Это сейчас подобная ситуация никого не вышибет из седла. Произойди эта история сегодня, Нина Ивановна, не пожалев денег на аборт, мигом побежала бы с дочкой в одну из многочисленных коммерческих клиник. Врачи сделали бы все, что требовалось, даже без предъявления документов.
Но на дворе стоял 1948 год. Аборты были запрещены, их проводили только тогда, когда возникала угроза жизни матери. Впрочем, в случае изнасилования тоже можно было обратиться в женскую консультацию. Но Анечка являлась несовершеннолетней и, естественно, незамужней. В таких обстоятельствах гинеколог был обязан оповестить милицию и органы опеки, существовавшие при районных отделах народного образования. Тут же явились бы комиссии в школу и на дом. Все вокруг узнали бы о позоре. В те времена тринадцатилетняя беременная школьница была такой же невидалью, как африканский страус в очереди за хлебом.
Поразмыслив немного, Нина Ивановна приняла мудрое решение. Осенью Анечка как ни в чем не бывало пошла в школу. Девочка она была крупненькая, полненькая, и никаких подозрений у окружающих не возникло.
В конце декабря Нина Ивановна написала подробное письмо своей свекрови, жившей на Украине, в маленькой деревеньке под Луганском, и отправила туда Анечку, якобы на Новый год и каникулы.
В далекой глубинке все намного проще, чем в Москве. В январе, десятого числа, по странному совпадению в свой день рождения, Анечка родила мальчика. Нина Ивановна сбегала в школу и сказала классной руководительнице, что дочь приболела и не вернулась вовремя от бабушки. Еще через две недели мать и вовсе забрала документы, сказав, что они с Аней переезжают.
Нине Ивановне и впрямь пришлось менять квартиру. Жили они на Автозаводской, а перебрались от греха подальше в небольшой домишко на Юго-Западе, потеряв в площади и удобствах. Но цель была достигнута. В середине февраля она привезла в Москву Аню и новорожденного мальчика. В графе «мать» значилось – Нина Ивановна Круглова, в качестве «отца» фигурировал Сергей Дмитриевич Плешков. Свекровь записала внука на своего мужа.
Началась новая жизнь, и женщинам пришлось нелегко. Но никаких подозрений они ни у кого не вызвали. Соседи, правда, неодобрительно косились на Нину Ивановну, решившуюся завести на старости лет сынишку, да еще вне брака.
Но потом пошла светлая полоса. Юго-Запад начал активно застраиваться, семья получила отличную трехкомнатную квартиру. Жена погибшего на фронте лейтенанта, мать двух разнополых детей, имела на нее все права. Анечка поступила в техникум, после окончания учебы ее распределили в великолепное место. Девушка оказалась в отделе кадров НИИ тонких исследований, отличного учреждения, где тогда платили хорошую зарплату.
Володя рос беспроблемным мальчиком. Отлично учился, не грубил родным, занимался спортом, но он был тихим, малоразговорчивым ребенком, хранил все в себе, и Нина Ивановна с Аней никогда не знали, что у парня на душе. Внешне все выглядело более чем пристойно. Правды о своем рождении он, естественно, не знал.
Когда мальчику исполнилось десять лет, двадцатичетырехлетней Анечке улыбнулось счастье. Не выходя из своего НИИ, она нашла жениха – солидного, положительного Федора Касьянова.
Сыграли свадьбу, Федя переехал к жене. Он был домовитым, рукастым, непьющим. Нина Ивановна не могла нарадоваться на зятя. В доме перестали скрипеть петли, ножи были всегда наточены, под подоконником на кухне появился шкафчик, а к Новому году Федор переклеил обои, побелил потолки и отциклевал полы. С Ниной Ивановной он был почтителен, Володю любил брать с собой на рыбалку. Словом, не зять, а кусок халвы в шоколаде. Такие встречаются лишь в сказках.
Родилась Ирочка, Анечка впервые почувствовала себя матерью. Как ни старалась она в свое время полюбить Володю, ничего не вышло. Мешали глаза мальчика, карие, жгучие, выглядывавшие из-под угольно-черных бровей. Встретившись с сыном взглядом, Аня каждый раз вспоминала тот злополучный день 9 Мая, и сердце ее сжималось. Нет, она ни разу не ударила «брата», не накричала на него, никак не выказала своей неприязни, но не любила. Володя, должно быть, чувствовал ее отношение к себе, потому что слегка сторонился Ани, но они никогда не ругались, между ними существовали ровные, приятельские отношения.
Ирочка получилась другой. Светловолосая, голубоглазая, хохотушка и ужасная болтушка. Говорить она начала еще до года, и остановить девочку было просто невозможно. Нина Ивановна обожала внучку, она ушла на пенсию и целиком посвятила себя Ире. Когда Ирочке исполнилось пять месяцев, случилась неприятная история. Нина Ивановна унеслась в магазин, оставив внучку с тринадцатилетним Володей. Она задержалась в очереди, а когда прибежала, в доме стоял несмолкаемый крик, мальчик тряс коляску. Вечером, сняв с девочки ползунки, бабка пришла в ужас и вызвала «неотложку». Вся попка и ножки девочки были в кроваво-черных пятнах. Приехавший доктор мигом отмел все подозрения на инфекцию и сурово сказал:
– Так и в милицию угодить можно! Виданое ли дело, ребенка чуть до смерти не защипали.
– Да вы что! – возмутилась Нина Ивановна. – Мы в ней души не чаем. И дома никого из посторонних – только я и Володенька.
– Ну-ну, – буркнул врач, – ревнует, значит, паренек, вы ему пригрозите.
Как только с работы вернулись Аня с Федором, Володе был устроен допрос с пристрастием. Мальчик сопротивлялся недолго. Да, Ирочка начала плакать, а он ее наказал.
– Как ты мог! – налетели на него Аня с Федей. – Она же крошка совсем, несмышленыш!
Володя гневно сверкнул карими глазами и неожиданно произнес:
– Ага, хотели мне велосипед купить, а вместо этого пришлось кроватку и вещи для этой хныксы приобретать. Между прочим, сами говорили, что деньги мне на велик собираете. И чего? Все теперь этой, а мне кукиш?
Федор схватился за ремень, и первый раз в жизни Володя был выдран. Анечка целиком и полностью поддержала мужа. Робкий голос Нины Ивановны, просившей, чтобы мальчика не ругали, а, наоборот, сказали ему, что и его они тоже любят, не был услышан. Кстати, правды о рождении Володи Федор не знал. Он считал парнишку братом Ани. Вечером Нина Ивановна подсунула мальчику шоколадку.
– Не хочу, – буркнул тот.
– Возьми, – настаивала бабка, – я тебя люблю.
– Знаю, – вздохнул Володя, – только ей никогда не прощу, никогда!
– Ну не сердись на Анечку, – попыталась сгладить ситуацию Нина Ивановна.
– Я на нее не злюсь, – твердо ответил Володя, – они с Федором совсем с ума сошли, я Ирке никогда не прощу. Родилась, и про меня все забыли, и ты, мама, все с ней сюсюкаешься.
Стойкую нелюбовь к Ире Володя сохранил на всю жизнь. В его душе жила ненависть к девочке, которую он считал своей племянницей. Парень словно вел счет. У Иры есть много кукол, а ему пожалели купить железную дорогу, девчонке вручили кожаный портфель, а у паренька была старая сумка.
Аня понимала, что происходит, и очень переживала. Потом ситуация выровнялась. Володя поступил в медицинский институт, отлично учился, попал в аспирантуру, стал кандидатом наук. Он пошел по исследовательской части, делал какие-то открытия, взбирался по карьерной лестнице. Нина Ивановна умерла. Через год после ее смерти неожиданно скончался Федор. Аня осталась с Володей и Ирочкой.
Бежали годы, Володя женился… на Жанне.
– Как, – заорала я, – как?!
Жанна грустно улыбнулась:
– Я – бывшая жена Владимира Сергеевича Плешкова.
– Ну ничего себе, – растерянно сказала я.
Жанна кивнула.
– Понимаю ваше удивление, но дайте мне закончить мой рассказ.
Ира успешно окончила институт и тоже пошла в науку. Анна Константиновна расстаралась и пристроила дочь в НИИ тонких исследований. Ирочка всегда доставляла только радость. Умная, веселая, она готовилась стать кандидатом наук, только все откладывала написание диссертации, копила исследовательский материал, вела бесконечные записи. Даже дома она постоянно что-то писала, и Анна Константиновна очень переживала. Дочка была излишне скрупулезна. Другие особо не мучаются – тяп, ляп, и готова работа. А Ирочка все перепроверяет, добавляет новый материал. На личную жизнь времени у нее не хватает.
Но эти проблемы казались ерундой на фоне того, что случалось у других людей. А Анна Константиновна на работе доросла до начальника отдела кадров и знала про всех всю подноготную. Их семья казалась благополучной, даже невестка попалась замечательная. Жанна мигом подружилась с «сестрой» мужа. Одна беда: у них с Володей никак не получались дети, но Анна Константиновна втайне была этому рада. Опасалась, что может родиться мальчик с карими глазами…
Трагедия разыгралась три года назад. Ее ничто не предвещало. Наоборот, Ирочка наконец-то завершила исследования и стала писать кандидатскую. А Володя выпустил книгу и защитил докторскую. Ира, естественно, поинтересовалась готовым трудом «дяди», тем более что они работали в одной области. Она полистала его труд и обомлела. Это были ее материалы, ее таблицы, ее выводы, наконец. Ира потребовала от Володи объяснений. Разыгрался жуткий скандал.
– Ты – вор! – кричала женщина. – Вор! Украл мои бумаги, которые я открыто хранила в своей комнате, негодяй!
Володя слабо отбивался:
– Что за чушь пришла тебе в голову! Мы удим рыбу в одной реке, вот и сделали одинаковые открытия, да я понятия не имел, чем ты занимаешься.
– Где твои рабочие бумаги, покажи! – требовала Ира.
– В лаборатории, – отвечал Володя.
– Покажи.
– Не могу.
– Почему?
– На них стоит гриф «Секретно»!
– Я завтра же поеду в ВАК со всеми документами, – крикнула Ира, – твою докторскую аннулируют, жизнь положу, а выведу тебя на чистую воду!
– Ходи куда угодно, – пожал плечами Володя, – моя работа выполнена и защищена, а твоя в чернильнице. А ну как я, в свою очередь, заявлю, что ты у меня все результаты сперла и за свои выдаешь!
Ирочка растерянно замолчала. Анна Константиновна и Жанна были на ее стороне. Словом, такого скандала в их семье не случалось еще никогда.
На следующий день Ирочку нашли на рельсах электрички возле Киевского вокзала. Никакой предсмертной записки ни в кармане, ни в сумочке не было, милиция посчитала дело несчастным случаем и спустила все на тормозах. Но Анна Константиновна была уверена: Ирочка покончила с собой, а толкнул ее на этот ужасный поступок Володя, следовательно, он – убийца. Анна Константиновна даже не удивилась мысли, пришедшей ей в голову. Отец – насильник, сын – убийца. С генетикой не поспоришь. О том, что она считает его негодяем, Анна Константиновна сообщила Володе в лицо. Тот озверел окончательно и заорал:
– Ненавижу, ненавижу вас всех. Слава богу, что Ирка умерла, а то вся любовь ей!
Анна Константиновна отшатнулась от нелюбимого сына. Она не могла поверить, что детские обиды могут быть такими крепкими.
– Чтоб вы сдохли! – вопил всегда сдержанный Володька. – Ты, Анька, старшая сестрица, называется: ненавижу! А ты, Жанка, хороша жена! Против мужа пошла. Я от вас ухожу. Если хочешь знать, у меня давно другая женщина есть, не чета тебе! Все, развод!
Он побросал в чемодан вещи и был таков. Анна Константиновна и Жанна проплакали всю ночь, вот тогда-то свекровь и рассказала невестке всю правду о рождении Володи.
Естественно, развод оформили официально. Анна Константиновна не знала, да и знать не хотела, где проживает Володя. Представьте ее ужас, когда в НИИ тонких исследований назначили нового директора, и им оказался… Владимир Сергеевич Плешков.
Глава 17
От неожиданности я уронила на пол чашку.
– Погоди, погоди… Ты хочешь сказать, что покойный директор института был сыном Анны Константиновны?
Жанна кивнула:
– Да, и ты сейчас сидишь в ее квартире. Мы с ней жили вместе с тех самых пор, как Володя ушел.
– Но как же они общались на службе?
Жанна тяжело вздохнула:
– В первый же свой рабочий день Володя вызвал к себе Анечку.
Мужчина прямо, без всяких экивоков, сказал:
– Кто старое помянет, тому глаз вон. Пообижались друг на друга, и будет. Ты ведь понимаешь, что я в смерти Ирочки не виноват. Мне ее не меньше твоего жаль. Никто не знает, как я тогда переживал. И с Жанкой зря расплевался. Теперь вот снова развелся.
Анна Константиновна упорно молчала.
– Конечно, – спокойно продолжал Володя, – ты можешь уволиться, возраст позволяет тебе выйти на пенсию, причем давно, и стажа хватает. Но подумай сама. Здесь у тебя стабильный оклад, кое-какая премия и просто отличное положение. Да ты второй человек после директора, а в некоторых вопросах даже первый. Ну будешь продолжать дуться, выдержишь характер, уйдешь, и чего? Выгода тебе какая? Станешь на лавке у подъезда с бабками сплетничать? Или в сериалы уткнешься? Я же знаю, что такие занятия не для тебя. Назло кондуктору пойдешь пешком?
Анна Константиновна молчала. В словах нелюбимого сына был резон.
– Очень прошу, – проникновенно произнес Володя, – останься. Мне нужен человек, которому я могу доверять. Тем более что хочу многое поменять в этом богом забытом заведении. Обещаю тебе неплохие деньги.
– Штатное расписание забито, – пожала плечами Анна Константиновна, – и у нас нет средств даже на канцелярские принадлежности. Ты мне что, из своего кармана приплачивать собрался?
– Мы начнем заниматься коммерческой деятельностью, – пояснил мужчина, – сейчас все НИИ выживают, как могут, средства появятся.
И Анна Константиновна согласилась. С Володей они держались более чем официально. Называли друг друга на «вы» и только по имени-отчеству. Но по институту невесть откуда разнесся слух, что заведующая отделом кадров приходится старшей сестрой директору, и рейтинг Кругловой взлетел на невероятную высоту.
– Странно, однако, – пробормотала я.
– Что тебя удивило?
– Ну она же ненавидела Владимира, считала его виновником смерти любимой дочери и стала его помощницей?
Жанна тяжело вздохнула:
– Именно поэтому и стала. У Анечки родилась однажды безумная идея.
В тот день она пришла домой и торжествующе сказала Жанне:
– Все. Теперь отомщу за Ирочку и за тебя, Жаннуся. Моя несчастная доченька покончила с собой, а этому выродку ничего не было, ушел от ответственности. Но он должен сидеть в тюрьме, и я его посажу. Коммерческой деятельностью решил заняться, ну-ну. Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить!
– Она стала следить за Володей, – вздыхала Жанна, – завела дневник наблюдений. Куда поехал, кого вызвал в кабинет, кому какие выгодные предложения сделал. Владимир Сергеевич, как всякий новый начальник, мигом сменил руководящий состав института, сместил кое-кого из старых сотрудников. Анна Константиновна отстояла пару человек из прежних кадров и сделала их своими шпионами.
– Но ничего крамольного она не узнала, – объясняла Жанна. – Володя занимался абсолютно легальной деятельностью. Безобразие, конечно, что людям науки приходится тратить мозги и время на идиотскую чепуху, но, в конце концов, не Плешков виноват в том, что в стране полный развал.
Кстати, большинство сотрудников НИИ тонких технологий, жившие буквально в нищете, радостно приветствовали инициативу нового начальства и кинулись варить мыло или делать краску для волос. Налоги в НИИ платили исправно, и Анна Константиновна пала духом.
Придраться было не к чему.
Но с месяц назад Круглова примчалась домой взбудораженная. Ее всегда аккуратно уложенная на голове «хала» висела прядями.
– Что случилось? – испугалась Жанна.
Такой Аню она не видела никогда.
– Жаннуля, – прошептала Анна Константиновна, – Жаннусечка, дорогая, все. Теперь точно все! Господи, ты не представляешь, что сегодня удалось узнать.
– Что? – полюбопытствовала Жанна.
– Предполагала, что он преступник, но чтобы такое! – металась по кухне Анна Константиновна. – Нет, пока ничего не расскажу! Сначала все уточню, выясню! О-о-о, они все сядут! Владимир, заместитель его, Леонид этот двуличный, и Яков. Вся команда по уши в грязи. Но нужно узнать, кто еще там руки греет. Негодяи, убийцы, воры!..
– Она так и не объяснила, в чем дело? – поинтересовалась я.
– Нет, – покачала головой Жанна, – я много раз спрашивала, а Анечка твердила, что в такое даже поверить трудно, что, если она не добудет доказательств, все, включая меня, сочтут ее сумасшедшей. Единственно, что она обронила, так это информацию о лаборатории Ореста Львовича. Вроде бы именно там с благословения начальства творились совершенно невероятные дела.
Анечка развернула бешеную активность, она пристроила на работу в лабораторию шпионку, некую Лену Мартынову. Но та оказалась алкоголичкой. На третий день своей служебной карьеры она сперла в лаборатории какой-то технический спирт и выпила его.
По счастливой для Ореста Львовича случайности, пьянчужка не засосала свою добычу на работе. Она притащила домой бутылку с «огненной водой», чтобы насладиться ею с полным удовольствием. Опрокинула в себя пол-литра и заснула вечным сном. Оресту Львовичу не смогли вменить даже халатность и наказать его за несоблюдение правил хранения реактивов. Заведующий лабораторией отвергал все нападки, пожимал плечами и спокойно отвечал:
– У нас все на месте, мало ли где эта мадам бутылку раздобыла. Пила дома, какой с меня спрос?
Анна Константиновна только зубами скрипела от злости.
– Вчера, – продолжала Жанна, – она сказала мне, что взяла на работу к Оресту в лабораторию вполне положительную женщину, страшно нуждающуюся в деньгах.
– Стану ей немного приплачивать, и тетка с радостью будет стучать, – потирала руки Анна Константиновна.
– Но ведь Володя уже умер, зачем ей понадобилось вести расследование дальше? – недоуменно воскликнула я.
– Тут клубок причин, – вздохнула Жанна. – Анечка была патриоткой института, она проработала там всю свою жизнь, стала заведовать отделом кадров. Ей очень не нравилось, что цитадель науки превратилась в торговый павильон и что под вывеской НИИ тонких технологий творятся грязные делишки. Но больше всего ей было не по душе то, что многие сотрудники говорили об умершем директоре, как чуть ли ни о святом. Вот Анна Константиновна и хотела вытащить из темного угла мешок грязи и вытряхнуть перед всеми его содержимое. Она желала наказать своего сына даже после смерти. Анечка так ненавидела Володю, что мне делалось страшно.