В рамках турецкой системы «ограниченной демократии» возникает ряд новых партий. Речь идет, прежде всего, о «Партии Отечества» Тургута Озала. Она сформировала правительство и получила большинство мест в парламенте. Также были созданы такие партии, как «Партия верного Пути», «Партия Благополучия» и СОДЕП (реформированная партия социал-демократов). Несмотря на различные названия, сложно указать на какие-либо сущностные разногласия между первыми тремя партии, которые крепко стояли на неолиберальных и консервативных позициях. С их стороны – это выражалось в отстаивании принципов свободного рынка, с постепенным вытеснением государства из экономики; в развитии системы буржуазного парламентаризма и сохранении прозападного внешнеполитического курса. Несмотря на частные разногласия, данные силы были солидарны с основными столпами наследия ДП и ПС.
Лидеры же СОДЕП настаивали на сохранении промышленных высот турецкой экономики в руках государства, с дальнейшим развитием государственного капитализма. Своим идеалом турецкие социал-демократы назвали социал-демократические государства Западной Европы, строившие капитализм с развитой системой социального обеспечения. По оценке Данилова, СОДЕП повернула влево от образца социал-демократизма в лице НП и НРП[440]. На выборах генеральных советов илов в 1984 году социал-демократы заняли второе место после ПО – 41,5 %, получив – 23,4 %. За ПВП проголосовало 13,2 % от общего числа проголосовавших, за НП– 8,8 %, НДП – 7,1 %, ПБ – 4,4 %, независимые кандидаты получили 1,6 %[441]. Согласно новым законам, прежним партийным лидерам запрещалось заниматься активной политической деятельностью. Это, прежде всего, касалось Демиреля и Эджевита, но, несмотря на этот запрет, они сохранили свой политический авторитет, оказывая опосредованное влияние на развитие политической жизни Турции. В 1987 году был снят запрет с их участия в деятельности партийных организаций.
Экономика Турции в условиях политической нестабильности терпела большие убытки. На 1984 г. внешняя задолженность Турции равнялась 20 миллиардам долларов, инфляция достигла 30–50 % в год. Уровень безработицы был около 7 миллионов человек при населении в 47 миллионов[442]. При этом не прекращалась военная помощь Турции со стороны США. В 1983 г. составила 400 млн дол., в 1984 н. – 755 млн дол., 1985 г. – около 900 млн дол.[443].
В административном делении юго-восточных илов Турецкое правительство пошло на создании губернаторств. Они включали в себя курдские провинции (Диярбакыр, Сиирт, Мардин и Хаккяри, а также Тунджели, Бингёль, Ван и Элязыг). Вследствие этого полномочия губернаторов в борьбе с курдским национально-освободительным движением значительно расширились. Губернаторы имели право:
«1) Брать в свое распоряжение предприятия, здания, средство транспорта и кадровых работников общественных организаций, находящихся на территории региона;
2) подчинить себе органы госбезопасности региона;
3) просить помощи вооруженных сил, дислоцированных в регионе;
4) снять с работы или перевести на работу всех лиц, кроме военных жандармов, судей и прокуроров;
5) поменять расположение сел и их угодий, объединять их;
6) обязать находящиеся в его распоряжении силы при необходимости осуществлять операции в соседних вилайетах;
7) предоставлять находящимся в его распоряжении работникам надбавку в размере 10–25 % зарплаты самого высокого государственного чиновника;
8) заводить личное дело на каждого работника, находящегося в его распоряжении, и др.»[444].
Изданный в июле 1987 г., указ № 285 разрешал эвакуировать не только деревни, но и население курдского региона. В 1989 году было эвакуировано 400 курдских сел[445].
В сфере международной политики Анкарой были сделаны крупные шаги по поиску союзников в борьбе с РПК. В 1982 году между Турцией и Ираком было подписано соглашение, согласно которому вооруженные силы обеих стран могли преследовать повстанцев на сопредельных территориях друг друга на глубину 10–15 км. Де-факто этим правом пользовалась только турецкая армия[446]. Сопредельная Турции граница (331 км[447]) с Ираком и территория северного Ирака, населенная курдами, будет играть в будущем роль важного стратегического плацдарма для мобильного перемещения отрядов РПК и набора новобранцев в партизанские силы. Понимая это, турецкие власти на протяжении 80-х, 90-х, 2000-х годов, даже когда на севере Ирака возникла Курдская Федерация, проводили крупные военные операции, пытаясь уничтожить плацдармы РПК в Южном Курдистане.
Во второй половине 80-х годов серьезно осложнились отношения между ДПК и РПК. В 1986 и 1987 гг. турецкие ВВС провели две крупные бомбардировки северных территорий Ирака. В ходе второй атаки пострадало около 100 гражданских лиц и активистов ДПК. Опасаясь дальнейшего роста военной активности Анкары на приграничной территории, ДПК в 1987 г. разорвало соглашение с РПК. Но с начала 80-х годов силы РПК значительно выросли. Партия смогла завоевать своим вооруженными акциями поддержку со стороны курдского населения. Руководство РПК отказалось покинуть территорию Ирака, усилив критику реакционного характера политики ДПК[448].
Военный переворот 12 сентября наложил сильный отпечаток на организационные формы существования РПК, вытеснив штаб движения с территории Турции в близлежащую Сирию. С помощью этого шага организация смогла сохранить свое кадровое ядро, продолжив формирование вооруженных групп из многочисленных курдских иммигрантов, которые бежали от преследований турецких властей. Наряду с базой в Сирии курдским повстанцам удалось создать партизанские базы на Севере Ирака, играя на противоречиях между ДПК, ПСК и Анкарой. На втором конгрессе РПК был разработан стратегический план затяжной партизанской войны. Согласно нему, движение в своей борьбе должно последовательно пройти три этапа: 1. Стратегическая оборона; 2. Стратегический баланс; 3. Стратегическое наступление. 15 августа 1984 г. Рабочая партия Курдистана громко заявила о своем существовании, совершив нападение на два курдских города и временно захватив их. Абдулла Оджалан называет эту акцию «не особо планомерным, скорее спонтанным скачком»[449]. Данное выступление резко увеличило политический авторитет РПК в глазах курдского населения и подняло его моральных дух, т. к. многие люди были сильно деморализованы после многочисленных репрессий начала 80-х годов. Во время подготовки и проведения акции 15 августа в РПК не прекращается партийное строительство, которое находит оформленное завершение в создании партизанской армии и национально-освободительного фронта. Эти две структуры сыграют очень важную роль в дальнейшем расширении организационной структуры партии. К концу 80-х гг. Рабочая партия Курдистана имела в своем распоряжении настоящую партизанскую армию, бойцы которой обладали высоким боевым духом и большой мобильностью в выполнении своих оперативных задач. Турецкие власти лишь к концу 80-х гг. начали трезво оценивать силы и возможности нового курдского революционного движения, которое по мощи и размаху не имело прецедентов в истории борьбы турецких курдов за национальные и социальные права.
2.3. Особенности второго этапа партизанской войны (1991–1999 гг.)
Если вооруженная борьба РПК в первый этап противостояния с турецкой армией, прежде всего, опиралась на подготовленные отряды партизан, при ограниченной поддержке местного населения, то следующее десятилетие характеризовалось массовой поддержкой партии со стороны курдского народа. В 1990 г. состоялись вторая конференция и четвертый конгресс РПК, на котором был провозглашен переход от «стратегии обороны» к «стратегии наступления»[451].
Весной 1990 г. в округе приграничного города Нусайбине было убито тринадцать партизан. Родители одного из погибших партизан пожелали устроить похороны для своего сына. Они стали требовать у местных властей выдать тело сына. На следующий день были устроены похороны, в которых участвовало несколько тысяч человек. Похороны партизана стали поводом для массовой демонстрации в поддержку борьбы РПК. Полиция открыла огонь, что вызвало еще более радикальное сопротивление демонстрантов. Выступление перекинулось на город Джизре, в нем участвовало около 10 тыс. человек[452]. В городах Мардин и Сиирт силы безопасности были вынуждены ввести комендантский час. Турецкие власти очень жестко и решительно подавляли выступления курдского народа. Только за один март более 100 мирных человек погибло[453].
Через год во многих городах юго-восточной Турции произошли массовые выступления курдов в поддержку РПК. Главным требованием большинства демонстраций было прекращение дискриминационной политики против курдского населения[454]. Так началась «Serhildanên» (курд. – восстание) – курдская интифада, серия народных восстаний и волнений, которые сопровождались ожесточенными столкновениями с полицией и десятками жертв.
Массовые выступления на юго-востоке Турции позволили РПК постепенно наращивать свои силы, успешно отражая ожесточенные атаки турецкой армии. Начало 90-х годов стало пиком активности РПК. Сотни юных новобранцев приходили на вербовочные пункты партии. Количество желающих присоединиться к вооруженной борьбе было настолько велико, что руководство РПК приняло вынужденное решение с 1991 г. закрыть несколько вербовочных пунктов ввиду отсутствия возможности обучить огромное количество новобранцев. Али Кемаль Езжан описывает даже случай голодовки 50-ти парней и девушек в долине Бекаа по причине отказа им в принятии в ряды РПК[455]. К началу 90-х годов РПК обладала хорошо обустроенными базами в горах (Кандиль, Брадость, Хинере, Хакурк, Гаре, Зап и отдельные районы Бадинана)[456]. На постоянных базах устраивались склады оружия, имелись собственные пекарни и помещения для собраний. Были налажены надежные каналы поставки продовольствия, оружия и обмундирования. Немаловажным фактом было наличие у партизан противоздушной обороны, которая состояла из переносного зенитно-ракетного комплекса «Игла», а также «Стингеров»[457]. С ослаблением контроля иракской границы, после начала военной операции коалиции сил во главе США, торговля оружием в этом регионе стала очень динамичной. Один из курдских повстанцев метко отметил, что после войны в Персидском заливе цена на оружие настолько упала, что стоимость автомата Калашникова сравнилась со стоимостью пачки «Мальборо»[458].
Летом 2007 г. турецкий генштаб опубликовал данные о захваченном у партизан оружии (за период с 1984 по 2007 гг.).
Поводом для курдских демонстраций в 1991 г. стало празднование Навруза – праздник Нового года у многих ближневосточных народов, в том числе и у курдов. Навруз имеет очень древние корни, уходящие в зороастризм. Он отмечается ежегодно 21 марта[459]. Подчеркнуто нетюркское, неисламское происхождение данного праздника служит определенным культурным маклером для национальной самоидентификации курдов.
Таблица 1.3[460]. Данные турецкого генштаба о захваченном оружии у партизан
Так, в 1991 г. на празднование Навруза в Стамбуле собралось около 15 тыс. человек. Этот праздник обрел роль символа единства курдского народа, несмотря на формальное разрешение, в дальнейшем власти неоднократно устраивали провокации на мероприятиях, посвященных Наврузу. 21 марта 1992 г. войска открыли огонь против праздничных демонстраций в городах Джизре и Ширнак (92 человека были убиты и 341 ранен[461]). Турецкое правительство до 1991 г. запрещала публичное празднование Навруза. И поэтому реакция Анкары на празднование в 1991 году была однозначной – усиление репрессий против гражданского населения и военного присутствия на юго-востоке страны. Наряду с этими шагами в 90-е годы число насильственно переселенных курдов с юго-востока в другие регионы страны достигло 2-х миллионов[462].
Был принят закон № 3713 «О борьбе с терроризмом». В его первой статье давалась крайне широкая трактовка понятия террора: «Террором являются совершаемые членами какой-либо организации либо отдельными лицами различные действия, имеющие целью путем давления, принуждения, насилия и жестокости, запугивания и угроз изменить характер Турецкой республики и провозглашенный в ее конституции политической, правовой, социальной, светский, экономический строй; разрушить нерушимое единство государства, страны и нации; поставить под угрозу само существование Турецкого государства и Республики; ослабить, либо разрушить, либо захватить власть в государстве; ликвидировать фундаментальные права и свободы; разрушить внутреннюю и внешнюю безопасность государства, общественный порядок и благополучие нации»[463].
На практике под эту статью можно было подвести всякого человека, не согласного с ассимиляторской политикой турецкого государства по отношению к курдскому народу. Интересно отметить что, 6-ая статья нового закона очень строго регламентировала освещение со стороны СМИ деятельности организаций и лиц, «подрывающий государственный порядок». В статье было прописано следующее: «За публикацию, выпуск передач, содержащих заявления либо декларации террористических организаций, устанавливается денежный штраф в размере от пяти до десяти миллионов лир» (по среднегодовому курсу 1991 г. = примерно от 1,2 тыс. долл. до 2,5 тыс. долл.)[464].
В Эскишехире была создана специальная тюрьма для курдских революционеров, которая «была объектом постоянной критики со стороны борцов за права человека»[465]. По информации министерства юстиции Турецкой Республики: в 1991 г. в тюрьмах по обвинению в терроризме содержалось 900 человек, а в 1994 г. уже 7 тыс. человек[466]. Такое огромное число заключенных объяснялось тем, что под уголовную ответственность за пропаганду и оправдание «терроризма» мог попасть любой человек, поддерживающий право курдов на собственную национальную идентичность. К примеру, 1 августа 1991 г. был арестован за «пропаганду терроризма» известный ученый – Исмаил Бешикчи. Причиной для этого стала публикация его научной работы «Вынужденные переселения курдов». За эту работу он уже просидел в тюрьме 11 лет. Общий срок его приговоров составил 67 лет[467].
Политической активизации курдов в Турции сопутствовала американская компания «Буря в пустыне». Военные силы США закрепили фактическое существование Курдской Автономии на севере Ирака, что сделало из Талабани и Барзани весомых политических субъектов. В 1991 г. Т. Озал (президент Турции), пригласил лидера ПСК и помощника Барзани (Мохсена Дизали) в Анкару для переговоров. Предложение Анкары было крайне простым по формулировке: Турция должна оказать экономическую помощь курдским элитам Ирака, они же со своей стороны должны отказаться от какой-либо поддержки РПК, в том числе и от предоставления убежища на своей территории. Курдские политики заявили о своем согласии принять данные условия. В феврале 1992 г. уже сам Масуд Барзани встречался с Т. Озалом. В ходе встречи М. Барзани попросил у Турции экономической помощи и ограничения операций турецкой армии против РПК на иракской территории[468].
Важно отметить, что еще с 1982 года Турция и Ирак пришли к соглашению, позволяющему военным силам двух стран вторгаться на сопредельную территорию для борьбы с курдскими повстанцами. Турция этим правом активно пользовалась. Для начала военной операции на Севере Ирака турецким военным даже не требовалось согласия ВНСТ. В приграничной зоне с Ираком, на постоянной основе была развернута группировка турецких войск численностью до 30 тыс. человек. Она защищала магистральную дорогу из Мосула в Турцию и проложенный параллельно ей нефтепровод. Через этот нефтепровод иракская нефть шла в средиземноморские турецкие порты, и данный маршрут пользовался особенным вниманием со стороны РПК[469]. В августе 1991 г. в районе деревни Чукурджи были убиты 11 пограничников. Это стало поводом для вторжения в Северный Ирак на глубину до 10 км 20-тысячной группировки турецких войск и 1 000 «сельских стражей» при поддержке 132 самолетов. Отряды РПК стремились отойти к ирако-иранской границе, авиация Турции преследовала партизан, осуществляя бомбардировки на территории другого суверенного государства[470].
В этой сложнейшей ситуации РПК удалось договориться с ПСК о прекращении огня. Базы РПК были перенесены в район Зале. ДПК же в свою очередь продолжала наращивать свое сотрудничество с Анкарой. На иракской стороне границы было выстроено 170 пограничных застав, материальное обеспечение которых взяла на себя Турция. Осенью 1993 г. Турция перечислила ДПК 13 млн долларов для постройки и оборудования на иракско-турецкой границе контрольно-пропускных пунктов. На территориях, подконтрольных М. Барзани, активно действовала турецкая разведка. В районе Дохука были созданы бюро, в котором работали офицеры турецкой Национальной разведывательной организации (МИТ)[471].
На протяжении 90-х годов в политике Анкары в курдском вопросе произошли определенные подвижки в сторону разграничения понятий «курд» и «террорист». Таким образом, правительство Тургута Озала инициировало процесс легализации реформистского крыла курдского национального движения. В 1990 г. Социал-демократическая партия подготовила доклад для ВНСТ о положении на юго-востоке страны. В этом тексте были прописаны рекомендации турецких социал-демократов по преодолению «проблемы юго-востока», под данной формулировкой имелась в виду курдская проблема. Было выдвинуто три предложения: 1) Снятие запрета с использования курдского языка; 2) Прекращение режима чрезвычайного положения; 3) Отмена системы «сельских стражей»[472]. В начале 1991 г. Т. Озал вынес на рассмотрение парламента пакет документов, в которых предлагалось разрешить использование курдского языка в быту и прослушивание курдской музыки[473]. Позднее, в 1994 г., начали издаваться легальные курдские газеты «Денге Азади» (запрещена 10 марта 1995 г.), «Навруз», «Рохани» (выходит с мая 1995 г.), «Жина ну», «Рож»[474].