Жак Шатильон внимательно всмотрелся в лицо мужчины. Уже немолод, немногим около пятидесяти, с тяжеловатым взглядом. Собственно, в нем присутствовало все то, что состоятельного человека отличает от простого смертного. Интересно, каково это однажды проснуться и осознать, что не можешь расплатиться даже за чашку кофе, хотя еще вчера мог позволить себе не только дорогой обед, но и ресторан, в котором он приготовлен.
В какой-то момент Шатильон почувствовал даже некоторое торжество – пусть немного побудет таким, как все! В определенные периоды жизни это полезно. Вот только нужно иметь недюжинное здоровье, чтобы вынести свалившиеся на голову неприятности. Но, судя по лоснящемуся и холеному лицу господина Феоктистова, оно у него в полном порядке.
Итак, в этом деле все ясно. Нужно будет составить поручение британскому бюро, а оно пускай свяжется со Скотланд-Ярдом и проверит этот подозрительный аукционный дом «Козерог».
Составив поручение, Шатильон тщательно его перечитал. Получилось весьма неплохо. С тоской подумал о том, что встречи с генеральным секретарем, пребывавшим с самого утра в каком-то тревожном состоянии, не избежать. Впрочем, его неудовольствие следует воспринимать как издержки любимой профессии.
Шатильон подошел к зеркалу, слепил нечто похожее на улыбку и, подхватив папку с бумагами, уверенно вышел в коридор.
Уилсон Райни подошел к окну и посмотрел на набережную Виктории. По его представлению, лучшего места в Лондоне отыскать было трудно. Ради такого вида он прослужил двадцать пять лет в Скотланд-Ярде и, уже будучи начальником отдела, занял просторный кабинет с видом на Темзу. Уилсон глубоко вздохнул: так бы и простоял у окна до самого утра, любуясь на красоту, если бы не служба.
Нередко Райни покидал здание, чтобы выкурить сигарету рядом с древнеегипетским обелиском, почему-то названным местными жителями «Иглой Клеопатры», в окружении сфинксов, смиренно сложивших впереди лапы, будто цепные псы. В таком соседстве невольно начинаешь ощущать себя настоящим фараоном.
Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошла секретарша, желчная женщина сорока пяти лет.
– Вам пришел пакет, сэр, из британского Интерпола.
– Положите на стол, Элен, – произнес Уилсон и вновь уставился в окно.
– Вы не желаете взглянуть сейчас? – настойчиво поинтересовалась Элен, что было на нее весьма похоже, ведь она считала себя его правой рукой.
– Что в нем? – с любопытством взглянул на секретаршу Райни.
Что же ему так не везет? У всех его приятелей секретарши молодые, привлекательные, зачастую они проводят с ними не только служебные часы, но и досуг. А ему досталась старая дева с высохшей желтой кожей, на которую без сочувствия и не взглянешь. Его давние приятели, забегая к нему на службу, остроумно подначивали, что он склонен к геронтофилии, а потому оставил при себе бабку, что работает в Скотланд-Ярде с самого его основания. Строя сочувственные физиономии, говорили о том, что могут посодействовать в смене секретарши, благо, что молодые жещины в Лондоне еще не перевелись. Но Уилсон чаще всего отмалчивался или воспринимал шутки с веселым смехом. Наиболее дальновидные говорили о том, что он специально не меняет старую секретаршу на привлекательную блондинку, чтобы не отвлекаться во время работы.
Хм, в чем-то они были правы…
Но если быть более откровенным, старую Элен он не променяет ни на какую другую. Даже если ему предложат девушку месяца. Элен обладала массой деловых качеств, была невероятно умна, имела редкую память, и для нее не существовало работы, с которой бы она не справилась: будь то составление отчета или написание доклада. Так что такую секретаршу еще поискать! Прочие начальники отделов ему всерьез завидовали. А свое продвижение по службе он напрямую связывал с многими ее талантами.
– Это задание от британского бюро Интерпола, – пояснила Элен.
– Эти ребята неплохо устроились, – невольно хмыкнул Райни. – Главное их умение – отдавать поручения. Всем же остальным следует только брать под козырек. Ладно, я сейчас посмотрю.
– Хорошо, сэр. – Гордо вскинув высохшую голову, женщина удалилась.
Почему-то в ее присутствии Уилсон ощущал некоторую неловкость. Нечто подобное ощущает проказник, натолкнувшись на строгий взгляд классной дамы.
Уилсон Райни вернулся к столу и открыл принесенную папку. Еще одно ограбление, и опять фигурируют полотна, культурные ценности, стоимость которых составляет десятки миллионов долларов. И вновь аукционный дом «Козерог» – да, у него действительно весьма скверная репутация.
Первый раз он натолкнулся на этот аукционный дом три года назад, практически сразу же после его открытия. Тогда в одном из лотов заезжий американец узнал свою картину, похищенную несколько месяцев назад. Доказательство на право владения картиной он не представил – не иначе как сам приобрел ее не вполне законным путем, – а потому оснований для снятия лота с аукциона не нашлось, и она ушла за рекордную для художника сумму в пять миллионов фунтов стерлингов.
Были еще три памятных случая, связанных с аукционным домом «Козерог», продававшим артефакты, однако директору удалось замять скандалы. Причем в последний раз, когда выставлялся бюст Александра Великого, украденного прямо из запасников афинского музея искусств, шумиха был столь значительной, что думалось, дело закончится отстранением директора от должности. Но вопреки ожиданию, этого не произошло. Самым неожиданным образом пресса вдруг умолкла, будто получила чей-то строгий приказ. Сам директор, Мэйсон Томас – худенький тщедушный человечек, с бегающими глазками и беспрестанно улыбающийся, – уважения не внушал. Вряд ли ему под силу уговорить газеты умолкнуть. Следовательно, где-то за его спиной стоял некто влиятельный, способный в считаные часы прекратить воинствующую газетную истерию.
Уилсон Райни знал, что в ближайшее время ему представится возможность побеседовать с директором «Козерога» и, в конечном итоге, предъявить ему обвинение, а потому собирал о нем любую информацию: служебные и личные связи, пагубные пристрастия, привычки. Он знал даже марку пива, которую тот предпочитает, и название футбольного клуба, за который он болел. И вот сейчас, глядя на папку с документами, привезенную из Лиона, Райни понимал, что его час настал.
У него была еще одна причина, по которой он хотел повстречаться с директором. Виной тому его бывшая жена Луиза, которая ушла от него два с половиной года назад. Трудно было поверить, что после пятнадцати лет совместной жизни она тайком уложит в чемоданы свои вещи и, объяснившись короткой запиской: «Прости, я разлюбила, ухожу к другому», исчезнет навсегда из его жизни. Поразительно, но о существовании этого другого он даже не догадывался, и прошедшие пятнадцать лет совместной жизни для него пролетели как один счастливый день. Не было ни скандалов, ни какого-то раздражения в общении. Они невероятно подходили друг другу. Все это время он наслаждался близостью с любимой женщиной, а у нее, оказывается, существовала тайна, которая просто расколотила вдребезги последующий отрезок его жизни.
А вскоре он встретил свою бывшую жену в Центральном парке в обществе другого, которым оказался не кто иной, как директор аукционного дома «Козерог». Они прошли совсем рядом, так и не заметив его, и выглядели вполне счастливой парой – во всяком случае, Луиза так громко хохотала над шутками Мэйсона, что на нее невольно оборачивались прохожие.
Так что к директору аукционного дома «Козерог» у Райни были свои личные счеты, и он не собирался прощать его за расколоченное в склянки счастье.
Ну, что ж, теперь приступим…
Открыв папку, Уилсон Райни с особой тщательностью принялся изучать материалы, внимательно вчитывался в пояснительные записи, длинные сноски. Картины, украденные в разных частях света, какими-то неведомыми путями оказывались в небольшом аукционном доме под мифическим названием «Козерог». Выходит, что этот дом был специально создан для того, чтобы продавать краденые картины. Ведь желающих купить шедевр значительно больше, чем самих картин.
Подняв телефонную трубку, он позвонил заместителю:
– Вот что, Макс, давай собирай людей. Выдвигаемся в «Козерог», кажется, у меня есть против него нечто стоящее.
– Вы все-таки его достали, шеф? – обрадованно произнес заместитель.
– Я кое-что для него приготовил. И еще, позвони в технический отдел, пусть высылают к «Козерогу» машину, нужно записать их разговоры, – довольно произнес Райни и положил трубку.
Через сорок минут Уилсон Райни с небольшой группой в количестве пяти человек был в аукционном доме «Козерог». За прошедшие полтора года интерьер заведения изменился в лучшую сторону. С каждого угла попахивало серьезными деньгами. У входа, подпирая широкие балконы, высятся колонны. Здание до второго этажа облицовано лабродоритом, сверкающим фиолетовым светом. Внутреннее убранство тоже впечатляло – полы выложены роскошным итальянским мрамором глубокого черного цвета, лестницы сделаны из красного гранита.
– Я кое-что для него приготовил. И еще, позвони в технический отдел, пусть высылают к «Козерогу» машину, нужно записать их разговоры, – довольно произнес Райни и положил трубку.
Через сорок минут Уилсон Райни с небольшой группой в количестве пяти человек был в аукционном доме «Козерог». За прошедшие полтора года интерьер заведения изменился в лучшую сторону. С каждого угла попахивало серьезными деньгами. У входа, подпирая широкие балконы, высятся колонны. Здание до второго этажа облицовано лабродоритом, сверкающим фиолетовым светом. Внутреннее убранство тоже впечатляло – полы выложены роскошным итальянским мрамором глубокого черного цвета, лестницы сделаны из красного гранита.
Бегло брошенного взгляда было достаточно, чтобы понять – дела у дома шли великолепно.
– Позвольте узнать, вам куда? – шагнул навстречу инспектору охранник, одетый в черный костюм.
– Скотланд-Ярд. – Сунув руку в карман, Райни достал небольшой кожаный футляр, в котором хранились фотография и значок, и, раскрыв его, продемонстрировал.
– Понимаю, – отступил охранник. – Может, вам чем-то помочь, офицер?
– Не беспокойся, сынок, – великодушно отозвался Райни, – сами разберемся. – И повернулся к заместителю: – А я все думал, чего это мне кричащие вороны снились? Вот и накаркали кому-то беду! Потопали, чего стоим? Время дорого!
Узнав от дежурного о неожиданных гостях, директор выскочил из кабинета и устремился навстречу полицейским – губы растянуты в широкой улыбке, в хитрых глазах радушие, не хватало лишь широко раскрытых объятий.
– Я не ожидал… Такая честь! – смущенно залепетал он. – Кто бы мог подумать…
– Мы к вам по делу, господин Мэйсон, – оборвал его инспектор.
– У нашего заведения безупречная репутация, – остановился директор в двух шагах от Райни, надвигавшегося на него как природная стихия.
– А я вот знал, что наша встреча состоится.
– Ах, да, вы все не можете простить мне уход Луизы… Где-то я вас даже понимаю, – смущенно улыбнулся директор и, слегка отстранившись от вошедших, спросил: – Так чем обязан?
Открыв каталог на заложенной странице, Райни холодно поинтересовался:
– Что вы на это скажете?
– А что? – пожал плечами директор. – Не вижу ничего необычного. Может быть, стартовая цена небольшая, но мы рассчитываем выручить за нее значительно больше.
– Ну да, конечно, – торжествующе хмыкнул Райни. – А теперь посмотрите сюда. Макс, где этот чертов альбом? – повернулся он к заместителю. – Покажи господину директору.
– Охотно, господин инспектор, – живо отозвался заместитель, раскрыв альбом Феоктистова.
– Вам это ни о чем не говорит?
– Ну-у… Даже не знаю, что вам сказать.
– А я вам напомню… Эти картины были украдены в России у господина Феоктистова. Каким-то неведомым образом они оказались в вашем аукционном доме и были заявлены на торги. Что вы на это скажете?
– Мне нечего вам сказать, – развел руками директор. – Документы были в порядке. Может быть, мы с вами пройдем в мой кабинет и все основательно обсудим?
– Как-нибудь в следующий раз, а сейчас снимите эти лоты с продажи.
– Хорошо, как скажете. Может, у вас есть еще какие-нибудь пожелания? – льстиво заглянул в лицо инспектору директор.
– Пожелания? – постарался скрыть насмешку Райни. – Это не пожелание, а требование! Пройдемте в ваши запасники, мне не терпится узнать, что там творится.
– Хорошо, как вам будет угодно. Подождите меня здесь, я сейчас отдам распоряжение, чтобы вас впустили… Знаете, несмотря на то, что вы полицейские, у нас существуют некоторые бюрократические формальности. Я потом спущусь вместе с вами.
– Только давайте побыстрее, я не люблю долго ждать.
Директор скорым шагом направился в свой кабинет, а Райни поднес телефон к уху и произнес:
– Что он там делает?
– С кем-то разговаривает по телефону.
– Записывай все, я не хочу пропустить ни слова!
– Можете не сомневаться, господин инспектор.
Сунув трубку в карман, Райни посмотрел на полицейских:
– Проверяйте каждую картину, каждую гравюру, каждую скульптуру! Этот подонок не должен уйти от правосудия!
– Не беспокойтесь, господин инспектор, не в первый раз. Справимся!
Еще через две минуты дверь кабинета распахнулась, и в коридор шагнул директор.
– Я вас не задержал?
– У меня прорва времени!
– Прекрасно! Тогда давайте пройдем в хранилище.
Запасное хранилище размещалось на втором этаже в огромном помещении, больше напоминающем зал. Оно было разбито на несколько отсеков, в одном из которых хранились полотна, аккуратно развешанные по стенам, в другом рядком стояли шкафы со стеклянными дверцами, на полках которых аккуратно расставлены вазы, шкатулки, предметы обихода и много чего такого, что могло бы представлять интерес для настоящего коллекционера.
– Можете смотреть, все это в вашем распоряжении.
– Вы очень любезны.
Полицейские и эксперты, прихватив альбомы, разошлись по залу.
– Я бы хотел остаться здесь, – сказал директор.
– Вас никто не выгоняет, – ухмыльнулся Райни.
– Вас не интересует, как поживает Луиза?
– Совершенно не интересует. У нее своя жизнь, а у меня своя. Для меня она уже давно чужая женщина. Все в прошлом!
– Ах, вот как… А знаете, для меня тоже.
– Вы с ней расстались? – Райни поднял удивленный взгляд на соперника.
– Увы, это так.
– И как давно?
– Полгода назад… Так бывает. Как выяснилось, у нас оказалось мало общего, так что, если вы хотите мне как-то досадить… то ваш удар мимо цели, она теперь не моя!
Неожиданно для себя Райни испытал чувство облегчения, даже некоторую жалость к своему некогда более удачливому сопернику. Теперь он тоже в полной мере почувствовал, что значит остаться без любимой женщины, когда твой привычный дом, прежде наполненный ее теплом, становится чужим и опостылевшим.
– Послушайте, вам нечем заняться? Если вы будете мешать мне исполнять свои обязанности, вас просто выведут из зала.
– Хорошо, я больше не стану вам надоедать, – замкнулся директор.
Эксперты, под присмотром служащих аукционного дома, открывали шкафы и рассматривали картины, сравнивая их с фотографиями в альбоме.
Пошел третий час поисков, но результатов пока не было.
– Мистер Райни, – подошел самый опытный полицейский, прослуживший в Скотланд-Ярде почти четверть века.
– Что у тебя, Курт?
– Я тут простучал одну стену, и мне кажется, что в ней есть какая-то небольшая полость. Что прикажете делать?
– Где это?
– В самом конце зала, под окном.
– Пойдем посмотрим.
Подошли к окну, подле которого уже стояли двое полицейских и аккуратно простукивали подозрительные места. Потом один из них, удовлетворенно кивнув, обвел мелом предполагаемые границы пустоты.
– Что у вас здесь? – спросил Райни у подошедшего директора.
– А что там может быть? – спокойно выдержал тот строгий взгляд инспектора. – Стена как стена… Недавно у нас был ремонт. Даже не знаю, чем она вам не понравилась.
– Эта часть стены полая и прикрыта каким-то картоном.
– Я не дизайнер, может быть, так и нужно, – пожал плечами директор.
– Вы не станете возражать, если мы посмотрим, что там такое?
– Мне нечего вам сказать, делайте, как считаете нужным.
– Вот что… У запасного входа я приметил пожарный щит с инструментами, – сказал Райни, обратившись к одному из полицейских. – Принеси что-нибудь подходящее.
– Слушаюсь, господин инспектор, – с готовностью отозвался полицейский и тотчас удалился в указанном направлении.
Подошел заместитель, в руках у него была небольшая картина.
– Вам нужно посмотреть, господин инспектор, – торжественно произнес он. – Это то, что мы искали, картина Джованни Беллини «Мадонна с младенцем». – И, открыв альбом на нужной странице, добавил: – Совпадение стопроцентное!
– Что ж, отлично!.. Вы что-нибудь хотите сказать, господин директор? – повернулся к побледневшему Мэйсону Райни. – Дайте нам вразумительный ответ, как к вам попала украденная картина, и проваливайте на все четыре стороны!
– Так же, как и остальные. Мы не несем ответственности за все проданные картины. Можете поинтересоваться у продавца.
– Не беспокойтесь, поинтересуемся у всех, у кого нужно. Но с вами тоже будет разговор… особый.
Подошел полицейский, который нес в руках небольшой топорик и короткий инструмент, похожий на средневековую алебарду.
– Вскройте по границам полости, только поаккуратнее, – предупредил Райни, – еще неизвестно, какой сюрприз нас там ожидает.
Полицейский приладил орудие к начерченной карандашом рамке и сильно надавил. Острое металлическое жало с хрустом провалилось вовнутрь. Потом еще разок – опять такой же хруст. Вцепившись руками в край полотна, он, что есть силы, потянул его на себя. Некоторое время материал усиленно противился насилию, лишь слегка предупреждающе потрескивал, а потом, окончательно сдавшись, лопнул, показав спрятанные рулоны.