– Как же она погибла?
– Ее застрелили в камере, где она содержалась.
– Скверная история, – покачал головой Шевцов. – И пахнет от всего этого весьма дурно.
– Вот и я о том же… А тут у нее еще и отец имам, так что досталось всем по первое число. Разумеется, вся вина легла на нашу сторону. Было проведено тщательное расследование, но истинных причин выяснить так и не удалось. Мещерский после этого подал рапорт на увольнение, а потом в военную разведку поступила информация о том, что он перешел на сторону боевиков, принял мусульманство. Сейчас он известен под именем Мухаджир. Несколько раз это имя фигурировало в докладах о связях «наших» боевиков с международными террористическими организациями.
– Вы думаете, это он?
– Даже не сомневаюсь в этом. Мещерский весьма способный малый, нестандартно мыслит. Он ведь проходил подготовку в специальном управлении, куда еще не каждого возьмут, а там обучают таким вещам, как методика воздействия на людей, в том числе и гипнозом. Так что он оттуда многое взял на вооружение… Привык он работать с размахом, что доказал своей службой в Чечне. Мещерский прекрасно знает английский язык еще со школы и способен вести переговоры с террористами других стран напрямую, так сказать, без каких-то там посредников.
– Теперь, кажется, я начинаю понимать, – сказал Шевцов. – Значит, я его недооценивал.
– Нас очень интересует Мещерский и все, что с ним связано. У нас есть основания полагать, что он тесно сотрудничает с сомалийскими пиратами. Там сейчас собирается очень серьезный террористический кулак. Что-то они в этом районе замышляют нешуточное, и мы должны это узнать.
– Меня удивляет, почему он работал у Матвея Черного под своей фамилией.
– Матвей Черный не так-то прост, как может показаться на первый взгляд. Вряд ли он пустил бы к себе в дом человека со стороны и без хорошей рекомендации. А тут за Мещерского похлопотали; он в то время нуждался в работе, после увольнения нужно было куда-то воткнуться, переждать какое-то время. Полагаю, есть и еще одна причина, по которой он не поменял фамилию: поначалу он не думал заниматься противозаконными действиями. Видно, еще некоторое время он колебался, стоит ли ему связываться с боевиками, а потом все-таки принял для себя решение. Хотя, по большому счету, для нас это уже не столь существенно. Важен тот факт, что он теперь не на нашей стороне.
– Получается, что решение стать боевиком он принял именно в Москве?
– Получается, что так. К этому пункту у нас тоже имеются кое-какие вопросы, ведь кто-то в Москве прикрывает боевиков, кто-то координирует их действия, помогает им с жильем. В городе произошло несколько взрывов, в том числе и в метро, не исключено, что к ним причастен и Мещерский.
– Понимаю. Какая моя задача на данном этапе?
– Вы должны переговорить с его сослуживцами и попробовать выяснить, где именно может скрываться Мещерский. Может, они что-то подскажут. Ведь человек не может исчезнуть просто так. У него имеются определенные привычки, привязанности. И чаще всего он им не изменяет. Поменять привычки – значит поменять характер, а в его возрасте сделать это крайне затруднительно. Может быть, даже и невозможно!
– И с кого вы мне рекомендуете начать?
На секунду капитан первого ранга задумался:
– Пожалуй, лучше всего начать с Федора Пономарева, он был командиром разведвзвода и заместителем Мещерского. В Чечню пришли вместе, были большими приятелями, а когда Мещерский демобилизовался, Пономарев заступил на его место.
Глава 14 Чай с шиповником
Ночь не прошла – она пролетела. Все это время Земфира жила с ощущением праздника. Уже завтра должно произойти нечто особенное и невероятно приятное, что в корне должно было изменить всю ее жизнь. О том, что она собирается уехать, девушка никому не сказала. Ее исчезновение должно стать для всех неожиданностью. Сначала поговорят об ее неожиданном уходе, а потом позабудут.
К месту назначенной встречи Земфира вышла заблаговременно, в руке небольшая неброская сумка. Именно с такими обычно уезжают за город. Так что в толпе прохожих она будет выглядеть вполне обыкновенно. Заняла свободную скамеечку и стала ждать появления Тимофея.
Когда до назначенного времени оставалось несколько минут, она стала нервничать: по ее мнению, Тимофей должен был подойти заблаговременно, расположиться на прежнем месте и взглядом, полным надежды, смотреть туда, откуда она должна подойти. Стрелка перевалила назначенное время и принялась отсчитывать опоздание.
Земфира в отчаянии посмотрела на часы: прошло полчаса, теперь она понимала, что Тимофей не придет. О худшем не хотелось думать: девушка утешала себя мыслью, что с Тимофеем все в порядке, наверняка застрял где-то в автомобильной пробке и заставляет ее нервничать.
Надо успокоиться, в такой ситуации лучше всего помогает сигарета, открыв сумку, девушка вытащила распечатанную пачку и вытянула сигарету.
– А я и не знал, что ты куришь, – услышала она рядом разочарованный голос.
Повернувшись, Земфира увидела Мухаджира. Чиркнув зажигалкой, он поднес огонек к ее сигарете.
– Теперь вот знаешь, – затянулась Земфира едким дымком.
– И давно ты куришь?
– Тебя что-то смущает? – откинулась она на спинку скамейки. – Или ты решил выступить в роли родителя и сделать мне внушение? Я так понимаю? – Выпустив упругую серую струйку, добавила: – Ну, так давай, я готова тебя выслушать.
Мухаджир усмехнулся:
– Коран не запрещает курить… Я давно не помню тебя такой рассерженной. Что это вдруг на тебя нашло? Похоже, что ты чем-то сильно расстроена. – Мухаджир сел рядом, смотреть на красивую девушку было приятно. – Поделись.
– Ты хочешь выступить в роли утешителя? – процедила сквозь зубы Земфира.
– Совсем нет, просто спрашиваю. Если тебе одиноко, пойдем ко мне, там ты получишь все, чтобы облегчить свою душу.
– Это не тот случай. Я тебе не съемный вариант. Для удовольствия советую тебе позвонить в какой-нибудь новомодный «Досуг», говорят, там классные девочки.
– А ты злая. А ведь у меня почему-то порой возникало чувство, что между нами вспыхнула искра. И если ее подпитывать сухим хворостом, то мог бы получиться целый пожар.
– Тебе это просто показалось, – сухо сказала Земфира. – У нас с тобой нет ничего общего.
Девушка смотрела прямо перед собой, понимая, что Тимофей уже не придет, а значит, новой жизни, о которой она мечтала, не предвидится. С ним что-то случилось, обмануть ее он не мог.
– Ты чем-то очень расстроена. Глаза какие-то грустные. Такие глаза у людей бывают, когда разбиваются их надежды. Или – несчастная любовь. Ты не испытываешь чего-нибудь подобного?
– Тебе ли говорить. Разве ты что-нибудь понимаешь в любви? – Губы Земфиры скривились.
– Прежде ты со мной так не разговаривала. Не могу понять: или ты очень повзрослела, или отбилась от рук. Первое не так уж и плохо, а вот за второе можно наказать. Как бы там ни было, но мне это очень не нравится. Причем весьма серьезно. А может быть, ты говоришь о той любви, когда ты заходила к тем мальчикам, на которых я тебе указывал? Хочу тебе напомнить, что ни один из них не вынес разлуки с тобой и пустил себе пулю в лоб. Вот так-то!
Земфира невольно вздрогнула.
Сигарета была докурена, в плотно сжатых губах осталась горечь. В какой-то момент Земфира поймала себя на том, что ей стало совершенно безразлично, что думают о ней окружающие. Она как будто бы отделилась от внешнего мира непроницаемой стеной. Была бы подходящая компания, так она залила бы тоску крепким вином, здесь же, на скамейке. В какой-то момент жизнь потеряла свою изначальную ценность, только сейчас она поняла, насколько высоко она воздвигнула воздушные замки, и вот теперь, в наказание, находилась под их обломками.
– В общем, так, хочу сказать тебе откровенно. Мне не нравится твое настроение. Даю тебе пару часов, чтобы привести себя в порядок. У меня для тебя есть дело.
Земфиру тронуло подозрение: а что, если Мухаджир оказался на бульваре не случайно? Что, если он причастен к исчезновению Тимофея? От пришедшей мысли стало не по себе. Не дожидаясь ответа, мужчина поднялся и быстро пошел вдоль бульвара.
– Мухаджир! – крикнула вслед Земфира.
Обернувшийся Мухаджир стоял против света. Странное дело, но он даже не зажмурился, смотрел цепко, широко раскрыв глаза.
По коже пробежал неприятный озноб.
– Ты что-то хотела мне сказать, радость моя?
– Я просто подумала… Нет, ничего.
– Вот и славно. Я жду тебя через два часа.
– Как ты узнал, что я здесь?
– Не забывай, я знаю все, что происходит с моими людьми… Все! Даже об их личных привязанностях.
Улыбнувшись, Мухаджир пошел дальше. Земфире показалось, что в этот раз его походка была несколько тяжеловатой.
* * *Дом, в который привезли Тимофея, находился далеко за Кольцевой дорогой. Определить направление дороги он так и не сумел. Затемненные стекла салона скрывали ориентиры, и он мог видеть только каменные однотипные коробки, да вот еще стремительно проносившиеся автомобили. Дорога показалась ему весьма утомительной, через часа полтора «буханка», тяжеловато переваливаясь, съехала с главной дороги и покатила по проселочной колее.
Дом, в который привезли Тимофея, находился далеко за Кольцевой дорогой. Определить направление дороги он так и не сумел. Затемненные стекла салона скрывали ориентиры, и он мог видеть только каменные однотипные коробки, да вот еще стремительно проносившиеся автомобили. Дорога показалась ему весьма утомительной, через часа полтора «буханка», тяжеловато переваливаясь, съехала с главной дороги и покатила по проселочной колее.
– Скоро подъедем, – бесцветным голосом сообщил Игорь Невольский, сидевший за рулем, – осталось каких-то минут десять.
– Хорошо бы, – устало отозвался Воропаев. – А то надоело трястись. А куда мы едем?
– Не положено знать.
Не прошло и десяти минут, как машина остановилась у крепко сколоченных ворот. Тимофей распахнул дверцу автомобиля: в салон дохнуло прохладой, послышался отдаленный лай собак, и он готов был поклясться, что услышал даже звук колодезной цепи.
Он невесело осмотрелся вокруг. Типичное захолустье. Более емкого слова подобрать трудно. И в какой такой стороне они сумели отыскать подобную экзотику, когда в радиусе ста километров от Москвы уже, наверное, не сыскать ни одного деревянного строения. Очевидно, очень здорово старались.
Впрочем, цивилизация шагнула и в этот отдаленный уголок: через перелесок, стоявший редким частоколом, возвышался жилой массив новостроек. Пройдет каких-то несколько месяцев, и этот лесок будет безжалостно перемолот урбанизацией. Где-то вблизи дороги, не пугаясь грохота проезжающих грузовиков, закуковала кукушка.
– Вы что, сюда меня на пикник, что ли, привезли? – усмехнулся Тимофей. – Если бы я знал, так шашлыки замариновал бы. В этом деле я большой специалист.
– Как-нибудь в следующий раз порадуешь нас, – отозвался второй телохранитель по фамилии Ермолаев, которого Невольский почему-то называл Зяма. – Тебе здесь долго сидеть, так что еще успеешь.
– Ладно, пойдемте в дом, – сказал Шевцов и, взойдя по скрипучему крыльцу, вошел в дом.
Тимофей покрутил головой: увидел колодец, стоявший в центре деревушки; водокачку, сложенную из белого кирпича, и зернохранилище у самого леса. В прежние времена здесь было весьма крепкое хозяйство, но сейчас от былого могущества осталась только никчемная металлическая труба на окраине селения, прорывающая небо: понять ее предназначение Тимофей так и не сумел. Скорее всего, она была воздвигнута в качестве погребальной стеллы угасшему хозяйству.
Дом был с приусадебным участком, вокруг которого располагались какие-то покосившиеся постройки. Земля основательно заросла бурьяном и чертополохом; среди бурьяна проглядывало несколько высохших яблонь. Похоже, что хозяина куда больше интересовал свежий воздух, чем приусадебное хозяйство.
Немного помешкав, Тимофей направился следом за Шевцовым. Его встретил небольшой узкий коридор, в котором с трудом разминулись бы двое мужчин, шагнул дальше на длинную террасу со множеством окон и увидел вполне буколическую картину: за небольшим столом, стоявшим у окна, расположился крепкий мужчина лет тридцати пяти и безмятежно попивал чай из глубокого цветастого блюдечка.
– Проходите, – добродушно произнес он, – я вас заждался. – Кивнув на большой чайник, стоявший в центре стола, добавил: – Как дела, Тимофей?
Слегка смутившись, Воропаев приостановился у порога. Человека, сидящего за столом, он видел впервые, но тот говорил так, словно они были знакомы не один год.
– Ну, право, ты как не свой! – Мужчина источал неподдельное радушие. – Да проходи же ты, наконец, присаживайся за стол. Вадим, – повернулся он к Шевцову, – объясни молодому человеку, что я его не съем.
От Тимофея не укрылось, что майор в присутствии крепкого мужчины чувствовал себя несколько стесненно: нечто подобное чувствует подчиненный в присутствии начальства.
– Садись на тот стул, Тимофей, – сказал Шевцов и, показывая пример, уселся на табурет, стоявший у окна.
Едва кивнув, Воропаев присел, положив перед собой руки. От неизвестного веяло какой-то скрытой силой.
А может быть, угрозой?
– Чаю желаешь? – неожиданно предложил мужчина. – С шиповником.
– Нет, спасибо, – отказался Тимофей.
– А я вот выпью. С детства обожаю шиповниковый отвар. Матушка мне его делала. Особенно хорошо с сушками. Макнешь и лопаешь, – продолжал расточать он обаяние.
Воропаев неотрывно смотрел на его улыбающееся лицо. И вдруг поймал себя на том, что понемногу пропитывается к неизвестному симпатией и, что самое скверное, поделать с собой ничего не может. Возможно, что человек, сидевший перед ним, имел пресквернейший характер, обладал изощренным коварством, а сейчас просто нацепил одну из своих радушных масок и мастерски лепил какую-то комедию.
Надо собраться. Возможно, даже как-то запротестовать, а то и вовсе сбить дружеский настрой собеседника, но Тимофей почувствовал, что всецело попал под его обаяние.
Ну не хочется строить недовольной гримасы улыбающемуся человеку! За последние дни он встречал только унылые физиономии, включая Невольского с Зямой.
Аккуратно, стараясь не пролить красно-бурую жидкость на стол, он налил отвар в блюдечко и немного отпил.
– А хорошо! Знаешь, Тимофей, давно я не пил отвар из шиповника. Даже как будто бы помолодел. – Поставив пустую чашку на край стола, он продолжил: – Ты, наверное, голову ломаешь, кто я такой?
– Как вам сказать…
– Вижу, ты дипломат, это хорошо! Зовут меня Михаил Викторович Степанов, я из военной разведки.
Тимофей невольно хмыкнул:
– Думаю, что представляться мне не нужно.
– Да. Мы знаем о тебе многое… Точнее, почти все. Нам известно, что в последнее время ты потерял двух своих близких друзей. – Тимофей невольно сглотнул. – Знаю, что тебя курировал человек по фамилии Мещерский. Нам известно, что в последние дни ты близко сошелся с одной красивой девушкой, которая тебе очень понравилась. Кажется, она мулатка?
– Что вам нужно? – глухо спросил Тимофей.
– А вот это уже конструктивный разговор. – Интонации Степанова сделались несколько строже, но даже они не сумели умалить природное обаяние военного разведчика. А может, в разведку набирают именно таких типов, способных расположить к себе даже груду холодных камней? – Нам нужна твоя помощь.
– Это вербовка, что ли?
Степанов добродушно рассмеялся. Потускневшее было обаяние проявилось новыми неожиданными гранями. В какой-то момент Тимофею вдруг показалось, что от непомерного веселья из глаз разведчика брызнут слезы.
Однако не произошло.
– Ну ты, брат, и рассмешил, – неожиданно холодно сказал Степанов. – Разве ты располагаешь какой-то заслуживающей интереса информацией, которая была бы полезна? Ничего, что я с тобой на «ты»?
– Все в порядке, – отмахнулся Тимофей. Куда же тут денешься!
– Ты что, работаешь в какой-то крупной военной корпорации, обладающей новейшими передовыми технологиями? Или, может быть, являешься резидентом одной из стран НАТО? – Тимофей благоразумно промолчал. – Ничего подобного за тобой нет! А если бы ты действительно работал в какой-то крупной компании, владеющей военными секретами, то следовало бы очень сильно подумать, а стоит ли вообще привлекать тебя к сотрудничеству.
– Это почему же? – в вопросе Тимофея прозвучала откровенная обида.
– Просто у нас другие правила игры, чем где-нибудь в милиции. Прежде чем пойти с человеком на контакт, мы проводим очень тщательное тестирование. И первое, на что мы обращаем внимание, так это на то, например, какую одежду предпочитает контактер. Это очень важный фактор, он говорит о многом.
– Что же вам не понравилось в моей одежде?
– Рубашка!
– Никогда бы не подумал. Чего же в ней такого неподходящего?
– В ней слишком много желтого цвета. Так что если бы я составлял твой психологический портрет, то ты явно не подошел бы нам.
– Чем же так плох желтый цвет?
– Желтый цвет ассоциируется с неустойчивой психикой, а нас в первую очередь интересуют люди предсказуемые, с которыми можно вступать в длительный и надежный контакт.
Тимофей невольно улыбнулся и перевел взгляд на Шевцова, сидевшего неподвижно, как изваяние. Желтую рубашку ему пришлось надеть сегодня утром по настоянию майора, так как у его прежней, темно-синей, порвался рукав.
Не ходить же в рваном!
– И какие же цвета для вас предпочтительнее?
– В основном темные. Я был бы обрадован, если бы ты пришел, предположим, в темно-синей рубашке…
– Хм… Почему?
– Это цвет покоя. Я бы сразу отметил, что с этим человеком можно иметь дело.
– Вот оно как.
– Но это еще не все… Даже если бы контакт состоялся, то после первого общения я бы выставил тебе оценку перспективности привлечения к сотрудничеству. – Разведчик продолжал мило улыбаться. – Здесь тоже очень высокие требования. И я не уверен, что ты сумел бы пройти этот тест.
– Что же именно вас не устраивает в общении со мной?