На протяжении 90-х годов в политике Анкары в курдском вопросе произошли определенные подвижки в сторону разграничения понятий «курд» и «террорист». Таким образом, правительство Тургута Озала инициировало процесс легализации реформистского крыла курдского национального движения. В 1990 г. Социал-демократическая партия подготовила доклад для ВНСТ о положении на юго-востоке страны. В этом тексте были прописаны рекомендации турецких социал-демократов по преодолению «проблемы юго-востока», под данной формулировкой имелась в виду курдская проблема. Было выдвинуто три предложения: 1) Снятие запрета с использования курдского языка; 2) Прекращение режима чрезвычайного положения; 3) Отмена системы «сельских стражей»[472]. В начале 1991 г. Т. Озал вынес на рассмотрение парламента пакет документов, в которых предлагалось разрешить использование курдского языка в быту и прослушивание курдской музыки[473]. Позднее, в 1994 г., начали издаваться легальные курдские газеты «Денге Азади» (запрещена 10 марта 1995 г.), «Навруз», «Рохани» (выходит с мая 1995 г.), «Жина ну», «Рож»[474].
Резкий всплеск активности курдского населения подтолкнул президента Турции Т. Озала и на частичную легализацию курдских партий, занимающих реформистскую позицию в курдско-турецком конфликте. Инициатором этого предложения выступила левоцентристская СДНП, имевшая в те годы самую лояльную позицию по отношению к курдам из всех легальных партий. В июне 1990 г. была создана первая курдская легальная партия – Народная Трудовая Партия (турецкая аббревиатура – НЕР). Ее деятельность широко не освещалась официальными турецкими СМИ, в связи с чем партия делала основной упор на уличную политику, проводя многочисленные митинги и восстанавливая празднование ранее запрещенного праздника Навруза. Крупным политическим событием для Турции в начале 90-х стало убийство руководителя отделения НТП в Диярбакыре – Ведата Айдына. Его похороны переросли в революционную манифестацию, в ходе столкновений с полицией шесть (по другим сведениям, 14) демонстрантов были убиты и 119 ранены[475].
По турецким законам о выборах НТП не имела права принимать участие в запланированных на октябрь 1991 г. выборах в парламент, т. к. она была создана меньше чем за шесть месяцев до их начала. В данной ситуации НРП вошла в блок с СДНП, проведя в парламент более двадцати депутатов. Депутаты НРП заняли активную позицию в мирном разрешении курдского вопроса, требуя проведения политических переговоров с РПК. В ноябре 1991 г. в ходе заседания ВНСТ произошел крупный скандал. Курдский депутат – Лейла Зана, зачитала текст клятвы депутата на курдском языке, завершая присягу фразой: «Я приношу эту присягу ради братства между турецким и курдским народами». Этот поступок вызвал волну возмущений со стороны националистов.
Позиция НТП и ее активная деятельность не остались незамеченными со стороны правящих кругов Турции, и по требованию Совета Национальной Безопасности в июле 1993 г. суд закрыл НТП[476]. Идя на превентивные меры с целью избежать потери депутатских мандатов, курдские депутаты до запрета НТП создают новую прокурдскую – Демократическую партию (ДП – турецкая аббревиатура – DEP, председатель – Яшар Кая). В июне 1993 г. прошел первый съезд ДП. В нем приняло участие 418 делегатов из 44 провинций страны[477]. Делегаты ДП активно поддержали мирные инициативы Абдуллы Оджалана и выдвинули ряд предложений по решению курдского вопроса в Турции. Главными из них стали требования об официальном признании существования курдского этноса, разрешения использования и обучения курдскому языку, всеобщая амнистия, отмена чрезвычайного положения на юго-востоке[478].
Турецкие власти не делали для себя принципиальной разницы между политическими платформами ДП и РПК, воспринимая требования о предоставлении социальных и культурных прав курдскому населению как сепаратизм. В марте 1994 г. с курдских депутатов был снят иммунитет, а сами они были арестованы[479]. Им инкриминировалась 125 статья Уголовного кодекса «Пропаганда сепаратизма» и 168 статья «Принадлежность к нелегальной вооруженной организации». 8 декабря 1994 г. курдских депутатов – Лейлу Зану, Хатип Диджле, Ахмета Тюрка, Орхана Догана и Селима Садака признали виновными по статье 168 (параграф 2) Уголовного кодекса и приговорили к 15 годам лишения свободы[480]. В том же году правительственные репрессии коснулись не только курдской парламентской партии, но и низового курдского движения. За один год в Турции было арестовано по политическим мотивам 14 473 человек, произошло 192 нераскрытых убийств[481]. Красноречивые цифры.
Самым долгосрочным политическим проектом курдов на поле легальной политики стала Народно-Демократическая партия (турецкая аббревиатура – HADEP). Она просуществовала рекордный девятилетний срок (1994–2003 гг.). HADEP не смогла пройти в ВНСТ на выборах 1995 г., т. к. набрала лишь 4,17 % от общего числа голосов. Но ХАДЕП активизировала свою борьбу после ареста Оджалана, требуя для курдского лидера справедливого суда, а не постановочного процесса. На парламентских выборах 1999 г. курдская партия получила почти тот же результат, что и на прошедших – 4, 73 % голосов. Существенное представительство ХАДЕП сумела получить на уровне местного самоуправления в курдских районах. 39 членов партии возглавили местные муниципалитеты, из них 7 стали мэрами административных центров курдских илов[482]. В Диярбакыре кандидат от ХАДЕП Феридун Челик набрал 64,9 %. ХАДЕП была запрещена 13 марта 2003 г., официальной причиной было «сотрудничество с РПК»[483].
Следуя традициям подавления курдских восстаний 20-х гг., турецкие власти в 90-е гг. искали главное разрешение «проблемы сепаратизма» на полях военных сражений. Здесь стоит коснуться военной специфики противостояния РПК и турецких вооруженных сил. Турецкая армия во второй половине XX в. формировалась под сильнейшим влиянием геополитических стандартов послевоенного развития. В блоковой системе Холодной войны Турция последовательно занимала проамериканскую позицию. В связи с этим ее армия готовилась к отражению атак вооруженных сил социалистического блока. Для противоборства с кадровой армией противника создавались большие военные соединения, которые готовились к защите собственной территории от вторжения извне. Руководствуясь данной стратегией, турецкие военные явно оказались не готовы к затяжной сельской герилье. Партизаны обладали большой мобильностью за счет дробления свои вооруженных сил на тройки-пятерки и т. д. Они наносили постоянные атаки по небольшим отрядам солдат, не ввязываясь в большие сражения на открытой местности. Это вынудило армию сохранить свое присутствие только в городах и больших деревнях, при этом охраняя важнейшие коммуникации. Под контроль курдских повстанцев перешли тысячи мелких деревень, от населения которых партизаны получали непрекращающийся кадровый приток и разведывательную информацию. РПК, в свою очередь, руководствовалась стратегией Мао Цзэдуна «село окружает город». Закрепившись первоначально в сельской местности, партизаны рассчитывали постоянными атаками деморализовать турецкую армию, вынудив ее отступать. В финале, по замыслу, партизанская война должна вылиться в революционное восстание, которое свергнет буржуазный режим в Турции[484].
Турецкая армия сделала определенные выводы из своих неудач в деле подавления военной активности РПК в 80-е годы. В начале 90-х вооруженные силы Турции изменили свою громоздкую структуру дивизий и полков, нацеленную на противостояние с армией другого государства. Вооруженные силы изменили свою структуру, превратив ее в более гибкую систему бригад и корпусов. Это повышало мобильность вооруженных сил, сокращая время реагирования на действия противника и соответственно развертывания собственных сил.
Армией в 1991 г. была взята на вооружение новая стратегия, так называемая стратегия «полевого доминирования». Она задумывалась как новый эффективный способ борьбы против партизан в условиях ассиметричной войны. Простая зачистка территории, на которой действовали партизаны, и дальнейшее возвращение в казармы – не решало проблемы, сводя эффективность военных операций к минимуму. Взамен этого предлагалось постепенно выдавливать партизан, закрепляя военный контроль на зачищенной территории. Сжигание курдских деревень первоначально воспринималось турецкой армией как акт мщения населению за помощь партизанам. Но с начала 90-х сжигание деревень и прилегающих к ним лесов, депортация стали сознательною частью новой военной стратегии. Главная цель данных действий – уничтожить социальную базу курдского революционного движения. Оставить под ним выжженную землю. В 1994 г. систематичное уничтожение курдских деревень, лесов и полей вызвало возмущение у турецкой общественности. Были опубликованные материалы в СМИ о преступных действиях турецких военных. Власти всячески препятствовали попыткам журналистов и ученых выяснить урон, нанесенный юго-восточному региону. В связи с этим точные данные отсутствуют[485]. Из коллективной статьи в журнале «Геофорум», со ссылкой на хорошо информированного турецкого политика, известно, что за период военных операций в иле Тунджели было уничтожено 25 % от общего числа лесов[486].
Еще ранее, в 1985 г. турецкое правительство пошло на создание курдского ополчения («сельские стражи»), которое должна была отражать атаки РПК, столкнув одну часть курдов с другой. С 1987 г. отряды сельской стражи стали активно действовать под надзором турецкой жандармерии. Но эффективность деятельности курдских коллаборационистов была крайне низкой в связи с успешными действиями партизан и отсутствием популярности сельской гвардии у масс курдского населения. Зачастую указанные отряды «защитников» занимались простым грабежом сельского населения. К 1988 г. в боях с РПК сельские стражи потеряли одну тысяч человек убитыми, несколько сотен ее бойцов вовсе перешло на сторону партизан[487]. Общая же численность сельской гвардии в 1987 г. составляла около пяти тысяч человек, в 1995 г. выросла до 65 тысяч. В 2003 г. включала 59 тысяч человек[488]. «Мы ставили людей перед выбором, – рассказывал о своих действиях журналисту Готфриду Штему (Stem) бывший лейтенант Йенер Солиу (Yener Solyu), – либо они действуют как деревенская охрана, либо они будут переселены в другие провинции. Вечером мы инсценировали столкновение с партизанами, стреляли по окнам, а также направляли тяжелые орудия на деревню. Поскольку люди зависели от своего урожая и домашней скотины, мы опустошали их поля и убивали их скот. Если это не помогало, мы окружали деревню и посылали в нее антипартизанские части. Они допрашивали людей и убивали некоторых из них. Иногда мы ради развлечения поджигали их дома огнеметами или противотанковыми реактивными ружьями, или мы могли просто оставить вокруг неразряженные гранаты»[489].
С началом проведения армией активных военных операций на юго-востоке РПК все больше обращает свой взор на ил Тунджели, стараясь создать на его территории сильный очаг партизанского сопротивления. Большинство населения данного региона составляла этническая группа заза, исповедующая алавизм. Данная этническая группа имеет тесные связи с курдским этносом. В 30-е годы территория ила Тунджели была частью вилайета Дерсим. Здесь в 1937 г. разгорелось крупное курдское восстание. Правительство решило разделить вилайет Дерсим, дабы стереть всякую историческую память о курдском восстании. Одним из его осколков и стал ил Тунджели. В 90-е годы в Тунджели армия устроила настоящую зачистку. Она взяла под строжайший контроль продажу любой провизии и лекарств. По подсчетам исследователей[490], в период военной операции 1994 г. турецкой армией было депортировано и сожжено 137 сел, что составило 34 % от общего числа. В период с 1990 до 2000 гг. общее население ила сократилось на 30 %, сельское население на 53 %! Площадь возделываемых сельскохозяйственных культур в промежутке 1990–1995 гг. уменьшилась на 25 %. В тот же период количество скота сократилось в среднем на 59 %. В промежутке от 1991 до 1999 гг. на юго-востоке Турции было сожжено и эвакуировано 4536 курдских сел! Пик приходится на два года: в 1993 г. – 874 сел, в 1994 г. – 1,531[491].
Осенью 1992 г. турецкие войска начали крупную операцию против РПК, преследуя отряды партизан на иракской территории. Осеннему наступлению предшествовала серьезная международная подготовка. Турция последовательно отсекала от РПК всех союзников, в первую очередь Сирию и Северный Ирак. В этом правящие круги Турции значительно преуспели. Кланово-племенная верхушка ДПК всегда опасалась того революционно-эгалитарстского посыла, носителем которого выступала РПК. По причине этого М. Барзани пошел на сотрудничество с Анкарой в деле борьбы против РПК. Анкара заручилась согласием М. Барзани на строительстве 65 фортов на протяжении 300 км турецко-иракской границы. Планируемые форты должны были уничтожать отходящие военные соединения РПК. Осуществлению указанного плана помешала склока за власть между ДПК и ПСК, в ходе которой РПК успешно смогла выйти из политического и военного окружения[492]. Также есть неподтвержденная версия того, что около 20 тыс. пешмерга из Ирака воевала против РПК в ходе осеннего наступления 1992 г.[493] В этот период Турция продолжала усиленно наращивать свои войска, действующие против РПК. В мае 1994 г. они достигли числа 150 тыс. военных, 15 тысяч полицейских и 2,5 тыс. бойцов спецназа. В турецких СМИ силы РПК оценивались: 4–5 тыс. партизан в горах на юго-востоке Турции, 2 тыс. партизан в Северном Ираке, 1 тысяча в Иране и 400–500 человек в Сирии[494]. Годом ранее Оджалан заявил в партийном издании РПК «Berxwedan» следующее: «Мы вступаем в Навруз с 30 000 партизан»[495].
Одна из крупнейших операций за всю историю конфликта началась 23 октября 1992 г. Ее целью, по сообщению СМИ, было уничтожение второго по величине лагеря РПК – «Хаффтанин». В нем находилось около 4 тыс. партизан. Армией были атакованы курдские города Ширнак (18 августа), Варто (7 октября), Джизре (18 октября), Чукурджу (28 августа), Кулп (4 октября), Хани (3 ноября). Силы турецкой армии составили 50 тыс. человек. В этот период РПК понесла значительные потери, точных цифр нет, но турецкая сторона озвучила, что было убито 1056 и ранены 1000 боевиков[496]. Курдские СМИ огласили следующее число – 150 убитых и 200 раненых[497]. Но основных своих задач армия все же не достигла.
В ситуации усиливающегося противостояния с турецкой армией, в марте 1993 г. РПК впервые идет на объявление одностороннего перемирия[498]. Среди условий перемирия партизаны потребовали выполнение следующих требований:
«а) немедленное прекращение турецких военных операций;
б) упразднение региональной системы губернаторств;
в) конституционное признание курдской идентичности;
г) создание благоприятных условий для возвращения депортированных курдов в Северный Курдистан;
д) компенсация за потерю имущества»[499].
«Государство не ведет переговоры с бандитами»[500],– таков был ответ министра внутренних дел Турции Исмет Сезгин по вопросу переговоров с РПК.
Руководство РПК еще ранее делало заявления, которые пересматривали прежний категорический подход организации к вопросу о курдском государстве. В ноябре 1991 г. на вопрос журналиста: «Может ли РПК принять федеративное решение курдского вопроса?» Оджалан ответил: «Несомненно, это есть то, что мы видим»[501]. В интервью «Теркиш дэйли Ньюз» Оджалан заявил: «Наши партизаны не ставят целью создание независимого государства. Даже если бы мы хотели, мы не смогли бы отколоться от Турции. Мы жили бок о бок с Турцией 900 лет»[502]. Это было важным заявлением, т. к. оно закладывало предпосылки для дальнейшей радикальной переоценки стратегических целей Рабочей партии Курдистана.
Цитированные слова Оджалана, на наш взгляд, стоит воспринимать в контексте выработки РПК более гибкой политической тактики в условиях углубления вооруженной борьбы. Турецкие правящие круги не восприняли эти заявления всерьез и продолжили ассимиляторскую политику по отношению к курдам. На наш взгляд, К. Вертяев спешит с выводом о том, что РПК отказалась от целей построения Курдского государства в начале 90-х годов. Если проанализировать вторую программу партии, принятую на пятом конгрессе РПК в 1995 г., то в ней нельзя обнаружить каких-либо революционных изменений. Словосочетание «курдское государство» не употребляется, но из содержания самого текста очевидно, что ближайшая цель партии – это Курдская революция и создание общества с независимой политической и экономической структурой (с акцентом на развитие тяжелой промышленности). Очевидно, что в этих задачах подразумевается именно государство. В отдельном пункте программы оговаривалось: «Любые попытки «протащить» (провести) реформы, якобы исходящие из автономии, но проводимые посредством колониалистских методов, должны встречать сопротивление во всех частях Курдистана»[503]. Важно зафиксировать то, что полный отход политической платформы РПК от целей создания национальной государственности происходит позже, а именно после ареста Оджалана, в промежутке между 1998 и 2000 гг.
17 апреля 1993 г. умирает Тургут Озал. Этот президент был сторонником частичной легализации реформистского крыла курдского движения. Как и Озал, так и пришедший после него Сулейман Демирель, воспринимали взаимоотношения с РПК только в военной плоскости, ни о каком равноправном диалоге не могло идти и речи. Поэтому, на наш взгляд, ошибочно видеть в смерти Озала какую-то злую случайность, прервавшую мирный процесс. Турецкий политический режим, сформированный в результате переворота 12 сентября, базировался на идеях национальной унификации и территориальной целостности. Эти принципы были фундаментом кемалистской республики. Новое политическое руководство могло маневрировать в рамках данной парадигмы, но не могло изменить его сущностно-ценностного базиса.