Прежде не ведавшая никаких сомнений, Земфира вдруг поняла, что стала сомневаться в правоте прежних понятий. Ей требовался человек, который сумел бы залатать возникшую трещину и вернуть ей утраченный покой.
Таким человеком был Мухаджир. Достав из сумочки телефон, Земфира набрала его номер.
– Слушаю тебя, детка, – отозвался Мухаджир.
Даже голос его, всегда такой холодный, как ключевая вода, действовал успокаивающе.
– Мухаджир, я просила тебя не называть меня «деткой», ты же знаешь, как мне это не нравится. Я уже выросла из того возраста.
– Хорошо, дитя мое, так пойдет? Что там у тебя?
– Мне бы хотелось с тобой встретиться.
– Что-то серьезное?
– Мне нужно посоветоваться… О важном.
– О важном, говоришь… Тогда это серьезно. Хорошо, подойду. Где ты сейчас?
– На станции «Кропоткинская».
– Где именно?
– На бульваре… В сторону Арбата.
– Знаю, не продолжай. – И уже более бодрым голосом заговорил, даже по телефону чувствовалось, как на его губах заиграла улыбка: – Похоже, что ты назначаешь мне свидание. Что ж, я ничего не имею против.
– Мухаджир, только давай не будем об этом. – Голос Земфиры заметно посуровел.
– Неужели нельзя пошутить с такой красивой девушкой?
– Сейчас я не склонна к шуткам.
– Хорошо, – вернулся Мухаджир к прежней тональности. – Я как раз нахожусь неподалеку. Буду минут через пятнадцать.
Земфира едва сдержала вздох облегчения. Сейчас ей требовался понимающий собеседник. Разумеется, совсем не для того, чтобы излить душу (в ее положении это непозволительная роскошь, да и опасно, пожалуй), а чтобы просто переговорить, опереться на дружеское плечо, увидеть участливые глаза.
Трудно сказать, насколько подходил для этой цели Мухаджир, но в разговорах с глазу на глаз он поступал как опытный психоаналитик, охотно выслушивал откровения собеседника и даже кивал в подходящие минуты. Не исключено, что Мухаджир немного владел какими-то азами гипноза. Если это не так, тогда почему же после разговоров с ним на душе становилось удивительно легко, как будто где-то внутри открывали все шлюзы, через которые уходило все дурное. После таких лечебных разговоров у нее возникало впечатление, что даже она сама становилась легче. Ей буквально хотелось парить. Невольно возникало ощущение, что достаточно лишь взмахнуть руками, и она воспарит над землей.
Однако полета не получалось, душа освобождалась только для того, чтобы заполнить ее новыми нечистотами, которые обычно дают знать о себе бессонницами и мучительными кошмарами.
Отыскав свободную скамейку, Земфира присела, поставив рядом с собой сумку. В одном из ее отделений помещалась наполовину опустошенная пачка сигарет. Вряд ли Мухаджир одобрил бы ее пристрастия, да и сама она ругала себя за эту слабость, но в этот раз справиться с собой не сумела. Волевые качества разбились о невеселые думы в брызги, предоставив возможность произрастать порокам. Впрочем, до встречи с Мухаджиром оставалось пятнадцать минут, если она выкурит сигарету минут за пять, а потом зажует ее жвачкой, то он вряд ли что-нибудь заметит. Да и не будет же он к ней принюхиваться! Ведь не целоваться же он сюда явится, в самом деле!
Решительно щелкнув замком сумочки, девушка извлекла пачку сигарет и привычно закурила. Едкий дым принес некоторое успокоение, во всяком случае, окружающий мир теперь она воспринимала не столь болезненно, как каких-то несколько минут назад.
Почему за помощью она обращалась всякий раз именно к Мухаджиру, для нее самой оставалось большой загадкой. Разве может внушать доверие человек с голубыми пьянящими глазами и с волосами цвета спелой пшеницы? Эдакий падший ангел!
Поговаривали, что Мухаджир был из кяфиров. Оставалось только гадать, какие именно причины побудили его стать правоверным. Но у имама Рахмана он был на хорошем счету, обладал немалым даром убеждения, иначе ему никогда бы не доверили руководство группой.
Земфира посмотрела на часы, минут через пять должен подойти Мухаджир. Отшвырнув сигарету далеко в сторону, она вытащила зеркальце и подправила прядь волос. Внешне она выглядела как обычно: ничто не свидетельствовало о смятении ее чувств.
На аллее бульвара показался Мухаджир. Земфира заметила его издалека: высокий, с русыми локонами, спадавшими на широкие плечи, он невольно притягивал внимание всякого шедшего ему навстречу. Земфира невольно обратила внимание на его костюм из тончайшей дорогой ткани. Вкус Мухаджира угадать было несложно, он был из того племени мужчин, что предпочитают все самое изысканное: дорогие костюмы, лучшие рестораны, шикарных женщин.
Однажды Земфира увидела его в сопровождении высокой блондинки и совсем неожиданно для себя испытала укол ревности, подумав, что точно так же под локоток он мог бы держать и ее. А ведь между ними не было даже намека на флирт. Тогда откуда же взялось подобное чувство?
Заметив сидящую Земфиру, Мухаджир кивнул ей и слегка ускорил шаги. Со стороны могло показаться, что их связывают романтические отношения. И вообще, они весьма неплохо смотрелись вместе: он блондин с голубыми глазами, она – роскошная мулатка с гордой осанкой и европейскими чертами лица, что лишь добавляло ее внешности очарования. И уж никто не мог бы подумать о том, что этих молодых красивых людей привели на бульвар даже не деловые отношения, а сомнения в душе девушки, которые не давали ей сомкнуть глаз в последние дни. И что высокому блондину предстоит играть роль не темпераментного любовника, а роль жилетки, в которую девушке придется выплакаться.
Впрочем, со слезами надо поаккуратнее: Мухаджир просто не терпел подобного проявления слабости и мог, не сказав ни слова, подняться и уйти.
Улыбнувшись, Мухаджир присел рядом. Между ними было всего-то каких-то несколько сантиметров. Земфира вдыхала запах его дорогого одеколона, который приятно щекотал ноздри, от всего его облика исходила уверенность и нешуточная сила. Именно такими качествами и должен обладать настоящий мужчина. Земфира подумала о том, что она не стала бы возражать, если бы он сейчас приобнял ее.
– Как все прошло? Ты с ним познакомилась? – посмотрел Мухаджир на девушку.
От его проницательного взгляда Земфире стало не по себе. Голубые, цвета горных озер глаза смотрели прямо. В них не было ничего: ни страха, ни удивления, ни желания.
Разговор пошел немного не так, как планировала его Земфира. И куда он может теперь повернуть, она совершенно не представляла.
– Да… Он оказался очень милым человеком.
– Разумеется, милым. Что же ему еще остается? Он назначил тебе свидание?
– Назначил… Записал адрес.
– Это хорошо. Молодец, девочка, ты меня не разочаровала.
– Только я думаю, что всего этого не нужно.
– Что ты имеешь в виду? – Голос Мухаджира посуровел. – Тебе он не понравился, я так понимаю?
– После таких встреч эти мальчики умирают. Мне не нравится именно это. Ведь они ни в чем не виноваты.
Земфира попыталась выдержать взгляд бледно-голубых глаз. Это оказалось труднее, чем она предполагала. Не получилось. На переносице Мухаджира залегла глубокая морщина, при этом его красивые выразительные глаза будто бы разделил овраг, безмятежный взор поменялся на взгляд опасного хищника. Но это не было суровое лицо воина, бьющегося за веру с неверными, а глаза палача, убежденного в правильности своих действий.
Отвернувшись, Земфира смотрела теперь на чугунную изгородь, за которой мелькали автомобили.
– Ах, вот ты о чем. Мне показалось, что ты их жалеешь.
Земфира пожала плечами. Отвечать не хотелось, а Мухаджир между тем продолжал:
– А разве они пожалели тебя, когда убивали Рамзиля? Кажется, вы собирались пожениться?
– Да. Дело шло к свадьбе.
– Ты поклялась отомстить за него. Разве не так?
– Да.
– А потом, такие, как он, разве жалели наших братьев? И ты предлагаешь простить их? Помни слова Мухаммеда, который сказал: «Нападать на неверных в любое время и повсюду!». А еще он сказал: «Мы вернулись с малого джихада, чтобы приступить к джихаду великому». Вот тебе сейчас предстоит идти по пути большого джихада. А борьба с собой, детка, это, поверь мне, гораздо более трудное занятие.
– Мухаджир, но эти юноши здесь ни при чем. Ведь дома наших братьев разрушили совершенно другие люди, ты это знаешь не хуже меня. Я даже уверена, что они не поступили бы так… как сделали те… другие.
– Земфира, ты доверяешь мне?
Мухаджир смотрел прямо, терпеливо дожидаясь от нее откровенного ответа. По спине девушки пробежал холодный озноб, от которого ей сделалось не по себе. Сил, чтобы не выдать своего страха, не нашлось, она лишь слегка кивнула.
– Ты должна все понять правильно, в нашей борьбе не бывает ничьих, как в шахматах… В борьбе со злом нет линии фронта. Мы не можем сказать, что на этой стороне располагаются враги, а на противоположной – наши союзники. Все гораздо сложнее, Земфира, и ты должна помнить об этом ежеминутно. В нашей борьбе линия фронта может пролегать через центральные площади больших городов, через малые поселки, быть всюду, где есть наши единомышленники и наши недруги. Но самая главная линия фронта пролегает через наши сердца. Как же мы станем убеждать колеблющихся в истинности нашей религии, если мы сами не веруем в то, что делаем? Ты согласна со мной?
Земфира успела справиться с нахлынувшими на нее чувствами и негромко, опасаясь выдать тревогу, произнесла:
– Да.
– Мы никого не принуждаем насильно воевать за веру. Тебя мы тоже не принуждали, вспомни!
– Я вспомнила, Мухаджир, – так же тихо произнесла девушка.
– Ты к нам пришла сама и сказала, что хочешь встать на путь борьбы, чтобы отомстить за своих братьев, и мы назвали тебя сестрой. Разве было как-то иначе?
– Все так, Мухаджир, – согласилась Земфира. Мухаджир всецело подчинил ее своей воле, и у нее не хватало более сил, чтобы противостоять его убежденности. – Но ты же знаешь, я всего лишь слабая женщина, я могу сомневаться.
– Сомнения играют только на пользу неверным. Мы идем по пути, по которому направил нас Аллах, и мы должны пройти его до конца, несмотря на все тяготы и искушения.
– Я поддалась этим соблазнам, Мухаджир.
– Мы должны присутствовать всюду, где притесняется наша религия, не только в России! Во имя наших великих целей мы должны быть готовы пойти даже на самопожертвование. В этом и заключается наша власть и наша сила над кяфирами. Каждый из них хочет жить хорошо, пользоваться всеми благами цивилизации, но они сами того не заметили, как погрязли в пороках. Они лишь заняты воплощением своих скверных желаний. А наш путь – это путь Аллаха! Или ты думаешь как-то по-другому, сестра?
Земфира подумала о том, что Мухаджир едва ли не впервые назвал ее сестрой, тем самым прочертив между ними границу. Ведь близких отношений между братом и сестрой быть не может.
– Я думаю так же, Мухаджир.
– Вот и славно. – Фраза прозвучала вздохом облегчения, словно Мухаджир решил какую-то сложную проблему. Возможно, что так оно и было в действительности. – А то я начал уже переживать за тебя, сестра. Это я могу понять тебя, но твои слова могут достичь нежелательных ушей, а это чревато для нашего общего дела, – покачал головой Мухаджир.
– А все понимаю, – еще тише произнесла девушка.
В какой-то момент Земфира почувствовала упадок сил. Ощутила какое-то полное бессилие. Мухаджир сумел всецело парализовать ее волю. Нечто подобное ощущает женщина, подвергшаяся насилию, психика ее в этот момент сломлена, и она понимает, что всецело находится во власти насильника. Правда, Мухаджир совершил не физическое насилие, а духовное, но еще неизвестно, какое из них будет страшнее. Теперь, разобранная по частям, она всецело принадлежала ему. Прикажи он ей сейчас спрыгнуть с крыши многоэтажного дома, она, не задумываясь, исполнила бы его приказ.
– Вот и договорились. Ты должна поберечь себя. Тебя ждет высшая миссия, и ты должна всегда помнить об этом.
– Я помню, брат.
– А этих кяфиров жалеть не нужно, они всего лишь угли для нашей великой борьбы с неверными.
– Я все поняла. Можно задать тебе вопрос?
Неожиданно Мухаджир улыбнулся.
– Я что-нибудь сказала не так? – забеспокоилась Земфира.
– Все так, сестра. Я просто подумал о том, что в последнее время мне стали много задавать вопросов. Так что ты хотела спросить, Земфира?
– Как тебя звали прежде?
Лицо Мухаджира помрачнело, что продолжалось всего-то мгновение: стремительная птица накрыла его лицо крылом и скрылась из виду.
– Гурий…
– Красивое имя.
– Возможно… Фамилия Мещерский. Как-нибудь я тебе расскажу обо всем поподробнее… А сейчас меня зовут Мухаджир, что значит «уехавший». Так оно и есть, я ушел от своей прежней жизни, чтобы с братьями и сестрами начать новую.
– Извини, если я причинила тебе боль.
– Со мной все в порядке, сестра, ступай!
Поднявшись со скамьи, Земфира пошла по аллее. Мухаджир невольно задержал взгляд на ее стройной фигуре. А девушка обладает весьма аппетитными формами. Если бы она носила платье немного выше колен, то ее крепкие мускулистые ноги только бы выиграли. Но вряд ли она отважится на такое: сейчас для нее подобный шаг невозможен, как для женщины Саудовской Аравии снять платок в общественном месте.
Земфира уходила по бульвару; вот ее платье мелькнуло вдали, и она исчезла.
Достав мобильный телефон, Мухаджир набрал номер.
– Слушаю тебя, брат, – прозвучал ровный голос.
– Рамзиль, ты ведь хотел быть рядом с Земфирой.
– Да. – В его голосе прозвучала надежда.
– Будешь следить за ней.
– С ней что-нибудь не так? – Голос Рамзиля неожиданно дрогнул.
– У меня есть основания для беспокойства. Я волнуюсь за нее. Будешь докладывать мне о каждом ее шаге: с кем она встречается, о чем говорит, что делает, с кем занимается любовью.
– Я могу отказаться?
– Нет, брат, – грустно произнес Мухаджир, как бы сожалея о сказанном. – Это испытание, и ты обязан пройти его до конца.
– Я все понял, – глухо проговорил Рамзиль. – Вся наша жизнь большое испытание.
– И не забудь, у тебя на очереди следующий.
– Сделаю все как нужно, брат.
Выключив телефон, Мухаджир направился вверх по бульвару, улыбнувшись красивой брюнетке, сидевший в одиночестве. Будь у него сегодня побольше времени, так, возможно, он поддался бы минутной слабости. Девушка ответила ему робкой, полной надежды улыбкой, но когда Мухаджир проследовал мимо, она лишь разочарованно поджала губы.
Глава 8 Одной любви мало
Концовку прошедшего дня можно было бы считать вполне удачной, если бы не расставание с Земфирой. «Все-таки нужно было настоять на своем и привести ее к себе домой, – сожалел Тимофей. – Дальше пошел бы отработанный вариант с вином и фруктами, а там, глядишь, она не захотела бы покидать квартиру и осталась бы в ней до самого утра».
А что там говорил Алексей? Кажется, о том, что у него появилось какое-то дурное предчувствие. Этот парень слегка подвержен мистике: у него дурное настроение, вот он и решил переложить часть собственных душевных проблем на плечи друга.
Отчасти ему это удалось, в том плане, что Тимофей продолжал думать об их разговоре и даже где-то чувствовал себя виноватым, что не мог найти подходящих слов, чтобы успокоить приятеля.
Придется позвонить ему и поинтересоваться, как у него дела, а то ведь будет дуться. А обижаться он умеет.
На третий гудок трубку подняли.
– Слушаю, – послышался негромкий мужской голос.
Тимофей невольно насторожился. Это что-то новое. Отвечал явно не Алексей, чтобы определить это, не нужно было иметь даже музыкального слуха. Голос был глуховатый, с заметной трещинкой, сразу понятно, что принадлежал он мужчине средних лет. У Алексея был голос звонкий, и даже в самом скверном настроении в нем было столько высоких интонаций, что его можно было бы сравнить с попискиванием жизнерадостного щенка, впервые выбравшегося за дворовую изгородь.
Но даже не это насторожило Тимофея, что-то в ответившем ему голосе было не так. Звучал он несколько напряженно.
– Мне бы Алексея.
– А кто его спрашивает?
Прежде по этому телефонному номеру ему никогда не задавали подобные вопросы. А может, в последнее время Алексей так загружен работой, что решил обзавестись личным секретарем?
– Хм… Это его друг.
– А не могли бы вы назвать себя? – В этот раз голос прозвучал почти требовательно.
– Послушайте, а к чему такие сложности? – даже не попытался скрыть своего раздражения Тимофей. – А не проще ли передать ему трубку? Все, что нужно, я скажу ему сам. Мне не нужны посредники.
В трубке воцарилась настораживающая тишина: где-то вдали звучали лишь приглушенные голоса.
Что-то же там происходит!
– Дело в том, что Алексея Панкратова убили.
– Убили?! – невольно вырвалось у Тимофея.
Если бы вдруг ему на голову неожиданно обрушился небосвод, то он испытал бы куда меньший шок. Ноги неожиданно ослабели, и Тимофей непроизвольно присел на край кровати.
На противоположном конце провода, явно пользуясь замешательством невидимого абонента, продолжали:
– С вами говорит старший оперуполномоченный по особо важным делам Шевцов. Вы могли бы сейчас подъехать на квартиру Алексея?
В какой-то момент Тимофею захотелось швырнуть трубку в стену. А ведь Леха предчувствовал недоброе, ведь он догадывался, что его должны убрать. Пытался даже достучаться до него, предостеречь, предлагал уходить вместе. Если бы он тогда согласился с ним, то, возможно, убийства бы не произошло.
– Алло, назовите себя. По какому адресу вы проживаете? – Голос Шевцова звучал все более требовательно.
Тимофей аккуратно положил трубку и опрокинулся на кровать. Некоторое время он смотрел прямо перед собой, не замечая окружающих его предметов. Лишь через несколько минут взгляд его сфокусировался на аквариуме, в котором плавали три крупных черных вуалехвоста. Судя по их активным движениям, они знали, чего хотели в этой жизни: то подплывали к кормушке, наполненной сухим кормом, то опускались к самому дну, чтобы среди галечника отыскать нечто подходящее. Вот кому сейчас хорошо! Вряд ли они озабочены какими-то проблемами. Один из вуалехвостов, качнув длинными плавниками, подплыл к стеклу и огромными, навыкате глазами, некоторое время рассматривал Тимофея, словно пытался выразить ему свое сопереживание. А потом, махнув длинным хвостом, рыбина затерялась среди колыхающихся водорослей.