– Мы приехали, сэр, – неожиданно прервал свое повествование водитель, остановившись перед особняком, огороженным высоким чугунным забором. Уважительно смерив долгим взглядом фасад здания с античными скульптурами у парадного входа, он негромко заметил: – У вас в Лондоне живут очень серьезные друзья.
– Да, мне повезло, – буркнул Феоктистов. И, сунув в ладонь таксиста чаевые, вчетверо превышающие плату за поездку, вышел из машины. – Желаю тебе когда-нибудь стать боссом.
– Это моя мечта, сэр, – с готовностью откликнулся индус, сунув щедрые чаевые в карман и уже выискивая взглядом очередного клиента.
Захлопнув дверцу машины, Потап Викторович направился к металлическим воротам. Надавив на звонок, он посмотрел в око видеокамеры:
– Привет, Феликс, это я.
– Проходи, Потап, давно не виделись.
Прозвучал непродолжительный резкий зуммер, и дверь, приоткрывшись, впустила гостя.
Феоктистов поднялся на крыльцо, выложенное из больших черных кусков полированного мрамора, и прошел в дом. Подле тяжелой открытой двери стоял плечистый привратник. В холле на стенах были развешаны алебарды, копья, мечи времен рыцарских походов, среди которых затесалась пара проржавленных поясов верности. Феликс был не без юмора. Судя по гнутому железу в области талии, их неоднократно пытались открыть, и они могли бы рассказать немало презабавных историй.
Феликс – тонкий, изящный, гибкий, как виноградная лоза, – раскинув руки, спускался к своему старинному приятелю. Он был воплощением счастья и везения. Любимцем Фортуны. Дня не проходило, чтобы судьба не подняла его на новые высоты: здесь было и накопленное состояние, точную сумму которого он не смог бы назвать, и членство едва ли не во всех элитных клубах Лондона, и ужины в дорогих ресторанах, без которых жизнь кажется пресной. И еще многое из того, что делало существование весьма приятной и занимательной вещью.
Обнялись. Но не так, как полагается двум старинным приятелям, с похлопываниями по плечам и спине, а сдержанно, как было принято в светских салонах, едва притронувшись щеками.
– Надолго к нам? – спросил Феликс, слегка отстранившись и движением руки предлагая опуститься в мягкие кресла.
Потап не мог отделаться от ощущения, что с каждой встречей Феликс становится все моложе. Кожа на лице выглядела упругой, без всякого намека на намечающиеся морщины, и от него потягивало дорогим благовонием, как от парфюмерной фабрики. В сравнении с ним Потап ощущал себя едва ли не стариком, а ведь тот был младше его на три года.
– Все зависит от того, как пойдут дела.
– Тебе удалось что-нибудь узнать?
– Ничего конкретного, – охотно отозвался Феликс. – Даже не знаю, как тебя утешить.
– Не утешай, справлюсь сам… Буду говорить с тобой начистоту, Феликс. Уверен, что заказ был откуда-то из-за рубежа, скорее всего, из Лондона.
На какое-то мгновение подбородок Феликса поджался, обозначив глубокую ямку под губами, от которой предательски разошлись две глубокие морщины. И вдруг стало понятно, что он не так молод, как хочет казаться, – прошлые невзгоды безжалостно оставили на его лице заметные отметины. Даже заполучив богатство и значительное влияние, Феликс так и не стал в среде аристократов своим. За ним не было породы, десятков представителей славных имен, которыми был бы прославлен его род. Отношение к нему в лучшем случае оставалось снисходительным, какое может быть к лакею, стоящему в дверях.
Не так все просто в этой жизни, и за все нужно расплачиваться.
– Ты же знаешь, что коллекционеров грабили и раньше. Почему ты решил, что следы ведут именно в Лондон? – спросил он.
– В Лондоне самый большой рынок краденых картин. Их даже продают на аукционе «Сотбис» и «Кристи». И человек, сумевший организовать такое дело, весьма серьезен, – пояснил Феоктистов, уловив тень страха, мелькнувшую на лице Феликса.
– Даже не знаю, что тебе ответить. Весьма сомнительно… Тебе просто не повезло. Ведь твоя коллекция очень известная, она значится во всех каталогах. Такое мог сделать кто угодно, а отыскать тебя в России не представляет большого труда… Я слышал, что тебе тоже досталось…
– Немного… Пару недель провалялся в больнице.
– Дело могло закончиться гораздо хуже. – Печально улыбнувшись, Феликс добавил: – Но это всего лишь некрасивые издержки нашего дорогостоящего хобби. Знаешь, даже здесь, в Лондоне, среди всего этого, – показал он на картины, висевшие на стенах, – я не чувствую себя в безопасности.
Прозвеневший звонок прервал разговор. Взглянув на экран телефона, Феликс довольно улыбнулся и тут же виновато посмотрел на Потапа:
– Извини, нужно ответить. Слушаю… Да, конечно, наши договоренности остаются в силе. Да, конечно, до встречи.
О том, что ему звонила женщина, можно было догадаться: сразу от прежней тоски не осталось и следа, глаза вдруг разом просветлели, а в уголках заблестело умиление.
– Дела, – произнес он несколько растерянно. – Так о чем мы говорили? Ах, да… Ты где остановился?
– Пока нигде… Можно сказать, что прямо с аэропорта отправился к тебе.
– Я это оценил. Вот что, мне сейчас нужно срочно отлучиться. Дела, знаешь ли. Они не ждут. Но мы с тобой непременно договорим. Оставайся у меня, места хватит.
– Мне бы не хотелось тебя стеснять, – ответил Феоктистов, пожав плечами.
– Ха-ха! Очень похоже на остроумную шутку. Это хорошо, что тебе не изменяет чувство юмора, значит, с тобой не все потеряно. Если не хочешь жить в этом доме, могу предложить весьма неплохие апартаменты в трех кварталах отсюда. – Феликс широко улыбнулся и добавил: – Об этом уютном гнездышке не знает даже моя жена, так что можешь там даже немного пошалить. Как тебе мое предложение? А потом мы обязательно продолжим наш разговор.
– Ты умеешь уговаривать. Хорошо, где там твои ключи от квартиры?
Выдвинув ящик стола, Феликс достал ключ и протянул его Феоктистову:
– Держи, квартира находится в Челси, на улочке Чейни-уок.
– Ого!
– Для друга ничего не жалко. На сколько ты приехал сюда?
– Примерно на неделю.
– Это хорошо… Значит, у нас будет время, чтобы выпить виски. У меня есть одна бутылка тридцатилетней выдержки. Уверен, что содержимое тебе понравится. Но это все потом, а сейчас, извини, мне нужно идти. Если хочешь, я могу тебя проводить.
– Не нужно, доберусь сам. У меня не так много груза, – показал на свою сумку Феоктистов. – Дойду пешком. Кстати, а ты не знаешь телефон Крачки? Два года назад он уехал в Лондон, и я о нем ничего больше не слышал.
Феликс поморщился, будто от зубной боли.
– У меня не самые хорошие воспоминания от нашей последней с ним встречи. Но его телефон у меня имеется.
– А что произошло? – с удивлением спросил Потап, вспомнив добродушнейшего Крачковского.
Когда-то Семен Крачковский имел в Москве антикварный магазин, весьма серьезную клиентуру, но все изменилось в тот самый день, когда однажды в его магазин заглянула тридцатилетняя англичанка. Крачковский, неплохо знавший английский язык, вызвался быть ее гидом по городу. Не расстались они и на второй день, Крачка (так звали Крачковского приятели) поводил ее по музеям, а потом пригласил на ужин. За несколько дней, проведенных вместе, они настолько сблизились, что Крачковский предложил англичанке выйти за него замуж. Так поступить мог только отъявленный шарлатан или неисправимый романтик, каковым всегда был Крачка. Англичанка, видно, ошарашенная небывалой напористостью русского, пообещала подумать и вернулась в Лондон. Некоторое время они переписывались, содержание писем вполне подошло бы для определения «роман в стихах», а через полгода, получив согласие, Крачка продал свой антикварный бизнес и укатил в Лондон. С тех самых пор о нем никто ничего не слышал.
– Стерва она оказалась, – продолжил Феликс. – Обобрала его до нитки и съехала с каким-то хахалем. Знаешь, среди англичанок такие не редкость, – пояснил он, глядя на удивленное лицо Потапа. – А потом, она не совсем даже и англичанка, не то испанка, не то албанка. Темная история… Сейчас ее полиция по всей Европе ищет. Вот только сомневаюсь, что найдут. Может, ее и в живых-то уже нет. Оказывается, она втиралась к мужикам в доверие, обирала их, а потом исчезала. Я тут как-то с Крачковским пересекался, и он мне рассказал, что у нее таких мужиков, как он, не менее трех десятков было. И это только тех, кого полиция официально разыскивает. Так что у этой дамочки весьма богатая криминальная биография.
– Интересно было бы с ним пообщаться.
– Ну если у тебя есть необходимость, чтобы тебе поплакались в жилетку, тогда пожалуйста, – пожал плечами Феликс и, вытащив телефон, полистал среди контактов. – Ага, нашел… Записывай…
– Ничего, я и так запомню, – хмыкнул Феоктистов.
– Интересно было бы с ним пообщаться.
– Ну если у тебя есть необходимость, чтобы тебе поплакались в жилетку, тогда пожалуйста, – пожал плечами Феликс и, вытащив телефон, полистал среди контактов. – Ага, нашел… Записывай…
– Ничего, я и так запомню, – хмыкнул Феоктистов.
– Тогда запоминай… Триста семнадцать, двадцать четыре… Ладно, Потап, мне нужно поторапливаться. Есть встречи, на которые опаздывать нежелательно. Даже аристократам…
Вышли вместе. Феликс заторопился к «Роллс-Ройсу» представительского класса, а Потап зашагал к предусмотрительно распахнутой калитке. Сразу за деревьями, посаженными по периметру усадьбы, проходило шоссе, шум от которого, прорываясь через высокие кроны кипарисов, проникал и на ухоженную территорию участка.
– Значит, договорились, – крикнул ему Феликс, устраиваясь в мягком кожаном кресле автомобиля. – Завтра у меня… – Но тут же, поморщившись, поправился: – Лучше послезавтра… Завтра не могу.
Интересно, что же такого у него запланировано на завтра? Наверняка рандеву с какой-нибудь сексапильной сотрудницей. А может быть, его ждет очередная игра в крикет в каком-нибудь элитном клубе, куда должен заявиться кто-нибудь из членов правительства? Феликс никогда не пренебрегал нужными знакомствами.
– Договорились.
Ворота неслышно разъехались, и «Роллс-Ройс», выехав со двора, мгновенно вписался в плотное уличное движение.
Ненастье понемногу закрывало город серой мглой. Перистые облака плотным слоем медленно плыли над улицами, едва не цепляя рыхлыми брюшинами небоскребы. С Темзы, чуть не сорвав шляпу, ударил порыв ветра. Повертев головой, Феоктистов поморщился – никакого просвета! Затянуло километров на двести.
Приподняв воротник, он вышел на улицу. Эту часть города Потап знал весьма неплохо. До предоставленной ему квартиры всего-то рукой подать, но идти туда пока не хотелось. На аукцион «Кристи» тоже уже не поедешь, вряд ли в послеобеденное время можно отыскать нужных людей. Большая их часть разбрелась по пабам да по ресторанам, а те немногие, что еще оставались, были безнадежными трудоголиками или, проявляя невиданное усердие, рассчитывали в ближайшее время получить надбавку к жалованью.
Залы, где могли выставляться картины, тоже закрыты. Оставались антикварные лавки. Благо, что их в Лондоне несметное число.
Прозвеневший звонок отвлек от невеселых мыслей. Кто бы это мог быть?
– Слушаю.
– Потап, старик, это я! – услышал он обрадованный голос.
– Кто я?
– Крачковский… Семен!
– Крачка?
– Он самый!
– Знаешь, не узнал. Это совсем неплохо, будешь богатым.
– Уже не буду, – весело рассмеялся Семен. – Когда-то я был богатым. Знаю, что это такое. Теперь мне этого не нужно.
– Отчего так?
– Считаю, что все беды от больших денег.
– Возможно, что ты и прав… Хотел тебе позвонить, так ты меня опередил. Откуда у тебя мой телефон? Феликс дал?
– Он самый. Я ему звонил несколько минут назад, хотел занять у него тысячу фунтов стерлингов, так он меня ошарашил, сказал, что ты здесь. Я даже про деньги забыл.
– Как тебе живется без денег?
– Честно?
– Хотелось бы.
– Не хочу сказать, что плохо. Спокойнее, что ли… И потом, я не совсем без денег. Получается сшибать кое-какую копейку: кого-то консультирую, кого-то с кем-то свожу…
– И за это платят.
– Бывает, что и неплохо… Так что ты не подумай, что я нищий и роюсь в мусорных баках.
– А как с личной жизнью?
– Опять честно?
– Не настаиваю.
– А никак! – беззаботно воскликнул Семен. – У меня ее и не было никогда. Чего мне на старости лет личной жизнью обзаводиться? Поздно уже!
– Но как-то плохо без женщины…
– Ха-ха, не смеши меня! Почему без женщины? Тут борделей на каждом шагу, так что без ласки не остаюсь. И скучать тоже не дают. Есть девушки понимающие, в основном из России, с ними как-то попроще. Вот одна из них, Амелия, я у нее постоянный клиент. Знаешь, она чем-то похожа на мою бывшую жену. Даже по темпераменту… Ты ее помнишь?
– Видел пару раз. Помню, она была симпатичной, – сдержанно ответил Феоктистов.
– У тебя хорошая память. У моей бывшей такие же черные волосы, глаза очень похожи, даже фигурой напоминает.
– Случается… Выходит, ты ее так и не забыл?
– Забудешь тут! Мне даже денег не жалко, что она у меня сперла… Первый год после женитьбы мы с ней прожили красиво, как настоящие аристократы. Целое состояние на нее спустил! Такого уже точно не будет. Эх, Потап, знаешь, хочется увидеть хотя бы одну родную физиономию, выговориться до конца, излить из себя весь тот гной, что у меня на душе накипел. Авось, как-то полегчает. Так ты не против?
Помнится, Семен был весьма интересным парнем, с крепким характером: колючим, задиристым, угловатым, всегда имеющим собственное мнение. Неужели заморская жизнь так сильно его пообтерла, поотбивала все выпирающие углы?
Феоктистов невольно хмыкнул: в ближайшие три часа предстояло выслушать интереснейшее повествование о семейной жизни, где будут слезы, сопли и все сопутствующие компоненты, что бывают на душе у каждого пьяного человека. Видно, держать переживания в себе ему более невмоготу.
– Какие могут быть возражения! – весело воскликнул он. – Давай встретимся. Только постарайся без слюнтяйства. Знаешь, в нашей жизни было немало такого, о чем мы можем вспомнить и над чем посмеяться.
– Ты прав, Потап, договорились. Подъезжай ко мне в район Хакни, на Викторию Парк, четырнадцать… Запомнил?
– Ты живешь в Хакни?
– Тебя что-то смущает?
– Собственно, нет, – неопределенно повел плечами Феоктистов. – В жизни и не такое бывает.
Хакни исторически являлся одним из самых неблагонадежных районов в Лондоне. Обычно в этот район селятся по социальной программе, а в последние годы он прослыл худшим местом для проживания во всей Великобритании. Грабежи и кражи в этом местечке обычное дело, так что следует кошелек спрятать куда-нибудь поглубже.
Вот занесла нелегкая его приятеля!
– Давай лучше сделаем по-другому. Феликс дал мне ключи от одной из своих квартир на Челси, улица Чейни-уок.
– Ого!
– Я ему сказал то же самое. Подъезжай сюда.
– Мне он таких квартир не оставлял… Ладно, хорошо, подъеду, какой дом?
– Двадцать третий.
– Договорились. А хочешь, я тебе анекдот расскажу? Приезжает как-то Иван Васильевич…
– Прибереги его до нашей встречи.
Глава 10 Понимающий полицейский, или Щенячий восторг
Двенадцать лет Джонатан Смит прослужил в двадцать втором полку SAS. Или иначе, в 22‑й специальной аэродесантной службе. Пришел он в полк будучи совсем юнцом, в твердой уверенности, что полк – безусловный лидер в мире контртеррористических организаций. Собственно, так оно в действительности и было.
Двадцать второй полк всегда оставался ядром боевой силы Ее Королевского Величества, а потому попасть в его состав хотели очень многие. Джонатан Смит был всего лишь одним из двухсот пятидесяти молодых человек, пришедших на призывной пункт, совершенно не догадываясь о том, что последующие два месяца он должен будет пройти круги физического ада: отправиться в малазийские джунгли, чтобы на собственной шкуре прочувствовать все прелести курса выживания. А потом, если удастся остаться в живых, его будет ожидать плен с тридцатишестичасовым беспрерывным допросом с пристрастием, где разбитые губы и заплывшие от побоев глаза – самое безобидное из того, что ему придется пережить. Это не говоря о прочих предварительных испытаниях в виде марафона с полным вооружением или бесконечных поединков с мастерами рукопашного боя.
Оказавшись в плену, Джонатан не однажды хотел попросить пощады, закричать, что игра закончена, но честолюбие, продолжавшее жечь его изнутри, заставляло лишь плотнее стискивать челюсти. И вот когда он готов был потерять рассудок от многочисленных побоев и бессонницы, сержант, проводивший допрос, неожиданно широко улыбнулся и добродушно произнес:
– Поздравляю тебя, Джонатан. Ты выдержал испытание.
– Вот как… Не ожидал. Неужели все позади?
– Теперь уже да. Ты геройский парень, Джонатан.
– А как остальные? Нас было тридцать пять, – прошелестел окровавленными губами Джонатан, стараясь смотреть прямо в глаза сержанту. Теперь он не казался ему злым, каким был предыдущие тридцать шесть часов. Просто у каждого своя работа, и парень старался выполнять ее на совесть. Что поделаешь, у каждого в этой жизни свой жребий. – Сколько человек выдержало испытание?
– Трое… ты – третий, – поправился сержант. – Хочу заметить, что никто не держался так стойко, как ты. За десять лет службы это впервые. Уверен, у тебя большое будущее, сынок. Ну, чего глазеете? – прикрикнул он на спецназовцев, стоявших рядом. – Развяжите бойца двадцать второго полка Ее Королевского Величества!