Пацан отошел, достал мобильник. Да… непуганое детство. Профи давно знали, что телефон с аккумулятором и симкой носить нельзя, после сеанса связи сразу вынимали и то и другое. Но и эти научатся… дай только срок. Сейчас все быстро учатся…
Время сейчас такое…
Пацан вернулся.
– Ща подъедут…
Сэммел незаметно осмотрелся по сторонам, заметил движение на крыше. Уже… чему-то учатся…
* * *Через двадцать минут подъехали две машины. Старая «Мицубиши Монтеро» и пятидверный местный джип под названием «Нива». Из них вылезли несколько русских, все в одной и той же униформе – джинсы, черные, кожаные куртки, вязаные шапочки, которые удобно раскатывать в маску. Все вооружены – у половины автоматические ружья «Сайга» и «Вепрь», у половины – старенькие, но явно содержащиеся в порядке автоматы. Сэммел мог это сказать с первого взгляда – он видел немало туземных армий и видел, как там обращаются с оружием. Сидят, втыкая в землю магазином, не чистят месяцами, связывают магазины «валетом», вбивают гвоздики в приклад, прицепляют флажок с шахадой или изображение какого-нибудь духовного лидера. Здесь ничего этого не было – оружие содержалось как в армии.
Лидер этих молодых людей был такой же, как и все, его можно было определить лишь по возрасту – около тридцати. Коротко переговорив с тем парнем, который подсел в их машину у рынка, он подошел к ним. Не поприветствовал – просто молча стоял и смотрел на них.
– Добри дан… – Павич протянул руку.
Лидер «русских четников», помедлив, протянул свою.
– Ты кто?
– Военный подрядчик. «Глобал Риск менеджмент».
– Пиндос?
– Нет, серб.
Лидер «русских четников» сплюнул на землю… то ли это было знаком неуважения, то ли слюна во рту скопилась.
– А это кто?
– Старший офицер компании здесь. Сержант морской пехоты США в отставке. Нам надо поговорить.
– О чем?
– У нас общие интересы. У вас – в том, чтобы ваша страна была вашей. У нас – в том, чтобы на прииски не было нападений. Можем работать вместе. Если договоримся, мы окажем вам серьезную помощь… материальную в том числе.
Лидер «русских четников» отрицательно покачал головой.
– Сами справимся.
– Почему не справились до сих пор?
Русский снова сплюнул на землю.
– Не твое дело. Бывай.
– Враг моего врага мой друг, – громко сказал Сэммел по-русски.
Русский, уже повернувшийся, чтобы уйти, заинтересованно повернулся:
– Ты кто такой?
– Твой друг. Моя фамилия Сэммел, до семи лет была Самойлов. Поговорим?
* * *Для разговора выехали за город. Пригодилось мясо, которое Павич купил на базаре в большом ведре, замаринованное в уксусе. У русских нет понятия «барбекю», они жарят мясо не на решетке для гриля, а нанизывая его на длинные стальные спицы, предварительно долгое время выдержав в уксусе или кефире. Это у них называется «шашлык».
Русские сидели у костра все, и этим они тоже сильно отличались от других. На Востоке говорит амир с амиром, а рядовые моджахеды в сторонке стоят. И это несмотря на постоянное обращение «брат», как они называют друг друга. Брат-то брат… да только на словах. Не верите, езжайте в Дубай, в Саудовскую Аравию, посмотрите, как там «братья с братьями» обращаются. Хотя сейчас уже не посмотришь…
– Предложение такое… – сказал Сэммел, отложив в сторону спицу, с которой он собрал и отправил в рот все мясо – с непривычки, он снимал куски руками, в то время как русские прямо зубами снимали. – Нам нужен кто-то, кто сможет активно действовать в регионе. Контролировать город. Контролировать пригороды. Контролировать незаселенную территорию. Отвечать за нее. Примерно как «Пробуждение» в Ираке.[39]
– Кому это нужно? – спросил кто-то из русских.
– Мне, – спокойно ответил Сэммел, – мне нужно. Согласно мандату и правилам я не имею права вести никакие активные операции в регионе. Все, что я могу, – стоять около объектов, которые я должен охранять, и ждать, пока на них нападут. Только потом отстреливаться, но активно преследовать – я опять-таки не могу активно действовать, когда мне это нужно. Как только во время преследования я потеряю из виду объект, который я охраняю, я должен остановиться. Мне нужны свободные руки. Мой интерес в том, что, если хаджи будут заняты с кем-то еще, у них не будет времени разбираться с моими объектами.
Русские молча смотрели на него.
– Ты хочешь нас купить? – спросил старший.
– Нанять.
В России Сэммелу непонятно было многое, но вот это было из числа из ряда вон. В России слово «нанять» и сам процесс найма казался чем-то постыдным и неправильным. Русские часто использовали слово «купить» как синоним «нанять» – при этом вкладывая в это негативный смысл. Для американца это было непередаваемо дико. Всю жизнь мы либо нанимаем кого-то, либо нанимаемся сами, большая часть людей живет на жалованье – то есть они работают по найму. Что же в этом плохого? И как жить, если нельзя нанимать?
– Вас хочет нанять кто-то еще?
– Ты пришел на нашу землю и нам такое предлагаешь?!
Это сказал уже не старший, другой пацан, на лице которого был шрам. Старший посмотрел на него – и тот заткнулся.
– Я работаю здесь. У меня есть работа, и я могу предложить ее вам. У меня есть враги, и они – ваши враги тоже. В чем проблема?
Русский резко встал. На колени к американцу спланировала бумажка в десять долларов. Жарко дышал костер.
– Лучше сваливай отсюда. По-хорошему…
* * *– В чем проблема?! – взорвался Сэммел, когда они сели в машину. – Гребаная страна! Здесь половина психи, а другая половина – последние козлы! Ничего нормально не делается, ни о чем не договориться. Полный…
– Это твоя Родина… – заметил серб, садясь рядом.
– Да… мои родители уехали отсюда, когда мне было семь. И я их теперь понимаю. Жить в стране, где все с ног на голову…
Серб дипломатично промолчал. Было уже темно, лучи фар шарахались по сторонам, сполохами высвечивая темную стену ночи.
– Нет, скажи, в чем проблема?
– Ты не поймешь?
– Вот как? Я тупой, по-твоему?
– Нет… – вздохнул серб, – ты американец.
– И что? Мои деньги какие-то другие? С ними что-то не так? Или со мной?!