– Мы обеспечим выполнение договоренностей в любом случае, – англичанин говорил убедительным тоном, – можете в этом не сомневаться. Ваш кусок пирога останется вашим.
Вор неохотно кивнул.
– Нам надо собраться. Я один решать такое не хочу.
– Понимаю. Мы ждем вашего ответа.
Молчание свидетельствовало о том, что разговор закончен. Не подавая руки, вор развернулся и пошел к своим машинам. Англичанин пошел к своим. Он не сомневался в том, что взаимопонимание достигнуто и воры дадут правильный ответ.
* * *Вор тоже не сомневался в том решении, которое он принял.
Пиндосы предали их. Ничего, они еще приползут на коленях. Харкая кровью!
С…и рваные. Ничего, они еще попляшут…
И бородатые… тоже получат свое. Когда он найдет тех утырков, что писали флешку, он сам затравит их собаками…
Машины все ближе. Как бьется сердце… надо бы успокоиться, надо быть спокойнее. Инфаркта только не хватало.
Англичанин подал знак рукой – машины начали разворачиваться на выезд…
И, не доходя буквально нескольких шагов до своего «Гелендвагена», вор рванулся вперед, истерически выкрикнув:
– Мочи их!
* * *Конечно же, у британцев был defense sniper, оборонительный снайпер – как часть оборонительной стратегии, которая была отработана еще в Ираке. Оборонительный снайпер – важная часть плана обороны при любой, сколь-либо длительной остановке. Оборонительный снайпер, занимающий господствующую точку на местности и вооруженный обычно мощной полуавтоматической снайперской винтовкой, способен точной и быстрой стрельбой сорвать даже массированное нападение, подавить гранатометчиков и дать конвою возможность покинуть опасную зону.
Британский снайпер залег на одном из холмов и замаскировался. В качестве винтовки он использовал не обычную для таких случаев «СВД», а mpa 300 guardian, снайперскую полуавтоматическую винтовку калибра 300WM, используемую в ограниченном количестве такими подразделениями, как US Navy Seals и Combat application team, а также подразделениями спецназа ВВС США, занимающимися защитой баз и инсталляций ВВС в критически опасных районах. В отличие от обычных винтовок 308-го калибра эта позволяла уверенно работать на дистанциях от восьмисот до полутора тысяч метров (что и предусматривалось новой американской военной доктриной), а также поражать противников в бронежилетах и эффективно работать по целям за автомобильным стеклом. Последнее было важно, поскольку один из основных противников оборонительных снайперов – смертник за рулем начиненного взрывчаткой автомобиля. Пуля калибра «триста винчестер магнум» с пулей со стальным сердечником – или типа «медвежья лапа» – гарантированно пробивала стекло и поражала противника в любом бронежилете. А винтовка этого калибра была необременительной по весу, и ее мог носить один стрелок, вместе с патронами. Сами патроны в отличие от того же триста тридцать восьмого были недороги и не прожигали ствол так быстро, как предельно «горячий» триста тридцать восьмой. Короче говоря, снайпер был вполне доволен своим оружием, хотя здесь он обзавелся еще и двумя настоящими «СВД».
Он высадился за несколько километров от точки встречи и остаток пути проделал на мотоцикле. Этот мотоцикл был принят на вооружение спецназом и кроме обычного двигателя имел мощную батарею, на ней можно было проехать до двенадцати миль бесшумно – полезное дополнение, если ты работаешь в тылу врага. Помимо бесшумного мотоцикла и отличной винтовки у него был и дорогущий шлем с модулем обмена информацией. Это что-то похожее на шлем летчиков-истребителей – опускаешь забрало, и перед тобой наложенная информационная сетка. Данные он получал как от встроенной в шлем системы наблюдения, включавшей в себя обычный и тепловизионный каналы, так и от небольшого беспилотника, который они запустили с тем, чтобы контролировать ситуацию на месте. Информация передавалась в виде «наложенной реальности» – на прозрачном шлеме, через который было видно местность, отображалась координатная сетка и в реальном режиме времени – вся информация, включая зону покрытия беспилотника, обнаруженные и классифицированные в реальном режиме времени цели. Этот шлем стоил около восьмидесяти тысяч, но он достаточно зарабатывал, чтобы позволить его себе. В конце концов, снайперы есть снайперы, они не экономят на снаряжении…
Противника он оценил чрезвычайно низко – они даже не поставили наблюдателя, чтобы просматривать обратные стороны скатов. Полные придурки – впрочем, а чего иного ждать от уголовной банды, обнаглевшей от безнаказанности. Рано или поздно за это они и поплатятся…
Он оставил мотоцикл на обратной стороне ската и набросил на него накидку, которую всегда носил на багажнике. Другую такую же накидку он набросил на себя и сноровисто забрался прямо на скат, присматривая позицию. С этим надо было быть осторожнее – нельзя, чтобы твоя башка светилась на горизонте, крайне нежелательно занимать позиции на ровной поверхности: любая неровность там выделится и будет видна. На всякий случай у него был «Глок-21» с глушителем, винтовку он держал за спиной. Осторожно высунувшись, он мгновенно оценил ситуацию и снова исчез за гребнем. Затем, проиграв запись – функция записи была в системе наблюдения шлема, – он оценил всю расстановку и определил, где ему удобнее всего лечь. С мощностью его винтовки проблемы не представляло, хоть за километр, главное – чтобы как можно лучше простреливалась позиция противника. Место, которое он нашел, там часть ската, подрытая экскаваторами, обрушилась вниз – как раз, самое оно. Мелькнула мысль, может, спуститься в чашу карьера и занять позицию где-то там – как бы не потревожить подрытый экскаваторами грунт и не вызывать обвал, а то и сам, не дай бог, съедешь вниз. Но он отмел эту мысль – в таком случае он становился слишком уязвим. При отходе ему придется карабкаться по склону под огнем, от попадания «РПГ» его может засыпать, а на склоне – перевернулся назад, и все. Он в безопасности.
Осторожно пробуя локтями грунт, он занял позицию – сдвинулся чуть подальше, пусть сектор обстрела у́же, но не на самом краю, обвала он все-таки боялся. Позицию он занял на земле, опираясь локтями и оперев цевье винтовки на плотно скатанный коврик. Сошками он старался не пользоваться, мешочек с песком никогда не носил, даже служа в армии. Его винтовка была оснащена глушителем AАС и специальной насадкой на прицел от BAE, которая замеряла температуру, влажность, высоту над уровнем моря и давала предварительный расчет выстрела. Она была не тяжелой и его вполне устраивала. Прицелом типа TrackingPoint XactSystem, который автоматически замерял все параметры и сам давал команду на выстрел, равно как и более дешевыми его вариантами, такими как Remington 2020 Digital Optic System, он не пользовался из принципиальных соображений, считая, что такие системы снижают его квалификацию как стрелка и заставляют излишне доверяться технике. На всякий случай он включил прикрепленную к рюкзаку камеру широкого обзора – он работал один, и ему было важно знать, не подкрадывается ли кто сзади. А устанавливать мины не было ни времени, ни желания. Камера предупредит его об опасности.
Он сообщил о своем присутствии по рации тремя тоновыми щелчками и получил два в ответ. У них были рации с приставками, кодирующими разговор, но он не полагался на них. Во-первых, код могут элементарно купить или выкрасть: чего-чего, а денег у местных бандитов хватало. Во-вторых, если не писали чужие – писали свои. А он не хотел потом отвечать на неприятные вопросы.
Как говорил ему человек, на которого он раньше работал и кто ввел его в темный мир специальных операций: можешь делать все, что угодно. Главное – не стань последним, кто это делает…
Два щелчка сообщили ему, что информация принята.
Через оптический прицел, поставленный на минимальное, четырехкратное увеличение, он видел, как сходились между машинами люди – свои и чужие. Тот, кто был со стороны русских… хотя если он русский, то я индус, был толстоват, одет в черный плащ, возможно, с кевларовой подкладкой. Лицо нездоровое от излишеств, но клоуном в дорогом костюме он не выглядел. Никак не выглядел.
Снайпер нажал кнопку… никак не мог привыкнуть, что кратность на новых прицелах изменяется не барабанчиком, а кнопкой, причем плавно. Лицо русского наплыло на него… кустистые волосы, нитки седины, пористая кожа – при увеличении в тридцать шесть раз это все было отлично видно. Он не мог держать такое увеличение долго – в конце концов, он должен был следить за происходящим в целом, а не только за русским криминальным авторитетом. И он уже собрался снова снизить кратность до минимума, когда кое-что вдруг привлекло его внимание…
Лицо русского! То моментально проскользнувшее выражение, которое он даже не был уверен, что поймал. Выражение звериной злобы.
Черт…
Русский о чем-то сказал. Выглядел он довольно спокойно, хотя и покраснел. Впрочем, у него и так нездоровый цвет лица, его образ жизни чреват инфарктом или инсультом.
Черт…
Русский о чем-то сказал. Выглядел он довольно спокойно, хотя и покраснел. Впрочем, у него и так нездоровый цвет лица, его образ жизни чреват инфарктом или инсультом.
Может, мини-сердечный приступ?
Дело в том, что он не всегда был снайпером. Много лет назад, еще до того, как он увлекся стрельбой, когда только начиналась вся эта поганая канитель и когда еще никто не думал, что Америка проиграет GWOT, его в числе небольшой группы операторов высшего уровня отправили в Израиль. Израиль жил в обстановке непрекращающегося террора семьдесят лет и накопил богатейший опыт борьбы с терроризмом. Но обмен опытом с США и вообще с НАТО носил эпизодический характер – просто постоянное и значительное присутствие американских солдат, пусть даже и в качестве курсантов, накалило бы и без того непростую обстановку в стране. Да и не было тогда такой потребности, готовились к войне с СССР, а не с завшивленными ублюдками в пещерах. Но опыт у Израиля был, и их направили для его оценки и определения возможностей его использования при подготовке американских подразделений первого уровня. Они приехали… учитывая потенциальные платежные возможности американцев (тогда они были почти бесконечными), с ними работали инструкторы высшего уровня, многие – действующие сотрудники спецподразделений. Он тогда многое почерпнул.
Работу в толпе у них вели действующие сотрудники ШАБАК. Они изучали все: начиная от того, как выявить террориста в толпе, до того, как безопасно нейтрализовать его (для этого израильтяне разработали специальную стрелковую стойку – с падением на колени или даже на землю, так, чтобы пули шли снизу вверх, без риска задеть окружающих, даже если они пробьют тело террориста насквозь). Они работали на специальных тренажерах, им показывали мимические выражения лица, они запоминали те, что свойственны людям, одержимым какой-то мыслью и находящимся в стрессе. Более того, они учились замечать и распознавать те «мгновенные выражения лица», какие занимают десятые доли секунды. Непроизвольные реакции – от того, как человек инстинктивно реагирует на что-то, и до того, как разум берет под контроль чувства. Многие люди умеют лгать профессионально, особенно на Востоке, многие держат нож за спиной, а сами улыбаются. Но вот эти мгновения, на которые чувства опережают разум, их не умеет контролировать практически никто.
Его плюсом было то, что прицел – точнее, насадка, которая была на нем, – работала в режиме автоматической записи. Рискуя тем, что он окажется не готов к внезапному развитию ситуации, он вывел в поле зрения прицела, начал покадровый просмотр.
Вот!
Оно. То самое выражение неконтролируемой злобы.
Русский опасен. Он что-то задумал.
Он переключился снова в режим прицела и дал один тоновый сигнал – режим опасности. Условный сигнал – требование быть готовым к нападению.
Русский и тот, кого он охранял и на кого работал, уже расходились. Поскольку поставленный на минимальную кратность прицел давал широкое поле зрения, он не видел каких-либо представляющих опасность движений со стороны русских. Но то, что он видел, не внушало покоя, поэтому он навел прицел на спину русского.
Сосредоточиться. Это еще более важно, потому что рядом никого нет. Снайпер – высшее выражение одиночества.
Русский вдруг побежал, и полы его плаща распахнулись как крылья. Он инстинктивно, на движение, как хищник, выстрелил, и русский, махнув руками, тяжело упал на месте. Проверять, жив он или нет, смысла не было. Он, как и большинство снайперов, целился не в голову – это самая подвижная часть тела, а в центр тяжести человека, чуть пониже груди. Но «триста винчестер магнум» – живых не оставляет.
Заработали автоматы и пулеметы – и с той и с другой стороны. Он двумя выстрелами снял рванувшихся к русскому телохранителей, потом перевел прицел чуть левее. Прикрывавший пулеметчик вел огонь, укрывшись за высоким бортом «Гелендвагена». Сложная цель, меньше чем на треть фигуры видна. Справится ли…
Он выстрелил – и увидел, как пулемет отлетает в сторону вместе с частью руки.
Отлично. Он снова прицелился…
* * *Алекс Сэммел сидел в аэропорту, приехал порешать там дела, когда зазвонил телефон. Причем телефон, номер которого он давал не всем. Он посмотрел на номер… номер принадлежал одному из русских. Он никак не назвал его в телефоне – просто запомнил. Получается, и русские тоже запомнили.
– На связи.
– Алекс…
– Да.
– Это Дима. Не знаю, ваше ли, но на восемнадцатом километре дороги на Нягань разборка идет. По-взрослому. Кто-то из ваших там попал, в эфире активный обмен. Мы выезжаем.
– Понял. Спасибо…
Сэммел переключил телефон в режим рации, запустил сканер. Послушав обмен, зло выругался.
– По машинам! Жак, остаешься здесь! Разгрузишь транспорт и уйдешь на базу с конвоем! Будь внимателен, в городе неспокойно.
– Понял, месье командир. – Жак, бывший сержант одиннадцатой десантной бригады армии Франции, был человеком, на которого можно положиться.
Сэммел уже прыгнул в свой «Ленд Крузер», машины набирали ход. Он набрал номер, заранее забитый в памяти, и сбросил звонок. Это был условный сигнал дежурному о том, что грядут большие неприятности…
* * *Когда они подъехали на место, русские уже там были. Взвинченные до предела, они поставили БТР на дороге и едва не положили их лицом на землю, чего Сэммел, конечно, допустить не мог. Под дулами автоматов он пытался объясниться с взвинченными до предела бойцами полицейского спецназа, когда появился один из полицейских офицеров, которого он знал. Один из тех, с кем они штурмовали виллу Чокуева.
– Э, э… Отбой, бойцы! – моментально сказал он.
Спецназовцы опустили автоматы.
– Мне Дима звонил, – сказал Алекс. – Кого расстреляли?
Русский пожал плечами.
– А хрен его знает, – сказал он. – Пошли, посмотришь…
* * *То, что он увидел в карьере, было страшно. Такого кошмара он не видел со времен Казахстана…
Весь карьер – а он был довольно широким – был завален трупами. Трупов было столько, что казалось бессмысленным отмечать их, вообще производить какие-то следственные действия – даже то, что он видел, – десятки трупов, к сотне, если не больше. Очагами боя были две группы машин – в одной их было пять, в том числе один сильно поврежденный и выгоревший пикап с «ДШК», ствол которого обличающе указывал на небо черным, обгорелым пальцем. В другой группе машин их было столько, что сразу даже и не сосчитать… десятка два. Почти все обгорели, какие-то еще горят. Русские пытались тушить, но не до всего руки доходили. Не было видно медиков, никто никому не оказывал помощь. Чуть в стороне от большой группы бестолково поставленных машин стоял экскаватор.
Сэммел достал телефон, перевел в режим фотоаппарата, поставил зум на шестнадцать. Качество камеры позволяло разглядеть, во что превратился экскаватор: груда стали, отличное укрытие, которое не пробьешь и из «Диско». Вся кабина в дырах… часть дыр огромные, буквально вырваны куски металла – били из «ДШК», из пулеметов и автоматов. Русские за ноги, за руки таскали тела и складывали их в рядок. Кто-то пытался скрыться за экскаватором и не смог.
– Что здесь произошло?
– Позвонили, сказали – перестрелка идет. Когда мы выехали, тут уже разобрались.
– Выжившие есть?
Русский пожал плечами. Это могло означать, что если и есть, то никто с ними возиться не будет…
Россия, Югра. 22 мая 2020 года
В этот день неприятности начались не с утра – они начались еще ночью. Парень из безопасности аэропорта, что самое невероятное – американец, предпринял попытку дезертировать. Причем с оружием. Ночью, в свое дежурство, взял два автомата «АКМ», сорок один снаряженный магазин к ним и предпринял попытку вылететь с аэродрома на вооруженном самолете «Пилатус». К его счастью и к счастью всех их, в самолете случилась неисправность, он вынужден был пойти на вынужденную посадку в сорока километрах от базового аэродрома. Хорошо, хоть не угробил самолет. Чего он не знал, так этого того, что во все: в самолеты, в технику, в оружие – внедрены RFID-метки для того, чтобы не выпускать собственность компании из-под контроля. Утром его взяла наскоро сформированная группа захвата, прямо в этой долбаной тундре. Увидев вертолет, он дурить не стал, сел и поднял руки. Вылет вертолета обошелся в четыре тысячи семьсот американских долларов, вся эта эскапада с самолетом – еще полторы.
Идиотизм полный…
Сейчас этот парень, по имени Чэнс Монро, сидел в офисе Сэммела в пластиковых наручниках и беззвучно плакал. А сзади, на краю стола, сидел Милош, который его и доставил, и шумно пил кофе с сахаром. Сэммел тоже пил, но без сахара, потому что сербу не помешало бы немного энергии, а вот Сэммелу надо было прийти в себя и дожить до обеденного перерыва, когда можно хоть немного поспать. Если какой-нибудь придурок опять чего-нибудь не отчебурасит.