– И подавайте горячее, Галина Викторовна, – продолжала командовать хозяйка. – Ждать никого не будем. Все предупреждены. И водку уберите. Да, мне рюмочку налейте и уберите. Я, похоже, тут самая трезвая.
Ели молча, и только спустя достаточно длительное время Маргарита Степановна проговорила:
– Ты, Андрей Сергеич, говорят, убийцу Володи нашёл? Неужели это Борис Андреич?
– Он. Да. Он сознался. Сейчас письменно излагает. Пригрели гадину.
– А вы, Пётр Аркадьевич, что скажете?
– Его подвесили за ноги, облили бензином и намеревались сжечь, – дал ответ Жек, как ему казалось, исчерпывающий.
– Вы хотите сказать, что это не он? – сочла необходимым уточнить вдова.
– Хочу сказать, что отнюдь не обязательно быть преступником, чтобы дать признательные показания. Предлагаю провести подобный эксперимент с Шуриком, а то и с самим Андреем Сергеичем. Сколько экспериментов, столько и убийц у нас будет. И будет право выбора.
– Враньё! Я бы не сознался. Никто бы не стал меня поджигать! – Андрей Сергеевич изобразил подобие лукавой улыбки.
– Даже убийца, если таковым является всё же не Борис Андреич? – спросил Жек.
– Да я бы запалила. Тебя – точно! – вдруг заявила Жанна. Она, похоже, уже избавилась от недавно пережитого страха.
Андрей Сергеевич схватил со стола револьвер и направил его на Жанну.
– Я убью тебя, падла разноцветная! Я из тебя сито кровавое сделаю!
– Не твоими мощами чудеса творить!
– Мозги вышибу! Всю дурь твою – по стенам!
– А арканом задушить слабо? Или опыт уже имеется? – продолжала нарываться Жанна, бесстрашно сверля врага взглядом.
– Прекрати размахивать оружием, Андрей Сергеич! – гневно сказала Маргарита Степановна. – Что за манеры! Ты тут не в тире, в самом-то деле!
Несостоявшийся стрелок, с видимым усилием преодолевая себя, положил револьвер. Однако спустя минуту лицо Андрея Сергеевича – Жек всё это время наблюдал за ним – обрело благодушное выражение.
– А девка молодец, – вдруг заявил Андрей Сергеевич, поднимая голову от тарелки. – В штаны, поди, наложила, а виду не подаёт, негодяйка.
– Ты сам наложил! – не преминула огрызнуться Жанна. – За пистолетом-то мог бы и быстрее сбегать, если бы из штанов вытряхивать не пришлось.
– Да не ври! Я туда и обратно! – стал оправдываться Андрей Сергеевич. – Даже не зарядил! И не пистолет это вовсе! Кстати, когда ты была на мушке… Я когда-то тебя уже собирался пристрелить.
– Закроем тему, – сказала Маргарита Степановна.
Атмосфера за столом несколько разрядилась, пошли какие-то разговоры, обмен репликами, по меньшей мере.
Жек вдруг обнаружил, что сильно голоден, и принялся орудовать вилкой. Он знал только одно: необходимо поесть как следует, чтобы быть свободным от власти желудка. Он поест, а потом будет думать, как быть дальше. Уже ясно, что Маргарита Степановна не готова безоговорочно поверить в виновность Бориса Андреевича. Следовательно, требуется либо доказать, что это именно так, что он и есть убийца, либо работать дальше и пытаться вычислить истинного преступника.
Жанна, словно угадав его мысли, придвинулась ближе и прошептала:
– Слышь, пускай он, Бориска Андреич, и будет убийцей. Понял? Это хороший вариант.
Жек не ответил, лишь поморщился. Его бесила такая практика, свойственная, по его мнению, больше женщинам, чем мужчинам, когда некую условность признавали за истину, даже и без особых к тому оснований, и требовали ни в коем случае не подвергать её сомнению и верить, причём искренне, что это только так и не иначе.
Оглашение показаний подозреваемого и прения сторон
После ужина, когда Никита и Инна поднимались по лестнице, Никита сказал:
– Скоро всё закончится, родная.
– Очень сомневаюсь, – вздохнула Инна.
– Он сознался, а это очень много.
Инна остановилась.
– У меня предчувствие.
– Если человеку тревожно, это ещё не значит…
– Значит! – перебила Инна.
– Стоит им зацепить человека, и они не слезут.
– Ну да, – не слушая, произнесла Инна.
– Именно, что да.
– Не хочу об этом говорить!
Инна быстрым шагом идёт вверх по лестнице. Никита спешит следом за нею.
А Жека Маргарита Степановна пригласила пойти с нею побеседовать с Борисом Андреевичем. И они, а также Жанна и Андрей Сергеевич отправились в комнату Андрея Сергеевича, где Борис Андреевич понуро сидел около стола, а Шурик – на стуле возле двери.
– Ты бы развернул пошире… – советовал Шурик. – Добавь давай подробностей, пока время есть. А? Трудно, что ли?
– Я добавил.
– Ещё добавь.
– Свечи запали, – усмехнулся Борис Андреевич.
– И запалю! – запальчиво сказал Шурик.
– Запали, холуйское отребье!
– Доскёшься! – пообещал Шурик, вскакивая на ноги.
Борис Андреевич бесстрашно поднялся и повернулся лицом навстречу опасности.
Вошли Маргарита Степановна и Жек. На пороге комнаты Маргарита Степановна остановилась и, обернувшись к Андрею Сергеевичу и Жанне, потребовала:
– Посторонних попрошу удалиться.
– Я? Мне удалиться? – поразилась Жанна. – Да я же…
– По-про-шу! – повторила вдова.
Андрей Сергеевич молчал, но всем своим видом показывал, что крайне изумлён решением Маргариты Степановны прогнать его – он развёл руки в стороны, округлил глаза и даже рот раскрыл. Маргарита Степановна перевела взгляд на Шурика, и тот поспешил покинуть комнату. Жек прикрыл за ним дверь.
– Рассказывай! – приказала вдова убийце своего мужа.
– Да я всё изложил. Вот тут, на бумажке.
Борис Андреевич взял со стола исписанный лист бумаги и помахал им в воздухе. Теперь он выглядел на порядок жизнерадостней, нежели тогда, когда висел вниз головой.
– Пётр Аркадьич, прочтите вслух, если вас не затруднит, – попросила Маргарита Степановна, присаживаясь напротив Бориса Андреевича.
Жек принялся читать «Заявление в московскую милицию» с подзаголовком «Явка с повинной» и вдруг поразился обилию ошибок в тексте. Редко в каком слове не было грамматической ошибки, а уж что касается знаков препинания, то ими писец сдабривал текст, казалось, в исключительно произвольном порядке. Уж не Шурик ли, простой водила по специальности, взял да и переписал показания Бориса Андреевича, с виду типичнейшего интеллигента в третьем поколении?
Хотя нет, конечно, именно это заявление и начинал он давеча читать. Даже не начинал, а, правильнее сказать, читал, потому как, кроме трёх коротеньких постскриптумов, к первоначальному тексту фактически ничего добавлено и не было.
Пока длилось чтение, Маргарита Степановна неотрывно наблюдала за Борисом Андреевичем, который смотрел в пол и глаз не поднимал.
Когда Жек замолчал, вдова спросила своего бывшего мужа:
– Ты не откажешься?
– Если ты захочешь, – ответил Борис Андреевич.
– Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, – со значением произнесла Маргарита Степановна.
– Нет, не знаю, – упрямо возразил Борис Андреевич.
– Нет, знаешь! – с неменьшим упрямством в голосе повторила женщина.
– Не знаю!
– Знаешь!
Жека этот их диалог озадачил. До крайности странный и непонятный разговор. И Жек решил взять инициативу в свои руки.
– Борис Андреич, – заговорил он тоном, каким, по его мнению, и должен был разговаривать с обвиняемым в убийстве человеком умудрённый всяческим опытом оперативный работник главка, – предлагаю вам прекратить изъясняться двусмысленно. И попрошу не финтить. Чистосердечная явка с повинной потому и называется чистосердечной, что исключает любые недоговорённости и непонятки. Я понятно говорю? И предупреждаю, что мною по ходу следствия будут проведены все очные и сверхочные ставки, все суперэкспертизы и следственные эксперименты. И в результате ваша вина будет обеспечена всеми доказательствами по делу. Вам всё понятно?
Борис Андреевич, ничего не ответив Жеку, почему-то посмотрел на Маргариту Степановну. Маргарита Степановна поднялась со стула и молча покинула комнату.
– Хм, – сказал Жек, стараясь никак не показать своего замешательства.
Как ему быть дальше, что предпринять, он совершенно не представлял. Вроде как и преступление раскрыто, и, в то же время, ощущение некоего тупика.
Вошли Андрей Сергеевич и Жанна. Андрей Сергеевич принялся читать заявление о явке с повинной.
– Та-а-ак… Так-так, – приговаривал он. – Убил из злобы и зависти, говоришь? Да, я всегда знал, что ты подыхаешь от зависти. Угнетатель и буржуй? Всё правильно. У него есть мани, которых у тебя, например, сроду не водилось. Хамское и презрительное отношение к окружающим? Правильно. А за что тебя уважать? За то, что ты его на деньги развести хотел? Причём, постоянно и всегда.
Борис Андреевич терпел, терпел да и вспылил:
– А вы, вы вообще были камнем на ногах Владимира Никифорыча! Когда вы бомбили и рэкетом занимались, ваш вклад, возможно, и был неоценим. Тогда, в те стародавние времена, позвольте вам заметить. Но не теперь. Теперь вы камень на ногах, в лучшем случае – балласт! И вы не могли этого не понимать!
Борис Андреевич терпел, терпел да и вспылил:
– А вы, вы вообще были камнем на ногах Владимира Никифорыча! Когда вы бомбили и рэкетом занимались, ваш вклад, возможно, и был неоценим. Тогда, в те стародавние времена, позвольте вам заметить. Но не теперь. Теперь вы камень на ногах, в лучшем случае – балласт! И вы не могли этого не понимать!
– На что ты намекаешь?! Ты! Убийца! Я пришью тебя лично, скот!
– Попросил бы без самосуда, – счёл необходимым вмешаться Жек.
Жанна тронула Жека за рукав.
– Жек, не вмешивайся. Замочит – это даже лучше. В отказ не пойдёт. Ты понял?
– Как ты цинична всё же, – посетовал Жек. – Тебе бы только деньги да поменьше работать.
– А ты так вошёл в роль мента, и притом честного мента, каких и нет давно, что окончательно выпал из реальности! – прошипела Жанна. – И откуда что взялось только?
Оппоненты, между тем, продолжали выяснять отношения.
– Я тебя снова подвешу на фоне окна! – заявил Андрей Сергеевич. – Хотя ладно, давай ещё раз. – Он взял стул и уселся напротив Бориса Андреевича. – Ну!
Борис Андреевич и Андрей Сергеевич принялись сверлить друг друга взглядами. Жек топтался рядом и не знал, что предпринять.
– Ну! – повторил Андрей Сергеевич.
– Что?
– Давай как мужики… Ты, конечно, не мужик. Но давай всё же…
– Ты мужик? – огрызнулся Борис Андреевич.
– Нас там было двое. Но… Но, повторяю, я не убивал Вовку.
– Я тоже не убивал.
– Я, повторяю, не убивал! – опять повторил Андрей Сергеевич.
– И я повторяю!
– Ты поставил подпись!
– Я тебя ненавижу! – дёрнулся Борис Андреевич.
– И я тебя обожаю. Но ты мигнул!
– Вот и пускай убийца гуляет! – выкрикнул Борис Андреевич и отвернулся.
– А ты будешь сидеть!
– Ладно. Володю в могилу, меня в тюрьму, а убийца пускай гуляет! – Борис Андреевич вновь повернулся к оппоненту. – Я, конечно, не верю, но, может, это ты убил?
Жек вышел в коридор, Жанна последовала за ним.
– Тебе не кажется, что надо идти к работодательнице за денежками? – поинтересовалась Жанна. – Я так устала от этого ора. Просто сил нет.
– Давай не будем спешить.
– Ты хочешь, чтобы я сама к ней ввалилась?
– Не надо. Подумает, что опять её мутузить заявилась, и просто позабудет, где у неё деньги лежат.
– Но я больше не могу. Понимаешь? Не мо-гу! – взвыла Жанна, запрокинув голову, как это, вероятно, делают волки, воющие на Луну.
– Пётр Аркадьевич, Жанна Александровна, не хотите кофе? – спросила Галина Викторовна. Она и Инна стояли на лестничной площадке. – Идёмте, я вас кофе напою. Идёмте же, прошу!
Жек с Жанной переглянулись и, не обнаружив в глазах друг друга принципиального несогласия с поступившим предложением, отправились вслед за призывно помахивающей рукой Галиной Викторовной.
А разговор обвинителя и обвиняемого неожиданно сменил направление, по инициативе Андрея Сергеевича.
– Что ты предлагаешь? – спросил он.
– Разобраться бы… Но мы все… ничтожества. Вот именно!
– Но-но! – прикрикнул Андрей Сергеевич.
– Только водку хлестать… И эти, спецы гнилые, не просыхают.
– Гнать бы их… Но… растерялась Маргарита.
– А вот он бы… – начал Борис Андреевич.
– Да что он бы?.. – вспылил Андрей Сергеевич.
Борис Андреевич отвернул голову в сторону.
– Сам знаешь!
– У меня полномочий нет. А то бы всех… Но ты меня ещё не знаешь!
Мужской труп в женском туалете
Помешивая кофе серебряной ложечкой, Жек поинтересовался у Галины Викторовны, что она думает о виновности или невиновности Бориса Андреевича.
– Я на эту тему не желаю думать! – с неожиданной категоричностью заявила домохозяйка и поспешно вышла из столовой.
– А давай и мы не будем думать, – вдруг просветлела лицом Жанна. – Давай пить кофе и жрать конфеты. Смотри, сколько разных и всяких. Здесь, в этой прекрасной вазе. Если стану буржуйкой, то у меня, попомни моё слово, тоже всегда на столе будут фрукты и конфеты. Но я, увы, не стану. Что ж, буду около них кормиться. И плевать, сколько нам заплатят местные пауки в банке. Уж по сотне-то баксов в любом разе дадут. Да сотню-то я просто вырву из любого клиента. Даже если он в трусы спрячет. Клянусь, Жек! Даже из этой сволочи по имени Маргарита!
– А что? – пожал плечами Жек. – Сотня – тоже деньги. Я знаю людей, которые за такие почти что деньги целый месяц ходят на работу. Раненько утречком вытаскивают себя из постельки, тащат в ванную, потом к метро. Более того, они и на службе ещё что-то делают, при этом волнуются, ругаются и переживают. Да уж лучше произвол голодной смерти, пусть я загнусь, но в семь утра не встану.
– Правильно. И давай-ка ещё по чашечке. Вкуснейший же кофе. А водка и все эти коньяки… Да они меня вконец уже утомили. Послушай, ведь можно же на халяву и конфеты жрать! – сделала неожиданное открытие Жанна и очень этому обрадовалась. – Почему только водку-то? Ну почему?
Жек с Жанной так заболтались, что потеряли счёт времени. И не только счёт времени потеряли, они напрочь забыли, где они и почему находятся. К тому же из Жека посыпались анекдоты, один за другим. Не дав Жанне возможности отсмеяться над предыдущим, Жек принимался рассказывать очередной анекдот.
И тут неожиданно возникла Инна.
– Извините, – сказала она и подошла вплотную к столу, чтобы привлечь к себе внимание.
Жек, не в силах скрыть досады, обернулся к Инне.
– В чём дело?
– Там Александр Иваныч… – взволнованным голосом проговорила Инна. – Он мёртвый.
– Инна, у вас специальность такая, трупы таскать? – в сердцах вымолвил Жек.
– Я… таскать… Нет, я… Я… – Инна страшно побелела, покачнулась, но сумела ухватиться за спинку стула и удержалась на ногах.
Жек подскочил к ней и помог ей опуститься на стул.
– Успокойтесь, Инна. Вы только успокойтесь. Мы разберёмся. Жанна, воды!
Жанна подала Инне воды, и пока Инна мелкими глоточками пила воду и приходила в себя, Жек до конца осмыслил полученную информацию.
– Вы говорите, убили Александра Иваныча Кулебяку? Вы не шутите? Впрочем, вижу, что не шутите. Как это произошло? Жанна Александровна, вы слышали? У нас ещё один труп.
– Он в туалете, – проговорила Инна.
– На втором этаже? – уточнил Жек.
– Да.
Лицо Инны постепенно приобретало нормальный цвет, однако голос был тихим и слабым. Жек попросил Жанну побыть с нею, а сам поспешил на второй этаж.
Спустя минуту и Жанна с Инной отправились в том же направлении.
– Тебе надо отдохнуть, – сказала Жанна. – Я бы сама сейчас приняла бы и… Здесь, правда, спать опасно. Да, уснёшь и не проснёшься. Это ведь не последний труп? Как думаешь?
– Не знаю.
Явившись на второй уровень, Жек обнаружил, что все обитатели квартиры в сборе.
– Разрешите? Где он?
– Там, – ответила Галина Викторовна и указала на дверь с силуэтом женщины.
– В женском? – удивился Жек.
Галина Викторовна смущённо пожала плечами. Жек вошёл и… Правильнее будет сказать, что он лишь открыл дверь и попытался шагнуть вовнутрь, однако вынужден был остановиться на пороге, так как почти всё пространство пола занимал Александр Иванович, тело которого было расположено таким образом, что напоминало вопросительный знак. Около коленей валялись жёлтенькие сандалии покойника, такие маленькие, что выглядели детскими. И сам Кулебяка-Колумб казался ещё меньше ростом, чем был при жизни. Крови видно не было.
– Его, думаю, задушили, – сделал предположение Жек, а затем громко объявил: – Полагаю, господа, здесь действует маньяк-душитель. Что ж, будем искать.
– Да кому же он помешал-то?! – возмущённым голосом произнесла Маргарита Степановна, обводя присутствующих суровым взглядом.
– Да-а-а, – протянул Андрей Сергеевич и тоже принялся грозно зыркать по сторонам. – Одно хорошо – на одного подозреваемого будет меньше.
– А что, кроме Бориса Андреича, у тебя и другие подозреваемые имеются, Андрей Сергеич? – не без сарказма в голосе поинтересовалась Маргарита Степановна.
Андрей Сергеевич несколько растерялся и не сразу нашёлся, что ответить. После паузы он всё же сказал:
– А и Борис Андреич вполне мог. Кулебяку ведь давно никто не видел.
Началось народное следствие. Присутствующие принялись вслух высказываться о том, кто, где и когда находился, где и кого видел, кто и когда ходил в туалет. В итоге, по прошествии пяти минут этого народного следствия все сошлись во мнении, что стопроцентного алиби нет ни у кого, однако каждый полагал, что именно у него возможностей совершить преступление было меньше, чем у любого другого.
– А труп-то обнаружила опять наша Инночка! – поднял кверху палец Андрей Сергеевич. – А? Это как? И Вовку она, и этого.
– Действительно, интересное обстоятельство, – поддакнул Борис Андреевич.