Маг. Президент, как вам мои ответы, которые я давал на ваши вопросы?
Президент. Что?
Маг (как с глухим). Вам нравятся мои ответы?
Президент. Что вы там мелете? Я высоко ценю разговор с вами, но помолчите, пока я говорю.
Маг вздыхает и снова берется за газету.
Маг. Вас не беспокоит шелест газеты?
Президент. Что?
В этот момент входит Мари.
Мари. Я четыре раза перестелила постель, пять раз отдраила раковину, вытрясла занавески, прям не знаю, куда себя деть. Вам не надо что-то сделать, не знаю даже, пуговицы, что ли, пришить? У вас, часом, манжет нигде не оторвался?
Президент (стараясь нормализовать отношения). Мадам, вас принял Доктор С…?
Мари. Нет. А я-то ведь просила.
Президент. Это недопустимо. К нам здесь относятся как к уборщицам!
Маг (в шоке). Президент!
Мари (довольная). Он не ошибся, месье, я и есть уборщица.
Президент. Ах!
Маг. Господин Президент, здесь все без рекомендаций.
Президент. Вы о равноправии, я полагаю? Республиканская зараза проникла повсюду. Уже непонятно, кто есть кто. Ценность человека не имеет значения.
Маг. Для меня ценность человека в том, что он человек, и ничего больше.
Президент. Глупость! Опасная глупость!
Мари (Магу). Господин прав. Нельзя все-таки сравнивать Президента с уборщицей.
Президент. Вот видите! Даже она признает! А по-вашему, дорогая мадам, в чем же разница?
Мари. Э-э…
Президент. Да-да, я настаиваю. Чтобы просветить нашего друга (затем громче) и Доктора С… если он нас слышит, какова, по-вашему, разница между Президентом и уборщицей?
Мари. По-моему? Ну ладно, все дело в кабинете…
Президент (подбадривает ее). Ну?
Мари. Президент пачкает в кабинете, а уборщица убирается…
Маг (заинтересовавшись). Продолжайте.
Мари. А главное, как они разговаривают. Президент со всеми говорит как с дерьмом, а уборщица говорит так, как будто она сама дерьмо.
Маг. А еще?
Мари. У Президента целая куча всяких титулов, которые ставятся до и после его имени: господин Президент такой-то, Генеральный директор фирмы по продаже недвижимости сякой-то, член Административного совета такого-то, офицер ордена Почетного легиона…
А у уборщицы одна только фамилия, да и ту она быстро теряет, а остается только имя. И еще… хорошо, когда тебя зовут Мари, а то, если у патрона память плохая, все равно очень быстро тебя так и окрестят.
Маг (оборачиваясь к Президенту). И правда, удивительно, что, несмотря на все эти существенные различия, Доктор С… вас так и не принял.
В этот момент входит Жюльен. Похоже, он чувствует себя лучше.
Жюльен. Здравствуйте.
Все остальные поднимаются с кресел, чтобы с ним поздороваться.
Жюльен. Я – Жюльен. Порталь.
Маг. Разрешите представить вам господина Президента Дельбека и мадам Мартен.
Мари….Мари Мартен. Мари, как нарочно.
Маг. А я Маг. Раджапур.
Жюльен. Извините, я, наверное, покажусь вам странным, но я не очень понимаю, что я здесь делаю. Не помню, чтобы заказывал номер в этом отеле, и тем не менее, когда я приехал, мое имя уже было в регистрационной книге. Кто здесь главный? И где мы конкретно находимся?
Маг. Что вы подразумеваете под словом «конкретно»?
Жюльен. В каком городе? По какому шоссе?
Маг. Понятия не имею.
Жюльен. Как? Вы тоже только что прибыли?
Маг. О нет. Я самый старый постоялец этого отеля. Я поселился здесь полгода назад.
Жюльен. Будьте добры, что-то я сегодня с утра не в себе, никак не могу ничего объяснить. Как называется отель?
Остальные постояльцы переглядываются.
Жюльен поочередно смотрит на них. Они молчат.
Жюльен снова потирает голову.
Мари кладет ему на плечо руку.
Мари. Вы попали в автомобильную катастрофу?
Жюльен. Да… нет… (Он усиленно размышляет.) Не знаю даже. Я ехал по шоссе, да, было темно. Я, конечно, за ужином выпивал, но я вполне себя контролировал, у меня «пародео», последняя модель, С-шесть, знаете?
Маг. Я различаю только два типа машин: те, на крыше которых написано «такси», и все остальные.
Жюльен. Я ехал быстро, но вполне владел ситуацией. Я возвращался домой.
Мари. Вас кто-то ждал?
Жюльен (опустив голову). Нет.
Мари. Хорошо, чтобы вас всегда кто-то ждал… это единственный способ не попасть в аварию.
Жюльен (возмущенно). Но я не попадал в аварию!
Они смотрят друг на друга дружелюбно и в то же время с большой долей скепсиса.
Жюльен (настойчиво). Я не попадал в аварию! Я не попадал в аварию.
Они молчат. Жюльен снова садится.
Жюльен. Я понял, что, когда я приехал в этот мотель отдохнуть, я был в какой-то полудреме.
Маг. Мотель! Какой вы смешной! Мотель!
Мари и Маг не могут сдержать смех.
Президент пытается присоединиться к их веселью.
В этот момент молодой человек в белом проходит мимо них. Какое-то время он смотрит на них с нежной улыбкой.
Они сразу же перестают смеяться.
Мари (со смущением). Вы правы, Эмманюэль, смеяться невежливо.
Президент (удивленно). А вы его зовете Эмманюэлем?
Молодой человек выходит.
Жюльен. Вы можете мне помочь?
Маг (Жюльену). По правде говоря, поверьте моему опыту, лучшее, что вы можете сделать, чтобы понять, где вы, спросите каждого из нас, что мы делали перед тем, как попасть сюда.
Мари одобрительно кивает. Через некоторое время Президент тоже кивает.
Президент. Если это может вам помочь…
Жюльен. Это абсурд…
Маг. Другого способа нет.
Мари. Он прав. (Жюльену.) Спросите меня. (Жюльен не реагирует.) Да хоть меня спросите, черт побери! (На лице Жюльена читается озадаченность, но Мари интерпретирует это как положительный ответ.) Он спросил меня. (Вздыхает и с облегчением начинает свой рассказ.) Я – Мари, родители меня так назвали, Мари. Чертовски удачная мысль. Я всю жизнь только и делала, что вытирала да подтирала. Они мне налепили на лоб это имя, потому что, видно, знали, что веник, тряпка и губка – мой удел. Папаша был сельскохозяйственным рабочим, красивый был, темноволосый, волосатый, утром побреется, а в обед подбородок уже синий от щетины. А вы сами знаете, что это значит. Когда у мужика волосы лезут отовсюду, значит в нем много мужской силы, значит у него внутри очень много спермы, значит он все время хочет трахаться. Каждую весну мама рожала братика или сестренку. У меня их было двенадцать, и все меня младше. А значит, ей надо было все время помогать, уставала она очень. К счастью, тринадцатый, Паскалито, родился не совсем нормальным, у него лицо было приплюснутое, как подсолнух, и во всем он отсталый был – родители всем рассказывали, что он такой, потому что свалился с повозки, груженной свеклой, и папаша стал тогда презервативом пользоваться. Мне кажется, у мамы что-то там сломалось от этого.
Президент (в ужасе). Нельзя ли покороче.
Мари. Не умею я коротко. Мне вообще никогда говорить не дают. Раз уж случайно повезло, я не могу остановиться.
Короче, я с утра до ночи горбатилась, и минутки не было, чтобы помечтать, так что в восемнадцать лет, когда первый же парень на танцах залез ко мне в трусы, я и дала ему сразу, в его развалюхе. И тогда же ушла из дома, стала жить с ним и со своим ребенком.
Я его выбрала, потому что был похож на папашу, по волосатости, но папаша-то мой работал, мог своих детей прокормить, а этот никчемный был, у него даже руки были волосатые. И ленивый такой, конечно, мы с голоду помирали! И снова здорово, пришлось мне опять заниматься уборкой, чтобы его кормить, потом еще двух дочек, у меня только девчонки получались. А от него – ни благодарности, ни ласки, ни потрахаться, у него на это больше куражу не хватало. Ведь если совсем не трахаться, даже на скорую руку, женщина себя уже женщиной не чувствует.
Президент. Давайте покороче!
Мари. Я ж сказала, не умею я покороче.
Президент. Нам интересно услышать конец, а не начало.
Я его выбрала, потому что был похож на папашу, по волосатости, но папаша-то мой работал, мог своих детей прокормить, а этот никчемный был, у него даже руки были волосатые. И ленивый такой, конечно, мы с голоду помирали! И снова здорово, пришлось мне опять заниматься уборкой, чтобы его кормить, потом еще двух дочек, у меня только девчонки получались. А от него – ни благодарности, ни ласки, ни потрахаться, у него на это больше куражу не хватало. Ведь если совсем не трахаться, даже на скорую руку, женщина себя уже женщиной не чувствует.
Президент. Давайте покороче!
Мари. Я ж сказала, не умею я покороче.
Президент. Нам интересно услышать конец, а не начало.
Мари. О моей жизни и рассказать-то нечего, поэтому, когда я начинаю рассказывать, я все рассказываю, не надо было просить. В конце концов один раз он вышел за сигаретами и больше уже не вернулся, вообще-то, так, может, и лучше, только от этого я еще меньше стала ценить свои женские прелести. Дочки мои выросли. Уж не знаю, в кого они такие, эти три девчонки, может, в деда, но такие были оторвы, не приведи господи, мужиков меняли быстрее, чем трусы, так что намучилась я с ними, пока пристроила, чтобы совсем не истаскались. А год назад раньше времени я на пенсию вышла.
Всю жизнь мечтала, что в последний день хозяину обязательно скажу, что он дерьмо. А получилось по-другому; пока я укладывала свои щетки, вдруг по всему телу разлилась какая-то тяжесть, я вся задрожала и затрепыхалась на ковре всеми четырьмя конечностями в их гостиной, даже не у себя дома. В больнице все были такие добрые. Я даже не знала, что в больнице так хорошо. Чистое все, белое, а мыть и стирать приходится не мне, а другим. На всем готовеньком. Молодые люди все улыбаются. Мне кажется, что свои лучшие дни я провела в больнице. Они мне там сказали, что для моего возраста мое сердце слишком изношенное. Они мне предписали поехать в дом отдыха. Это был старинный замок посреди парка, все были ко мне такие внимательные, обращались не иначе как «Мадам, чего вам угодно», я и вправду почувствовала себя принцессой. Даже садовник каждый день приносил мне в комнату розу и при этом даже приседал своей задницей так, что я даже краснела. А вчера спускаюсь по главной лестнице, крепко держусь за перила и думаю как раз, как мне хорошо здесь, что наконец-то я смогу здесь спокойно подумать обо всем, о чем раньше не было времени думать, о жизни, о смерти, о Боге, обо всем таком; мне казалось, что у меня раскрылись глаза, очистились легкие, что новая жизнь начинается; вокруг меня все дрожало, как будто я слышала, как все вокруг меня дышит, и тут я подумала: «Это, наверное, и значит быть счастливой» – и бац!
Жюльен. Бац?
Мари. У меня опять случился приступ.
Жюльен. И дальше что?
Мари. И вот я здесь.
Жюльен. Так это клиника? Это не гостиница?
Маг. Погодите. Ваш черед, дорогой Президент.
Президент. Я буду краток. Мои последние воспоминания до моего попадания сюда датируются позавчерашним днем. Я выходил из дома, как обычно, ровно в восемь. Открыл ворота и увидел велосипедиста, ехавшего по тротуару. Естественно, это был молодой человек. Он нажал на свой смешной звонок. Я подумал: «Этот юный кретин должен остановиться, по тротуару ехать запрещено». Я сделал два шага, потом меня подбросило, я налетел на скамейку и почувствовал, что моя голова наткнулась на каменный угол. Вот так.
Маг. Он ехал по левой стороне?
Президент. Конечно!
Маг. Значит, вы жертва дорожных правил.
Президент. Я всегда соблюдал все правила. А этот псих с педалями их как раз не соблюдал.
Жюльен (Магу). А вы?
Маг. Диабетическая кома.
Жюльен. А где врачи? Санитары? Почему в наших палатах нет специального медицинского оборудования?
Маг. Потому что мы не в больнице.
Жюльен. Но, в конце концов! Мы не в больнице скорой помощи?
Президент. Нет.
Маг. Подумайте.
Мари. Вы в каком коридоре? С или В?
Жюльен. В том.
Маг. В коридоре В? Значит, вы не попали в аварию!
Жюльен. Конечно, я не попал в аварию, я так и сказал. (Задумывается.) А что означает коридор В? Почему В и С?
Маг. Вы обязательно увидитесь с Доктором С…
Жюльен. Вы говорите, что мы не в больнице, однако же здесь есть доктор.
Мари. С… Доктор С…
Жюльен. Я хотел бы увидеться с ним немедленно.
Президент. Ах, дорогой мой, с Доктором С… нельзя увидеться… вот так просто.
Маг. Достаточно просто захотеть с ним увидеться, чтобы этого не случилось.
Мари. А вы уверены, что не специально врезались в этот платан?
Жюльен. Какой платан? Вы о чем?
Маг. В самом деле? После всего, что мы вам тут рассказали, вы все еще не понимаете? Кома… Сердечный приступ… Авария… Вы никак не связываете между собой наши последние воспоминания?
Жюльен (вставая и оглядываясь). Вы хотите сказать…
Все кивают.
Маг. Наши воспоминания, к сожалению, это… последние воспоминания.
Жюльен (едва осмеливаясь сформулировать свои мысли). Так это здесь? Мы что же… мертвы?
Все смеются.
Жюльен (кричит). Мертв! Я мертв!
Все остальные опять смеются.
Жюльен (трясет Мага за плечи). Да ответьте же, черт возьми! Я умер, а вы смеетесь.
Маг. Заметьте, раз вы мертвы, то и мы тоже.
И опять все трое невольно начинают хохотать.
Жюльен. Я попал к безумцам, ни секунды здесь больше не останусь.
Президент смеется в сторону.
Жюльен в ярости устремляется к лифту.
Мари. Сейчас он тут все разнесет.
Жюльен судорожно ищет кнопку лифта.
Жюльен. Я хочу уйти.
Маг. Этот лифт не вызывается.
Жюльен (в бешенстве). Прекрасно. Я воспользуюсь служебной лестницей.
Маг. Ее просто нет.
Жюльен. Вы все сумасшедшие, вас запереть надо.
Маг (весело). Это уже сделано!
Новый приступ веселья у постояльцев.
Жюльен бежит к коридору.
Мари. Я и на похоронах как начну смеяться, никак остановиться не могу.
Жюльен, вне себя от гнева, снова пробегает мимо.
Жюльен. Я найду выход!
Забегает в другой коридор.
Маг (пожимая плечами). Да пусть попробует.
Мари. Естественно, что он не верит: он не видел своего ухода…
Маг. В первую ночь я даже пытался сделать подкоп в своей комнате.
Жюльен, запыхавшийся, потный, возвращается в холл.
Жюльен. Это просто безобразие! Ни одного выхода, всюду непроницаемые окна, которые вообще не открываются. Если вы мне сейчас же не покажете выход, я разобью стекла и брошусь вниз!
Маг (даже не поворачиваясь в его сторону). Конечно.
Мари. Я же говорила, что он все разнесет.
Жюльен исчезает в коридоре, идет в свою комнату, и оттуда слышно, как в окно летит мебель.
Мари. Не переношу, когда что-то ломают. У меня прямо сердце разрывается. Вещи-то чем виноваты?
Маг. Какая разница?
Мари. Это, наверное, у меня профессиональные отклонения. В нашем ремесле так привыкаешь оставаться в доме в одиночестве и столько приходится заниматься вещами, что в конце концов начинаешь с ними разговаривать. Когда драишь столовое серебро, кажется, будто ему красоту наводишь. Когда натираешь стол воском, кажется, будто его кормишь. Когда что-то разбиваешь, как будто больно делаешь, даже извиняешься, бормочешь что-то, а когда несешь выбрасывать на помойку, чувствуешь себя виноватой.
Появляется Жюльен, без сил, весь встрепанный.
Жюльен. Бессмыслица какая-то! Стекла не бьются. Я что, в тюрьме здесь? Это место нереальное!
Маг. Вы попали сюда не по доброй воле и выйдете отсюда также не по доброй воле.
Жюльен вдруг чувствует слабость. Маг бросается к нему, чтобы поддержать.
Маг. Пойдемте…
Жюльен (бледный). Это неправда… я не умирал… не умирал…
Мари. Он начинает понимать.
Они его сажают между собой.
Жюльен (лихорадочно). Я ведь живой, совершенно живой.
Маг. О, вам доводилось переживать и более странные ситуации. В ваших снах вы ведь тоже живы, вы чувствуете свое тело, купаетесь в голубой воде, однако в этот момент вы лежите голый в своей постели.