Звякнул медный колокольчик. Один из верблюдов громко закричал. Еле сдержав стон, Брэк сел.
— Щека, — с трудом проговорил он. — Она очень болит.
Человек в халате зашевелился, обошел вокруг костра. Первое, что Брэк заметил, был блеск изогнутого кинжала с резной ручкой. Кинжал сжимали тонкие пальцы очень древнего старца, укутанного в грязную белую ткань. Он носил остроносые шлепанцы с загнутыми вверх носами. Его голова, повязанная платком, походила на голову обезьяны: тонкие губы, тяжелый нос и тысячи морщин. Однако по бледным зеленым глазам его возраст определить было нельзя. И хотя старик был очень худым, чувствовалось, что он обладает большой силой.
Мужчина остановился в нескольких шагах от Брэка. Он сказал:
— Будет и боль. И смерть. Если я не наложу мазей. У меня много специальностей. В том числе я профессиональный нищий, а кроме того, изучаю магию и неплохой врач. Еще я люблю заключать сделки. — Старик засмеялся и обнажил безупречные, ровные белые зубы. — И в последнем я не знаю себе равных.
Брэк увидел, что у старика с безжалостными зелеными глазами к поясу привязан плотно набитый мешочек. На груди его висел на цепи золотой мистический символ — сияющая звезда.
Старик продолжил:
— Я с удовольствием приготовлю необходимую мазь при условии, что ты согласишься помочь мне в деле, которым я сейчас занимаюсь. Мне понадобится вся твоя сила и, возможно, твой меч. — Он поднял морщинистую руку с ногтями длиннее, чем у женщины. В тусклом лунном свете Брэк увидел уходящие в темноту странные колонны Чамбалора. — Я направляюсь туда.
— Кто ты? — спросил Брэк. — Главарь разбойников?
— Нет, чужестранец, я торговец, — ответил, усмехнувшись, старик. — Зовут меня Зама Хан.
— Мне отвратительна твоя жестокость! — произнес второй человек, до этого молча сидевший у костра.
Зама Хан резко обернулся.
— Я не хотел, чтобы ты отправлялась со мной в это путешествие, Дарит. — Затем, злобно скривив обезьяньи губы, он обратился к опустившемуся на песок варвару: — Моя дочь Дарит подвержена странной болезни, чужестранец. У нее приступы совестливости.
Теперь Брэк полностью пришел в себя и разозлился. Однако, прежде чем он успел заговорить, подбежала Дарит. Она остановилась перед отцом.
— Я сопровождала тебя, когда ты занимался своими бесчестными делами, надеясь изменить тебя, надеясь смягчить твой характер, но видела лишь то, как ты становишься все более жестоким, все более жадным. Однако в этот раз ты превзошел самого себя. Тебе не достаточно было того, что ты подсыпал снотворное в вино того купца в Вишузине и затем бежал из города, прихватив с собой мерзкие глиняные таблички. Теперь ты бредишь несуществующим сокровищем, и от этого ты окончательно спятил! Ты заставляешь ни в чем не повинного человека либо участвовать в твоей безумной авантюре, либо поплатиться жизнью за отказ.
— Серебряные двери окислились от времени, — возразил Зама Хан. — Вдвоем нам их не открыть.
— Значит, этот несчастный путник, умирающий от поцелуя т’мука, должен помочь тебе, иначе ты не станешь помогать ему?
Брэк проворчал:
— Вы говорите много непонятного. Кто вы? Что за сокровище вы ищете? И что такое т’мук?
Зама Хан облизал губы и склонился над варваром. Он все еще сжимал в руке кинжал.
— Т’мук — это древнее название примитивного песчаного паука, напавшего на тебя. Караванщикам он известен как Ползучая Тварь. Паук, которого ты ранил, я уверен, прячется где-то рядом. И это еще одна причина убраться отсюда до того, как зайдет луна.
Зама Хан провел большим пальцем по блестящему клинку кинжала. За спиной старика Брэк увидел личико Дарит, освещенное пламенем горящего костра из кизяка. Худое, даже истощенное лицо. У девушки были черные овальные глаза, оливкового цвета кожа. Дарит казалась очень красивой, несмотря на выражение страха на лице. Девушка чувствовала зло, таящееся в ночном воздухе пустыни, оно пугало чем-то, что скрывалось в зеленых жестоких глазах, смотрящих сейчас на Брэка. «Что же все-таки здесь происходит?» — подумал Брэк.
Постаравшись подавить злость, Брэк решил, что, возможно, сумеет сговориться с этим странным стариком. Он сказал:
— Проходя по вашей земле, я слышал о Чамбалоре. Что ты здесь ищешь?
— Сначала скажи, зачем ты пришел сюда, — быстро ответил Зама Хан.
— Меня зовут Брэк. Я родился в северных степях и направляюсь в Курдистан, лежащий на юге.
Зама Хан фыркнул:
— Так ты варвар! Человек, ничего не смыслящий ни в буквах, ни в цифрах, ни в магии. Ладно, чужестранец Брэк, это не имеет значения. Спина у тебя широкая и мускулистая. Уперевшись спиной в серебряные двери сокровищницы, ты наверняка их откроешь. Затем по табличкам, которые я… э… добыл у купца в Вишузине, я прочту магические слова, я разобью колдовское заклятие, охраняющее сундук из слоновой кости, который прикреплен к мраморной глыбе, как говорят таблички. Если бы он не был прикреплен, я бы увез его вместе с глыбой. Содержимое погрузим на верблюдов, так что работа одной ночи вознаградит нас за все те годы нищеты, за унижение перед богачами и чиновниками.
— Никогда еще, отец, я не видела тебя таким… — тихо сказала Дарит. — Зло так пропитало тебя, что его уже не удалить.
— Замолчи! — крикнул Зама Хан. — Ты плоть от плоти моей, но ты мне противна.
— Не больше, чем мне противно видеть то, что ты есть на самом деле.
У Брэка снова начало жечь и дергать щеку. Он скорчился от боли и проговорил, задыхаясь:
— Ты… мне не врешь? В твоем… мешочке… есть средства, чтобы… сделать мазь… и она спасет меня от… яда чудовища?
— Да, — ответил Зама Хан. — Я дам ее тебе как плату, за это ты пойдешь со мной и моей дочерью и поможешь мне открыть дверь.
Тихо простонав, Дарит отвернулась. Брэк немного помолчал. Он думал, не пытаются ли его искусно обмануть. Гнев его вдруг вспыхнул с новой силой. Брэк схватился за рукоять меча. Зама Хан оказался быстрее. Он прыгнул. Сверкнул кинжал — и вот Зама Хан уже сидел рядом с варваром и лезвием кинжала давил на запястье северянина, так что тот теперь не смог бы быстро выхватить меч.
Хотя зубы Зама Хана были безупречно белыми, когда он зашептал, Брэк почувствовал отвратительный запах, идущий изо рта купца.
— Если обнажишь меч, чужестранец, не доживешь до вечера. Я обещаю.
Брэк бросил взгляд на Дарит. Она кивнула:
— Он говорит правду, Брэк. Даже если ты отнимешь у него мешочек, ты не сможешь сам смешать мазь. И я не смогу.
«Т’мук, — подумал Брэк. — Ползучая Тварь». Яд ее жег тело, варвару было больно, очень больно…
— Ладно, — тихо проговорил северянин. — Я попробую открыть твои серебряные двери. Но сначала приготовь и наложи мазь.
Посмеиваясь, Зама Хан поднялся. Он вложил кинжал в ножны.
— Конечно, мой друг Брэк. Твое положение невыгодно. Я знаю, что ты сдержишь свое обещание. В то время как я… — Зама Хан пожал плечами. — …ну, ты просто должен мне поверить.
Старик развязал мешочек, достал оттуда каменную ступку, маленький каменный пестик, несколько флаконов. Брэк наблюдал за приготовлениями мази, трясясь от злости. Зама Хан сразу распознал бесхитростный характер варвара: если уж Брэк заключил договор, то непременно выполнит условия. Так что северянин оказался в невыгодном положении.
Сколько хитрости и обмана в мире, где в поисках своей судьбы путешествовал Брэк! Единственной наградой, которую принесло Брэку его согласие, был грустный и одновременно благодарный взгляд Дарит. Она сидела у костра и ежилась при каждом завывании ветра.
Через некоторое время Зама Хан наложил на щеку Брэка желтую клейкую массу. Сверху он прилепил несколько сухих листьев.
— Придержи их рукой. Подействует быстро.
Это, по крайней мере, оказалось правдой.
Вскоре боль начала утихать. Наконец Зама Хан передал Брэку серую тряпку, чтобы тот вытер щеку. Варвар спросил:
— Что ты ищешь в Чамбалоре, старик? Ты говорил о сокровище. Его тут, конечно, нет. Хотя я и чужестранец, но я слышал много легенд по пути сюда. Чамбалор был цветущим городом очень давно, еще в незапамятные времена.
В зеленых глазах Зама Хана блестящими искорками отражался огонь костра.
— Да. Но посмотри на эти каменные колонны. Ты видел их вблизи?
— Нет. Я дошел только до норы т’мука.
— Тогда погляди на них, когда мы подойдем поближе. На них, или даже скорее в них, заключены в камне и пребывают в вечных муках принцы и придворные Чамбалора. Полководцы и женщины, сделавшие когда-то Чамбалор страшным и жестоким царством.
Зама Хан замолчал и стал раскачиваться. Глаза его неотрывно глядели на освещенные луной каменные обелиски.
— Это была клоака мира. Сточная яма, полная жестокости, насилия и животной ненависти. Таким был Чамбалор. Один человек, один великий вождь привел этих людей к глубинам порока.
— Царь? — тихим голосом спросил Брэк.
— Нет, колдун. Он называл себя Септенгундусом.
Имя это прозвучало в голове Брэка, будто приглушенный зловещий удар колокола. «Но ведь все это происходило в незапамятные времена, — подумал Брэк. — Как такое возможно?»
Ответ пришел сам собой. «Но ведь Септенгундус никогда не умирает, он бродит по миру и сеет зло».
— Князю Чамбалора — надоело творящееся вокруг зло, и он вонзил кинжал в сердце колдуна, — продолжал Зама Хан. — Легенда рассказывает, что, когда клинок пронзил грудь мага, не пролилось ни капли крови. И Септенгундус не умер… На Чамбалор налетел ураган, Септенгундус, перед тем как исчезнуть в дыму, проклял этот город. Его заклятие хранит сокровище Чамбалора — изумруды, горы изумрудов из когда-то процветавших копей великого города. Все сокровища спрятаны в сундуке из слоновой кости, сокрытом за серебряными дверями. И чтобы отомстить князю Чамбалора, колдун обратил весь народ в камень, даже своих последователей. В каждой колонне из тех, что выстроились вдоль главной улицы, он заключил тысячи людей, и все это произошло в считанные мгновения. Прежде чем столицу царства окутал дым, колдун исчез. Немного позднее некий бродячий нищий — звали его Джухад — утверждал, что встретил этого колдуна Септенгундуса. После чего до конца своих дней Джухад носил с собой глиняные таблички с надписями. Таблички эти содержали слова, которые однажды освободят страдающие души жителей Чамбалора и вместе с ними и сокровища. Джухад защищал таблички от желавших отнять их, говоря, что его учитель Септенгундус, которому он был представлен в юности, сам решит, когда прекратить страдание Чамбалора. Но вот нищий исчез во время песчаной бури, подобной той, что едва не убила тебя, варвар, а глиняные таблички сохранились. Их в течение веков бережно передавали из рук в руки. И я… э… взял их на время, как я уже говорил, у купца, которого случайно встретил в Вишузине.
Варвар не мог не фыркнуть, выразив этим свое недоверие.
— Старик, это сказка.
Дарит поежилась:
— Ты не прав, варвар. Никто не разграбил этого сокровища как раз потому, что рассказы о нем истинны. Говорят, многие хотели прийти сюда. Одних отпугнули ужасные т’муки. Других… то, что Чамбалор проклят. Кроме этого злобного человека, моего отца, не нашлось никого столь жадного и столь безумного, кто посмел бы…
Зама Хан вскрикнул и ударил девушку, Брэк вскочил на ноги и выхватил меч. Кривой, как полумесяц, кинжал Зама Хана, блеснул в лунном свете.
— Не стоит, — сказал старик. На его обезьяньем лице расплылась улыбка. — Договор есть договор.
— Тогда идем! — проворчал Брэк.
Он был уверен, что старик выжил из ума. Несмотря на то, что он и сам встречал Септенгундуса, варвар был убежден, что от легендарного сокровища Чамбалора остались лишь мечты и сказки, передающиеся из поколения в поколение. Но когда Дарит начала плакать, у Брэка появились сомнения.
Брэк положил руку на плечо девушки. Сделав ехидное замечание по поводу заботливости варвара, Зама Хан скрылся в темноте, отправившись присмотреть за верблюдами.
Обнимая дрожащую Дарит, Брэк впервые в жизни почувствовал сильное желание нарушить данное слово. Ему даже захотелось подкрасться к Зама Хану сзади и зарубить его мечом. Удержала его лишь дочь кладоискателя.
Девушка вся дрожала. Она была хрупкой. Брэку не хотелось оставлять ее одну с этим старым сумасшедшим, который уже вернулся к костру, держа в руках какой-то грязный сверток.
Пальцы Зама Хана дрожали, когда он разворачивал его.
— Это таблички Джухада, — произнес он шепотом. Лицо его блестело от пота, нижняя губа дрожала от нетерпения. — Воспользуемся ими. Возьми с собой меч, варвар, и девчонку, если она сможет идти. Или если она хочет, то пусть остается здесь.
— Нет! — громко закричала вдруг Дарит. — Я не останусь здесь одна. Это место проклято.
Три тени скользнули по барханам, и вскоре кладоискатели достигли начала засыпанной песком главной улицы мертвого города.
* * *По обеим сторонам от них возвышались грандиозные колонны, они выделялись черными силуэтами в свете луны и отбрасывали еще более черные тени. В желудке у Брэка сжался комок, его стало тошнить, когда он рассмотрел резьбу на уходящих в небо столбах.
Вокруг каждой колонны спиралью шло рельефное изображение принцев Чамбалора и их женщин. Изображение выглядело таким живым, что Брэку показалось, что на него глядят тысячи полных страдания глаз.
Одежда и предметы, окружающие фигуры, были действительно роскошны, хотя и выглядели очень древними. Но сами фигуры…
Почувствовав сильную тошноту, Брэк отвернулся от рельефа на первой колонне. На нем солдаты в доспехах разбивали головы младенцам.
Убийство, грабеж, пытки — все виды греха были представлены здесь… Невозможно было поверить в существование стольких пороков. Хотя Брэк видел много странных народов, но здесь он встретил то, о чем не мог даже помыслить.
Однако самое сильное отвращение вызвало выражение лиц этих людей. Брэк хорошо видел их в лунном свете. Все лица скривились в страшной муке.
Варвар помнил, что такое выражение лиц было у созданий, копошащихся в коже посланца Зла на земле.
Колдун, варвар и девушка шли все дальше.
— Вон там, — воскликнул наконец Зама Хан и бросился вперед. Брэк уже насчитал с левой стороны пятьдесят пять колонн. Сейчас он видел впереди еще по крайней мере дюжину. — Сокровище под последней колонной слева, — крикнул Зама Хан. — Там находится подземная комната.
Вдруг варвар остановился. Дарит схватила его за руку:
— Ты ничего не слышал, варвар?
— Так, показалось, — ответил Брэк шепотом. Он оглядел черные, посеребренные лунным светом барханы. Не донес ли ветер до них тихое щелканье?..
Нет, это ему показалось.
Когда они подошли к последней колонне слева, Брэк увидел у основания каменного колосса черное отверстие в земле. Перед ним стоял, вцепившись руками в сверток, Зама Хан. Там, где сверток чуть развернулся, блестели серые глиняные таблички. На них были видны черные строки старинных древних знаков, нанесенные палочкой еще тогда, когда глина не затвердела. Брэк вдруг поверил в то, что…
Зама Хан был по-своему безумен. Но ведь рассказы о проклятии Чамбалора могут оказаться правдой… Невозможно!
Брэку стало казаться, что в колоннах с мерзкими изображениями начала пробуждаться, словно ожидая освобождения, таинственная сила?
— Вот трут, — прошептал Зама Хан. — Я высеку искру.
Вскоре старик зажег коптящий факел. Когда кладоискатели начали спускаться по винтовой лестнице, в ноздри им ударил запах разложения и пыли.
Они вошли в широкий, выложенный камнем зал. В дальней стене тускло блеснули огромные серебряные двери, покрытые зеленовато-синей плесенью.
— Правая лишь немного подается, — заметил Зама Хан. — Левая вообще не движется.
— Это нехорошо. — Дарит все тряслась. — Нехорошо входить сюда и будить древнее зло. И слишком опасно. Отец, — она схватила старика за руку, — подумай, почему до нас никто не приходил сюда? Потому что они знали…
— Не мешай! — прикрикнул на нее Зама Хан и ударил ее ладонью. Звук удара получился громким, резким. Дарит упала и заплакала.
Брэк посмотрел на Зама Хана и насупился. Старик облизал губы.
— Уговор, — сказал тихо колдун, сверкнув зелеными глазами. — Мы договорились о том, что ты откроешь дверь.
Брэк повернулся и толкнул плечом правую серебряную дверь. Она громко скрипнула, но почти не поддалась.
Он уперся в дверь ладонями и стал толкать сильнее. На могучих плечах и руках вздулись и заиграли мускулы. Ладони его вспотели. Тогда варвару пришлось остановиться и вытереть ладони о повязанную вокруг его бедер львиную шкуру.
Потом он снова стал толкать дверь все сильнее и сильнее. Она отворилась на ширину двух ладоней.
Через щель хлынул зловонный воздух. За спиной варвара судорожно дышал Зама Хан. Брэк толкнул дверь изо всех сил. Мышцы живота его вздулись. Спина напряглась. Три ладони… четыре…
— Еще немного! — закричал Зама Хан, размахивая факелом. — Еще немного — и с договором покончено.
Брэк всем телом толкнул дверь, почувствовал, как она подалась, услышал, как заскрипели петли. Дверь распахнулась внутрь. Одновременно с этим раздался крик Дарит:
— Брэк!
Взмахнув соломенного цвета косой, варвар резко развернулся. Зама Хан воткнул факел в ржавое гнездо на стене. Полумесяц кинжала, сверкая, поднимался все выше и выше.
— Я сдержал свое слово, — проговорил, разбрызгивая слюну и обнажив белые зубы в улыбке, Зама Хан. — Условия договора выполнены, и лишь я пройду сквозь эту дверь к сундуку с…
Взмах меча Брэка оборвал слова Зама Хана. Из перерубленной шеи хлынула кровь.